Закаленная сталь

- Все же… как там было? Финдекано поднял глаза от тетивы, которую он натирал воском. Ириссэ, прервавшая работу, разминала усталые пальцы и смотрела на него. Ее лицо выражало странную смесь суровости и любопытства. Финдекано понял, что любопытство она пыталась скрыть, но он догадался по едва заметному наклону головы, чуть приподнятой брови - признакам, которые мог разгадать брат. Возвращение к собственному народу, пребывающему в унынии, оказалось нелегким. Еще тяжелее были невозможность поделиться своими впечатлениями и внутреннее смятение, которое вызвал в нем пир у Феанорионов. Теперь, когда Ириссэ, наконец, проявила интерес, Финдекано не знал, что ответить. Помедлив, он произнес: - Так, как и можно было ожидать. Прекрасное лицо Ириссэ исказилось в презрительной усмешке. - Хочешь сказать, они праздновали в свою честь? - В основном, да. - Не совсем справедливо, подумал Финдекано, поморщившись. - Ну, честно говоря, они еще праздновали в мою честь. Ириссэ фыркнула. - Да неужели? - она хитро прищурилась. – Тебе понравилось? У Финдекано возникло желание скрыться от ее испытующего взгляда, но он сделал над собой усилие и посмотрел ей в глаза. - Да, - признался он. – Немного. Сестра снова усмехнулась. Финдекано понадеялся, что скорее добродушно, чем презрительно. - И что же тебе понравилось? - продолжала Ириссэ. – Что тебя чествовали, как героя? Или что чествуют тебя именно они? Финдекано заставил себя улыбнуться. - Не знаю, к чему ты клонишь, но нет, это не была наивная радость, что ОНИ чествуют одного из НАС. Просто приятнее, когда, для разнообразия, к тебе относятся как к герою, а не как к какому-то сумасшедшему. - Я не вполне уверена, что последователи Феанаро видят разницу между героем и сумасшедшим, дорогой брат, - сухо проговорила Ириссэ и начала плести новую тетиву. - Сущая правда, - отозвался Финдекано. – Может быть, это показывает, сколь сильно мне хочется похвалы - я теперь принимаю ее, где только могу получить. - Ах да, - сказала Ириссэ. Некоторое время она работала молча. Финдекано смотрел, как ее ловкие пальцы перебирают нити, не зная, закончен разговор на этом или нет. Он начал крутить в руке кусочек воска, разминая его, пока он стал мягким. - Полагаю, ты должен ощущать себя в изоляции, - признала Ириссэ после раздумья. – Конечно, это отчасти твоя собственная вина. Ты сам отстраняешься и совсем не пытаешься быть вместе со всеми, правда? - Финдекано было открыл рот, чтобы возразить, а потом снова закрыл; он снова не знал, что ему сказать. А Ириссэ продолжала: - Ты же ни с кем не разделяешь жизнь. У тебя даже соседа по комнате нет, которому бы пришлось с тобой мириться, поговорить не с кем… Финдекано подумал - может быть, она говорит это от зависти? Своя комната, и правда, была привилегией; кроме него, только у отца была отдельная спальня, а все остальные делили комнаты с несколькими соседями. Ириссэ жила вместе с Артанис и тетей Иримэ; может быть, ей самой хотелось уединения, и она завидовала отдельной комнате Финдекано, к которой он сам относился как тому, что по праву полагалось наследнику вождя. Но нет, подумал он. Он слишком добр к себе. От зависти или нет, Ириссэ подала хорошую мысль. Финдекано постоянно удалялся в свою комнату, вместо того, чтобы налаживать отношения со своим народом и со своей семьей. То, что он приютил у себя гонца от Феанорионов, положение отнюдь не улучшило. Порой он общался с другими, но едва ли выражал желание быть частью их жизни. Он вздохнул. - Полагаю, мне еще повезло, что мои родичи до сих пор меня терпят, - сказал он. Воск у него в ладони сделался липким. Сестра передала ему сделанную тетиву. - Послушай, ты заставил Турво снова смеяться. Такой высокой похвалы они не могли бы тебе воздать. Финдекано решил на этом прекратить разговор. Кроме этого случая, никто не спрашивал его о пире. Финдекано попытался последовать завуалированному совету Ириссэ и проводить больше времени в обществе, но ему казалось, что его присутствию не очень рады. Он стоял в карауле чаще, чем ему полагалось, и замечал, что другие стражи разговаривали с ним меньше, чем друг с другом. Несколько дней он принимал участие в работе по оперению стрел: Нолофинвэ велел готовиться к охоте, которая должна была состояться, как только позволит погода. Финдекано нравилась эта работа; она давала ощущение осмысленности и отвлекала от нежелательных мыслей. Но, пока они нарезали перья, варили клей и оперяли ореховые древка, не было ни веселья, ни песен, и Финдекано представлялось, что он видит бросаемые искоса недружелюбные взгляды. Он не был в этом уверен; может быть, это ощущение возникало у него после того, как он испытал открытую признательность у Феанарионов. Но, так или иначе, он впал в дурное расположение духа; и когда ему передали, что отец зовет его в большой зал, он невольно забеспокоился. Его опасения не уменьшились, когда первым, что он увидел, приближаясь к дому, была группа воинов. Как оказалось, они стерегли груду мешков и плетеных коробок, и Финдекано почти испугался, что они сейчас на кого-нибудь набросятся: настолько свирепо они выглядели. Нолофинвэ улыбнулся, когда старший сын вошел в зал. Финдекано склонил голову в знак приветствия. Отец кивнул в ответ. - Спасибо, что пришел, - сказал он. Финдекано несколько успокоился и позволил себе оглядеться. Здесь было много народу; в это время дня многие приходили в зал пообщаться и погреться после работы на холоде. Но сейчас большинство из них стояли, скрестив руки, с мрачными лицами. Они окружали четверых эльфов, чья превосходная дорожная одежда и не выглядевшие изголодавшимися лица доказывали, что они пришли с другой стороны озера. Финдекано убедился в верности этого предположения, узнав среди них Фейлона. Финдекано нахмурился. - Не за что, отец. Могу я помочь чем-то? - Думаю, да, - ответил Нолофинвэ, бросив обеспокоенный взгляд на враждебно настроенный народ и на посланников Феанорионов. - Стойте спокойно, пока мы отойдем, - произнес он сурово, обращаясь ко всем сразу и никому конкретно, потом взял Финдекано за плечо и вывел назад, в морозные сумерки. - Твой двоюродный брат, - сказал он, когда никто уже не мог их слышать, - прислал нам изрядное количество провизии, как предполагается, затем , чтобы отплатить нам за затраты на свое пребывание. Но это просто нелепо - здесь гораздо больше, чем он израсходовал. Он должен это знать. Так какова его цель? Хочет пристыдить меня? Хочет купить нашу дружбу? Этим не купишь. Очевидно, что он хочет, чтобы мы оказались ему обязанными. Не буду отрицать, что испытываю большое искушение принять это так называемое возмещение, ради моего народа, но сначала я должен узнать, чего это будет стоить. Заморгав, Финдекано спросил: - А какую цену запросил Руссандол? - Никакой - прямо. Как я сказал, его посланцы заявили, что он посылает эти припасы, чтобы отплатить за то, что его кормили, но в этом нет никакого смысла. Поэтому я жду от тебя помощи; ты его знаешь лучше. Может быть, ты догадаешься, чего он ожидает. - Мне не надо угадывать! Мы говорили об этом. Он хочет, чтобы мы меньше голодали, и понимает, что милостыни мы не примем, поэтому он назвал это возмещением. Это уловка, которая, надеется он, поможет нашему народу принять то, что он послал - не чувствуя себя обязанными. Вот и все. Нолофинвэ недоверчиво поднял брови. - Так просто? Всегда есть какая-то цена. Он хочет получить прощение? - Не настолько легко. На лице отца по-прежнему было недоверчиво-скептическое выражение, но он медленно кивнул. - Хорошо. Тогда, полагаю, я должен счесть это за любезность - что он сделал такое предложение таким образом, который позволит мне сохранить лицо. Все равно я едва ли могу позволить себе отказаться. - Он вздохнул. - Но, Финдо, ты не должен был выпрашивать. - Я ничего подобного не делал! Почему-то он и сам прекрасно догадался о нашем положении. Эти слова вызвали у Нолофинвэ усмешку, а потом он решительно кивнул. - Ясно. Тогда решено. Можем вернуться в зал. Он направился в зал, где тем временем напряженность между большой группой эльфов Нолофинвэ и посланцами стала почти физически осязаемой. Хотя ни у кого не было при себе оружия - по крайней мере, открыто – даже простая драка могла привести к тяжким последствиям, учитывая количество участников. Финдекано был рад увидеть, что кулаки разжались, напряженные плечи опустились, когда отец посмотрел вокруг. - Мой сын развеял мои