Тёмная метка

Катла подошла ближе, свежая стрела в её руках была нацелена Двоссу прямо в сердце.  — Положи это. Корона принадлежит Кили. Он — законный Подгорный король.  — Гном, трахающий эльфа, на троне Эребора? Я так не думаю.  — Положи, — её голос дрожал, — Ты согласился на это. Держи своё слово или я убью тебя.  — Тебе придётся совершить много убийств. Брат - не единственный наследник. Есть много других, кто мог бы претендовать на трон. Отпрыски короля. Его мать. Он кивнул на Дис, которая скорчилась над телом старшего сына, пытаясь остановить кровь, и по её лицу обильно лились слёзы. Двалин сидел по другую сторону. Он лихорадочно нащупывал пульс, его лицо становилось всё более отчаянным. Кили не мог пошевелиться. Он не мог думать, не мог произнести ни слова, не мог даже плакать. Он ничего не чувствовал. Он был мёртв. Его жизнь закончилась в тот самый миг, когда в Фили вонзилась стрела.  — Я уничтожу их, — рыкнула Катла, — Больше никто и никогда не украдёт у Кили его право. Не ты, презренный чужак. И уж точно не жадные родичи, как это было до сих пор, — она направила лук на Финна; мальчишка так сильно плакал, что у него началась икота, — Сначала ты, дитя, а потом твоя сестра. Двосс усмехнулся.  — Ты забыла о матери детишек. Как вдова короля, даже эта хитрая сука имеет право править Эребором.  — Я убью их всех. Кили встал, закрывая собой невестку и её детей, которых Хринн теперь крепко прижимала к себе. Его тело двигалось как будто само по себе, без его участия, и когда принц поднял один из окровавленных клинков Фили, ему показалось, что он видит себя со стороны. Катла моргнула.  — Отойди. Я не хочу причинять тебе боль. Кили поглядел на изломанное тело брата, лежащее в собственной крови, точно так же, как он видел в зеркале Галадриэли, на свою рыдающую мать, которая гладила его лицо.  — Ты уже сделала это.  — Кили, уйди с дороги, прошу.  — Нет.  — Ты ничего не можешь сделать для них. Они умрут. Но ты должен жить.  — Я их щит и меч.  — Подумай об Эреборе. Ему нужен король.  — У него был король.  — Это должен был быть ты. Ты убил Азога.  — Чтобы стать королём, недостаточно убить орка. Для этого нужно предвидение, способность вести свой народ в будущее. Храбрость, верность и преданность. Фили был таким. Катла сплюнула на землю.  — Фили? Ты истинный сын Дурина, могучий воин. А Фили - позор своего рода. Он отдал богатства Эребора этим ленивым попрошайкам из Дейла и коварным эльфам Лихолесья. Как возмещение. Чтобы загладить прошлые обиды! Интересно, что сказал бы на это Торин? В какое новое будущее повёл бы нас Фили? Он привёл бы нас к гибели! — она подошла ближе; в её глазах мелькнуло нечто, что Кили уже видел прежде, но никогда не обращал на это внимания — сверхъестественная, почти маниакальная вера, — Ты — наше будущее. Дурин Бессмертный выбрал тебя. Ты должен вести нас.  — Он проклятый предатель! — завопил Двосс, — Я согласился посадить его на трон, потому что на нём тёмная метка. Он должен был стать ухом Саурона, говорить от его имени. Но он сопротивлялся. Теперь он просто мусор, грязь, от которой нужно избавиться! Катла отрицательно мотнула головой.  — Всё чужое может казаться соблазнительным, вводить в заблуждение. Кили просто жертва. Но другие расы не обогащают нашу культуру, они нам не друзья; они вмешиваются в нашу жизнь и пятнают нашу кровь. Как ты не понимаешь, Кили? Это шанс, ты можешь положить этому конец. Восстановить чистоту гномьей расы, гарантировать, что кровь Дурина будет жить. Ты знаешь, я ненавижу орков так же сильно, как и любой гном. Но в этот раз мы можем использовать их в своих интересах. Двосс всё мне объяснил. Нам нужно только пропустить их, когда начнётся война. Дать им оружие. Может, разрешить пожить в Эреборе. Недолго. А взамен они позволят нам жить своей жизнью. Может получиться, ты же знаешь. Точно так же, как в Серых горах.  — Я скорее умру, чем позволю хоть одному орку ступить в Эребор.  — Так и будет, если ты не захочешь подчиниться. Кили поднял свой меч.  — Что ж, да будет так. Но я заберу стольких из вас, сколько смогу. Как будто по сигналу, Двалин вскочил на ноги и схватился за топоры, рыча, как медведь. Окружающие солдаты побелели, как мел, когда огромный воин бросился на них, однако по приказу Двосса послушно выхватили оружие. Сын Фундина отшвырнул за трон к стене сразу троих, но остальные восемь вцепились в него, пытаясь повалить. Двосс ещё раз щёлкнул пальцами, и четверо других развернулись к Кили. Несколько стрел, метко выпущенных Катлой, усмирили их.  — Не троньте его. Сейчас он просто расстроен. В конце концов он придёт в себя. Двосс ухмыльнулся.  — Первым делом я отправлю его в Мордор. Катла схватила его за руку.  — Нет! Ты обещал, что он будет королём! Поэтому я не выдала тебя, когда узнала, что ты травишь его. Я даже позволила тебе продолжать делать это, ведь ты сказал, что это нужно для большего блага. Я внушила Балину ложное чувство безопасности, сказав, что в Казад-дум можно спокойно войти, хотя мы все знаем, что это не так! Я сделала это, потому что ты обещал посадить на трон Эребора законного наследника Дурина!  — Я солгал, — огрызнулся Двосс, — Ни один из этих сопляков не заслуживает править Эребором. Они стоят друг друга.  — Я должна была догадаться, что ты лживый негодяй! Что ты хочешь сам сесть на трон, ты, мерзкий кусок дерьма! — закричала она, — Ты всё время хотел убрать его из Эребора! Я подозревала это после твоей жалкой попытки завоевать гору. Тогда мне почти удалось пристрелить Фили. Но вместо того, чтобы закончить то, что я начала, ты убедил короля отослать Кили прочь. Я обыскала половину Рованиона, чтобы его найти! Я перевернула каждый камень. Я дотла сжигала деревни, убивала мужчин, женщин и детей. Мне пришлось дойти до самого Лотлориена, чтобы найти эльфа, который хотя бы видел его, но даже под пытками он не сказал того, что я хотела знать. След остыл. Мне просто повезло перехватить ворона и узнать, что Кили возвращается. И я посажу его на трон, чего бы это ни стоило. Ты преклонишь колени перед воплощением Дурина Бессмертного! Двосс рассмеялся.  — Я лучше поцелую эльфа. Борьба вокруг них становилась всё более ожесточённой. Трое солдат повисли у Двалина на спине, двое вцепились в ноги, ещё один ударил головой в живот. С яростным рыком сын Фундина упал, придавленный тяжело бронированными телами. Дис схватила за головы двух других гвардейцев, сталкивая их лбами. У Кили перехватило дыхание. Ему показалось или он действительно видел, как брат пошевелил пальцами? Да, мучительно медленно, но они и впрямь шевелились. Дис тоже это заметила. Принцесса отшвырнула два бесчувственных тела и посмотрела на старшего сына. Отчаяние у неё на лице сменилось пониманием. Руки Фили теперь прижимались к камням пола ладонями вниз, пальцы широко расставлены в стороны. Дис повторила его позу. Двалин сбросил сидевших на нём солдат, и точно так же положил руки на скалу. Кили встретился глазами с матерью, и всё встало на свои места. Принц упёрся ладонями