Млечный Путь моей души

Бьются волны и швыряют в меня соль, Волны ненависти, что рождают боль… Но мне уже не страшно, Ветра сорвали башню И поломали мачты кораблей… Среди асфальтовых морей, Люминесценции огней я видел смерть Мечтал о ней И я плыву куда-то вдаль, Меня ведёт ее печаль Мне ничего уже не жаль… Ведь мне всего лишь Больше нечего терять Моя мечта ушла Куда-то за гремящие моря И не достать…

                           Целый месяц без Чена оказывается чем-то слишком неправильным и странным. Минсок каждый день порывается позвонить или написать, но собственная уверенность в том, что это только испортит жизнь младшему, упрямо не дает этого сделать. Его дни похожи и скучны. Он либо напивается до беспамятства, либо наблюдает за увлекательной жизнью стен своей квартиры. Все дни сплетаются в один, а головная боль, как верная подруга остается с ним. Минсок уже не жалуется и просто ждет 26 марта, чтобы закончить это бессмысленное безумие. Мать больше не приходила и не писала. Из-за чего парень был ей весьма благодарен. Отцу, кажется, как и матери, стало не интересно играть в примерного родителя, и он также ни разу не появился. Сюмин считает этого маленькой победой, мысленно поздравляя себя хоть с этим. Он поселился на кухне, засыпая и просыпаясь либо за столом, либо в кресле, которое он перенес туда. Все стало так бессмысленно и правильно, потому, что он наконец-то хоть в чем-то уверен на все сто процентов. Иногда он громко смеется из-за того, что не пришел к этому раньше. Нужно было всего-то признать собственную ненужность этому миру. Лишние уходят, а «правильные» остаются жить, чтобы прожить чудесную жизнь. Завести семью и обеспечить себе великолепную старость. Минсоку это все ненужно, и он решает просто уйти. Не эффектно и молчаливо. В своей квартире. Без криков о помощи, без зрителей. Совершенно один, как он себя всегда и ощущает. Одиночество это неплохо, ведь иногда оно лечит, и дает возможность прийти в себя, понять то, что давно не мог. Но в случая Минсока все иначе. Он так давно искал того, кто смог понять его, и не осуждая принять его, но видимо не в этой вселенной. Тут все закончится так. За окно поют птицы, а машины вновь куда-то спешат. За окном все как всегда, только вот Минсок не такой, каким был месяц назад. Только он теперь абсолютно другой. В руке бутылка крепкого алкоголя, этикетка которого валяется на полу, среди остального мусора. Идеальный порядок в квартире исчез, как крупицы желания жить. Минсок остался один наедине с тем, от чего всегда убегал. И уже непонятно стоит от этого смеяться или плакать, потому что эмоции остались в далеком-близком прошлом. Все кажется таким туманным, будто и не с ним все это было. Будто не у него была успешная работа и статус лучшего из лучших. Будто не он встретил парня по имени Чондэ. Имя младшего больно бьет по сердце и голове, от чего Сюмин морщится, делая еще глоток, что обжигает горло. На душе противного от самого себя. Как он мог довести свою жизнь до того? Что пошло не так? Он был недостаточно хорош? Он мало старался? Или быть может все изначально вело к этому? Ответы так и не приходят, поэтому лучшее решение, которое приходит ему в голову — это напиться. Смешно от своих мыслей, но больше парень даже не смеется. Слишком дорогие нынче эмоции. Когда очередная порция коньяка оказывается в желудке, Минсок слышит как по квартире разносится звон дверного звонка. От неожиданности он даже вздрагивает, отставляя бутылку в сторону. Парень неспешно встает, задевая ногами мусор по дороге. Емкости от выпивки звенят, а пачки от всевозможных вредных закусок шуршат. Ким подходит к двери и тяжело вздыхает, когда видит кто там. Проведя рукой по грязным и спутанным волосам, он все же открывает. — Чего тебе? — грубо интересуется он у гостя. — Хен… ну от тебя и смердит, — выдает очевидное Кай, прикрывая нос рукой. Он проходит внутрь, игнорируя недовольный взгляд старшего, который кажется пытается путем телекинеза испепелить музыканта. — Зачем ты сюда приперся? — задает логичный вопрос Сюмин, идя за Чонином, которого не смущает враждебно настроенный друг. — Соскучился, — очаровательно улыбаясь, отвечает тот. Он оглядывает квартиру, качая головой, но улыбка все еще остается на губах. — Ну и грязнуля. Где швабра? — Что? — хмуро переспрашивает Минсок, пребывая в легком шоке от поведения Кая. — Ладно, сам найду, — говорит тот, уходя в сторону ванны. Минсок остается недовольно сопеть в зале, сжимая кулаки. Чонин оказывается слишком неожиданным гостем. Не то, чтобы Мин вообще хоть кого-то ждал, но точно в списке не