Dirty Love

Удушливый жар камина и бесконечная тряска вызывали ужасное чувство тошноты. Однако спустя несколько секунд все закончилось, и Герберт вывалился из пламени, больно ударившись коленями о каменный пол. — Будь аккуратнее, малыш, — раздался над ухом голос незнакомца. — Ты должен беречь свое тело. С этими словами он легко подхватил Герберта под мышки и поставил на пол. Мальчик вздрогнул и затравленно оглянулся. Судя по темным покрытым копотью стенам, это было помещение кухни, однако гораздо больше, чем в его доме. От этой мысли горло перехватило, а в глазах защипало. Герберт сухо всхлипнул и прижал руки к животу: там под рубашкой было не отправленное письмо для Эдварда. Может ему удастся закончить его, рассказать о том, что произошло? — Что это за место? — Герберт несмело взглянул на незнакомца, который был занят очищением своей мантии. — Мистер… — Это Ведьмин плес, — перебил его волшебник, проводя палочкой по рукаву. — А мое имя тебе знать не обязательно. Ты голоден? — Немного, сэр, — Герберт ужинал несколько часов назад, но из-за переживаний, желудок скукожился до размеров финика. — Идем, — волшебник слегка улыбнулся. — Найдем тебе что-нибудь с ужина. Спустя несколько минут Герберт уже сидел за длинным деревянным столом и осторожно перемешивал ложкой жидкую кашу, полную луковых шкурок и кусочков сала. — Не нравится? — мужчина усмехнулся и протянул ему краюху серого, пахнущего плесенью хлеба. — Понимаю, что аристократы такое не едят, но советую подкрепиться. Обычно еды на всех не хватает. — Здесь много людей? — Герберт мужественно зачерпнул немного каши. — И где они? — Скоро увидишь, — маг протянул руку и потрепал его по кудрявым волосам. Мальчик вздрогнул — он не привык к прикосновениям чужих людей. — Жуй быстрее. Герберт кивнул и принялся за еду с удвоенной энергией. Когда ложка черпанула по деревянному дну, вкус каши уже не казался таким отвратительным. Однако потом в ушах резко зашумело, и миска выпала из ослабевших пальцев, заляпав пол остатками похлебки. — Я пришел в себя уже в клетке, — Герберт мелко дрожал. — Еды и правда не хватало, и со временем нас стали кормить одним лишь хлебом и водой. — Нас? — Блэк нахмурился. — Ты был не один такой? — Нет, — он покачал головой. — Еще три или четыре клетки, в них держали мальчиков. Всем им было меньше двенадцати лет. — И что с ними стало? — Вместе со мной нас было двенадцать, но когда привезли Альфонса, нас отправили в замок. — Какой замок? — Финеас переплел длинные пальцы, не отводя взгляда от бледной дрожащей фигуры Герберта. Несколько мгновений он молчал, кусая губы, а потом произнес: «Замок графа Варгоши» Герберт не знал, сколько времени они провели в пути. Клетка была защищена какими-то чарами, так что все окружение было погружено в серый сумрак. Когда же магию развеяли, мальчики оказались в очередном подвале с низким каменным потолком и закопченными стенами. В огромном очаге жарко горел огонь, над которым висел бурлящий чугунный котел. — Это кухня? — прошептал Альфонс, робко выглядывая из-за плеча Герберта. — Похоже на то, — ответил он, украдкой оглядывая другие клетки. Пленники также испуганно озирались, кто-то бесшумно плакал, свернувшись клубочком на старой соломе. После отъезда из Ведьминого плеса их не кормили, значит и дурман уже рассеялся. — Берт, — Альфонс несмело потянул его за рукав рубашки. — Я голоден. — Знаю, — Герберт раздраженно дернул плечом, стараясь не думать о тянущей боли в животе. — Потерпи, я думаю, нас скоро покормят. В следующий миг, словно в подтверждение его слов, дверь в кухню отворилась, и по ступенькам прошаркали старческие шаги. Герберт настороженно замер, провожая глазами сгорбленную фигуру старухи в черном балахоне. Изъеденная молью остроконечная шляпа скрывала её глаза, но не огромный крючковатый нос. — Горячий вкусный супчик, бурлит он в котелке, туда добавлю соли, приправу, сухари, чтоб стал он объеденьем для всей нашей семьи! — скрипучий голос эхом отскочил от каменных стен