Тёмная метка

Моргульский яд. Нет, подумал он. Только не это. Только не сейчас. Одноглазый ухмыльнулся.  — Ты снага. Я приказываю, ты подчиняешься. Убей всех, дуринская мразь. Над его головой просвистел хлыст, и орки в кругу опять завизжали, поднимая мечи. Было похоже, что бой возобновился. Кили чувствовал, как им овладевает страх. Пульсация в бедре сменилась знакомой острой, пронзительной болью, и он стиснул зубы, когда у него вырвался невольный стон. Боль нарастала намного быстрее, чем это случалось раньше. Он ухватился за рукоять своего меча и присоединился к Таку, который отбивался от наседающих орков. Кили знал, что должен покончить с этим, пока ещё может держаться на ногах, а судя по головокружению и тому, как быстро усиливалась боль, это продлится недолго. Нога горела, пламя боли обжигало внутренности. Кровь грохотала в ушах, заглушая вопли и суматоху вокруг, перед глазами всё застилала мутная багровая пелена. Слова в его голове гремели, как гром: Убей! Убей всех! Потом окружающий мир превратился в размытое пятно, какофонию звуков, воплей и визга, а в ноздри ему ударило зловоние выпущенных кишок и запах крови. Кили поморщился — всё тело болело, буквально каждая клеточка. Хотелось свернуться в клубок, уйти в себя, отгородиться от образов, звуков, боли, жажды и тошноты. Но что-то у него на шее удерживало его в вертикальном положении, мешая осуществить желание. Железный ошейник, которого там раньше не было.  — Они надели его, пока ты был в отключке, — объяснил Так. Он потерял сознание? Но когда? И почему? Что, во имя Дурина, произошло? Кили хотел спросить, но удалось только застонать. Ему было очень больно.  — Чем этот орк напоил тебя?  — Моргульский яд, — прохрипел он. Махал, что с его голосом?  — Моргул.? Да ты, наверное, шутишь! Те, кто получают моргульские раны, не выживают. Никогда. Кили рассмеялся, но вместо смеха получился только сдавленный кашель. Вместе с ним засмеялся ещё кто-то. Презрительное карканье без малейшего намёка на веселье. Орк подполз к ним на четвереньках, осторожно и медленно, как хищник, его жёлтые глаза таращились на Кили, не мигая.  — Мы уже давно всадили ему в ногу моргульскую стрелу. Должен был умереть. Стать призраком. Но он жив, — он склонил голову набок, — Интересно, почему?  — Да, — повторил Так, — Если эта тварь говорит правду, как ты выжил?  — Меня исцелили.  — Я уже видел, как умирали от моргульских ран, это нельзя просто взять и исцелить. Кили беспомощно развёл руками и только тут понял, что они сплошь покрыты чёрной кровью.  — Мне очень повезло. Орк опять рассмеялся.  — Но оно закончилось. Твоё везение. На тебе наша метка. Мы даём тебе яд, делаем тебя снагой. Мы приказываем, ты подчиняешься. Так от души расхохотался.  — Сработало не очень. Конечно, если только вы не хотели, чтобы он убил первые два ряда зрителей, задушил говнюка с плетью его же собственным хлыстом и отрезал голову одноглазому ублюдку, который влил в него эту мерзость. Кили едва не поперхнулся, когда смех орка оборвался.  — Я сделал что?  — Я ещё никогда не видел, чтобы кто-то так дрался. Ты был просто ужасен. Потребовалось десять орков, чтобы тебя завалить. Большинство из них лишились одной или двух конечностей. Кили провёл пальцами по спутанным волосам и дёрнулся от острой боли.  — Они вырубили тебя. Я думал они проломили тебе череп.  — Череп Дурина, — машинально ответил Кили, — Твёрдый, как камень. Так глянул на него исподлобья.  — Я был уверен, что ты с ними заодно. Что они посадили тебя сюда, чтобы сломить меня. Но после всего, что сегодня случилось, я больше так не думаю. Не после моргульского яда. Не после того, что они говорили. Они знают тебя. Ты им нужен. У них на тебя грязные планы. Думаю, самое время рассказать, кто ты.  — Я Кили.  — Кили? Кили из Эребора? Ты брат короля?  — Ты знаешь о нас? Так рассмеялся.  — О, да. Я знаю, что о вас говорят. Они считают вас позором всей гномьей расы. Правнуки могущественного Трора открывают одно из старейших гномьих королевств для других рас. Сыновья Дурина водят дружбу с людьми и эльфами. У них нет гордости за чистоту своей расы, они оскорбляют свою благородную родословную. Когда серые лорды приказали старейшинам послать агента в Эребор, они с радостью подчинились. Они хотят положить конец вашему правлению, — Так изобразил злобную усмешку, — И судя по всему, они почти достигли цели. Ты у них в плену. Без сомнения, они избавятся и от твоего брата.  — Нет. Если я смогу им помешать. Так опять засмеялся.  — Не сможешь. Ты пленник в подземельях Вардуканука. Отсюда можно выйти только ногами вперёд.  — Выход есть всегда, — упрямо возразил Кили, — Что бы ни замышлял Двосс и ваши грёбаные старейшины, которые хотят захватить Эребор, я должен это остановить. Я должен убедиться, что мой брат жив и здоров. Фили-лучший король, которого мог бы пожелать Эребор. Он благородный, прирождённый лидер. Он ни разу не поддался золотому недугу, которым страдали большинство наших предков. От любви к богатству, того безумия, которое привлекло Смауга в гору. Из-за которого началась война. Фили, оскорбление нашего рода? — он сплюнул себе под ноги, — Те гномы, что хотят отнять у него трон, они сами недостойны крови, которая течёт в их венах. Так не ответил. Прошло много времени, прежде чем он заговорил снова.  — Там, на ринге, ты спас мне жизнь. Ты защищал меня.  — Ты поступил бы так же.  — Нет. Здесь все пытаются просто выжить. Любой ценой прожить ещё один день. Избежать наказания. Великодушие здесь не в чести. Я убил бы тебя, чтобы спасти свою жизнь. Но ты всё равно меня защищал. Кили пожал плечами.  — Не думай об этом. Их снова окутала тишина, и Кили вдруг понял, как страшно устал. Он зажмурился и уже почти задремал, когда Так опять заговорил.  — Она правда мертва, ведь так?  — Да. Он медленно кивнул.  — Тогда мне незачем жить.  — Не говори так.  — Мысли о ней придавали мне сил. Помогали не сойти с ума. Теперь всё пропало.  — Эйра умерла, пытаясь тебя спасти. Уважай её смерть. Если ты сдашься, позволишь оркам сломить тебя, то уничтожишь всё, что она любила в тебе. Упорство, мужество, честность. Ты разочаруешь её, будешь недостоин её веры в тебя. Это намного хуже, чем смерть, — он уже не знал, говорил ли он о Таке или о себе и Тауриэль, но постарался отбросить от себя эту мысль, — А как же твой народ? Разве ты хочешь, чтобы им правили орки? Вот почему ты здесь. Ты им нужен. Так с горечью рассмеялся.  — Они и отправили меня сюда.  — Те, кто боится тебя. А как насчёт тех, кто шёл за тобой? Кто тебе верил?  — А что с ними?  — Разве они не захотят уйти из колонии? Вместе с солдатами Эребора вы смогли бы положить конец правлению орков.  — Вы бы послали нам на помощь своих солдат?  — Вы наши родичи. Мы с радостью сделали бы для вас всё возможное. Глаза Така блестели в темноте.  — Я никогда не встречал таких, как ты, — проговорил он наконец, — Таких, кто верен и справедлив. Честен. Я должен подумать о том, что ты сказал. Он прислонился к стене головой и закрыл глаза. Кили прислушивался к его тяжёлому дыханию, к редкому кашлю других пленников, к бормотанию орка на чёрной речи и чувствовал, как замирает сердце. Он хотел подбодрить Така, возродить в нём надежду, но по правде говоря, он и сам был в отчаянии, хоть и пытался это скрыть. Он сидел в подземелье, прикованный к стене цепью, каждая косточка в теле болела, и он не имел ни малейшего представления, как отсюда бежать. Он снова и снова обдумывал варианты, пытался составить план, но чувствовал себя так, будто у него каша вместо мозгов. И судя по головной боли, так оно и было. Интересно, сколько же времени он провёл в орочьих подземельях? Вероятно, довольно долго, потому что его обычная щетина уже превратилась в густую бороду. Несколько недель? Полную луну? Ещё дольше? Кили пытался следить за временем, делая на земле зарубки, по одной в день. Но поскольку