Пожалуй, ты мне нужна

Драко Малфой заглянул в комнату скорее по привычке. Он не мог даже близко сосчитать, как часто выходил из КЗА посреди ночи и проходил мимо кабинета Грейнджер только для того, чтобы увидеть ее, склонившуюся над столом и погруженную в работу. Учитывая, сколько раз ему приходилось покидать Министерство даже еще позднее, чем сегодня, он был совершенно уверен, что она уйдет еще нескоро. Однако мешки под глазами, кожа, обтягивающая скулы, бледность лица и привычка жить на кофеине создавали впечатление, что она вообще никогда не спала. Она выходила из кабинета вслед за ним и возвращалась через несколько часов, снова погружаясь в работу часов на восемнадцать. Грейнджер явно переутомлялась, Драко слышал об этом от Поттера и Уизли каждый раз, когда ее имя всплывало в разговоре. Увидев, что Грейнджер положила кудрявую голову поверх книги, он остановился, чтобы посмотреть, не уснула ли она. Через несколько мгновений он протянул вперед слегка обветренную бледную руку, прижал к деревянной двери и с силой ее толкнул. Драко двинулся дальше, а стук двери о стену эхом разнесся по пустым коридорам и кабинетам. Последнее, что было нужно загруженной под завязку работой Грейнджер, — заснуть на грудах исследований, чтобы проснуться как раз к началу следующего рабочего дня. Услышав ее шарканье, он ускорил шаг, понимая, что она в любой момент может выглянуть из кабинета и проверить, что же ее разбудило. Свернув из коридора влево, Драко был совершенно уверен, что она его не заметила. С их ссоры в ее кабинете прошла неделя. С тех пор они не обменялись ни единым словом, и это было странно. Споры с ней были частью его повседневной жизни. Если день проходил без стычек (то есть когда она не пыталась доказать его неправоту, требуя, чтобы он вышел из ее кабинета, а он не кричал на нее за то, что выпила весь кофе), то Драко чувствовал себя странно и немного не в своей тарелке. Потерянным. Но это не означало, что он испытывал какую-то настоящую привязанность к лохматой девице. Нет. Он просто видел Гермиону Грейнджер неизменной составляющей своей жизни... в каком-то странном, извращенном смысле. Драко все еще не понимал, что заставило его вторгнуться на ее территорию. Они с Грейнджер никогда не ладили. В последние три года было несколько моментов, когда они обменивались улыбками, но потом неловко отворачивались. В большинстве раз, когда они пытались друг с другом спорить, в итоге обнаруживалось, что их мнения по вопросу сходятся. Еще были случаи в пабе, когда он злился (а она была немного пьяна), но все заканчивалось разговорами, во время которых… они действительно наслаждались компанией друг друга. Они никогда этого не обсуждали, но именно поэтому Гермиона всегда спешила укрыться в кабинете, когда Драко проходил мимо нее по коридору. Однажды ночью, пять месяцев назад, она заснула на рабочем месте, как и сейчас. Драко шел по коридору в КЗА, когда услышал крик. Прибежав к ней в кабинет, он застал ее спящей с искаженным от ужаса и боли лицом. Он простоял молча добрых тридцать секунд, прежде чем она снова закричала. Обойдя вокруг стола, он разбудил Грейнджер. Как только она открыла глаза, из них хлынули слезы, и она повернулась к Драко, лицом уткнувшись ему в живот. Он похлопал ее по плечу, когда она обвила руками его бедра, и обнаружил, что бормочет то же, что и другие мужчины, когда утешают рыдающую женщину: «Все кончено, все хорошо, ты в порядке, все хорошо, тише, все хорошо». Когда она наконец перестала, то глубоко вдохнула и замерла, ощутив его запах. Медленно отстранившись, как будто торопливость могла ее убить, она подняла на него блестящие глаза. Ее лицо раскраснелось от напряжения, на щеках проявились следы слез, глаза сияли, были прекрасны и печальны. Ей потребовалось всего три