было младшего. Если быть совсем откровенным, то он ждал совершенно другого человека…                      Через час веселого, но ненавязчивого бубнежа Чонина, квартира приобретает свой старый и ухоженный вид. Минсок никак не помогает, лишь наблюдает за Каем, который даже не пытается заставить старшего убираться. Он рассказывает обо всем и ни о чем, не ожидая ответной реакции от Сюмина. И тот от такого поведения тушуется, потому что ему не ясно зачем и почему музыкант все это делает. — Ну вот и все, — довольно произносит Кай, проводя рукой по чистой поверхности тумбочки. Минсок оглядывается вокруг, мысленно хваля младшего, но вслух не произносит абсолютно ничего. Хоть он и ничего не делал, но жутко устал от присутствия друга. — Ну… можешь идти, раз все сделал, — безразлично бросает Мин, вставая со своего кресла. На секунду Чонин теряет контроль над своими эмоциями, давая возможность увидеть то, что он расстроен ответом старшего, но снова берет себя в руки. — Хорошо, — улыбается он, уходя в прихожую, заставляя Минсока нахмурить из-за этого брови. — Увидимся завтра. — Не надо таскаться сюда. — Пока, хен. Принесу тебе булочки или еще чего-нибудь, — полностью игнорируя слова Минсока, продолжает Кай, обуваясь. — Ты хочешь сладкие или… — Ничего не хочу. Кай поджимает губы, но вновь преодолев обиду, улыбается Минсоку. Он быстро говорит короткое «окей» и уходит. Минсок несколько секунд смотрит на бездушный металл, думаю обо всем, что успело произойти в его жизни за эти дни, недели, и приходит к неутешительному выводу. Ему абсолютно плевать. Плевать на то, что думают родители и друзья. Просто плевать на всех, и в первую очередь на себя. Но может не на всех…                      Чен смеется над шуткой Бэкхена, потому что так надо, а не из-за того, что ему смешно. Делать то, что нужно и положено, когда друзья рядом, это единственное что оставил парень прежним. Пусть. Так проще. Правда только им, но какая разница… — А помнишь… — Бэк замолкает, когда замечает, что Чен замер, застыв глазами на правом углу бара. — Эй, ты чего? — А? — растерянно моргая, поворачивается к парням Чондэ. — Знакомого увидел? — вступает в разговор До, делая глоток из кружки с пивом. — Нет, — натянуто улыбаясь, врет Ким. — Показалось. Ничего такого, не волнуйся, — быстро проговаривает Чен, стараясь сделать непринужденный голос. Но глаза то и дело возвращаются к одинокому столику. Посмотрев последний раз, Чондэ делает еще один глоток своего безалкогольного напитка и встает. — Ты куда? — спрашивает Кенсу, сузив глаза. — В уборную. Чондэ доходит до нужной комнаты, открыв чистую дверь теплого оттенка. Внутри аккуратно и прибрано. Нет противного запаха мочи или резкого запаха хлорки. На стенках и дверцах кабинок нет никаких надписей или следов. Все прилично, как сказал бы его отец. Чен заходит в одну из кабинок, закрывая дверь изнутри. Сердце бешено бьется о ребра, а мысли скандируют «Ким Минсок». Парень мотает головой, дабы избавиться от надоедливых слов в своей голове. Но выходит это плохо. Кажется, что Минсок и не покидал его головы. Остался там напоминает того, что возможно могло спасти их. Будто противная неоновая вывеска «exit», которую видно лишь через небольшую дыру в бетонной стене. Это раздражает и выбешивает Чондэ, но выходить и как-то это решать, он не собирается. Даже убедиться в том, что ему показалось, Ким не хочет. Дверь туалета открывается, и раздаются несколько шагов. Мимо кабины Чена кто-то проходит к раковине. Включается вода, но соответствующих звуков не следует. Слышно лишь дыхание незнакомца и воду, что бежит просто так. Чондэ доверяя своим инстинктам, задерживает дыхание. Вне кабинки раздается еще один звук. И вначале парень не может разобрать что это, но как только до него долетают обрывки смешков, он прислоняется к щелке меж стенок кабинки. Видно лишь спину незнакомца и его подрагивающие плечи. Смех становится все громче, и чем дольше Чондэ его слушает, тем страшнее ему становится. С этим человеком явно не все в порядке, но выходить и ввязываться в это, Ким не собирается. В последний месяц именно такой позиции он и придерживается. Не вмешиваться. Истерика незнакомца затягивается на минуты 3, а после он все же берет себя в руки. Чен видит, как тот скрывается из виду, а чуть позже слышит плеск воды. Далее несколько шагов до двери и хлопок. Чондэ облегченно выдыхает, открывая дверцу. Он осматривается вокруг, проверяя и пытаясь понять, не привиделось ли ему. Но раковина мокрая, на полу полупрозрачный следы того человек. Определенно не бред и не фантазия. Тоже