в стену. Он ощутил это, едва коснувшись кожей гладкого камня. Боль. Столько боли. А ещё страх, сумятицу и гнев. Казалось, сама гора была в смятении. Это были чувства Фили, они просачивались в камень, как и его кровь. Это была Дис, которая думала, что потеряла своего сына. Это был Двалин, дрожащий от жажды мести. В этом была суть самого Эребора. Гора будто чувствовала стрелу, пронзившую своего короля, и источала ярость и боль от страха его потерять. Кили крепче прижал ладони к прохладной стене, и когда Фрея вопросительно посмотрела на него, чуть заметно кивнул. Девчушка плашмя положила руки на камень, брат последовал её примеру. Дети были испуганы, но не дрогнули. Они знали, что род Дурина должен слиться с горой для того, что вот-вот должно было случиться. Никогда в жизни Кили не видел этого ритуала, не говоря уж о том, чтобы участвовать в нём, но слова он знал наизусть. Мы рождены из твоей кости. Мы ожили в твоих объятиях. Мы одно целое. Кровь Дурина взывает к тебе. Проснись. Он чувствовал жаркую пульсацию в ладонях, сильную и быструю, как биение сердца. Проснись, — молил он, — Помоги нам. Помоги Фили. Мощь нарастала. Камень уже резонировал мрачным гулом и был горячим, как пылающие угли. Гром эхом прокатился по залу, каскадом обрушиваясь на стены. Двосс удивлённо поднял голову.  — Что это такое? Катла в ужасе распахнула глаза.  — Тот самый Manan Kunzek! — ответила она дрожащим голосом, — Пробуждение камня. Гул перешёл в рычание. Солдаты глазели на дрожащие стены полными страха глазами.  — Это просто миф. Это было под силу нашим могучим предкам, но… не им! — пронзительно орал Двосс, слушая яростный рокот. Гвардейцы бросали оружие и разбегались.  — Они род Дурина! — Катла пыталась перекричать окружавшие их рёв и вой. Она пригнулась, когда свод треснул, и с него посыпались маленькие кусочки гладкого камня.  — Они позор своего рода! Острый обломок скалы ударил Двосса в висок, оставив кровоточащую рану. Он вскрикнул, когда одна из колонн завалилась вперёд вместе с куском потолка и придавила убегающего солдата. Остальные колонны тряслись мелкой дрожью, по стенам поползли широкие трещины. Отравитель помчался к маленькой галерее, но натолкнулся на Катлу. Девушка застыла на месте, глядя вокруг удивлёнными и испуганными глазами. Двалин вырубил предателя ударом кулака в челюсть, и тот рухнул без сознания. Лучница наконец очнулась и повернулась, чтобы бежать, подальше от рыка, сотрясавшего помост. Она успела добежать до середины небольшого каменного моста, когда стены и потолок застонали и с грохотом обрушились вниз. На её лице застыло удивлённое выражение, когда многотонные валуны разнесли вдребезги мостик у неё под ногами и рухнули в пропасть. Кили закашлялся в облаке пыли и по обломкам побрёл туда, где лежал его брат. Принцесса и королева стояли рядом на коленях, а малыши держали отца за руки, умоляя не бросать их.  — Он жив, — хрипло заговорила Дис, — Он дышит, хоть и слабо. Ему нужно к целителям. Кили, быстрее! Принц кивнул. Он положил руку на влажный лоб брата, а потом встал и направился к галерее за троном. Вот только никакой галереи там уже не было. Вместо неё громоздились огромные куски богато изукрашенного камня. Кили огляделся по сторонам. Стены и колонны обрушились - они оказались в ловушке. Двалин упёрся могучими плечами в огромную гранитную глыбу, пытаясь сдвинуть её с места, и принц присоединился к нему. Они толкали что было сил, вены на шее старого вояки вздулись, как верёвки. От усилий Кили скользил по усеянному обломками полу, но валун не сдвинулся ни на дюйм.  — Не получается! Кили глянул на брата. Казалось, тот опять был без сознания. Хринн прижимала ладонь к сердцу мужа и беззвучно рыдала. Дис крепко обнимала внуков, стараясь их успокоить. Двалин ещё раз попытался расчистить проход, его потная лысина побагровела от усилий.  — Перестань. Это бесполезно. Нам ни за что не сдвинуть его. Кили провёл рукой по волосам и только теперь понял, как сильно дрожат его пальцы. Он взглянул на свою ладонь. Конечно. Им нужно снова попросить гору о помощи. Обеими руками он опёрся о стену. Ты нужна нам. Нам нужна твоя сила. Он чувствовал кожей вибрацию тёплого камня, от которой зудели пальцы, но пульсация эта казалась такой далёкой.  — Мама! Но Дис уже коснулась стены, так же, как и Двалин. Даже Финн и Фрея прижали ладони к земле.  — Почему это не работает? — в панике спросил Кили.  — Это Фили, — зашептала Дис, — Он выпал из цепи. Принц ещё сильнее вжался руками в стену.  — Помоги нам, — взмолился он, прислонившись лбом к камню, — Фили - часть тебя, как и ты - часть его. Спаси его. Прошу. Скала вздыхала, стонала и вздрагивала. И снова умолкла. В мёртвой тишине раздавались только сухие рыдания Хринн. Внезапно обессилев, Кили упал на колени. Этого не могло быть. Этого. Просто. Не. Могло. Быть. Пол у него под ногами заходил ходуном, из стен доносился глухой рокот, а потом всё вокруг задрожало, будто гору накрыло землетрясением. Когда облако пыли рассеялось, огромный валун, который блокировал галерею, исчез, рассыпавшись на множество мелких кусков. В пролом пролезла высокая фигура, её длинные рыжие волосы посерели от пыли.  — Тауриэль? Она глянула на его грязное, заплаканное лицо. На поднимающегося на ноги Двалина, на Дис, Хринн и малышей. А потом посмотрела на неподвижное тело Фили, наконечник стрелы, который торчал из его груди, и темнеющую под ним кровь. В несколько широких шагов она преодолела разделяющее их расстояние и присела рядом, щупая пульс. Кили бросился к ней.  — Ты можешь ему помочь? Эльфийка качнула головой и оглянулась на дыру в завале, через которую в этот момент пролезал Гэндальф. Его посох начал светиться, когда волшебник протянул руку к безжизненному телу короля гномов и опустился перед ним на колени. Маг положил на лоб Фили свою морщинистую руку и настойчиво забормотал что-то на незнакомом языке. Какое-то время спустя лицо старика расплылось в улыбке, он нежно погладил волосы Подгорного короля.  — Теперь его можно унести без боязни. Он опять повернулся спиной к залам Мандоса. Мы чуть не опоздали, — он похлопал Тауриэль по руке, — Я думал, что эльфы не могут разговаривать с камнем, но ты доказала, что это не так. Хорошая работа. Кили удивлённо посмотрел на неё.  — Это ты сделала?  — Я… Я не уверена.  — Как? Как ты смогла?  — Я не знаю. Я только хотела добраться до тебя. Помочь тебе. Очень сильно. Кажется, гора всё поняла. И разрушила то, что нас разделяло.  — Она не могла этого сделать, — спокойным голосом возразила Дис, — Эребор слушает только кровь Дурина.  — Неужели, мама? — рявкнул Кили в ответ, — Ты жалуешься?  — Это невозможно Кили! Она эльф. Подумай об этом. Он затряс головой.  — Я не хочу тебя слушать. Без неё мы так и остались бы заперты здесь. И Фили бы умер. Кили осторожно поднял на руки безвольное тело брата и понёс прочь из зала. После недолгих пререканий, принц всё-таки сдался и отдал Фили целителям, которые забрали его в лазарет. Он с радостью заметил, что Гэндальф в развевающейся мантии пошёл за ними, а Следопыт топал следом. Когда маг проходил мимо Граурра, из его посоха вырвался ослепительный сноп света. Главный целитель отлетел и врезался в одну из колон, которая рухнула от удара и погребла его под своими останками. Встревоженная Хринн с детьми бросились вслед за лекарями. Остальным целитель приказал остаться и ждать окончания операции, и его тон не допускал возражений. Кили вдруг ощутил страшную усталость. Он потёр лицо и посмотрел на оставшихся лекарей, которые помогали раненым. Он почувствовал облегчение, увидев среди них Така. Гном истекал кровью, был весь в синяках и поддерживал сломанную руку. Многие гномы отделались порезами и рваными ранами, другим отрубили пальцы, кого-то ударили мечом. И примерно дюжина гномов были убиты, защищая Эребор и его короля. Его сердце сжималось при виде лежащих на земле тел, над которыми родичи и друзья от горя рвали на себе волосы и бороды. Дис повернулась к сыну.  — Это невозможно. Никоим образом эльф не может говорить с камнем или принимать участие в Manan Kunzak. Гора не станет его слушать.  — Тогда радуйся, что это случилось.  — Я радуюсь. Но ты не понимаешь. Этого не может быть. Кили чувствовал, что его терпение лопается, как натянутая струна. Он глубоко вдохнул, чтобы просто заорать на свою глупую мать, когда рядом раздался спокойный голос.  — Твоя мать хочет сказать, что это сделала не Тауриэль. Он поднял глаза на леди Ундомиэль, которая с лёгкостью ступала по обломкам камней и мелкому щебню, и на лице её сияла улыбка. В его груди клокотала внезапная ярость, но его раздражала вовсе не странная безмятежность высокой эльфийки. Дело было в едва не умершем Фили, в его собственной беспомощности и в том, что всё повторялось снова и снова.  — А почему бы и нет? Она, мать вашу, опять спасла наши жизни, а все только и делают, что твердят мне, что она эльф! Меня от этого тошнит. От всех этих предрассудков и враждебности. От того, что все говорят, будто ей не место рядом со мной. Я никому не позволю её оскорблять. И мне всё равно, мать ли это, вы или даже сам, мать его, Дурин Бессмертный! Казалось, его вспышка совсем не подействовала на черноволосую эльфийку, потому что её улыбка стала ещё ярче.  — Ты так защищаешь её. Так и должно быть. Ты нужен ей. И ты нужен своему ребёнку. В голове у него всё смешалось.  — Никакого ребёнка нет, — хриплым голосом возразила Дис.  — Он ещё не родился. Но у Дурина сильная кровь. Он воззвал к горе, и Эребор ответил ему. Принцесса покачала головой.  — Это невозможно. Оин сказал, что шансов забеременеть у неё больше нет.  — И всё же это случилось. Кили уставился на Тауриэль.  — Ты беременна? Эльфийка наклонила голову.  — Я хотела сказать тебе без спешки, в тишине и покое, но, видимо, это не для нас. Он оглядел разрушенный зал. Поваленные стены, разбитые колонны и статуи, осколки стекла и сломанное оружие. Посмотрел на пленных солдат из Серых гор, которых охраняли Бифур и Бофур. На Нимира, который удерживал Така, пытавшегося здоровой рукой придушить связанного Двосса, до сих пор лежавшего без сознания. На членов Совета, которых Нори только что избавил от ценностей. И вдруг принялся хохотать. Продолжая смеяться, он бросился к ней и чуть не сбил с ног. Её тихий вскрик удивления превратился в серебристый смех, когда гном подхватил её, кружа. Тауриэль обвила его шею руками, крепко поцеловала.  — Яйца Дурина! — шептал он, задыхаясь.  — Да, они точно имеют к этому отношение, — буркнул Двалин.