секунды, чтобы отпрянуть от него, словно он был огнем, с выражением ошеломления и смущения. Драко почувствовал, как что-то шевельнулось в воздухе, что-то странное пробрало его до самых костей. Чуть выше пупка на рубашке виднелось мокрое пятно от ее слез, и ткань прилипла к коже. Она отвернулась, покраснев от смущения, а он развернулся и вышел из кабинета, не сказав ни слова. На прошлой неделе они впервые с той странной ночи по-настоящему поссорились. Драко не был уверен, была ли ссора как-то связана с той ночью, или Грейнджер просто устала с ним возиться. Втайне он не мог не наслаждаться пламенем, которое вспыхивало в ее глазах, когда она сердилась. О войне много не говорилось, но когда речь заходила о прошлом, у всех в глазах появлялось затравленное выражение. Больше всего Драко общался с Поттером, Уизли и Грейнджер. Поттер справлялся со своими личными демонами в одиночку и с помощью лучшего друга, и в прошлом году выглядел лучше, чем в шесть послевоенных месяцев. В его глазах все еще виднелись отголоски ужаса, когда они проходили мимо определенных мест, когда упоминались определенные имена, когда люди использовали или говорили об определенных заклинаниях, но в остальном он вполне справлялся. Уизли первые три месяца после Финальной битвы обретался в аду. Он потерял двух братьев, и вся семья его превратилась в зомби. Они никогда не говорили о том, какой сволочью был Перси, а Джордж по-прежнему переживал из-за потери близнеца. Рон же находил немного радости на дне бутылки и в компании безликих женщин в постели. Когда однажды он явился пьяным на задание, Поттер кричал на него, пока не сорвал голос. Затем они оба исчезли, а через неделю Уизли вернулся и следующие два месяца вообще не притрагивался к выпивке. Грейнджер — совсем другое дело. После Финальной битвы она отправилась в Святого Мунго вслед за Поттером и провела у его постели четыре дня, пока он не пришел в себя. Она присутствовала лишь пятнадцать минут на праздничном вечере, где отмечали те судьбоносные моменты, через которые Поттер провел Волдеморта к гибели, а после зачитали список жертв, что заняло почти полтора часа. После ухода Грейнджер никто не видел ее в течение трех недель. Когда она вернулась и как ни в чем не бывало пришла на работу, казалась похудевшей и утерявшей нечто особенное, свойственное лишь ей одной. Ее искру, ее свет. Порой он снова наполнял ее, распространялся по комнате от ее присутствия, как тепло, но не был в ней все время. Он очень редко горел в ней. Ее глаза выглядели потухшими, и тот огонек, который делал Гермиону Грейнджер яростной и удивительной, почти исчез. Ее смех стал глуше, движения — медленнее, споры — скучнее. Она никогда не говорила о войне и продолжала вести себя так, словно той никогда и не было. Драко любил возвращать прежнюю Грейнджер. Ему нравилось ее злить. Нравилось спорить о вещах, которые заставляли ее глаза гореть огнем, придавали ей решительный вид, показывая ту страсть, которую она испытывала в словесной баталии. Потому что если яркая, полная надежд, невинная, счастливая Грейнджер смогла пережить все это и по-прежнему оставаться такой же, или почти такой же, какой была до войны, то у остальных тоже была надежда. Потому что Грейнджер умела влиять на других: прикасаясь к ним, передавая свои чувства, делясь верой в лучшее так, будто это самое обычное, что может быть у человека. Так что если все, что было нужно, чтобы разозлить ее и снова наполнить жизнью, это десять-двадцать минут в день, то Драко был готов отдать это время не раздумывая. Так он и делал. Но это не означало, что он не считал ее раздражающей и невыносимой... И эти чувства были взаимны. Просто по какой-то причине он наслаждался некоторыми ее чертами, хоть никогда и никому не признался бы в этом, и это было нормально.