сомнения в искренности вашего господина, - обратился Нолофинвэ к ожидающим посланникам. - Мы примем его предложение о возмещении. – Финдекано заметил недовольство на некоторых лицах, но потом последовали кивки и одобрительные улыбки, когда отец продолжил: - Это запоздалое возмещение, но, полагаю, лучше поздно, чем никогда. Один из посланников открыл было рот, чтобы возразить, но Фейлон толкнул его локтем и заставил замолчать, а сам сказал: - Мы сообщим нашему господину о твоем недовольстве. Он также просит сообщить ему, если ты сейчас или позже заметишь, что он прислал недостаточно; поскольку он был не в лучшем состоянии, когда находился у тебя, он говорит, что, весьма возможно, он мог ошибиться в счете. - Понимаю, - ответил Нолофинвэ. Финдекано заметил, как дернулись уголки его рта, точно он подавил улыбку. - Я проверю, когда мы будем складывать то, что вы привезли, - продолжал он.- Предлагаю вам заночевать здесь, так что у нас будет время посмотреть, насколько верны подсчеты вашего господина, а завтра вы сможете вернуться с моим ответом. Лицо Фейлона выразило явное облегчение. - Твое предложение весьма разумно, и мы охотно принимаем твое приглашение остаться на ночь, - проговорил он. - Охотно принимаем, - повторил второй посланец, понявший намек. - Тогда решено, - сказал Нолофинвэ. - У нас нет дома для гостей, и мы не можем предложить вам роскошеств, к которым вы привыкли, но вы можете остаться в этом зале до утра. Никто не причинит вам вреда. – Он сурово посмотрел на собравшихся, стараясь, чтобы всем стало понятно. - А теперь - за работу! Действительно, пока его сыновья вместе с другими эльфами сгружали тяжелые мешки, ящики и бочонки с саней и переносили их в кладовую, Нолофинвэ составлял список, но никто всерьез не ожидал, что он потребует чего-то еще. Когда они закончили работу, уже почти опустевшая кладовая снова заполнилась наполовину. Никто не снизошел до того, чтобы похвалить Майтимо за щедрость. Восторг и облегчение при виде наполняющейся кладовой выражались иначе. - Добавка! – например, шевеля бровями, сказал Ангарато, когда поравнялся с Финдекано. Финдекано почувствовал как губы сами собой складываются в улыбку. И правда, в этот вечер, когда они пировали густой ячменной похлебкой, все получили добавку. Но Финдекано съел лишь одну тарелку. Пусть это будет изоляция, но ему надо было скрыться в своей комнате. Там он извлек на свет перо и чернильницу. « Финдекано Нолофинвион - Нэльяфинвэ Майтимо Феанариону, в спешке. Дорогой Руссандол, ты, наверно, с ума сошел! Я тебе скажу то, чего никто здесь больше не скажет: спасибо - дюжину раз спасибо за припасы, которые ты нам прислал. Тут так много! (Как ты вообще можешь заявлять, что прислал слишком мало? Но твоя уловка сработала; пока они смогут утверждать, что ты послал нам лишь то, что наше по праву, они будут есть урожай, собранный твоим Домом.) У меня нет уверенности, что здесь не слишком много: ты же не допустишь, чтобы твой народ голодал из-за нас? Мы найдем припасам хорошее применение, но ведь и вы можете это сделать. Ты не должен обделять (не говоря уж о том, чтобы заставить голодать) собственный народ. Если бы мы могли поговорить, ты бы сказал мне, что ты посылаешь не более, чем можешь дать, как бы там ни было на самом деле. Я хорошо тебя знаю. Надеюсь, что это правда». Он покачал головой. Письмо получилось жалкое, но сейчас поглощенный заботами разум Финдекано не был способен на большее. Он решил, что переписывать не будет, а лучше пойдет спать. Он вообще не будет писать - лучше вообще никакого письма, чем такие бессвязные строчки. Но следующим утром, когда посланцы возвращались в лагерь Феанорионов, Финдекано все-таки отправил с ними письмо. Хорошо, что они получили и приняли провизию от Майтимо, потому что охотничья вылазка была не так успешна, как надеялся Финдекано. Едва ушли гнетущие туманы, они отправились, питая большие надежды. Добровольцев оказалось так много, что они разделились на три охотничьих отряда. Каким бы ни было общее отношение к Финдекано, отец поручил ему возглавлять один из них. Остальные вели Ириссэ и Финдарато; они отправились в разные стороны. Отряд Финдарато пошел вокруг озера Мистарингэ, отряд