подземелья. — Кто это? — в светло-серых глазах Альфонса плескался страх. Герберт уже открыл рот, но тут из соседней клетки послышался голос. — Эй, кто ты такая и зачем нас сюда привезли?! — говорил самый рослый и крепкий из всех них, кажется его звали Джеймс. — Крикливых я мальчишек, уж шибко не люблю, — продолжала бормотать старуха, возясь с очагом. — Таким горластым детям я супа не налью! — Довольно песен, старая карга! — Джеймс сердито пнул ногой прутья клетки. — Дай нам поесть и скажи, зачем мы здесь?! — Принцессу Белоснежку вам лучше не сердить, иначе придут гномы и вам не… — Белоснежка? Ты?! — Джеймс захохотал, а следом за ним и остальные мальчишки. — Ты себя в зеркало-то видела?! Альфонс тоже рассмеялся, и Герберт недовольно покосился на него. Он давно уяснил, что кроме него здесь нет тех, кто был бы хоть немного знаком с магическим миром и его законами. А значит и не воспринимал происходящее всерьез. Тем временем старуха прошаркала к клеткам, удерживая в руках деревянную миску с густой похлебкой — запах от нее был просто волшебным, так что мальчишки присмирели, бросая на еду голодные взгляды. Однако вместо того, чтобы отдать её Джеймсу, колдунья перевернула чашку: ароматный суп вылился прямо на пол клетки. — Голодным поросятам помои подойдут, — проскрипела старуха. — Повежливее свинка, иначе сварю суп! В следующий миг шляпа слетела с её головы, разметав по плечам жидкие седые волосы. Джеймс и его приятели дружно завопили и бросились прочь к самому дальнему углу клетки. — В-ведьма? — ахнул Альфонс, а Герберт ощутил как по спине бегают противные мурашки ужаса. Она была не просто ведьмой. Джеймс, сам того не подозревая, раскрыл её сущность — карга. Белоснежка оскалила кривые желтые зубы и расхохоталась — хрипло, словно старая ворона. Зеленоватая кожа, усыпанная бородавками, натянулась, как папирусная бумага. Но Герберта испугала вовсе не её жутковатая внешность. Мама читала ему сказки о волшебных существах, но среди всех историй о великанах и гоблинах, его больше всего пугали рассказы о каргах — лесных ведьмах, которые заманивают к себе уставших путников, кормят и поят их до сыта, а затем съедают. Поэтому, когда Альфонс жадно схватил свою чашку супа, Герберт остановил его. — Ал, не ешь это. — Почему?! — тонко вскричал он. — Я уже устал от твоих запретов, Герберт! — Это плохая еда, — Герберт нахмурился. — Эта крага… — Еда — это еда! — Альфонс поджал тонкие губы. — Но, видимо, не для лорденыша вроде тебя. С этими словами мальчик припал к краю плошки и начал пить, жадно хлюпая и проливая на себя. Герберт же вздрогнул от очередного голодного спазма в желудке и отвернулся. Предательский нос чувствовал мясной аромат похлебки, однако разум не позволял ему опуститься до того, чтобы есть варево ведьмы. Зная, из чего оно приготовлено. Однако Альфонс прикончил свою чашку, а потом принялся за порцию Герберта. Остальные мальчишки также не испытывали проблем с едой, но Герберт смотрел лишь на каргу, которая вновь возилась с котлом. Несколько часов спустя наевшиеся мальчишки уснули, и даже Герберт начал клевать носом, но скрип отворяемой двери спугнул его чуткий сон. Он приоткрыл глаза и застыл как изваяние. По каменной лестнице спускались три низкорослых карлика. Переставляя кривые ноги, они проковыляли к очагу, и в неверных отсветах мелькнули рваные красные тряпки, покрывающие их непропорциональные головы. «Красные колпаки», — ахнул про себя Герберт. — Вон того, — гаркнула карга и указала кривым пальцем на ближайшую клетку. Герберт шумно вздохнул, когда колпаки с лязгом открыли засов, но никто не проснулся. Бормоча что-то на своем наречии, они выволокли наружу спящего Джеймса и потащили его к дверям. Больше его никто не видел, но на ужин карга приготовила тушеное мясо. — Берт, — Альфонс осторожно потряс его за плечо. — Поешь, а? — Нет, — слабо выдохнул Герберт и притянул колени к груди. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как его забрали в Ведьмин плес, но ворот его ночной сорочки то и дело сползал с плеча, запястье же можно было обхватить пальцами и еще осталось бы место. — Неужели, ты не голоден? — в голосе Ала звучали слезы. — Берт… — Ал, оставь меня, — Герберт смежил веки, но сон не шел. Едкий страх разъедал его изнутри, в каждом шорохе ему чудились дробные шаги красных колпаков. За Джеймсом был Свен, потом Купер. Все трое сидели в одной клетке, но когда забирали одного, остальным было как будто бы плевать. Несколько раз Герберт пытался заговорить об этом с Алом, но тот не понимал. — Ну и что, что их забрали? — равнодушно спросил он. — Нам же больше еды достанется! «Значит дело в еде?» — думал Герберт, наблюдая за очередной раздачей ужина. Карга вновь напевала свои несуразные песенки, но теперь в её раскосых злобных глазах блестела жадность. Она со знанием дела оглядывала сытые лица мальчишек, явно предвкушая какой пир устроит из них. Однако при взгляде на Герберта, кривой рот оскалился. — Кудрявый поросенок не ест мою еду? — карга гневно засопела. — Неужто, зря стараюсь и вкус не по нутру? Герберт отвел глаза и ничего не ответил. Он понимал, что рано или поздно его постигнет участь остальных, но хотел сохранять рассудок до последнего. — Берт, — Алфонс замер с чашкой в руке. — Ты хочешь умереть? — Не так сильно как ты, — буркнул Герберт, даже не посмотрев в сторону друга. Сидя в клетке Ведьминого плеса они поклялись защищать друг друга, но теперь Герберт не был уверен, что сдержит обещание. Голод отуплял ничуть не меньше варева карги, и Герберт не успел опомниться, как красные колпаки уже тащили наверх бессознательное тело одиннадцатого мальчика. Все клетки, кроме их — опустели. Вдруг к прутьям приблизилась карга. — Вот этот поросенок, одетый как в мундир, — жадный взгляд прошелся по спящему лицу Альфонса. — Он лопал за двоих, а значит будет пир! — Пошла прочь, старая карга! — выкрикнул Герберт и, пошатываясь, схватился за прутья клетки. — Сама варись в своем котле! — Последним блюдом станет кудрявый мальчуган, — проворчала она. — Костлявый суп сварю я, ведь мяса ни на грамм! Гадко посмеиваясь, карга прошаркала к своему месту у очага, а Герберт бессильно привалился к прутьям клетки. Его трясло, не то от истощения, не то от ужаса. Дрожащими пальцами он нащупал под рубашкой письмо для брата — единственное, что придавало ему сил. Последнее светлое воспоминания о своей прошлой жизни, в которой он мечтал поехать в Хогвартс, поступить в Рейвенкло, сделать так, чтобы родители им гордились. В глазах защипало, по щекам потекли горячие слезы. Первые несколько дней в Ведьмином плесе он только и делал, что рыдал и звал маму. Потом появился тот самый незнакомец и с привычной улыбкой направил на него палочку. Полминуты под Круциатусом показались ему Адом, но больше он не плакал. — Берт? Что такое? — Альфонс проснулся и сел, кутаясь в свой потрепанный сюртук. — Ты голоден? — Все в порядке, — сипло произнес Герберт, избегая смотреть на друга. — Сегодня забрали еще одного. Остались только мы. — Но это же здорово! — Ал просиял. — Теперь мы будем есть еще больше. Посмотри на себя, ты еще худее, чем я, когда меня только… — Ал! Как ты не понимаешь?! — отчаянный крик Герберта эхом отскочил от стен. — Ты следующий! Ночью они придут за тобой! — Кто? — ясные глаза Альфонса были затуманены. — Разве остальных не увели потому, что нашли им работу? — Работу? — Да, — мальчик улыбнулся. — Когда меня подобрали на улице, то обещали устроить в работный дом. Нас кормят и поят, а когда находят работу у каких-нибудь господ или ремесленников, то… Герберт лишь вздохнул и обнял худые колени. В голове был сплошной сумбур, мысли путались. Никогда еще ночь не приносила ему столько страха и ужаса. Когда карга принесла еду, Герберт почти не отреагировал. Альфонс привычно начал уплетать похлебку за обе щеки, а ведьма замерла у клетки, наблюдая за ним, словно мать за птенцом, впервые поймавшим червяка. Когда плошка опустела и карга ушла, Альфонс взглянул на Герберта. — Берт, слушай, — он