***

Когда Гермиона вошла в Министерство, она выглядела гораздо более живой, чем себя чувствовала. Вчера она примчалась домой в состоянии подогреваемой усталостью паранойи. Ей казалось, что кто-то ее преследует. Прошлой ночью она проснулась от громкого шума в кабинете, но здание было пустым; все это заставило ее поверить в преследователя. В утреннем свете все выглядело довольно глупым и бессмысленным, но это пришло ей в голову только после того, как она проворочалась в постели с боку на бок в течение двух беспокойных часов. Бросив взгляд на нарядную ель в вестибюле, она сделала небольшую пометку поскорее отправиться за рождественскими покупками, пока еще не поздно. Гермиона остановилась, поняв, что вокруг нее происходит что-то странное. Осмотревшись, она заметила нацеленные на нее взгляды людей, сидевших в плюшевых креслах и диванах вокруг дерева. Почувствовала, как дернулись уши, когда осознала окружающую тишину. Гермиона мысленно застонала, коря себя за то, что не посмотрела в зеркало перед уходом. Она как раз собиралась быстро сбежать в ближайшую дамскую комнату, когда услышала свое имя. — Гермиона. Миона. Помоги мне. Пожалуйста. Она быстро повернулась на отчаянный голос и замерла, все мысли вылетели из головы. Она застыла в полнейшем оцепенении, когда увидела то, что в это холодное утро среды, как она полагала, уж точно не увидит. — Перестань пялиться! Просто помоги мне! — умолял он шепотом, хотя для этого не было никаких причин. — Р... Рональд! — Она действительно старалась, чтобы ее голос звучал сурово, но чувствовала, как подергиваются уголки губ. — Чертова Парвати, — проскулил Рон, быстро оглядываясь вокруг, и снова посмотрел на нее. — Я никогда этого не переживу. Мерлин. Рон Уизли стоял недалеко от нее, копна рыжих волос была в полном беспорядке, а лицо и уши покраснели сильнее, чем она вообще могла припомнить. Гермиона взглядом скользнула вниз по его груди и слегка округлившемуся животу («Это все алкоголь», — мысленно цокнула она) туда, где руки Рона были прижаты к очень интимному месту. Да, перед ней стоял единственный и неповторимый Рональд Уизли, совершенно и абсолютно голый. Она подняла руку, скрывая сияющую на лице улыбку, ее тело подрагивало от сдерживаемого смеха. Она не знала, смеяться ей или кричать на него. — Какого... — раздалось от входных дверей сбоку от нее, и фразу подхватил другой мужской голос: — ...черта. Гермиона постаралась взять себя в руки, сдерживая смех и подавляя улыбку. — Рон ... — Она втянула воздух, изо всех сил стараясь казаться строгой и безжалостной. — О, черт возьми. Я не готова к такому дерьму в семь утра. Остаток дня теперь испорчен, и я никогда не смогу этого развидеть, — раздался женский голос со стороны уборной. Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь еще раз: — Как... Рональд. Почему ты... — Она не сдержалась, тихий смех нарастал с каждым следующим словом и взорвался, как только она закончила предложение — ...стоишь голый в вестибюле? Ее смех, полный радости, веселья и недоверия, рассек безмолвный воздух. Казалось, он прорвал плотину и начал заполнять пространство со всех сторон. Рон, почувствовав себя так, словно его предали, посмотрел на нее и направился к двери. Гермиона повернулась и посмотрела ему вслед — его бледные полушария были видны всему миру. Она засмеялась еще громче, рукой схватившись за бок, и портфель свалился с плеча. Парни, к которым направлялся Рон, дружно расступились, устало глядя на него. — Гарри, приятель... помоги мне. У меня нет одежды. — Это очевидно, — заметил Малфой, его смешок стал громче, когда он недоверчиво посмотрел на голого Уизли. — ...