Часть

      Я работал в мастерской над новой моделью смартфона. Я хотел закончить его на этой неделе, но, похоже, не судьба. — Мистер Нутцен, вам звонят из школы, — проинформировала Ю, выдергивая меня из мыслей. — Ответь, — коротко велел я. Она включила звонок. — Добрый день, мистер Нутцен. Вас беспокоит директор Стоми, по поводу Римуса, — мужчина в трубке сразу же приступил к делу.  Он говорил спокойно, без какой-то злости, но я уже был взбешен. Ненавижу, когда меня дёргают во время моей работы в мастерской. — Видимо, недобрый, — неосознанно огрызнулся я. — Мне нужно подъехать? — Да, буду признателен, — также спокойно ответил голос. — Мне нужно около сорока минут, — предупредил я его. — С ребёнком все в порядке? Могу я узнать, что произошло? — Он ввязался в драку, — проинформировал директор. Я тяжело выдохнул и, обещав приехать побыстрее, отключил звонок. Две недели, Рим! Ты продержался две чёртовы недели. Признаю, они прошли просто отлично, но это слишком маленький срок без происшествий. О, Создатель… Я быстро вышел из мастерской, попросив Ю сохранить все файлы и отключить приборы и технику. И пошёл прямиком в свой кабинет, благо, сегодня я не планировал никаких официальных встреч, поэтому приехал в компанию в стандартной одежде. На мне были чёрные джинсы, красная худи и чёрная куртка. Может на улице и стоял декабрь, но снега не было, да и температура плюсовая, так что я щеголял в кроссовках. Я вышел на улицу и сел в машину. Недавно купленная BMW i8 в синей расцветке идеально мне подходила. Шикарная тачка. Я, конечно же, встроил в неё своего голосового помощника, так что ездить в ней — сплошное удовольствие. Правда, она немного выделяется. Но не важно, я всегда любил выпендриваться, признаю. — Ю, проложи маршрут до школы Римуса. И напиши Клэю, что я сам заберу мальчика сегодня. — Готово, — ответила она и на дисплее высветился путь. — Это займёт около тридцати минут. Мистер Джонсон оповещен. — Угу, спасибо, — я всегда её благодарил так, будто она человек. Она была моим хорошим другом, хоть и создана мной. Я завёл двигатель и направился в точку назначения, гадая что же произошло. Я же просил вести себя хорошо. Меня злит, что он нашёл себе неприятности, но больше я переживаю за него. Главное — не выйти из себя, а то со мной это бывает. И… мне придётся, если он виноват, ну… наказать его? Но как? Под арест посадить? Не помню, чтобы меня это как-то пугало в детстве. Лишать техники — тоже не вариант. У нас весь дом ею напичкан. Остаётся только. Черт. Я не хочу… Меня бы в детстве ждала порка за такое нарушение. И это, в принципе, действенный метод. Но я не уверен, что смогу причинить ему боль. — Ю, найди мне пару статей о наказаниях детей, пожалуйста. — Секунду. Мне прочитать? — спросила она. — Да. Она зачитала мне тексты из интернета. Там упоминались лишения детей чего-либо, вроде сладкого, но я слежу за питанием Рима, так что он и так ограничен в этом плане. Я улыбнулся, вспомнив как он кривлялся, пока ел овощи или манку. А от овсянки он вообще категорически отказался, и я сдался. Также в статье было написано про игнорирование. Серьёзно? Это же бред. Дальше, стояние в углу. Возьму на заметку. Меня так не наказывали, но это, вроде, безобидно. Короче говоря, ничего дельного. Так что я решил остановиться на порке. Я же не умер, значит, и с ним будет все в порядке. Все то время, что я ехал, я морально готовился к будущему. Припарковавшись у школы, я надел капюшон и очки (без линз, просто в них я выгляжу совсем иначе). Но люди все равно смотрели на меня из-за машины. Не узнали и ладно. На входе у меня потребовали паспорт и расписку. Меня это взбесило, но я знал, что это ради безопасности детей и предъявил документы.  Охранник удивлённо посмотрел на меня и извинившись за задержку, пропустил меня. Предварительно проинструктировав, где находится кабинет директора. В коридоре сидели двое пацанов и один из них мой. Он заметил меня и вскочил с места, но не решился что-либо сказать, лишь посмотрел на меня извиняющимся взглядом. Я заметил, что у него разбита губа, но промолчал и, постучав, зашёл в кабинет. — Добрый день, — поздоровался я с мужчинами в кабинете и, сняв капюшон, по очереди пожал им руки. Один из них, видимо, был отцом второго мальчика. — Присаживайтесь, — пригласил нас директор. — Спасибо, что так быстро откликнулись. Ваши дети подрались. Я понимаю, они — мальчишки, но это недопустимое поведение. Я предлагаю позвать виновников, выслушать их, а там уже решать, что с ними делать. Дети вошли, низко опустив головы с очень виноватыми лицами. Они встали перед нами. Римус не знал куда девать руки и поэтому засунул их в карманы штанов. Я недовольно прищурился. — Молодые люди, будьте так добры и объясните, — строго произнёс мистер Стоми. Ученики переглянулись, и Рим начал говорить. — Простите, что так произошло, — он смотрел на меня. Ну, как минимум, я научил его смотреть на того, с кем разговариваешь. Было видно, что ему тяжело формулировать мысли. — Просто… Ну… Мы… — Ребёнок, — произнёс я, и Римус вздрогнул. — Вынь