Кукла

Я сижу за барной стойкой и тяну через трубочку коктейль. Ладонь Лайи привычно лежит на моём колене, обтянутом винтажными чулками в сетку. Люблю такие заведения. Здесь на нас никто не косится ‒ то ли местные отбросы не смотрят новостей про элиту, то ли им попросту плевать. Оба варианта полностью меня устраивают. А ещё здесь можно в открытую курить мои любимые сигареты ‒ отраву, запрещённую во всех цивилизованных странах ещё век назад. Микросхемам Лайи, к счастью, на него плевать. Иначе она бы давно протянула свои пластиковые ножки. В любом вылизанном клубе для "нормальных" меня бы уже достали с вопросами и фотками. Склочная дочурка знаменитого папаши вечно веселит своими выходками. Да и охотников за наследством никогда не становится меньше ‒ они, в отличие от здешних фриков, предпочитают не замечать, что мы с Лайей целуемся у всех на виду. Нет законного мужа ‒ значит, свободна для всякого, кто хочет красивой жизни, так? Сидящий в тёмном углу парень бренчит на гитаре, низко опустив голову. Я уже в который раз задерживаю на нём взгляд ‒ и не могу понять, почему. У меня вечно ноют виски от этих синтезированных гитарных трелей, которые встроенные в инструмент программы превращают в месиво. Но то, что я слышу сейчас, звучит совсем иначе. Мягко, красиво ‒ и отчего-то знакомо. Словно нечто подобное всегда играло внутри меня, а тут вдруг проявилось извне. Наверное, поэтому я спешу в туалет, когда вижу, что парень, отложив инструмент, направляется к уборным. Прежде чем завернуть за угол, оглядываюсь на Лайю. Она мгновенно оборачивается, словно почувствовав взгляд, и посылает мне воздушный поцелуй. Я ускоряю шаг. ‒ У твоей гитары странный звук. ‒ Никогда не слышала акустику, сестрёнка? Картина из прошлого появляется перед глазами мгновенно. Вокруг конфетно-розовые стены. Я ерзаю на стуле ‒ он все ещё слишком высокий для меня, ноги болтаются в воздухе. Папа сдувает со лба вьющуюся чёлку. Он ещё не собрал своего первенца, Приму: проект хранится в толстой серой папке и трогать его ни в коем случае нельзя. Он ещё не собрал Лайю. Он ещё не директор. Папа старательно зажимает тугие струны. Я слежу за его пальцами и пытаюсь не дышать. ‒ Пробирает, да? Парень усмехается, привычным жестом приглаживает шевелюру ‒ на коже под рукавом виднеются чернильные узоры. Я пялюсь на них несколько секунд, прежде чем до меня доходит. ‒ Подкожная татуировка? Но это же… больно? ‒ Зато по-настоящему. Внутри меня что-то переворачивается. ‒ Зандер, ‒ говорит он и протягивает мне ладонь. От прикосновения мою кожу будто пронзают тысячи иголочек, и я успеваю подумать: наверно, что-то такое он чувствовал, когда наносили рисунок… ‒ Диана, ‒ отзываюсь я. Всё происходит будто в полусне: я вытягиваю из сумочки стик лиловой помады и оставляю на клочке салфетки несколько размашистых росчерков. «8-ая улица, 15 дом, 19:00» Зандер одобрительно хмыкает, принимая записку. Я улыбаюсь, пока сердце заходится в безумной пляске, и так горжусь собой, что сама едва не танцую. Не зря в Королевской Академии нас заставляли писать от руки, как грёбаных пещерных людей. ‒ Буду вовремя, Диана. Ноги уже несут меня прочь ‒ кажется, если я бы я задержалась рядом с ним ещё на минуту, то взорвалась бы, забрызгав мозгами стены. Лайя, как