и моя палочка тоже пропала! — Что, тебя ограбили? — спросил Гарри, пытаясь поддержать Рона, а не присоединиться к общему веселью, хотя был близок к этому. — Нет! Это была... — Рон оглядел себя, наклонился ближе к Гарри и понизил голос до шепота: — Парвати. Ты же помнишь... помнишь прошлую неделю? Когда я обжимался с той девицей, потому что был в дрова из-за «Огня хвостороги»? Тот паб внизу... — Я знаю, Рон. И Парвати порвала с тобой. Снова. — Да, конечно. Она пришла ко мне вчера вечером, после моей встречи с Фаджем. Говорила, что ей очень жаль и все такое. Что она вся горячая и возбужденная, скучает по мне и все такое, ясно? Гарри кивнул, не в силах больше думать, пока совершенно голый Рон стоял посреди Министерства и рассказывал ему истории. — Ясно. — В итоге мы стали безумно целоваться, а потом зашли в кладовку на третьем этаже... по коридору от... — Да. — Итак, мы трахались несколько часов, приятель. Это было невероятно. В смысле, черт возьми, она... — Рон, ты можешь рассказать мне об этом позже? — Нет, Гарри... Я проснулся сегодня утром совершенно голым. Моя одежда исчезла, моя палочка исчезла, Парвати исчезла. Вот чертова... сучка. Не могу дождаться следующей встречи. — Ух ты! Приветики! — Мужчина с четвертого этажа, который никогда не высказывался конкретно о своих сексуальных предпочтениях, мило улыбался заднице Рона. Смех становился все сильнее, и Гарри тоже не смог удержаться на пару мгновений. Он повел Рона в мужскую комнату и достал из кармана волшебную палочку. — Давай посмотрим, смогу ли я трансфигурировать что-нибудь, приятель. По пути к уборной, Рон бросил на Гермиону непокорный взгляд, пока она пыталась совладать с дыханием. Она позволила себе еще несколько секунд смеха, наблюдая, как эти двое исчезают за дверью. Она оглядела заполненное хохочущими людьми помещение, на губах играла ослепительная улыбка. Ее глаза остановились на Драко Малфое, с кривой усмешкой черты его лица казались другими. Его глаза выглядели ярче, даже светлее; прошло несколько мгновений разделенного веселья, прежде чем они оба поняли, на кого смотрят. Улыбка Гермионы померкла, отголоски воспоминаний о прошлой неделе пронеслись по краю сознания. Драко поджал губы, уставившись на нее, и приподнял брови. Именно тогда она поняла, что до сих пор на него глазеет, поэтому отвернулась и направилась на свой этаж.

***

Гермиона взглянула на часы, пощипывая переносицу, чтобы отогнать надвигающуюся головную боль. Она прикусила нижнюю губу, сдула с лица упавшие пряди. Такое случалось прежде, и она была далеко не там, где надеялась оказаться, когда слишком устанет и потеряет возможность нормально думать. Она отвела взгляд от часов и краем глаза заметила какое-то движение. В дверном проеме стоял Малфой, скрестив руки на груди, закинув ногу на ногу, прислонившись к косяку и изучая ее. — Привет. — Ее голос прозвучал надтреснуто и чуждо. Он приподнял брови, прижавшись плечом к проему. — Привет? Разве ты не должна бросать на меня свирепые взгляды и угрожать отрезать все выступающие части моего тела, если я немедленно не покину твой кабинет? — Не знаю. — Гермиона на мгновение опустила глаза к столу. — А я должна? Малфой пожал плечами, выпрямляясь во весь рост. — Я ждал именно этого. — Разве не ты говорил, что лучше никогда и ничего не ждать? — Он вопросительно посмотрел на нее, и она на миг замолчала. — Около года назад... в каком-то пабе. Мы тогда много о чем говорили… Она замолкла при виде пустого выражения на его лице. Он осторожно шагнул в кабинет — прямо во вражеский тыл (не далее как месяц назад за подобное она швырнула в него