он не знал, сколько времени он проводил во сне, сколько длились промежутки между боями и кормёжкой, он не мог быть уверен, что считал точно. Он был здесь долго — в любом случае отметок на земле было слишком много. У него раскалывалась голова, и нога тупо пульсировала при воспоминании о моргульском яде. Он закрыл глаза. Всего на минутку. Кили проснулся с отчаянным криком, задыхаясь и вздрагивая. Он не помнил, какой из его обычных многочисленных кошмаров снился ему сейчас. Торин, умирающий на Вороньей высоте? Фили, лежащий неподвижно в собственной крови? Падающая Тауриэль, её прекрасное тело, лежащее на земле беспомощной грудой, её бледные губы, которые говорили ему о том, как сильно он её разочаровал, какую причинил боль? Он тихо всхлипнул, но горло болело так, как будто он кричал. Так подтолкнул к нему кувшин, и Кили исхитрился ногой подвинуть его поближе.  — Орки приносили еду и воду, пока ты спал. Я припрятал кое-что для тебя.  — А ты?  — Тебе это нужно больше, чем мне.  — Но…  — Я могу без этого обойтись, а ты нет. Ты должен поправиться. Набраться сил. Нам нужен план.  — Какой план? Так оскалил свои изуродованные зубы в подобии улыбки.  — Чтобы выбраться отсюда. Совсем недавно я был уверен, что стану призраком. В последнем бою я был уверен, что умру. Когда ты рассказал о смерти Эйры, я думал, что у меня больше нет причин жить. Но теперь я ловлю себя на том, что верю тебе. Мы можем это пережить. Мы сможем бежать. Ты дал мне надежду. Он замолчал. Послышался безошибочно узнаваемый топот тяжёлых шагов и лязг железных доспехов. Оба гнома с тревогой повернулись ко входу в подземелье.  — Орки идут за нами, — зашептал Кили.  — Ещё один бой? — Так выругался, — После того, что ты устроил в прошлый раз, они наверняка удвоили, а то и утроили охрану. Нам не сбежать. И что теперь делать?  — Следить. И замечать всё, что может быть полезно для нас. И как только нам подвернётся возможность, мы воспользуемся ею. И самое главное, мы выживем. Они услышали, как отпирается железная решетчатая дверь, а потом опять раздался тяжкий топот. Так был прав, говоря, что орки приняли нужные меры. Даже стражников, которые пришли за ними сейчас, было вдвое больше обычного. Охранники расстегнули цепи и рывком подняли двух гномов на ноги.  — Не волнуйся, я не буду драться с тобой, — тихо бормотал Так себе под нос, — Они не получат того, чего хотят. Один из орков расхохотался.  — У меня есть для тебя новый противник. Его тебе не одолеть. Попался только сегодня. Опасный, хороший боец. Я поставил на него деньги. Ты умрёшь, Shakutarbik. Другой стражник подтащил Шрука и приковал его цепью к Кили. Пленный орк плевался, выл и пытался вырваться, пока сильный удар по голове не заставил его заткнуться.  — Вы не можете заставлять меня драться с этим гномом. Он принадлежит лорду Улругу. На нём наша метка. Он должен жить!  — Тогда не убивай его! Орки захохотали, и Шрук зашипел, скаля острые зубы.  — Подождите, вот вернётся лорд Улруг! Он накажет вас за это! Отправит вас в подземелье! Приказано привести гнома живым!  — Улруг вернулся. И ему не терпится увидеть дуринскую мразь в парном бою. Так опять выругался.  — Бой в связке? Плохо. Бойцы остаются скованными вместе, пока один из них не умрёт. А этот орк отличный боец.  — Хватит болтать! Один из орков намотал цепь Кили на свой огромный серый кулак и грубо потянул гнома к выходу. Шрук, который тащился позади, кашлял от удушья и пытался пнуть стражника. Их выволокли из подземелий, перепутанных клубком. И только когда они прошли по туннелям половину пути, Шрука наконец заставили умолкнуть. Прикованный орк трусил следом за Кили и бранился себе под нос на чёрной речи. Зрители радостно орали и швыряли на ринг всё, что было под рукой, когда их втолкнули в круг. Посередине пылал огромный костёр, отбрасывая на первые ряды причудливый узор из тени и света. В этот раз первый ряд был огорожен копьями. На другой стороне