Тёмная метка

Почти мгновенно их поглотила тьма, но Кили различал стройную фигуру Тауриэль, которая быстро продвигалась вперёд. Он шёл рядом, и его шаги отдавались гулким эхом в узком, извилистом туннеле. Счастливчик семенил следом, тревожно прижимаясь носом к ноге гнома. Воздух здесь был спёртый и душный, время от времени клочья паутины залепляли ему лицо. В голову лезли воспоминания о гигантских пауках, которые охотились на них когда-то, Кили изо всех сил старался не паниковать и, не замедляя шаг, лихорадочно отцеплял от себя липкую массу. Тауриэль ни разу не оглянулась; она шла, не сбавляя скорости, хотя несколько раз ей пришлось пригибаться. А потом внезапно Кили ощутил дуновение свежего ветра, а это значило, что они приближались к выходу из туннеля. Эльфийка отодвинула корни, которые скрывали дверь, выдубленную ветрами и непогодой. Она пнула ногой гнилое дерево, доски заскрипели, но поддались. Тауриэль протиснулась в щель, гном и собака пролезли следом за ней. Фарамир сказал, что туннель ведёт в лес, но на самом деле перед ними была настоящая чащоба, густая, почти непроходимая. Кили весь исцарапался. Шипы впивались в одежду и волосы и не отпускали, он дёрнулся, слыша, как рвётся туника. Освободившись, гном выбрался из колючих кустов и понял, что их окружают могучие стволы деревьев. Волосы и одежда Тауриэль как всегда были в идеальном порядке, эльфийка возилась со Счастливчиком. Она вынимала колючку из лапы собаки и на него не смотрела.  — Как думаешь, где мы? Гном всматривался в небо, пытаясь сориентироваться, но обнаружил, что хотя листья уже начали опадать, кроны деревьев всё равно были слишком густы, чтобы разглядеть хотя бы проблески звёзд. Но сейчас это не имело большого значения. Им просто нужно было как можно быстрее уйти отсюда, подальше от Минас-Тирита, а на рассвете они смогут решить, в какую сторону идти. Возможно, сначала они отправятся в Лотлориен, а потом опять в Эребор.  — Всё хорошо? — спросил он. Эльфийка продолжала гладить Счастливчика и не подняла на него глаз.  — Нет. Всё совсем не хорошо.  — Что-то с собакой? Ты что-то почувствовала? — Кили прислушался, стараясь уловить подозрительные звуки, он даже понюхал воздух, чтобы унюхать безошибочную вонь орков. Ничего, — Что случилось?  — Ты ничего не говорил о цене за твою голову. Проклятье! Всё случилось намного быстрее, чем он ожидал.  — Это не имеет значения. Это не первый и не последний раз. По какой-то причине я понадобился оркам из Серых гор. В этот раз я им нужен живым. Для разнообразия.  — И ты думал, что это не важно. Кили пожал плечами.  — Серые горы далеко.  — Зато границы Мордора близко. Тебе не приходило в голову, что здесь, прямо под руками Тёмного властелина, ты можешь оказаться в опасности?  — Вообще-то нет. Это моя ошибка, — он протянул ей руку, — Идём. Туннель дал нам хорошую фору, но скоро они будут наступать нам на пятки. Я не хочу сражаться с солдатами Гондора. Они хорошие люди, и мне бы не хотелось убивать или ранить кого-то из них. Тауриэль не пошевелилась, не взяла предложенную ей руку.  — Что?  — Что ещё ты скрыл от меня?  — Я думаю, сейчас для этого не время и не место. Давай подождём, пока не окажемся в безопасности.  — Пока ты мне всё не расскажешь, я никуда с тобой не пойду.  — Прошу тебя, будь благоразумна.  — Этому совету ты в первую очередь должен следовать сам. Мне нечего бояться наместника Гондора. Кили нетерпеливо вздохнул.  — Ладно, хорошо. Недавно орки из Серых гор заинтересовались Эребором. Они напали на гору как раз перед моим уходом, но мы сумели от них отбиться. Но Фили был ранен. Это была гномья стрела, и скорее всего, в него стреляли намеренно.  — Кто-то пытался убить твоего брата? Кто-то из твоего народа?  — Похоже, что так.  — И ты не схватил убийцу? Ты за ним не охотился? Кили почувствовал, что бледнеет. Идиот. Он должен был догадаться, что она спросит об этом.  — Я… эм… Я не мог… Меня не было рядом… когда это случилось. Он видел, что она пристально смотрит на него.  — А где ты был?  — Ну… — он кашлянул, — В лазарете.  — Почему?  — Я был болен.  — Обычно это не удерживает тебя от драки. Особенно, если Фили и Эребор в опасности. И чем же ты болел?  — Моргульский яд, — проговорил он так тихо, как только смог. Она перестала дышать.  — Тебя снова ранили? Гном покачал головой.  — Кто-то добавлял его мне в питьё.  — Тебя отравили?  — Да. Всё было… Всё было не так уж плохо, хотел он сказать, вот только это было не так. Поэтому он промолчал.  — Кто это сделал? Кили пожал плечами.  — Кое-кто. Это не важно. Она мертва. В любом случае, она делала это не по своей воле. Мы не знаем, кто на самом деле стоял за этим, — ему казалось, что взгляд эльфийки буквально пронзает его насквозь, и он торопливо продолжил, — Она пришла из колонии гномов в Серых горах, которой управляют орки. Но Гэндальф думает, что для орков этот план слишком сложен. Он считает, что моя старая рана — это тёмная метка, которая при соприкосновении с моргульским ядом связывает меня с тьмой. Он выпалил последние слова скороговоркой и с тревогой ждал, что будет дальше. Он был уверен, что Тауриэль придёт в ярость, и знал, насколько страшной она бывает в гневе. За годы их брака она кричала на него пару раз, но это было ничто по сравнению с ледяным голосом и холодными взглядами, которыми она наказывала его, когда действительно злилась. Что ж, Махал знает, он это заслужил. В любом случае, она никогда на могла долго на него сердиться. Но эльфийка молчала. Она взяла лук и направилась в лес. Кили пришлось едва ли не бежать, чтобы догнать её.  — Тауриэль. Она не ответила.  — Любимая? Она расправила плечи, но не обернулась.  — Ты имеешь полное право злиться. Я должен был рассказать тебе раньше. Эльфийка остановилась, оглянулась через плечо.  — Да, ты должен был всё мне рассказать. Ты правда думаешь, я не знаю, что ты всё ещё что-то скрываешь?  — Потому что мы в бегах, нас могут поймать в любой момент, потому что сейчас не подходящее время для долгих объяснений!  — У тебя было более, чем достаточно времени, чтобы объясниться! Ты приехал в Минас-Тирит три луны назад!  — И что я по-твоему должен был сделать? Просто подойти к тебе через двадцать с лишним лет и рассказать о нападениях орков, о моргульском яде, о том, что я, скорее всего, обречён на тьму? Это сделало бы меня воистину неотразимым!  — Это была бы правда!  — Я боялся всё испортить. Отпугнуть тебя.  — Меня не так-то легко испугать. Тебе стоило попытаться.  — Я знаю. Но я не хотел вмешивать это в наши отношения. Я хотел, чтобы мы были счастливы!  — Как я могу быть счастлива, если ты мне лжёшь?  — Это не так!  — Тогда расскажи мне о ней. Проклятье! Кили глубоко вздохнул.  — Её звали Эйра. Она была библиотекарем и учительницей близнецов Фили. Я думал, что она была милой, что нравился ей, но на самом деле её послали из Серых гор, чтобы меня отравить. Гэндальф разоблачил её, и её убили. Мы понятия не имеем, кто это сделал.  — Она была тебе не безразлична?  — Я так думал.  — Ты её целовал? Дважды проклятье!  — Да.  — Ты с ней…  — Нет.  — Ты этого хотел? Трижды проклятье!  — Да.  — Ты же говорил, что никогда не переставал меня любить.  — Это правда.  — Ты говорил, что всё время думал обо мне.  — Так и есть.  — Но ты полюбил другую.  — Это была не любовь.  — Что тогда?  — Я был одинок, и она заботилась обо мне. Ну… во всяком случае, я так думал. Она мне нравилась. И я больше не хотел оставаться один.  — Ты сам так решил. Я хотела, чтобы ты поехал со мной. Я умоляла. Ещё никогда в жизни я так не унижалась и никогда больше не сделаю этого снова. Ты даже представить не можешь, что я чувствовала, когда ты отказался. Я умоляла тебя не покидать меня, но ты сделал это!  — Ты меня бросила! Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не отшатнуться, когда она рванулась к нему, как атакующая змея.  — Это не правда! — выплюнула она сквозь зубы, — Больше всего на свете я хотела быть с тобой. Но гора была для тебя важнее. Мне следовало знать, чего ожидать от гнома! Кили стиснул зубы.  — Ты же знаешь, что это была не гора! Тауриэль сжала челюсти, он видел, как дрожат её губы.  — Amrâlimé.  — Не смей! — прошипела она, и в этот раз он невольно отшатнулся, — Не смей меня так называть! Молниеносным движением она выхватила один из своих изогнутых кинжалов и срезала что-то из его волос. Почувствовав у шеи холодное лезвие её клинка, Кили резко втянул в себя воздух и ощутил, как леденеет кровь, когда увидел спутанную косичку в её руке.  — Ты разрываешь нашу связь. Он был удивлён, что вообще смог произнести эти слова. Губы онемели. Как и всё его тело. Он как будто бы умер. И если бы не отчаянный стук сердца, которое трепыхалось в груди, не желая быть разбитым, он бы подумал, что уже мёртв.  — Я дала тебе эту косу, а теперь забираю обратно. Может, ты и забыл, но по эльфийским обычаям её нужно обновлять раз в год, чтобы продлить узы. А это значит, что уже много лет нас ничего не связывает друг с другом.  — О, проклятье! — воскликнул он с притворным отчаянием, злость разъедала его душу, как кислота, — Неужели я забыл возобновить нашу связь? Да нет, ничего я не забыл! Я очень этого хотел! Просто рядом не было эльфа, чтобы вплести обещание мне в волосы! Потому что эльфийка сделала то, что обычно делает её народ, когда всё усложняется. Она нарушила данное мне обещание и повернулась ко мне спиной. Она сжала губы, но не сказала ни слова. Кили шагнул ближе, его ноздри раздувались от гнева.  — Связь всё равно есть. Нравится тебе это или нет. По гномьим законам ты моя жена! — рыкнул он. Тауриэль сердито прищурилась.  — Я не гном, и твои законы меня не касаются. Теперь гнев бурлил в нём, раскалялся добела, обжигал, пожирая каждую клетку его существа, испепеляя последние капли здравого смысла, который ещё у него оставался.  — Что ты хочешь сказать? Что ты опять убегаешь? Что снова бросаешь меня? Просто потому, что всё не так, как ты хочешь? Потому что я вёл себя не так, как ты ожидала? Возможно, ты эльф, драгоценное создание Илуватара, и во всех отношениях меня превосходишь, но я сын Дурина, а не марионетка! Кили пристально смотрел ей прямо в глаза. Больше всего на свете его злило то, что её лицо в этот миг было похоже на красивую резную маску, и в нём не было никаких чувств. Она выглядела совершенно спокойной, даже немного рассеянной. Его собственные глаза горели от слёз боли и ярости, от страха её потерять. Они собирались на ресницах, текли по щекам и падали вниз, горячие и коварные. И это свидетельство собственной слабости ещё больше бесило его, особенно когда эльфийка казалась самим воплощением хладнокровия. Холодная и далёкая. Безразличная. Она была точь в точь, как те эльфы, о которых им всегда говорили дядя и мать.  — Я всегда думал, что ты не такая, как все, — выдавил он из себя наконец, — Я думал, ты понимаешь тех, кто совершает ошибки, упорно пытаясь найти свой путь, но теперь я знаю, что ошибался. Ты такая же, как все остальные эльфы. Вы совершенны и не испытываете никакого сочувствия к мучениям смертных. Тауриэль взмахнула кинжалами, и он вздрогнул. Только сейчас он понял, что Счастливчик рычит и отчаянно лает. Гном резко повернулся. В лесу кто-то двигался: он видел бледное мерцание кожи, блеск оголённых мечей. Он подготовил стрелу и развернулся так, чтобы встать с эльфийкой спина к спине. Слова были им не нужны. Все споры были забыты; теперь они двигались, как один, ни разница в росте, ни различия в строении тел уже не имели значения. Два тела танцевали единый танец, зловещий, убийственно точный, прекрасно дополняя друг друга. Когда Кили делал шаг в сторону, эльфийка следовала за ним; она двигалась вперёд, и он тут же делал шаг назад, ни на миг не оставляя её спину открытой. Тауриэль определила мишень, напряглась; её кинжалы дрожали от жажды битвы, и гном поднял лук, чтобы прикрыть её. Он прицелился в фигуры, что двигались в темноте, и она приготовила оружие, чтобы синхронизировать их движения. Из-за деревьев выскочил тяжело вооружённый человек. Стрела гнома вонзилась в его плоть в тот же миг, когда эльфийский клинок отсёк руку, державшую меч. Мужчина заорал от шока и боли, сжимая культю, но из зарослей уже приближались другие. Тауриэль подняла лук. Постоянно двигаясь и держа нападавших на прицеле, им удалось удерживать людей на расстоянии, и при этом самим не попасть в зону обстрела.  — Брось оружие! — крикнул один из мужчин. Кили узнал в нём одного из наёмников, того самого, с мечом. Похоже, он был вожаком всей группы.  — Мы не причиним тебе вреда! Ублюдок с повязкой на глазу закудахтал, смеясь.  — Мы нет. А вот они, как пить дать. У них это получается намного лучше. Гном стиснул зубы. Шрам на бедре внезапно загорелся знакомой болью, которая подсказала ему, кого именно ждут наёмники.  — Орки, — пробормотал он. Спина эльфийки теснее прижалась к его плечам. Они прицеливались, кружась, но люди уже скрылись за деревьями, так что стрелять в них сейчас было бы пустой тратой стрел. Они замерли, ожидая. При мысли о том, что вскоре к нападающим присоединятся орки, Кили вспотел. Что им делать дальше, он и понятия не имел. Затрещали сучья, и воздух наполнился тяжёлым топотом ног, топчущих листья и ветки. Гном почувствовал вонь гнилой плоти и странный металлический запах, напоминавший запёкшуюся кровь, а потом орки окружили их. Кили слышал, как Тауриэль затаила дыхание. Их было пять или шесть десятков и судя по всему, они были хорошо вооружены. Один огромный, лысый орк шагнул вперёд. На его голых плечах болталась шкура варга, отделанная собачьими зубами.  — Ashdautas Vrasubatlat*, — поприветствовал он вожака наёмников.  — Nar Udautas, — ответил тот на чёрной речи и поклонился. Орк жестом показал на Кили.  — Ты нашёл его. Человек усмехнулся.  — Гном орал так громко, что мы смогли бы услышать его и за пятьдесят миль. Они и правда тупые. Не могу понять, зачем он тебе. А вот эльфка-другое дело, — он окинул Тауриэль похотливым взглядом, — И она прекрасный боец.  — Lul Gijak-Ishi*, — с презрением ответил орк. Он приблизился к Кили и оскалил острые жёлтые зубы, — Мразь Дурина, от тебя несёт страхом. Я чую его запах.  — Да ну? Орк взвизгнул, когда стрела Кили пронзила ему сердце. Колени его подогнулись, и он упал на лесную подстилку. Умирающее тело всё ещё дёргалось, когда вперёд выступил его заместитель, вперив в гнома взгляд жёлтых глаз.  — Двенадцать, — проговорил он на всеобщем языке, — Двадцать у эльфа.  — Что? Орк ухмыльнулся.  — Стрелы. Ты не сможешь убить всех. Когда у тебя закончатся стрелы, ты заплатишь. Ты будешь умолять. Но мы не перестанем мучить тебя. Причиняя боль ей. Пальцы Кили, оттягивающие тетиву, дрожали. У них был только один выход. Он чувствовал успокаивающее тепло её тела, которое прижималось к его спине, и голос его, отвечающий орку, звучал твёрдо:  — По одной стреле на каждого из нас будет достаточно. Орк ткнул в него костлявым пальцем.  — Нет! Ты должен жить. Хозяин хочет тебя. Живым. Внезапно наконечник стрелы высунулся из его груди, орк выпучил глаза и упал, разбрызгивая чёрную кровь. Наёмник попытался бежать, но тоже получил стрелу и опрокинулся навзничь. Воздух наполнился криками и свистом стрел, орки и люди дрались друг с другом в тщетных попытках укрыться за деревьями. В темноте ночи загрохотали копыта, и Тауриэль подняла лук, чтобы защититься от нападающих всадников. Внезапно тишину леса нарушила песнь рога. Кили положил руку ей на плечо, неожиданно и радостно усмехаясь.  — Знакомый звук! Лошади прорвали кордон. Серебряное дерево Гондора сияло на доспехах людей, а мечи и стрелы косили чёрную породу, которая пыталась сбежать. В нескольких дюймах от гнома остановился огромный конь, и Кили глянул на смеющееся лицо Нимира. К юноше присоединился другой всадник, сжимая в руке гондорский рог.  — Хелге!  — Да, милорд, — мужчина усмехнулся, протягивая гному клинок, — Мы подумали, что тебе понадобится твой меч. Кили принял оружие и озадаченно кивнул.  — Благодарю.  — А ещё мы подумали, что тебе понадобится твой пони. Хелге махнул рукой, и один из солдат подвёл к ним Фрости и вьючного пони. Нимир буквально сиял.  — И мы решили, что леди эльфийка наверняка будет с тобой, поэтому взяли лишнюю лошадь.  — Не знаю, что и сказать. Разве что, спасибо. Хелге покачал головой.  — Ты наш командир.  — Больше нет. Вы знаете, что Наместник ищет меня? Лицо мужчины омрачилось.  — Мы знаем. А когда его люди пришли за твоими вещами, мы сложили два и два. Тогда большая часть десятой дивизии решила больше не служить Дэнетору. Мы здесь, чтобы служить тебе. Конечно, если ты нас возьмёшь. Кили вытаращил глаза. Он открыл было рот, чтобы ответить, но не нашёл, что сказать. Может, ему послышалось? Эти люди ушли из армии Гондора не только, чтобы ему помочь, они ещё собирались служить ему?  — А? — это всё, что он сумел выдавить из себя какое-то время спустя. Хелге слез с коня и приложил руку к сердцу.  — Мы обязаны тебе жизнью. Нашим достоинством, если оно у нас вообще было. Ты примешь нас? Гном посмотрел в серьёзное лицо человека и кивнул.  — Для меня это честь.  — Тогда мы должны ехать, милорд. Остальные силы Гондора уже ищут тебя. Дэнетор лично возглавляет отряд.  — Так чего вы ждёте? Кили взял поводья Фрости и прежде чем сесть в седло, ласково погладил гриву своего жеребца. Краем глаза он заметил, как Тауриэль садится на лошадь. Хвала Махалу, она ехала с ним. Они выбрались из леса, оставив трупы орков и наёмников позади. Судя по тому, что Кили сумел разглядеть в темноте, кому-то из врагов удалось бежать. Когда они, наконец, остановились, был уже вечер. Они уже давно пересекли дорогу, соединяющую Север и Юг, и несколько маленьких речушек, которые текли к Андуину. Справа от них лежал горный хребет Эмин Муйл. На следующий день они должны были перейти границу Рохана, и Кили решил, что теперь уже можно было разбить лагерь. Люди устали, некоторые из солдат были ранены и нуждались в лечении. Несмотря на уверенность в том, что выбранное место на берегу ручья было относительно безопасным, гном отправил двоих на разведку. Нимир и ещё один солдат вызвались позаботиться о лошадях, а Тауриэль собиралась дежурить ночью. Когда люди расселись вокруг двух небольших костров, Кили обошёл лагерь. Он говорил с солдатами, хлопал их по плечам. Увидев человека с окровавленной повязкой на бедре, гном опустился рядом с раненым на колени.  — Клинок орка? Руяк кивнул.  — Не заметил ублюдка в темноте. Рассёк мне бедро, но я всё равно его разделал. Он визжал, как свинья.  — Рана глубокая?  — Просто царапина. Не волнуйся, милорд. Скоро я встану и буду спасать твою задницу всякий раз, когда будет нужно. Кили усмехнулся и сжал ладонью его плечо.  — Приятно знать. Теперь отдыхай. Мы выезжаем на рассвете. Он продолжил свой путь туда, где на берегу реки паслись лошади, и присоединился к Хелге.  — Четверо раненых. И Руяк хуже всех, — сказал гном. Мужчина кивнул.  — У него глубокая рана. Но он не обращает внимания.  — Я так и думал. Я попрошу Тауриэль позаботиться о нём. И это даст ему возможность поговорить с ней. Она ехала рядом с людьми и за всё время ни разу на него не взглянула. Скорее всего, она до сих пор на него злилась. Он должен был найти способ с ней помириться. Тауриэль сидела на краю стоянки, он осторожно подошёл к ней и тихо присел рядом.  — Руяк ранен. Я подумал, может, ты взглянешь…  — Конечно. Эльфийка продолжала молчать, избегая его взгляда. Кили ждал, но она оставалась безмолвной. Тогда заговорил он:  — Я знаю, что ты не бросала меня тогда. Ты была не виновата. Это я должен был пойти с тобой.  — Я знаю, что ты не мог.  — Я сожалею о том, что сказал. Все эти гадости про эльфов. Я не хотел…  — Я знаю. Мне тоже жаль. Я произнесла опрометчивые слова.  — Значит, мы прощаем друг друга?  — Да, это так. Кили испустил долгий вздох: он даже не заметил, что до сих пор не дышал.  — Может, в этот раз нам стоит пообещать друг другу не быть снобами. И больше не расставаться?  — В этот раз? Что ты имеешь в виду? Он улыбнулся.  — Мне нужна новая косичка. Она посмотрела на него с удивлением.  — С какой стати? Ты не был честен со мной. У тебя были от меня тайны. Может, у гномов так принято, но я не хочу, чтобы со мной так обращались. Я эльф, и мой народ дорожит честностью.  — Как и мой. Дело не в отличиях гномов и эльфов. Дело в тебе и во мне. Я хотел всё тебе рассказать. Ты должна мне поверить. Я просто ждал подходящего момента. Тауриэль насмешливо фыркнула.  — Да, хорошо. Я должен был сказать тебе раньше. Я просто не хотел тебя испугать.  — Это не тебе решать.  — Я понимаю. И прошу за это прощения. Ты имеешь полное право злиться. Но я не хотел тебя беспокоить. Не хотел портить то, что у нас было.  — Я не сержусь. Я просто разочарована, что ты мне солгал. И как нам теперь с этим жить?  — Ты правда собираешься бросить меня, потому что я совершил ошибку? Глупую ошибку? Всё, что я сделал-это не сразу тебе рассказал. То, что со мной случилось, изменило мою жизнь. Ты не думаешь, что мне решать, когда говорить об этом?  — Это произошло не только с тобой, но со всеми, кому ты дорог. С твоим братом. Твоим народом, твоим королевством. Со мной. Как ты мог подумать, что можешь утаить это от меня?  — Я этого не хотел. Я рассказал бы тебе в своё время.  — И когда бы ты сделал это? Ты рассказал бы мне всё? Ты рассказал бы мне… о ней?  — Я… Я не знаю.  — Честность. Смелость. Прямота. Вот всё, что я всегда любила в тебе. Но сейчас я этого не вижу. Я вижу только обман. Я вижу того, кто не заслуживает доверия. Того, кто обещал всегда быть мне верным, но нарушил своё слово. Именно об этом предупреждал меня мой король. Кили чувствовал, как к нему подкрадывается страх. Они не ссорились. Они даже не спорили. Он просто её терял.  — Я был верен тебе. Так же, как сейчас я с тобой честен. Я люблю тебя. Всегда. Верь мне, прошу. Она смотрела на него полными грусти глазами.  — Как? Скажи, как я могу тебе верить? Не говори мне о доверии, голос брата зазвучал в его голове, Как я могу тебе доверять? * Ashdautas Vrasubatlat — Когда-нибудь я убью тебя (стандартное оркское приветствие) Nar Udautas — Не сегодня (стандартный ответ) Lul Gijak-Ishi — Цветы в крови (оркское оскорбление для эльфов)