неловко улыбнулся. — Когда меня заберут, я попрошу, чтобы и тебе тоже поскорее нашли работу. Я знаю, ты злишься на меня, потому что я такой обжора, но… — Ал, не говори ерунды, — Герберт слабо приподнял уголки губ. — Я не сержусь на тебя. — Правда? — Альфонс шмыгнул носом. — Прости, мне так жаль… я очень попрошу, чтобы тебя отправили на ту же работу, что и меня! В следующий миг мальчик расплакался окончательно и бросился Герберту на шею. Тот прерывисто вздохнул, но прижал к себе его уже далеко не костлявое тело, но все такое же теплое и дрожащее. Спустя несколько минут Ал успокоился и затих. Клетку окутало сонное спокойствие, но Герберт привычно прислушивался к шагам на лестнице. У очага храпела карга — видимо, тишина подвала и на нее действовала усыпляюще. Время тянулось, на удивление, долго, и Герберт сам успел задремать, прежде чем услышал шаги. Сердце подскочило и понеслось галопом, болезненно ударяясь о выпирающие под рубашкой ребра. Закусив губу, Герберт приобнял Альфонса, не желая отдавать его этим чудовищам. — Берт… — внезапно прошептал Ал во сне и улыбнулся. Горло перехватило, и Герберт почти разрыдался, но тут в голове словно кто-то зажег палочку. Идея, граничащая с безумием. Но это могло сработать.

***

— Значит, — Финеас поморщился. — Карга кормила вас останками тех мальчишек? — Да, — еле слышно выдохнул Герберт неотрывно глядя в камин. Тлеющие огоньки отражались в остекленевших глазах. — Красные колпаки добивали выживших, разделывали, а потом она… — Достаточно, — Блэк резко поднялся из кресла. — Я узнал все, что было нужно. — Нет, — Герберт сонно качнул головой. — Главное еще впереди. Он машинально коснулся шеи, потирая след от укуса. — Уж лучше бы меня сварили заживо, чем отдали ему. Все то время, пока красные колпаки тащили его по лестнице, Герберт думал о том, как ему сбежать. Поменяться одеждой с Альфонсом казалось ему правильной идеей. Одурманенный Ал покорно ляжет под топор, словно кроткий ягненок. Но у Герберта был шанс улизнуть, как только колпаки отвлекутся. Ноги у них кривые и короткие, убежать от них не составит труда даже с его истощенным телом. А потом… он обязательно вытащит Ала из этого проклятого места. Внезапно бормотание колпаков стало тише, а потом они и вовсе замолчали. Герберт, исправно притворяющийся спящим, слышал как открылась дверь, а потом его внесли в какую-то комнату. Грубо швырнули на каменный пол так, что сбилось дыхание. «Сейчас или никогда, » — Герберт приоткрыл глаза, готовый в любой миг дать стрекоча, но тут послышался металлический лязг, и вокруг запястья сомкнулся стальной браслет. — Что?! — Герберт встрепенулся, но спустя секунду его ноги также оказались закованы в цепи. — Отпустите меня! В следующий миг щеку обожгло острой болью, в ушах зазвенело. Красные колпаки разразились визгливым смехом, но потом он резко затих: из-за раздвижной ширмы показался высокий силуэт в темном плаще. Герберт слегка приподнял гудящую голову, вглядываясь в белое, как мел, лицо в обрамлении темных волос. — Вы все еще здесь? — произнес незнакомец с легким шипящим акцентом. В ответ на это карлики что-то забормотали и кинулись к двери, но тут она сама распахнулась, едва не задев их. — Ваша милость! — хрипло каркнула карга. — Эти олухи все испортили! Не того мальчишку принесли! Вот этот откормленный поросенок! С этими словами ведьма швырнула на пол взъерошенного Альфонса. Он испуганно таращил серые глаза, не понимая, что происходит. — Глядите, ваша милость! Вот тот кожа да кости, не жрал ничего с тех пор, как привезли, зато этот его порцию съедал, глядите какой… — Прочь, — прошипел вампир, и карга бросилась, подгоняя колпаков сердитыми криками. Едва за ними закрылась дверь, как он шагнул к лежащему на полу Альфонсу. Тот несмело поднял взгляд, а потом сдавленно вскрикнул — вампир схватил его за шею и приподнял над полом. — Не трогайте его! — крикнул Герберт и дернулся, громыхнув цепью, но бессмертный словно не услышал его, равнодушно разглядывая