Domini lupi

      В отдаленную деревеньку, расположенную едва ли не на краю света, добираться пришлось чертовски долго. Послушный тихий мул, к которому Джакомо привык за прошедшие годы, шкандыбал по горной тропе неторопливо, но вполне уверенно. Монтану упросили проведать больного мальчишку, и он не смог отказать. Старая Мария не рискнула ехать с ним — возраст давал о себе знать, и она уже почти не покидала родное село.       Ребенка мутило и лихорадило, и, осмотрев его, Джакомо пришел к неутешительному выводу, что того поразило огнем святого Антония*: исцарапанная рука была покрыта вполне характерными неровными красными пятнами. Все бредовые предложения родных малыша, от безобидных, вроде повязывания ниток и тряпок всевозможных цветов, до вполне агрессивных, включая выжигание пораженной кожи и самих царапин, послуживших вратами для инфекции, он отверг. Для лечения использовал лишь плесневые грибы, о которых читал еще в давние времена своего обучения в переведенных с греческого научных трактатах, и обычный чеснок. На счастье, у ребенка оказалось крепкое здоровье, и он быстро пошел на поправку.       Проводить Монтану взялся отец излеченного мальчика.       — Надо передать Люпусу припасы, это как раз по дороге, — приговаривал он, нагружая свою кобылку и собираясь следом за мулом Джакомо. — Ему опять со стадом в горы, как раз все и привезу.       — Какое неподходящее имя для пастуха — Люпус, — заметил Монтана.       — Да это не имя, это кличка, — рассмеялся крестьянин.       — Тем более. Лучше уж звать того, кого пускаешь к овцам, по имени, пусть и самому неблагозвучному, нежели волком.       — А имени его никто не знает, даже он сам, — пояснил словоохотливый спутник, обрадовавшись возможности скрасить дорогу болтовней. — Я еще юнцом был, когда наши его нашли, беспамятного — уж не знаю, что там с ним случилось. А Люпусом его прозвали, потому что он, говорят, волка то ли прогнал, а то ли убил голыми руками, когда тот на кого-то из детей кинулся. Тогда, помню, были голодные годы, так волки лезли нагло, никого и ничего не боялись. А Люпус нашел на них управу. Черт его знает, как там на самом деле было, сам не видел, врать не стану. Но потом кумушки баяли, что, мол, волков он одним взглядом отгоняет.       Джакомо улыбнулся: деревенские жители всегда были охочи до небылиц.       — Вот и я думаю — враки, — видя его улыбку кивнул мужчина. — Да только враки или нет, а с тех пор, как Люпус у нас пастухом — ни одну овцу не задрали. Что есть, то есть. Серьезный мужик.       Добравшись с шутками и прибаутками до развилки, он спешился, заливисто свистнул. На условный сигнал сначала примчался здоровенный пастуший волкодав, и лишь потом появился сам пастух. Джакомо тоже слез с мула, позволил псу себя обнюхать, коснулся лобастой башки, почесал меж бархатисто-мохнатых ушей. Пес ткнулся прохладным носом в ладонь, знакомясь, и вежливо отошел. Джакомо поднял взгляд на его хозяина.       Небо рухнуло наземь, плеснуло чернотой внимательных глаз под густыми сведенными бровями.       — Николас, — одними губами позвал, пошатнувшись, Джакомо. — Лино.       Сдержанный равнодушный интерес в глазах мужчины сменился болезненным изумлением, переплавившись в недоверчивую радость узнавания.       — Волчонок?..       Мир качнулся, рывком вставая на место. Джакомо шагнул к Николасу и рухнул к его ногам.       * Огонь святого Антония — рожистое воспаление, острая кожная инфекция, инфекционное заболевание.