чернильницу), бросив на нее любопытный взгляд. — Ты помнишь? — Он склонил голову вправо, опустив руки вдоль тела. — Я, э-э-э… Я достаточно хорошо запоминаю информацию. Драко согласно хмыкнул, глядя вниз и изучая узор на обивке кресел. Он подошел к дальней левой стене и обшарил взглядом сотни книг, стоявших на полках. Провел длинным пальцем по заголовкам, пока Гермиона ерзала в кресле. — Тебе что-то нужно? Ей становилось не по себе от ощущения чего-то странного, витавшего в воздухе, и чем скорее он уйдет, тем скорее она от этого избавится и вернется к работе. — Ждешь не дождешься моего ухода? — Он ухмыльнулся через плечо. — Я занята... — Ты всегда занята, Грейнджер. Возможно, даже слишком. — Ты чересчур много времени проводишь с Гарри и Роном, Малфой. Он повернулся к ней и слегка кивнул. — Грейнджер, я вынужден с этим полностью согласиться. Воцарилась тишина, и Гермиона занялась складыванием и перекладыванием бумаг, гадая, что ему нужно. Малфой всегда появлялся по одной из двух причин: ему что-то было нужно или он хотел о чем-то поспорить. Ни разу не бывало ни дружеского визита, ни теплой болтовни. — Как по-твоему, кто больше похож на Волдеморта в мире магглов — Саддам или Гитлер? Лично я… — Так вот зачем ты явился? Был час ночи... неужели этот человек не видел, что сейчас она не готова спорить? — А где Поттер? — Его тон изменился, став исключительно деловым. — Понятия не имею. Надеюсь, в своей квартире, спит. — Он так и не прислал мне ответную сову с информацией о завт... сегодняшней миссии. — Обычно Гарри не отвечает на письма, Малфой. Он бросил на нее острый взгляд. — Ну это уже твоя проблема, Грейнджер. Мне всегда приходит от него ответная сова, если только что-то не случается. Волосы у нее на затылке зашевелились, по рукам и телу побежали мурашки. — Всегда? Он помолчал, оглядывая ее с минуту. — Ты не знаешь, где он? — Ну, если он до сих пор не ответил, хотя всегда отвечает, скорее всего, где-то выпил. «Но не в день перед заданием», — подумала она. Миссия была запланирована две недели назад. Гарри рассказал ей об этом, когда заходил днем, чтобы затащить ее в маленькое кафе пообедать. Он не стал бы пить так поздно накануне задания. Он бы никогда так не поступил. Гермиона вскочила, сбрасывая пергамент на пол. Кресло откатилось назад и ударилось о стену, когда она схватила палочку из верхнего ящика стола. — Не нужно так паниковать, Грейнджер. Уверен, он в порядке. Я просто хотел узнать, знаешь ли ты, где он. Но она уже выбегала за дверь, направляясь к лестнице. Остановилась на полпути, обернулась, чтобы посмотреть на Малфоя, стоявшего там же прямо перед ее кабинетом. — Ну что? Ты поможешь мне найти его или нет, Малфой? Удивление промелькнуло на его лице, прежде чем он оттолкнулся от проема и догнал ее в несколько шагов. — Куда едем? — спросил он. — Проверим паб через дорогу. Потом аппарируем в квартиру Рона, поищем его там. Драко почти пожалел, что спросил ее, наблюдая, как она несется по коридору, как лихорадочно бегают ее глаза, словно выискивая Гарри, прячущегося в стенах. Однако паника Грейнджер передалась и ему, и он обнаружил, что идет быстрее обычного. Они быстро добрались до входной двери, Драко, не задумываясь, снял мантию и накинул Гермионе на плечи. Она едва заметила жест, подсознательно вдыхая аромат хвои, чистоты и чего-то совершенно уникального для Малфоя. Это заставило ее посмотреть на него, как только она ступила в небольшую метель за порогом, просовывая руки в рукава и потеплее укутываясь. Мантия была слишком велика и, вероятно, волочилась за ней по земле, но Малфой, казалось, не обращал на это никакого