арены три орка выпихнули на арену высокую фигуру. Судя по росту, это явно был не гном. Новичка сковали цепью с Таком, и когда фигура в капюшоне взяла меч, над их головами просвистел хлыст, обозначая начало боя. Теперь многочисленные ряды орков вопили ещё громче и топали ногами. Шрук взмахнул клинком и напал. Кили отбил удар, глядя, как Так осторожно приближается к своему противнику. Оба подняли мечи, готовые сражаться. Кили пригнулся, когда зазубренное лезвие орка просвистело у него над головой. Шрук легко отразил ответный выпад гнома, но тот почти не смотрел на него. Всё его внимание было приковано к Таку и его сопернику, которые до сих пор кружили друг напротив друга. Что-то в этой скрытой капюшоном фигуре было ему до боли знакомо. Эти движения, изящные, как танец, но в то же время опасно хищные; то, как меч рассекал воздух, исходившие от неё волны бдительности и готовности сражаться.  — О, нет. Кили рванулся вперёд, утягивая за собой орка, который пытался пырнуть его ножом в бок, и оттолкнул плечом Така, поднявшего клинок, чтобы напасть.  — Не надо! Тёмные глаза гнома горели желанием сражаться.  — Почему нет? Это проклятый эльф! Уж лучше она, чем я!  — Нет! Она нам не враг! Так отпихнул его с дороги и снова напал. Его противник с лёгкостью отражал удары, оберегая при этом своё тело. Она была ранена? Очевидно, Так тоже это заметил, потому что направил свои атаки ей в живот. Меч Кили перехватил его клинок, выбив из него дождь сияющих искр.  — Я убью тебя, если ты тронешь её! — рыкнул он низким, глубоким голосом.  — Кили! Я так рада, что нашла тебя! — Тауриэль откинула капюшон, её рыжие волосы были заплетены в одну толстую косу, — Я хотела сделать это намного раньше, но они не отпускали меня, пока моя рана не закрылась. Только потом мы смогли отправиться за тобой. Кили вдруг ощутил странное беспокойство.  — Кто это мы?  — Твои люди, конечно. Краем глаза Кили заметил, как сзади к нему приближается Шрук, и с силой ударил орка локтем в нос. Раздался тошнотворный хруст, и Шрук завопил, разбрызгивая чёрную кровь.  — Я сказал им, чтобы они не шли за мной.  — А ещё ты сказал, что они свободные люди. И вольны делать всё, что пожелают. А они хотели преследовать орков, которые забрали тебя.  — Я хотел, чтобы они были в безопасности. Чтобы ты была в безопасности. А теперь ты всё-таки попала к оркам. Эльфийка скривила губы в улыбке.  — Ненадолго. Их хлестнули кнутом, и Шрук послушно рванулся вперёд. Кили блокировал удар и сильным, быстрым толчком отбросил орка назад.  — Что значит «недолго»? Тауриэль качнула головой, давая понять, что не может говорить вслух, и чуть заметно пошевелила пальцами, сообщая ему, что Хелге и солдаты десятой дивизии находятся неподалёку от города орков и скоро будут атаковать. Они решили спасти его, как только поняли, что армия орков захватила его в плен. Она рассказала ему, что Фангорнский лес всё-таки укрыл их, как только деревья признали в ней эльфа, создание леса. Как следопыт, которого они встретили, выслеживая забравших его орков, исцелил её и Руяка. Так громко ахнул, сообразив, что руки эльфийки говорят на Иглишмеке. Вскоре после свадьбы Кили тайно научил её всему, хотя это было строго запрещено. Ни одному чужаку не позволялось знать священный гномий язык жестов, но для Кили Тауриэль не была чужой. Она была его Amrâlimé. Тем не менее, у него всё же хватило ума никому об этом не говорить. Даже Фили не знал, что эллет освоила Иглишмек.  — Они хотят поджечь подземный город, чтобы выкурить орков, — говорили её пальцы, — Я вызвалась пойти внутрь, чтобы тебя найти. Будь готов. Осталось недолго. Так переводил взгляд с эльфийки на гнома, явно не понимая, что происходит, но всё равно кивнул, а потом поднял свой меч, и его пальцы, сжимающие рукоять, сложились в знак согласия.  — Нужно сражаться, — прошептал он, — Хотя бы для вида, иначе они пришлют других, чтобы прикончить нас. Они обменивались выпадами и ударами, с легкостью отбивая атаки друг друга. В какой-то момент меч Шрука едва не резанул Кили по ноге, но в целом держать орка на расстоянии было несложно. Зрители вопили от ярости и швырялись в бойцов камнями. Когда один из стражников принялся хлестать их плетью, орки на трибунах одобрительно заревели и затопали ногами.  — Тихо! Громкий рёв на чёрной речи прогремел, как гром, эхом отдаваясь в обоих концах ринга. Огромный гундабадский орк поднялся на ноги, пристально глядя на пленников по-рыбьи белёсыми, глубоко посаженными глазами на бледном, изрытом шрамами лице, и оскалил острые зубы в злобной ухмылке.  — Шрук. Это просто позор! Почему ты не сражаешься, как должно? Орк на арене скривился и поклонился, почти касаясь лысой макушкой земли.  — Господин Улруг! Рад снова видеть тебя! Улруг захохотал, громыхая бронёй на своей широкой груди. Его доспехи были сделаны из ржавого металла и кожи, которую, судя по виду, явно содрали с какого-то двуногого существа.  — Да ну? Шрук схватил Кили за горло, вынуждая его опуститься на колени, его острые когти впивались в кожу гнома.  — Да, да, мой господин. Вот этот, тот самый, которого ты искал. Я говорил, чтобы не заставляли его драться. Хотел сохранить его для тебя. Они не слушали. Но Шрук следил за твоей собственностью. Улруг засмеялся ещё громче.  — Мне нравится смотреть на него в бою. Он совсем не такой, как я думал. Тощий. Потрёпанный. Ничтожный.  — Конечно, — для пущей выразительности Шрук пнул гнома, — Ничтожный, да. Но он нужен Тёмному Властелину. У него есть на него планы.  — Да. Смех Улруга затих так же внезапно, как и начался. Он вышел на ринг, грубо расталкивая тех, кто не успел вовремя расступиться. Гигантский орк остановился перед Кили. Гном сумел вырваться из лап Шрука и поднялся на ноги, но всё равно ему пришлось задрать голову, чтобы не смотреть орку прямо в пах.  — У Тёмного властелина есть на тебя планы, мразь. Моргульский яд заставит тебя забыть, что ты сын Дурина. Ты будешь Его орудием. Ты сделаешь всё, что Он скажет тебе. Вскоре Саурон восстанет вновь. Он начнёт войну, а ты станешь ключом к Его успеху. Он хочет, чтобы ты убил своего сородича и занял для Него трон. Ты откроешь нашим силам Одинокую гору. Эребор больше не будет стоять между Сауроном и падением Средиземья.  — Никогда. Улруг оскалился.  — Да. Я тоже так думаю. Потому что у меня на тебя другие планы.  — Но… Он же для Тёмного Властелина! — завизжал Шрук, глядя на гиганта, — Ты должен повиноваться! Ты его слуга! Улруг с размаху ударил жилистого орка в лицо. Тот опрокинулся, едва не повалив гнома вместе с собой. Жуткие блеклые глаза опять уставились на Кили, не мигая.  — Я слушаю Саурона. В этих горах я — его ухо. Я знаю, что ты нужен Тёмному Властелину. Но мои желания для меня важнее. Я давно мечтал пролить кровь того, кто убил моего отца.  — Твоего… Что?  — Я Улруг, сын Азога. Кили едва не поперхнулся.  — Азога? Так вот оно что. Ты хочешь отомстить? Гигант раскатисто захохотал.  — Отомстить? Оркам плевать на любые сентиментальные слабости! Я требую своего права на кровопролитие. Ты лишил меня возможности самому убить Азога. Я никогда не буду иметь чести искупаться в крови моего отца. Так что мне придётся удовольствоваться вторым из лучших — тобой, — он схватил гнома за горло и поднял над землёй так, что Шруку пришлось приподняться на цыпочки, — Я пролью твою кровь, наследник Дурина, убийца Азога. Ты будешь истекать кровью для меня. Кили пытался высвободиться из хватки орка. Он цеплялся за серые пальцы, которые стискивали его горло, но кулак Улруга только ещё крепче сжимался вокруг его шеи. Он задыхался, хватая ртом воздух, перед глазами поплыли тёмные пятна. Внезапно пальцы орка разжались, и гигант со стоном рухнул на колени. С меча Тауриэль капала чёрная кровь. Эльфийка подняла клинок во второй раз и одним мощным ударом перерезала Улругу горло.  — Нет, не будет, — холодно произнесла она.