и обычно, не задаёт лишних вопросов, только смотрит обеспокоенно: конечно, за секунду отследила, как часто я дышу и какого цвета мои щёки. Ну и пусть. Всё равно ничерта не скажу. *** Когда я объявляю, что сегодня хочу погулять одна, Лайя не выглядит удивлённой. ‒ Помочь тебе с мейком? ‒ Обойдусь, ‒ говорю я как можно более непринуждённо. Она кивает, и я ускользаю в ванную, с трудом подавляя дрожь. Мысли расползаются, как тараканы. Я едва не вымыла голову бриллиантовым скрабом. Времени остаётся совсем мало. Я матерюсь, натягивая бельё из белого кружева ‒ того гляди, порву. Влезаю в серебристое обтягивающее платье. Если уж покорять ‒ так во всеоружии. Уже на пороге спальни соображаю, что забыла выключить в ванной воду. Но кое-что заставляет меня остаться здесь. Это спина Лайи, склонившейся над моей сумочкой. ‒ Какого чёрта ты делаешь? Она оборачивается, видит моё лицо ‒ и разжимает пальцы. Сумочка падает на пол, рассыпая содержимое. К моим ногам катится стик лиловой помады. ‒ Я делаю тебя счастливой, ‒ отвечает Лайя так спокойно, что хочется треснуть её по пластиковой башке. ‒ Роясь в моих личных вещах? ‒ У тебя не должно быть тайн от меня. ‒ С какой радости? Лайя непонимающе хлопает глазами. ‒ Мы вместе всю жизнь, Ди, ‒ говорит она, и в её голосе просыпаются ласковые нотки. ‒ Нас ничто не разлучит. ‒ Да, было время, когда мы много общались. Но какого чёрта ты лезешь в мои… ‒ Я хочу спасти тебя, Ди. ‒ Широко распахнутые глаза, наивные и преданные, буравят меня. ‒ Пожалуйста, послушай. Я хочу тебе только счастья. Лайя подходит ближе, прикасается к моим волосам. Я пытаюсь отбросить её руку ‒ упаси боже, испортит укладку, ‒ но она ловко перехватывает моё запястье и притягивает к себе. Прижимается всем телом. ‒ Статистика не лжёт, Ди, ‒ она пропевает слова, как колыбельную, ‒ этот мужчина причинит тебе боль. С вероятностью девяносто два и шесть десятых процента вы расстанетесь в первый же год. ‒ Но ведь это не сто... ‒ Риск слишком велик. Я не могу позволить тебе страдать. Помнишь, как вышло с Нейтом? Губы Лайи оставляют на моей шее горячие следы ‒ один за другим, сверху вниз, и мне приходится до боли стиснуть челюсти, чтобы не поддаться ей. ‒ Единственный надёжный способ быть счастливой ‒ это быть со мной. Цепкие пальцы сжимают мои бёдра, забираясь под тонкую ткань платья, и она горячо шепчет мне в ухо: ‒ Ди, ты должна верить мне. Любить меня... ‒ ХВАТИТ! Я со всей силы бью Лайю в грудь. Она словно мерзкое насекомое-кровосос, которое хочется поскорей отбросить ‒ и раздавить. ‒ С дороги. Убирайся! Ты мне не нужна. Слышишь, мать твою? Проваливай! Лайя не шевелится, когда я проношусь мимо, задевая её плечом. Не пытается остановить или хотя бы что-то сказать. Может, у неё микросхемы расплавились? Я в два прыжка слетаю с крыльца, даже не накинув пальто. Всё вокруг в снегу. Белые пылинки мгновенно облепляют платье. Лезут в лицо, вязнут среди ресниц. Щурясь, я различаю впереди тёмную фигуру. ‒ Прекрасно выглядишь, Диана. Зандер обнимает меня. И всё сразу теряет смысл. Лайя с её фокусами остаётся где-то далеко, в другом мире, а я в своем серебристом платье превращаюсь в беспечную снежинку. Метель несёт меня вперёд. Плевать, зачем. Плевать, куда. Главное ‒ с ним. Я не оглядываюсь.