Тёмная метка

Кили вынужден был признать, что Минас-Тирит прекрасен. Город был построен из камня, белого и блестящего, как жемчуг, и стоял высоко на горе. Казалось, что он просто сливался со скалой. При всём своём великолепии он вполне мог бы быть гномьей крепостью. Кили въехал в ворота и поднялся к первому кольцу. Здесь кишмя-кишели торговцы разных мастей. Он проехал мимо стражников, которые с любопытством глазели на гнома, но даже не подумали его остановить. Рыночные прилавки и конюшни остались позади; теперь он вёл Фрости по узким мощёным улицам, вдоль которых располагалось нечто, похожее на жилые кварталы. Высоко над всем этим пчелиным ульем, населённым торговцами, крестьянами, горожанами и солдатами, находилось ровное плато. Добравшись туда, Кили спешился и, привязав Фрости и вьючную лошадь к ветке мёртвого дерева посреди площади, направился туда, где по его мнению находились королевские покои. В широких коридорах стояло несколько вооружённых мужчин, но опять никто не попытался его задержать. Только у входа в большой зал появился стражник, державший руку на рукояти меча. Человек глянул на него сверху вниз.  — Ты гном.  — Какая наблюдательность, — Кили ухмыльнулся, — Кто правит этим городом? Стражник раскрыл рот.  — Дэнетор, сын Эктелиона, конечно. Наместник Гондора.  — Точно, — гном порылся в памяти, вспоминая всё, что Балин рассказывал об истории Гондора. Здесь не было короля. Нет, не так. Был королевский род. Но с тех пор, как исчез король Эарнур, на трон никто не претендовал, и королевством правили наместники. Теперь он вспомнил. Эта история всегда казалась ему интересной, потому что напоминала о дяде. Король в изгнании, который просто ждёт удобного момента, чтобы вернуть себе трон.  — Тогда я буду говорить с Дэнетором.  — Нельзя просто так войти в королевский зал Минас-Тирита!  — Нет? Ну я же вошёл. Охранник вытащил меч.  — Назад, гном.  — Убери это. Я не хочу причинять тебе боль.  — Я сказал, назад. Острие меча поднялось ещё выше. Кили вздохнул и тоже обнажил меч. Мужчина самодовольно ухмыльнулся.  — Тебе со мной не тягаться. Я в два раза больше тебя.  — Это не правда. А даже если и так, я убивал орков, которые были намного больше, чем ты. Не дури, дай мне пройти. Я не хочу никому зла, я просто хочу поговорить с Наместником.  — Назад. Кили опять вздохнул. В следующий миг он сделал подсечку, и страж, потеряв опору, с грохотом рухнул на спину. Человек скорчился от боли, когда его железные доспехи с лязгом ударились о каменный пол. Гном с мечом в руке вошёл в тронный зал. Он знал, что гвардеец погонится за ним, и, скорее всего, он будет зверски зол. По звуку тяжёлых шагов он понял, что мужчина вскочил на ноги и собирается напасть на него сзади. Кили развернулся, блокировал меч противника своим оружием и нанёс ответный удар, одновременно ослабляя ремень топора. В обращении с двумя клинками он уступал Фили и Двалину, но всё равно его умений было достаточно, чтобы быстро закончить этот бой. Стражник с багровым от гнева лицом бил быстро и сильно, но толку от его ударов было мало. Человек был силён, но гном не уступал ему в силе. Его рассеянные атаки было легко предугадать, а значит и блокировать их не составляло труда. Кили понимал, что пора положить этому конец. Он зацепил топором клинок противника, подкинул вверх и с силой ударил ему по руке плоской стороной своего меча. Гвардеец вздрогнул, его хватка ослабла, и клинок, зажатый обоюдоострым топором, вырвался из его онемевших пальцев и, пролетев через зал, со звоном упал на полированный пол недалеко от ног Кили. Мужчина рванулся, но гном наступил на лезвие и покачал головой.  — Оставь. Если бы я хотел убить управляющего, он был бы уже мёртв. Я просто хочу кое-что предложить ему.  — Подойди ближе, — проговорил из зала холодный, надменный голос. Кили взглянул на человека, сидящего на троне из блестящего мрамора. Ему совсем не понравилась исходящая от наместника атмосфера гордыни и жестокости. Дэнетор смотрел на гнома, скривив тонкие губы.  — Если хочешь продавать драгоценные камни или чинить медные горшки, тебе не нужно говорить со мной, гном.  — Тогда хорошо, что я не хочу ни того, ни другого, — Кили отвесил лёгкий поклон, — Я Кили, сын Дис, дочери Фрайна, принц Эребора. К твоим услугам.  — И какие же услуги ты предлагаешь, гном? Кили выпалил первое, что пришло ему в голову.  — Я предлагаю обучить твоих людей. Состояние твоей охраны оставляет желать лучшего. И если боевые навыки всех твоих солдат тоже таковы, то у вас большие проблемы. Наместник стиснул зубы. Его глаза превратились в две узенькие щелочки.  — С чего ты взял, что я захочу тебя нанять? У тебя есть опыт?  — Я капитан войск Эребора. Несомненно, человек твоего положения и опыта слышал о королевстве гномов.  — Верно. Но если ты тот, за кого себя выдаёшь, принц и капитан, тогда почему ты сейчас не в могучем королевстве Эребор? Что привело тебя в Гондор? Зачем ты пришёл в мои покои предлагать свои услуги? Уверен, что ты не нуждаешься в золоте. Говорят, во всём Рованионе сокровищнице Одинокой горы нет равных. Кили пожал плечами.  — Я путешествую и хочу взглянуть на Белый город. Он гораздо великолепнее, чем о нём говорят, лорд Дэнетор. Но красота не гарантирует безопасности. Мне показалось, что вам не помешает моя помощь.  — Гномы не славятся своей щедростью. Чего ты хочешь взамен?  — Плати мне, как сочтёшь нужным. Ведь у тебя на службе не только люди. Обращайся со мной, как с другими. Как с эльфами. Если этот человек станет отрицать, что ему служат эльфы, Кили вполне может покинуть Гондор и поискать Тауриэль в другом месте.  — Что ж, хорошо, — Дэнетор глядел на гнома сверху вниз, его губы опять дрогнули, — Я принимаю тебя на службу. Независимо от того, насколько малым может оказаться твоё влияние, — щелчком пальцев он подозвал стражника, который до сих пор тяжело дышал, потирая ушибленную руку с мечом, — Как твоё имя?  — Хелге, милорд.  — Как давно ты охраняешь Большой зал?  — Две луны, милорд.  — С этого момента ты приписан к десятой дивизии. А ты, гном, будешь их командиром. Посмотрим, сможешь ли ты сделать из них солдат, — наместник холодно улыбнулся, — Хелге, отведи своего нового командира в казармы и представь его своим людям. Охранник поклонился, его физиономия покраснела от смущения. Повернувшись на каблуках, мужчина вышел из зала, Кили последовал за ним. Нет, Дэнетор ни капли ему не понравился. Но у него на службе были эльфы, и Тауриэль могла быть одной из них.  — У вас служат эльфы, — сказал он своему спутнику, — Ты их знаешь? Где мне их найти? Человек не потрудился ему ответить, он невозмутимо шёл вперёд с мрачным от гнева лицом.  — Что за десятая дивизия? Мне показалось, что твоё назначение было больше похоже на наказание.  — Потому что так оно и есть. Хелге остановился перед большим каменным зданием, в котором находились солдатские бараки, и вошёл внутрь. Кили следовал за ним, и чем дальше он заходил, тем громче становился неясный гул. Мужчина толкнул дверь, и они оказались в большой комнате, которая и была казармой. Здесь стояли деревянные койки и несколько табуретов. Несколько человек сидели прямо на земле, скрестив ноги в грязных кожаных штанах: одни играли в кости, другие бросали кинжалы в разбитую мебель или дрались, и все были пьяны. Судя по вони в комнате, гоготу и красным рожам, пили они уже давно. Кили стиснул зубы.  — Это солдаты Гондора?  — Десятая дивизия. Бесполезное отребье. Головорезы и пьянчуги, все до единого. И благодаря тебе теперь я один из них, — злобно выплюнул Хелге. Он махнул в сторону деревянных коек, точнее того, что от них осталось, — Добро пожаловать, — а потом повернулся и ушёл. Кили тихо ругнулся, но не стал его останавливать. С этим обозлённым парнем он разберётся позже. Он принялся разглядывать своих солдат, которые не обращали на него никакого внимания. Что ж, пришла пора всё изменить. Когда первые стрелы вонзились в деревянные кружки, стоявшие меж их раздвинутых ног, мужчины с воплем повскакали с мест в поисках оружия. Тех, кто собирался наброситься на гнома с кулаками, сдерживал нацеленный на них лук.  — Молчать! — заревел Кили, — Я Кили, сын Дис, и наместник назначил меня вашим командиром. Вы уберёте этот бардак и будете готовы к боевым тренировкам на рассвете. И лучше вам быть трезвыми. Прежде чем ошеломлённые солдаты успели отреагировать, он вышел из казармы и направился к своим лошадям.  — Господин гном! Господин гном! — услышал он за спиной высокий, запыхавшийся голос. Кили обернулся. За ним бежал мальчик, длинные рыжие волосы развевались, обрамляя тонкое бледное лицо. Гном остановился, позволяя мальчишке догнать себя.  — Правда, что ты служишь моему отцу? Тренируешь его солдат?  — Это зависит от того, кто ты такой. Мальчик покраснел.  — Я Фарамир, сын Дэнетора. Кили оглядел парнишку. Ни ярко-голубые глаза, ни его сияющее лицо ничем не напоминало наместника Гондора.  — Я видел, как ты справился со стражником. Вот это была драка!  — Ты смотрел? Я тебя не видел.  — Я маленький. Я спрятался за колонной, — Фарамир покраснел ещё сильнее, — Мне не разрешают заходить в зал. Я видел, как ты въехал в город и пошёл за тобой.  — Из тебя бы вышел талантливый следопыт. Я тебя не заметил.  — Спа… спасибо, — мальчик откашлялся, — А ты не мог бы… то есть… Может…  — Может, что?  — Научить меня. Драться. Ну, как ты в зале?  — А тебя не учат?  — Ещё нет. Отец думает, что я не готов. Боромир тренируется. Мой брат. Он старше и сильнее.  — Сколько тебе лет, мальчик?  — Двенадцать.  — Ты не такой уж и маленький. Я могу научить тебя кое-чему.  — Правда? Правильно обращаться с топором и мечом? Если бы я мог драться, как ты сегодня, никто бы не смеялся надо мной.  — И почему над тобой смеются?  — Потому что… я люблю читать.  — А что в этом плохого?  — Отец говорит, что я слабый, и больше похож на девицу, чем на бойца. Я не такой, как Боромир. А ещё я неуклюжий.  — Если тебе удалось пройти за мной незамеченным, ты не можешь быть неуклюжим. Возможно, у тебя просто другие таланты.  — Боромир тоже так говорит, — мальчик улыбнулся, — Но если бы ты научил меня, чтобы я владел клинками так же хорошо, как ты, отец был бы доволен.  — Понятно, — Кили посмотрел на парнишку, который дрожал от возбуждения, — А как насчёт лошадей? Ты умеешь с ними обращаться? Фарамир нетерпеливо кивнул.  — Конечно. А что?  — Я должен позаботиться о своих пони. Им нужна конюшня, вода и корм.  — Я тебе покажу. Ты правда из Эребора? Ты принц? Кили склонил голову, и мальчишка засиял от восторга.  — Я читал об истории гномов. О древних королевствах. А правда, что вы чувствуете запах драгоценных камней, золота, серебра и меди? Гном рассмеялся.  — Хотелось бы. Это избавило бы нас от долгого копания в шахтах. Но у нас есть определённая связь с камнем. Разочарование на лице Фарамира сменилось откровенным шоком, когда он увидел Фрости и вьючную лошадь, привязанных к ветвям дерева посреди плато.  — Это священное дерево! Сотни лет назад оно выросло из семечка, которое посадил сам Исилдур!  — Но это всё равно дерево. К тому же мёртвое.  — Говорят, когда король вернётся, оно снова расцветёт, — прошептал мальчик, — Но мой отец говорит, что Гондору не нужен король. Фарамир торопливо отвязал лошадей и повёл их в конюшню. Кили наблюдал, как он ухаживает за Фрости и вьючным пони. Парнишка был внимателен и ласков, совсем как Финн. Интересно, как малыши восприняли его отъезд? Он ужасно по ним скучал. Но ещё больше ему не хватало Фили. Старина Фили, с которым можно было дурачиться и смеяться до колик. Который понимал его с полуслова. Который никогда не судил и всегда прикрывал спину. Фарамир в последний раз погладил Фрости и снял седло и узду. Он взял седельные сумки и попытался поднять длинный меч гнома, который Кили положил вместе с остальными вещами, но не смог даже сдвинуть его.  — Какой тяжёлый!  — Да. Нужно будет найти оружие, которое тебе подойдёт.  — Нож для писем, — уныло ответил рыжеволосый парнишка. Гном усмехнулся.  — Да брось, парень. В умелых руках даже нож для писем может стать грозным оружием. Я знаю одного хоббита, который прошёл половину Рованиона с таким крошечным клинком, что им мог бы играть новорождённый гномёнок. Но он был решителен и отважен и много раз спасал наши задницы.  — Хоббит? — с сомнением спросил Фарамир, — Ты это придумал.  — Нет, — Кили достал из-под кожаной куртки длинный кинжал и протянул его мальчику, — Возьми, пока у тебя нет своего меча. Мой брат подарил мне его на день рождения много лет назад. Он выковал его сам. Это прекрасное лезвие. Оно подходящего для тебя размера, и ты сможешь с ним тренироваться. С ослепительной улыбкой Фарамир принял подарок и начал размахивать им во все стороны.  — Осторожно, парень. Он очень острый. Режет и кожу, и кости. Улыбка мальчика стала ещё шире.  — Правда? Кили накрыл ладонью его руку.  — Ни острый клинок, ни быстрая стрела не имеют значения. Важно только то, что они защищают.* Запомни это, юный Фарамир гондорский. По этому принципу живёт каждый хороший солдат.  — Спасибо, я запомню.  — А теперь пошли. Если хочешь научиться пользоваться клинком, нам стоит поторопиться. Скоро закат. Фарамир повернулся и побежал. Мальчишка был нетерпелив и быстро учился. Недостаток силы он компенсировал живым умом и хорошим глазомером. Но в то же время нападал он неохотно и извинялся всякий раз, когда его клинок соприкасался с мечом гнома. Парню нужны были не тренировки, а уверенность в себе. Со временем он научится орудовать мечом. Судя по его телосложению, складу ума и острому зрению, его истинное призвание заключалось в другом. В следующий раз нужно будет попробовать пострелять из лука. Кили подозревал, что у младшего сына наместника задатки превосходного лучника.  — Боромир! — мальчик с улыбкой помахал рукой кому-то за спиной гнома. Во время спарринга этого делать не следовало. Если парень хотел когда-нибудь стать бойцом, ему нужно было научиться сосредотачиваться. Но он был молод, неопытен и просто обрадовался встрече с братом. В его возрасте Кили был таким же и часто сводил мистера Двалина с ума. И кроме того, он знал, что нотации уж точно ему не помогут.  — Смотри, Боромир! У меня тоже есть учитель! Он учит меня сражаться! Кили обернулся, чтобы увидеть старшего из братьев. Меч выскользнул у него из руки и упал прямо на ногу. Тауриэль приподняла одну бровь. Рыжеволосый юноша рядом с ней фыркнул.  — Гном, который не умеет держать меч? Он стоит с открытым ртом. Он что, тупой? Кили услышал, как клацнули его зубы. Он должен был что-то сказать. Быть остроумным и очаровательным. Но его мозг превратился в желе. Он мог только ошеломлённо наблюдать, как эльфийка уводит свою лошадь в конюшню, и прежде чем он успел пошевелиться, она исчезла внутри. Краем глаза он видел, как Боромир вышел из конюшни и обнял брата, как Фарамир потащил его на площадку и начал показывать свои новые умения. Когда Кили вошёл в конюшню, Тауриэль расчёсывала шерсть своей лошади. Он подошёл к ней вплотную, и она обернулась. Ни один из них не произнёс ни слова. Он совсем забыл, насколько она красива. Изгиб её губ. Её зелёные глаза. Заострённые кончики ушей. В её лице он обожал всё, вплоть до мельчайшей чёрточки. Курносый нос, бледные веснушки на коже, чуть подрагивающие мышцы подбородка, которые несмотря на сдержанное выражение на лице, выдавали её нервозность.  — Я нашёл тебя, — выдохнул он.  — Очевидно, — Тауриэль снова принялась чистить свою лошадь.  — Я уже давно тебя ищу. Её руки перестали двигаться.  — Зачем?  — Я скучал по тебе, — даже ему самому эти слова показались пустячными, — Мне следовало поискать тебя раньше. Много лет назад. Но… в общем… И вот я здесь.  — Для чего?  — Я хочу счастья. Для нас обоих. Желательно, вместе, — он надеялся, что его улыбка будет выглядеть по-мальчишески милой, но скорее всего, он был похож на идиота.  — Счастье? — Тауриэль опять погладила блестящую шкуру лошади, — Это эмоция, которую большинство людей и гномов находят желанной. Но не эльфы. Мы желаем умиротворения.  — Ты? Умиротворения?  — Да. И я вполне довольна.  — Довольна? — Кили хохотнул, — Ты уверена, что не умерла? Её губы изогнулись в улыбке. Она повернулась, чтобы посмотреть на него.  — Ты постарел, — она протянула руку, касаясь тревожной складки у его губ. Гном отшатнулся, и Тауриэль отдёрнула пальцы, словно обжёгшись. С её лица опять исчезли все эмоции, но он заметил, что она сжала пальцы в кулак.  — У тебя в волосах седина. Проклятье. Доверься эльфу, и он найдёт седые волосы в твоей тёмной гриве. Ну уж нет, для этого он был ещё слишком молод.  — Я смертный, если ты помнишь. Мы стареем.  — Эльфы стареют тоже. Намного медленнее, но это правда. Просто это не так очевидно.  — Спасибо, что напомнила.  — Всегда пожалуйста. Может, она пыталась над ним посмеяться? Скорее всего, нет. Она просто вела себя как эльф. Тауриэль взглянула на свою руку и разжала кулак, медленно разгибая пальцы. Он видел красные линии там, где её ногти впивались в ладонь.  — Ты в порядке? — спросила она, избегая его взгляда.  — Да. А ты?  — Спасибо. Всё хорошо.  — Ладно. Задница Дурина. Столько лет. Столько слез. И это всё, на что он оказался способен? Он как будто опять вернулся в подвалы Лихолесья, чувствуя себя юнцом, очарованным чужеродной красотой эльфийского капитана. Тогда он был весёлым, остроумным, дерзким. Ему удалось привлечь её внимание, заставить смотреть на себя, говорить с ним. И когда они поняли, что мечтая о неведомых землях и приключениях, которые ждут впереди, они не так уж сильно отличаются друг от друга, они проговорили почти всю ночь. Кили вздохнул.  — Тебя что-то беспокоит?  — Ничего. Просто воспоминания. Ты хоть иногда вспоминаешь о прошлом?  — Да. Моё прошлое значительно длиннее твоего. Я живу дольше, мне есть много о чём подумать.  — Ты иногда думаешь о… нас?  — Очень часто.  — Нам было хорошо вместе. Мы были счастливы.  — Да. Какое-то время. Он прикусил губу.  — Я заставил тебя жить жизнью, для которой ты была не предназначена. Я должен был понять это раньше.  — Мы не можем вернуть прошлое. А будущее слишком изменчиво, чтобы за него ухватиться. Мы можем быть кузнецами своей судьбы, но только тогда, когда обладаем для этого силой и умением.  — Избавь меня от эльфийских пословиц.  — Вообще-то, это сказал Дурин IV.  — А?  — Дурин IV был очень мудр. Мне нравятся его изречения. А ещё он писал стихи. В основном о любви, но довольно дрянные. Он успел трижды жениться, произвести на свет пятерых детей и тринадцать внуков.  — Ты знаешь о нём больше, чем я.  — Я могла бы тебя научить. Кили рассмеялся, представляя, как содрогнулся бы Балин от одной этой мысли, и поднял на неё глаза. Когда Тауриэль улыбалась, у неё на щеках появлялись милые ямочки, а глаза искрились юмором, и это всегда влекло его к ней.  — Махал, я люблю тебя. Слова сорвались с его губ прежде, чем он успел себя остановить. Но он мог бы поклясться волосатой задницей Дурина, что это была правда. Он любил её.  — Не надо, — её улыбка угасла, — Я больше не смогу вынести это горе. Сейчас я довольна, но я долго к этому шла. Кили застонал и обеими руками откинул назад волосы.  — Я никогда не хотел быть причиной твоего горя. Я хотел сделать тебя счастливой. Хотел быть с тобой, быть твоим мужем, любить и лелеять тебя до последнего вздоха.  — Я знаю.  — Я и сейчас этого хочу.  — Я понимаю, — она говорила чуть слышным шёпотом. Кили прерывисто вздохнул.  — Неужели я больше ничего не могу сделать?  — Не напоминай мне о том, что я потеряла. Не заставляй меня снова хотеть тебя, хотеть жизни, которую я больше не могу иметь. Она повернулась и пошла от него прочь. Её напряжённые плечи, вся её фигура выражала полное, абсолютное одиночество. Кили смотрел, как она выходит из конюшни, и думал, что ещё никогда она не казалась ему такой прекрасной и такой недоступной. В эту ночь Кили бродил по улицам Гондора, ощупывал руками белый камень, чувствовал, как он гудит под кожей, как поёт для него так, как камень может петь только для гнома. Скала, даже приручённая резцами и молотами людей, признала в нём одного из своих. Того, кто был выкован из камня, рождён из него. И камень говорил с ним, утешал его, но не мог исцелить. Он не мог залечить раны в его душе или собрать воедино разбитое сердце. Не мог избавить его от желания орать во весь голос до хрипоты. Камень не мог ни осушить его слёзы, ни заключить в тёплые объятия. И только когда он споткнётся, камень останется твёрдым и верным и послужит опорой, когда ноги откажут ему. * примечание автора: Судя по всему, Фарамир всерьёз отнёсся к словам Кили. Когда капитан Гондора встретил Фродо, и они оба решили, что никто из них не хочет ни владеть Единым кольцом, ни использовать его, Фарамир говорит " Я люблю яркий меч не за остроту, стрелу не за быстроту полёта, а воина ценю не за его славу. Мне дорого только то, что они защищают». (Толкиен, Две башни). Хотелось бы объяснить, чем меня так зацепила эта работа. Не только необычным сюжетом и мастерством исполнения. Прежде всего, реалистичностью. И абсолютной, полной каноничностью всех до единого персонажей. А ещё мне здесь безумно нравится Тауриэль. Многие авторы упускают тот факт, что несмотря на то, что для своей расы она необычна, эмоциональна и любопытна, она всё-таки эльф. Она была эльфом шесть сотен лет. А это значит, что у неё эльфийские привычки, эльфийский склад ума и в большинстве случаев она будет вести себя, как типичный эльф. И то же самое касается Кили. Пусть он во многом и отличается от своих соплеменников, он всё равно чистокровный гном, рождённый и воспитанный чистокровными гномами в самых что ни на есть гномьих традициях. И это будет определяющим фактором в его поведении, привычках и образе мыслей. И значит, разногласий и недопонимания им не миновать в любом случае. Но самое важное, что это не мешает им любить друг друга.