мальчика. Альфонс предпринял слабую попытку вырваться, и тут бледная ладонь сжала его горло, лишая последнего воздуха. — Ал! — Герберт вскочил на ноги и бросился к вампиру, в тот самый миг, когда острые клыки вспороли нежную детскую кожу. Альфонс захрипел, а Герберт что есть силы вцепился в плащ вампира и дернул на себя. Однако это было все равно, что пытаться сдвинуть одну из каменных стен замка: вампир остался недвижим. Кровь Альфонса стекала с его бледных обветренных губ, в глубине алых глаз плескалось отвращение. — Снова маггл, — хмыкнул он и отбросил бездыханное тело. Хрупкая фигурка Альфонса с треском врезалась в стену, а потом съехала вниз и осталась лежать, словно поломанная кукла. — Ал… — слабо позвал Герберт и сделал неуверенный шаг. Громко лязгнула цепь, а потом шею сжали ледяные пальцы. — Ну, может хоть ты на что-то сгодишься, — шепот вампира был подобен шуршанию змеи. Герберт испуганно дернулся, но тут тело прошила острая боль. Он закричал и попытался вырваться, но хватка у вампира была просто железная. — Нет…отпустите… — выдавил из себя Герберт, думая что вот-вот потеряет сознание, но внезапно все прекратилось. Он бессильно рухнул на каменный пол. Лязг цепей дошел до его слуха далеко не сразу, но потом он понял, что браслеты исчезли. Герберт моргнул, а потом замер, словно кролик под взглядом удава. — Невероятно, — бледное лицо вампира расплывалось во тьме. — Никогда не пробовал ничего подобного. Кто ты такой? — Н-никто, — выдохнул Герберт, чуть не плача. — Просто Герберт. — Мне безразлично твое имя, — хмыкнул вампир. — Но раз уж ты представился, то я не могу проигнорировать. Граф Варгоши, в прошлом властитель огромной части Мадьярских земель, ныне — опальный вампир, вынужденный скрываться в этой отвратительной стране с её бесконечными дождями и туманами. Неудивительно, что у местных людей не кровь, а соленая вода. Но у тебя… Варгоши наклонился так, что его нос почти касался лица Герберта. — Нектар, — прошептал вампир, оскалив окровавленные зубы. — Я уже не помню, когда в последний раз получал такое удовольствие от чьей-то крови. Так, кто же ты? Уж точно не обычный маггл. — Нет, — Герберт шумно сглотнул. — Я — сквиб. — Сквиб? — Варгоши потрясенно замолчал, а потом расхохотался. — Чудесно! Кто бы мог подумать, что ваша кровь настолько великолепна! Герберта легко подхватили на руки и опустили на мягкую перину. Уставшее тело отозвалось благодарной болью, но в следующий миг раздался громкий треск — нелепый сюртук был разорван вместе с ночной рубашкой. — Стойте! — Герберт испуганно дернулся прочь, но тут его резко перевернули на живот, заставив уткнуться лицом в подушку. — Успокойся, — тонкие руки намертво припечатали к бархатному покрывалу. — Обычно в этой комнате до рассвета не доживают, но я не собираюсь спешить — деликатесы вроде тебя нужно смаковать. Герберт слабо дернулся, но холодное бескровное тело вампира было просто неподъемным. Свежий укус на шее вновь взорвался болью, и мальчик заплакал. Обнаженное тело тряслось будто в лихорадке, но когда холодные пальцы скользнули вниз, очерчивая линию позвоночника, Герберту показалось, что его сердце остановилось. — Открой рот, — вампир больно дернул его за волосы, вынуждая поднять голову. — Оближи пальцы. Герберт протестующе замычал, но тут железная ладонь больно сжала его скулы. Ледяные пахнущие разложением пальцы вторглись в рот так, что Герберта резко затошнило. Но когда он вновь смог глотнуть воздуха… — Нет! Что вы делаете?! — выкрикнул Герберт, но тут его голос сорвался на болезненный крик: внутрь проникли сразу два пальца. Поясницу прошило молнией, так что отозвалось в голове. Легкие сдавило спазмом, и он потерял сознание. С той поры терять сознание стало для него привычным делом. Истощение, потеря крови и постоянный болевой шок должны были давно унести его в могилу, но не по-детски выносливое тело никак не хотело умирать. Во многом, благодаря вампирскому лечению. Варгоши давал ему несколько капель своей