Ириссэ - на север, а отряд Финдекано обследовал лес между их лагерем и поселением Феанорионов. Но им едва хватило времени. Летом они могли уезжать на несколько дней, проводя короткие ночи на открытом воздухе, спали под звездами; теперь об этом невозможно было и подумать. Они выехали при первых лучах рассвета, но вернуться надо было до того, как совсем стемнеет - с добычей в качестве груза. Отсутствие лошадей оказалось значительной помехой. В довершение всего, после тумана снег покрылся ледяной коркой: было скользко, и это заставляло их идти медленно, а находить добычу по следу было почти невозможно. Отряд Финдекано выследил нескольких оленей, но животные с легкостью скрылись, как только поняли враждебность их намерений. Не поставь они, направляясь в чащу, силки, они вернулись бы с пустыми руками. Финдекано был весьма недоволен добычей, состоявшей из пары кроликов и птичек-крапивников - он втайне мечтал превзойти охотничьи трофеи Тьелкормо. Отряду Ириссэ повезло больше - они подстрелили двух жирных кабанов. Но один из них напал на Калимона, и того пришлось тащить домой со скверной раной и сломанной ногой; так что Финдекано не приходилось завидовать их добыче. Отряд Финдарато, по крайней мере, добыл много водоплавающих птиц - лебедей, гагар, уток - и обошелся без ранений. Но для тех, кто не слышал хвастовства Тьелкормо, охота показалась весьма успешной: теперь мяса было больше, чем на один раз, и хотя оно, может быть, оказалось более жилистым и не таким сочным, как у добычи в Амане, никто не жаловался. И Нолофинвэ объявил, что уместно устроить собственный пир в честь того, что они выжили, в честь удачливых охотников, и в честь грядущих теплых дней. Пир еще яснее показал Финдекано, как похожи они со своими чуждыми ныне родичами. Зал был меньше, теснее, блюд на столах было меньше, но пир шел таким же порядком. Тот же хвалебный тон по отношению к самим себе, речи с теми же формулами. Нолофинвэ приветствовали с королевскими почестями точно так же, как и Майтимо, а Финдекано попросили исполнить ту же старинную песню, которую играл Макалаурэ (поскольку никто из присутствующих не слышал того непревзойденного исполнения, он согласился). Финдарато спел написанную им печальную, но весьма вдохновляющую песню о Переходе через Льды. Турукано на это время вышел из зала, но в целом, казалось, народ Нолофинвэ, находил в воспоминаниях о трудностях то же очищение, какое в лагере Феанорионов находили в песнях о Битве-под-звездами и смерти Феанаро. После краткого поминовения, Нолофинвэ дал позволение танцевать - и народ стал танцевать. Вернувшийся к столу Турукано вертел в руках свою чашу с яблочным вином и смотрел на танцующих с гневом и завистью. Финдекано составлял ему компанию, но не решался пытаться его утешать. Но подошедшая к ним Ириссэ решилась. - Не думаю, Турво, что Эленвэ возражала бы, чтобы ты танцевал, - сказала она, улыбаясь одной стороной рта. Турукано поморщился. - В сущности, я уверен, что она бы хотела, чтобы я танцевал, - отозвался он. – Но, боюсь, я сам этого не хочу. Он снова посмотрел на толпу, и все-таки улыбнулся, увидев Итарильдэ, которая скакала вместе с другими детьми, в полном восторге от еды, музыки и позднего часа. Как же я тебя понимаю, брат, подумал Финдекано, но не сказал этого вслух, хоть и не удержался от вздоха. - И ты тоже! - заметила Ириссэ. Ее голос был не так мягок, как когда она обращалась к Турукано. - Ты-то о ком тоскуешь? По девушке, которую мы не знаем? - В ее глазах появилось лукавое, испытующее выражение. - Или по двоюродному братцу Руссандолу? Финдекано прищелкнул языком. - Я не тоскую, - ответил он. – Я вздыхаю потому, что у нас , наконец-то, веселье и музыка, а меня никто не зовет танцевать. Ириссэ засмеялась. - Это легко исправить! Мой милый брат, могу я пригласить тебя на следующий танец? - Она поклонилась ему с преувеличенной чопорностью. Финдекано поднялся, бросив виноватый взгляд на Турукано, который пожал плечами и кивнул головой, точно говоря: «иди, конечно». Он ответил на шутливое приветствие Ириссэ сложным придворным поклоном, которым мог бы гордиться даже мастер Энкайтар. - Конечно, прекрасная сестра, - ответил Финдекано, и протянул руку. - Пойдем?