руки из карманов, подумай, а потом скажи. Очевидно, что я сердился, но, черт, он такой мелкий. Мне слишком дорог этот мальчик, и я не могу смотреть на его побитое лицо. И как они нанесли друг другу такие травмы? А самое главное, почему им их хотя бы не обработали? Я сузил глаза и недовольно посмотрел на директора. О, я тебе все выскажу по этому поводу. У второго мальчика красовался нехилый фингал под глазом. Неужели его отец не озабочен этим? Хотя, вполне возможно, мужчина с неприкрытой неприязнью смотрел на сына. — Ох, Диккенс назвал меня тупым приемышем, и я ударил его. И мы начали драться, — наконец выдал Рим, он очень хотел опустить взгляд, но боялся, привык, что я требую зрительного контакта независимо от ситуации. Его щеки вспыхнули, а кулаки сжались. Стоп. Как он его назвал?! Мелкий гаденыш! Во мне вспыхнула ярость. Я закрыл глаза, сделал пару глубоких вдохов и досчитал до десяти. Когда я открыл их, то Римус выглядел очень напуганным. Неуж-то решил, что это я на него так разозлился? Аж побледнел. — Мистер Диккенс, это правда? — спросил директор и мальчик только кивнул в знак подтверждения. Диккенс? Это фамилия моего финансиста. Хороший человек, толковый. Интересно, они родственники? — Простите, — я обратился к мужчине. — Вы знаете Нейтона Диккенса? — Да, он мой брат. Почему вы интересуетесь? — басом ответил мне немного шокированный мужчина. — О, я — Люцифер Нутцен, ваш брат работает на меня, — с нотками самовлюбленности сообщил я ему. Глаза Диккенса расширились и заметались из стороны в сторону, из чего я сделал вывод, что он знает меня. — Похоже, вы слышали обо мне. — Простите. Я строго накажу Рональда, он больше не подойдёт к нему. Извините. Мне очень жаль. — мужчина рассыпался в извинениях и обещаниях под наши с директором удивлённые взгляды. Его сын начал тихо хныкать. Кажется, он боится отца. — Стойте, стойте, я не собираюсь мстить или вроде того. Просто поделился фактом. Не нужно наказывать мальчика сильнее, чем он заслужил. Мы же с вами не изверги, — Рональд с благодарностью посмотрел на меня, но уже не мог сдержать всхлипов. Надеюсь, я своими словами не доставил ему неприятностей. Мне бы не хотелось, чтобы ребёнок пострадал. — Дети совершили глупость, с кем не бывает? Директор, что вы скажете? — Как наказание от школы, я отстраняю обоих от занятий на два дня, то есть до конца недели. Надеюсь, такого больше не повторится. — Нет, сэр, — хором ответили мальчики. — Хорошо. Думаю, мы закончили, — мистер Стоми звучал одновременно и строго, и мягко. Нужно научиться этому приёму. — Окей. Римус, на выход, жди меня в коридоре. Мистер Диккенс, рад был знакомству, — я подождал пока мы с директором не останемся одни, чтобы начать разнос. — Директор, позвольте узнать, в школе нет медработника? Он удивлённо посмотрел на меня. — Есть, мистер Нутцен. — Тогда почему оба мальчика в таком отвратительном состоянии? Нельзя было обработать их ссадины? У Рима разбита губа, а у Рональда огромный синяк под глазом, вы что не знаете, что делать при таких травмах? — я повысил голос и Стоми виновато склонил голову. Неужели я пристыдил его? — Я прошу прощения, это моя вина, — сказал он мне обеспокоенным голосом. — Конечно, ваша. Я надеюсь, что если такая ситуация повторится, то детям будет сразу же предоставлена медицинская помощь. Мужчина извинился и заверил меня, что так и будет, а я, решив, что на этом хватит, натянул капюшон на голову, окинул его своей натянутой улыбкой, попрощался и покинул кабинет. В коридоре я положил руку Римусу на плечо, и мы вышли из школы. Никто из нас двоих не проронил ни слова до тех пор, пока не дошли до машины. Возле неё восхищённо столпились дети. Кто-то даже фотографировался с ней. Я думал, что это — частная школа, и что дети здесь привыкшие к дорогим вещам, видимо, ошибался. Я вежливо попросил их уйти, но они не среагировали. — Ну-ка свалили, — рявкнул я, и дети в страхе разбежались, окидывая нас с Римом потрясенными взглядами. Ой, кажется, это привлечёт к нему внимание. А может забудут к понедельнику. — Стой, — приказал я ребёнку, а сам достал из багажника бутылку воды и бумажные полотенца. Смочив одно, я опустился на одно колено перед мальчиком и, велев не дёргаться, стал аккуратно убирать засохшую кровь с разбитой губы. Он в свою очередь крепко сжимал челюсти и шипел. Удовлетворившись результатом, я открыл Риму дверь машины. Он забрался внутрь и я, закинув вещи на заднее сидение, сел за руль. — Прости меня. Я не хотел. Я сожалею, — робко проговорил мальчик. По нему было видно, что он действительно раскаивается в случившемся. — Ты злишься? — Не особо, я, скорее, огорчён, — он облегчённо выдохнул. — Но ты все равно будешь наказан. Римус уставился на меня и нервно сглотнул. В его глазах читался страх. Да, ребёнок, ты должен этого бояться. В следующий раз будешь думать головой. — Поговорим дома. Но будь готов, этот разговор тебе совсем не понравится. — я поставил точку в нашем разговоре. Дальше ехали молча. Мальчик переживал, а я готовился к тому, что мне придётся его наказать.