внимания, просто ухватил Гермиону за локоть, помогая перешагнуть со льда на тротуаре на лед на проезжей части. Не прошло и десяти секунд, как она почувствовала, что рука Малфоя обвилась вокруг ее руки, и они исчезли. — Я еще не закончила поиски! — воскликнула Гермиона. — Я закончил. Его там не было. — Ты уверен? Чт... — Уверен, Грейнджер. А теперь помолчи. — Помолчи? Т... — Заткнись, черт побери, так лучше? — Он повернулся к ней в полумраке комнаты, бросив на нее тяжелый взгляд. Малфой слегка запрокинул голову, и Гермиона повернулась, оглядывая помещение, в которое он ее привел; что-то похожее на страх щекотало нервы. — Где мы? Он снова посмотрел на нее, приподняв бровь. — Тебе определенно нужно чаще навещать друзей, Грейнджер. Она нахмурилась, когда еще раз оглядела это место. — Кухня Рона? Как ты узнал о его квартире? Я ду… — Потому что я был здесь, Грейнджер. Черт возьми, хватит вопросов. — Он вышел из кухни и направился в гостиную. Она последовала за ним, но он прошел дальше в прихожую, свернул налево и взялся за ручку двери в спальню Рона. Ее страх за Гарри мгновенно исчез, когда она задумалась, сколько раз Малфой был здесь. — Разбуди его, — прошептал Малфой, открывая дверь. Гермиона посмотрела на него с любопытством и скользнула мимо в дверной проем, глядя на укрытое тенью лицо Драко. Что-то странное пронзило ее, когда она на миг прижалась к нему телом. Она тут же обвинила в этом отсутствие романтики в жизни, а не свою реакцию на Малфоя. Ее сердце замерло на несколько ударов, и Гермиона шагнула к кровати Рона. — Рон. Рональд, — прошептала она, протягивая руку, чтобы разбудить его. Рон пробормотал что-то во сне, пытаясь отвернуться. Она встряхнула его сильнее, чувствуя присутствие приближающегося Малфоя. Сердце странно подпрыгнуло в груди, когда ткань его брюк коснулась ее. — Рон! — воскликнула она, но все же шепотом, потому что именно так говорят, когда будят кого-то в темноте. Ей показалось, что она увидела, как Рон открыл глаза, — и правильно угадала, он вдруг вскочил и дернул одеяло вверх. — Гермиона! — Где Гарри? — Гарри? Что? — Он рукой потер глаза, прогоняя сон. — Гарри, где он? Рон посмотрел на прикроватные часы и застонал, снова укладываясь. — Наверное, спит дома, Гермиона. Какого черта ты разбудила меня из-за этого? — Ты не знаешь, он собирался куда-нибудь вечером? Рон снова застонал, на мгновение уткнувшись лицом в подушку. Какие-то приглушенные звуки прорывались сквозь ткань. — Что? — Гермиона ущипнула его, схватила за плечо и дернула назад. — Голова. Что-то с головой. «Кабанья голова»? Голова... что-то с головой. — Голова? Голова? О, какая полезная информация, Рональд. — Гермиона вскинула руки, хлопнула себя по бокам (Мантия. Мантия Малфоя…) и возвела глаза к потолку. — Ну это все, что я могу... Зачем? Что такое? Что-то не так с Гарри? Он... Она исчезла прежде, чем смогла ответить, и уже осматривала другое тускло освещенное помещение, в котором было полно людей. Она поняла, что Малфой снова аппарировал их, и бросила на него резкий взгляд, зная, что Рон сейчас, вероятно, в панике. — Где мы? — огрызнулась Гермиона, погружаясь в атмосферу места, в которое привел Малфой. — Там, где Гарри, — ответил он, быстро направляясь к бару. Гермиона посмотрела на Малфоя в замешательстве, прежде чем отправиться следом. Он свернул к табуретам, наклонился и схватил тело, которое она сначала не узнала. В поле зрения появилось лицо Гарри, все в красных пятнах и с закрытыми глазами. Малфой оттащил его на несколько футов назад. — Нет, приятель. Сегодня вечером ты сделал неудачный выбор, — проворчал он, усаживая Гарри на