крови, которые исцеляли его раны, поддерживая в нем робкий огонёк жизни. Но рассудок начал его покидать. В голове было пусто, словно в разрытой могиле. Постепенно даже боль начала притупляться, уступая место всепоглощающему безразличию. Он просто лежал на кровати и смотрел на каменный потолок, гадая когда же это закончится. Днем, когда вампир уходил в свой склеп, Герберт забывался тяжелым сном, в котором бродил по темным каменным коридорам, но натыкался на сплошь запертые двери. Едва погасал последний луч солнца, дверь в спальню отворялась и все начиналось по-новой. Боль вгрызалась в него ледяными клыками, разрывала внутренности, высасывала кровь. Едва небо на востоке начинало светлеть, Варгоши покидал комнату, оставляя Герберта на смятой постели, измазанного в отвратительной субстанции из запекшейся крови и черной слизи. Последняя исчезала с его кожи, стоило попасть под солнечные лучи. Это позволяло Герберту чувствовать себя несколько чище. Хотя большую часть времени он молил о смерти, мечтая увидеть Гримма — призрака в форме черной собаки, пророчащей смерть. Однако она все не приходила. Один раз Герберт пытался добраться до окна и броситься вниз, но ставни оказались закрыты, а разбить их было невозможно. Тогда же, возвращаясь, Герберт споткнулся о цепь и рухнул на каменный пол. Тупая боль охватила все тело, но сил плакать уже не было. Казалось, что это умение покинуло его вместе с волей к жизни. Наконец, спустя несколько очень долгих минут, Герберт слегка приоткрыл опухшие глаза и увидел перед собой мальчишеское тело, одетое в рваные лохмотья. Ясные серые глаза помутнели, а шея была вывернута под неестественным углом. Герберт окинул его равнодушным взглядом. Не было ни горя, ни сожалений, лишь легкое чувство зависти: он умер почти без боли. Пошатываясь, Герберт шагнул в сторону, но тут под ногой что-то зашуршало. Он опустил взгляд и увидел смятый пергаментный лист. Непослушными пальцами расправил бумагу и сначала даже не сразу понял, что это было его письмо. Послание старшему брату, которое он написал в той, другой жизни. — Твой младший брат… Герберт, — прошептал он и прикрыл глаза, ощущая странный колючий ком в горле. Слез не было, но истончившееся тело неожиданно наполнилось силой. Герберт отбросил письмо и приблизился к кровати. Мысли стали ясными и чистыми, словно осенний лед.

***

Пыльная ткань одеяла пахла кровью и застарелым потом десятков вампирских жертв, но Герберт зарывался в нее лицом, стараясь заглушить болезненные стоны, что вырывались из его рта. Кожу на спине вновь полоснуло болью — ледяная рука с длинными черными ногтями скребнула между лопатками. Вдруг его резко перевернули; затхлый запах чужих тел сменился сладковатым смрадом разложения. — Хах… — Варгоши растянул губы в жуткой ухмылке, длинный язык скользнул по бледными пальцам, измазанным в крови. — Кажется, ты начал привыкать: сегодня все время в сознании. Кто знает, может тебе даже начнет нравится. Но твое тело на пределе, а мы ведь не хотим заканчивать веселье так скоро, да? С этими словами вампир слегка прикусил кожу на тыльной стороне кисти, а потом протянул Герберту, словно для поцелуя. Тот послушно приник к руке, слизывая темную дорожку крови. Вкус был просто омерзителен, однако боль отступила — раны зажили. Варгоши довольно хмыкнул и уже хотел высвободить руку, но Герберт вцепился в нее, словно в величайшее сокровище. — Ваша светлость… — голос был хриплый и надтреснутый. — Прошу вас… — Чего тебе? — Варгоши скривился. — Хочешь еще? — Да… — Герберт прижался щекой к ледяной кисти вампира. — Останьтесь, мне так одиноко здесь. В ответ на это граф расхохотался, обнажив выступающие клыки. — Современные дети такие развратные, — взгляд красных глаз прошелся по бледному худому телу пленника. — Что ж, пожалуй, у меня есть еще силы на один раз… Его клыки почти коснулись бьющейся жилки на шее Герберта, когда он внезапно взмахнул рукой. Тяжелый бархатный полог с шумом упал вниз, а после комната содрогнулась