умывшись, Чена быстро покидает туалет, возвращаясь к друзьям. — Вы встретились? — спрашивает Бен, как только Чен присаживается на свое место. Он непонимающе приподнимает брови, смотря на Бэка. — Не тупи. С твоим знакомым. Он тоже вышел из уборной. — О ком ты? — хмурясь переспрашивает Ким, опуская взгляд вниз, пытаясь понять суть разговора. — Ну тот парень, с которым мы как-то пересекались. Как же его… — Чен, — все трое вздрагивают, слыша сбоку от Кима посторонний голос. Чондэ поднимает глаза, смотря на Минсока, что внимательно скользит взглядом по лицу младшего. — Минсок, — сглатывая, приветствует Чен. — Давно не виделись. — Ага, — кивает старший, мельком глянув на друзей Чондэ. — Мы можем выйти поговорить? — Д-да, конечно, — Чен быстро встает, прихватывая свое легкое пальто, что висит на стуле. Бэкхен прожигает друга взглядом, пытаясь этим заставить того хоть как-то объяснить все, но Чондэ успешно игнорирует. — Я позвоню, — бросает он, и они выходят с Минсоком на улицу.                      Пока листья шуршат над головами, парни неспешно идут по аллеи. По той тропинке, где обычно одинокого бегают, или гуляют женщины с детьми, собаками. У Чена на языке вертится слишком много вопросов, но он молчит, ожидая пока заговорит Сюмин. Но тот просто идет вперед, даже несмотря на младшего. — Что происходит, — не выдерживает Чондэ, останавливаясь. — Что тебе нужно? — Ничего, — быстро отвечает тот, наконец одарив парня взглядом. — Совершено ничего. — Тогда зачем и куда мы идем? — с некой усталостью задает бесполезный вопрос Чен, чувствуя долю разочарования. Он на что-то надеялся, только вот сам не понимает на что именно. — Не знаю. — Так, — громко проговаривает Чен, прикрывая глаза. — Пока, Минсок. Он разворачивает, делая несколько шагов вперед, пока рука Мина не хватает его чуть выше локтя. — Подожди, — просит он, чуть сильнее сжимая руку. — Я… Мне правда есть что сказать, но я не знаю… нужно ли это. — совсем тихо проговаривает последние слова старший. Чен внимательно смотрит в глаза Минсоку, ощущая, как тоска по этому человеку окутывает его сердце. Он тихо вздыхает, качая головой. — Хорошо… хорошо.                      В квартире Минсока все изменилось. И Чен даже удивлен, что старший его сюда пустил. Он думал, что они поговорят на какой-нибудь скамейки, или на крайний случай в кофейни. Но вот они снова тут. Квартира теперь больше походила на заброшенную. Многие вещи и мебель, Минсок просто продал или выкинул. Когда Чондэ спросил об этом, тот сначала засмеялся, а когда успокоился, то сказал, что хочет все начать заново. Но что-то было в том, как он это произнес. Что-то, что заставило Чена испытать страх. Страх за старшего. — Думаю, что вещи больше не имеют для меня значения. — усмехаясь, говорит Мин, сидя в своем кресле. Единственное, что он посчитал полезным. — Я был идиотом. Таким идиотом, раз думал, что они хоть что-то значат. — Кажется ты изменился, — тихо произносит свое замечание Чен, отводя взгляд в сторону, когда Минсок поворачивается к нему. — Ты тоже. — Разве? — удивляется младший, возвращаясь глазами к Мину. — Ага, — кивает тот. — Возможно, что ты просто стал более закрытым. — А я был другим? — Сюмин ничего не отвечает, лишь растягивает губы в улыбке и делает глоток из бокала. — Это все о чем ты хотел поговорить? Старший отставляет выпивку, сосредотачивая внимание на Чондэ. Тот стоит возле выхода из кухни, опираясь на стену рядом спиной. — Нет, — говорит Минсок, но дальше не продолжает. — У меня нет времени на бесполезное молчание. — Куда-то торопишься? — с ноткой иронии спрашивает Сюмин. — Возможно. А даже если нет, то это не твое дело. — Ты точно стал более закрытым. — А ты стал идиотом. — не выдерживает Чен, со злостью смотря на старшего. — Что тебя так злит? — вновь делая глоток спиртного, интересуется Минсок. — Ты. — Чем же? — не удивившись, задает следующий вопрос парень. — Всем. Ты сдался. — Разве? То, что я решил жить так, как хочу, далеко не значит, что я сдался. — Чушь, — фыркает Чондэ, сложив руки на груди. — И ты сам это понимаешь. — Не тебе это решать. — Тебе скучно и ты позвал меня поспорить, или как? — Чондэ порядком устал тут находится, кажется, что квартира Минсока теперь высасывает энергию из людей. — Нет. — Тогда зачем же? — Я и сам не знаю, — честно отвечает старший, вызывая нервный смех у Чена. — Я ухожу, — говорит Чондэ, выходя из кухни, чтобы быстрее добраться до двери. Наспех обувшись, он кладет руку на ручку двери, но повернуть ему не дает ладонь Минсока, что лежит поверх. — Не уходи. Можешь остаться еще немного… пожалуйста.