расстоянии нескольких стульев от того места, где тот сидел в компании ведьмы-брюнетки. — Малфой! Отвали! — Эй! Эй! Что ты себе позволяешь? — Брюнетка встала с места, и Гермиона заметила что-то странное в ее голосе. — Поттер. — Драко схватился за его лицо, направляя изумленные зеленые глаза на разъяренную ведьму. — Это не женщина. Его зовут Хильда, он трансвестит, местный завсегдатай. — Что? — Гарри скуксился, как ребенок, покачал головой и посмотрел на Малфоя. Гермиона сморщила нос, оглядываясь на брюнетку, с которой Гарри довольно основательно целовался, когда они с Малфоем аппарировали. Она перевела взгляд на её шею, обнаружив предательский кадык. — О, Гарри. — Гермиона покачала головой и коротко рассмеялась. Ее рука метнулась вверх, прикрывая рот из-за пристального внимания трансвестита. Гермиона сощурилась, глядя на него. — Послушай, Хельга, или как там тебя! Мне абсолютно все равно, что ты решил переодеться в женское платье! Делай, что хочешь! Но ты не должна соблазнять пьяных мужчин, которые понятия не имеют, что ты и сам мужчина! — выплюнула Гермиона, тыча пальцем в его сторону. — Он знал, так что даже не начинай... — Ох, черта с два он знал! Не лги мне! — П-ф-ф. Да пофиг. — Хильда закатил глаза и вернулся к бару с кислым выражением на красивом лице. Когда Гермиона снова повернулась к парням, то увидела следующее: Драко сидел рядом с пьяным Гарри, и тот теперь плакал. Она бросилась вперед, чуть не споткнувшись о полы мантии. — О, Гарри. Что случилось? Ты в порядке? — Она провела рукой по его опущенной голове, глядя на руку Малфоя, сжимавшую его плечо. — Я и забыл. Я… совсем! Полностью! Забыл… — Гарри сделал несколько быстрых вдохов, пытаясь остановить подступающие слезы. — Все в порядке, милый. Все нормально. — Это не нормально! — Его взгляд, полный печали и гнева, встретился с ее. — Два года назад она отдала за меня жизнь, и я забыл? Я просто забыл? Он выглядел разочарованным в себе, и Гермиона постаралась как можно быстрее сообразить, о ком идет речь. Догадка поразила ее усталый разум прямо перед тем, как Гарри снова заговорил: — Я шел по улице, делал кое-какие рождественские покупки. Эта девочка... эта маленькая девочка, она говорила о том, как была счастлива приехать на каникулы из Хогвартса. Хогвартса. И я вспомнил. Теперь я вспомнил. — Он печально кивнул, быстро вытирая щеки. Гермиона с трудом сглотнула комок в горле, сморгнула слезы, застилавшие глаза. Минерва Макгонагалл... неужели уже прошло два года с тех пор, как их любимый декан прыгнула наперерез зеленой вспышке, нацеленной на Гарри? — Грейнджер. Грейнджер. Гермиона. — Она подняла глаза, встретив взгляд Малфоя. — Может, тебе лучше отправиться домой и отдохнуть? Я позабочусь о нем. Я… — Я не оставлю его! — Она выглядела возмущенной, и Драко кивнул, зная, что сейчас с ней лучше не спорить. — Вы мне здесь не нужны! Идите спать! Уходите домой! Иди... идите... валите! Драко повернулся и подошел к бармену, заказал себе стакан «Огненного рома» и посмотрел на Гермиону. — Воды? — Отлично, — кивнула она, присаживаясь и притягивая к груди голову Гарри. Он обнял ее одной рукой и чуть не свалился с табурета, но Малфой схватил его за рубашку и поднял обратно. Их взгляды пересеклись над головой Гарри, и Драко подтолкнул к ней воду, большим пальцем задевая ее руку. Он не сводил с нее глаз, и она знала, что это было не случайностью, а неким успокаивающим прикосновением. «Все в порядке». Она услышала в голове слова, которые он произнес несколько месяцев назад в ее кабинете, когда она плакала в его рубашку. Она грустно улыбнулась и наклонилась, целуя Гарри в макушку.