от нечеловеческого вопля. — Нет! Нееееет! — Варгоши заметался по постели, прижимая ладони лицу. Герберт слабо улыбнулся, ощутив теплое прикосновение первого луча солнца. — Карга и красные колпаки спали как убитые, я прошел мимо них, словно призрак, — негромко произнес Герберт. — К полудню добрался до ближайшей деревни и попросился на ночлег. Семья местного фермера была очень славная, и я даже хотел остаться у них, но… Он нервно сцепил пальцы в замок. — На утро весь их скот пал, и меня выставили вон, пригрозив утопить в реке. После я несколько дней шел наугад, пока не закончилось действие вампирской крови, а потом меня нашел пан Вишневский. — Он знал о твоем прошлом? — Что я сквиб — да, что я был пленником вампира — нет, — Герберт вздохнул, стараясь унять странную дрожь во всем теле. — Я никому не рассказывал, об этом знаете только вы и… — Моул, — выплюнул Финеас. — Значит, тогда он увидел метку вампира. — Полагаю, что так, сэр, — Герберт попытался встать, но мышцы одеревенели. — И он был прав, я… Горло сдавило спазмом, и мальчик удивленно моргнул, ощущая как по щекам катятся слезы. Дыхание стало хриплым и тяжелым, а тело дрожало словно в лихорадке. — Вставай, — короткий взмах палочкой, и вот Герберт уже сидит в кресле напротив камина. — Пей, — Финеас сунул ему в руки граненный стакан с огневиски. — Сэр, но я ведь… — Герберт всхлипнул, тщетно пытаясь унять дрожь в руках и не расплескать напиток, который точно стоил больше, чем его собственная жизнь. — Это приказ, — отрезал Финеас и скрестил руки на груди. — Пей. — Х-хорошо, — он сделал маленький глоточек и закашлялся: рот горел будто в огне. — М-милорд… — Ты должен выпить весь стакан, — темные глаза пристально вглядывались в заплаканное лицо. — Даже если тяжело — пей. — Да, милорд, — Герберт послушно отпил еще, морщась от горького вкуса. В голове зашумело, перед глазами все поплыло, но озноб не прошел. Лишь спустя несколько минут Герберт заметил, что на плечах у него лежит тот самый плед, в котором Финеас привел его из борделя. Герберт прикрыл глаза, ощущая странную сонливость, но тут его мягко подняли в воздух. — Милорд?! — Тихо, — Блэк без особого труда держал его на руках, отчего Герберт залился ярким румянцем. — Тебе нужно поспать. — Тогда я пойду к себе на чердак. — И будешь там дрожать под одеялом в компании болтливого портрета? — хмыкнул Финеас и вошел в свою спальню. — Откуда вы знаете о сэре Мак… — Это мой дом, — просто ответил Блэк и опустил Герберта на постель. — Можешь отдохнуть здесь. — Я не могу, сэр, — Герберт покачал головой, ощущая странную эфйорию. — Не после того, как вы все узнали. — И? — Финеас выгнул бровь. — Сказка о том, как ты убил вампира должна меня шокировать? — Это не сказка и… — Герберт обижено закусил губу. — Вы не верите мне? — Я верю тому, что вижу, — пожал плечами Финеас. — Я видел шрам от укуса и наблюдаю это. Герберт принялся стыдливо вытирать слезы, но тут рука с длинными изящными пальцами осторожно коснулась его щеки. Сердце мгновенно пустилось в галоп, в горле пересохло. — Не бойся, — голос Финеаса стал вкрадчивым, словно поступь дикого кота. — Я ничего не буду делать против твоей воли. Но это не значит, что не хочу. Твои откровения были занимательны, но не более. — Х-хотите, сэр? — Герберт шумно вздохнул. — Все еще? — Именно. — Почему? Ведь я… — Что с того, что ты согревал постель ходячего трупа? Ты делал это не по своей воле, а значит — ни в чем не виноват. Какие-то еще проблемы? — Н-нет, сэр, — Герберт опустил голову, пытаясь сдержать новый поток слез. В груди все содрогалось, но страха уже не было — лишь всепоглощающая благодарность и нежность. Мерлин, разве можно чувствовать сильнее, чем он сейчас? — Тогда вытри слезы, — прохладные пальцы скользнули по щеке и коснулись подбородка. — Иначе… — Иначе, что? — Герберт поднял взгляд и замер, не в силах поверить в то, что это не сон. — Я не смогу видеть твои глаза, — Финеас улыбнулся и притянул его к себе, вовлекая в осторожный поцелуй.