между нами вся планета, и больше ничего нет.
Руслан помнит все чудесные балы и обеды, которые императорская семья озаряла своим присутствием. Первый его бал он запомнил больше всего – ему, еще ребенку, уже давно сообщили, что он будет присутствовать на этом балу до девяти часов вечера, то есть до начала его. Слово «бал» таило в себе что-то магическое для Руслана. Он представлял его себе по сказкам. Но Руслан вырос, и в силу возраста все чаще появлялся на балах. Точнее, его заставлял отец, чтобы тот нашел себе там даму сердца. К сожалению или к счастью, дамой его был Юлик. Сегодня тоже был бал в честь Рождества. Руслан не хотел идти, но Юлик его уговорил, чтобы тот появился там и отвлекся от убийства Распутина, следствие о смерти которого шло до сих пор. Застегивая белую рубашку, Руслан разглядывал свое отражение в зеркале – темно-карие глаза, в полутьме казавшиеся совсем черными. Короткие волосы, гладковыбритое лицо. Руслан выглядел младше своих лет, но Юлик рядом с ним казался совсем ребенком. В дверь постучали. Убедившись, что он выглядит пристойно, Руслан отворил дверь. Перед ним стояла служанка в длинном голубом платье. Улыбнувшись и извинившись за беспокойство, она отдала ему письмо. – Спасибо, Маша, – задумчиво поблагодарил он, оглядывая конверт, – кто отправитель? – О, он пожелал остаться неизвестным, – засуетилась девушка, – простите, Руслан Сергеевич, я могу идти? – Да, конечно, иди. Письмо было не от Насти, как изначально думал Тушенцов – не воняет слащавыми духами. «Юлик, что ли..?» – шепотом прознес он. – «Ладно, при встрече узнаю». Руслан надел пиджак прямого кроя, брюки, что по моде стали короче, чем раньше. Что касается жилета, его крой сохранился, популярная высокая застежка, открывающая только часть галстука с узлом. На бал было приглашено около тысячи гостей. Прислуга к моменту прибытия приглашенных уже была одета в живописные костюмы по случаю праздника. На этот бал могли попасть только лица, состоявшие в первых четырех классах Табели о рангах и старейшие офицеры гвардейских полков с женами и дочерьми. Приезжать надо было около одиннадцати вечера, опоздания не допускались. В России не было дворца, лучше приспособленного для официальных массовых гуляний, чем Зимний. Обилие цветов, что выращивали зимой в ботаническом саду Петра Первого, вносило в атмосферу этих замечательных праздников особую непринужденность. На балах Большого двора кавалеры подносили своим дамам разноцветные ленты с приколотыми к ним колокольчиками. Между дамами шло соперничество за обладание этими лентами, так как та, у которой их оказывалось больше всех, становилась героиней дня. Во время бала эти ленты носили перекинув через плечо. Это была очень давняя традиция их двора. – Прошу прощения, можно? С этими словами, постучав и получив разрешение, в царской частной гостинной появился Руслан. Он бросил на девушек снисходительный взгляд, которым люди постарше обычно награждают молодых, когда те веселятся и ведут себя глупо. – Хм, могли бы и получше платья найти, – шутливо усмехнулся он. В обычных обстоятельствах Даша ткнула бы его локтем, но в данный момент она смотрела в окно, где во внутреннем дворе дворца стоял Илья и переговарился с кем-то из стражи, и потому она утратила дар речи. Что еще важнее, он тоже, не отрываясь, смотрел на нее в окне. Света, как всегда, была занята книгой, без труда читая французские строки. Рядом с ней сидела и скучала Лиза, иногда вздыхая и поглядывая на книгу в руках сестры. У зеркала в пол крутилась Настя. И, без сомнения, выглядела она чертовски хорошо, однако лицо Руслана ничего не выражало. Он просто смотрел на нее – и смотрел, и смотрел. Может, это само по себе говорило о том, как она выглядела. Зачесанные вверх волосы образовывали пучок, прихваченный хрустальными шпильками. Это выглядело так, будто у нее на голове корона. – Я могу увидеть Юлия? Лиза махнула рукой, не сводя утомленного взляда с двери напротив, где стояли две служанки, шутливо охраняя своих царевен. Впрочем, их самих это забавляло. Куда лучше, чтобы в гостинной с ними присутсвывали дамы низкого чина, чем хмурые стражи. Поняв все без слов, Руслан прошел в одну из комнат. – Чертов галстук, – прорычал Юлик и в очередной раз сорвал аксессуар со своей шеи. Большое зеркало в его гардеробной показывало его самого во весь рост. Красивый высокий парень с бледной кожей и темно-карими глазами не был похож на того Романова, которого привыкли видеть остальные. Этот был искренним и... обычным? – Помощь не нужна? Обернулся и посмотрел на тихо появившегося Руслана. – Ты чего здесь? Снова отвернулся, но в отражении увидел, как Руслан идет к нему. – Тебя проверить захотел. Тушенцов сам не заметил, как оказался рядом. Молча встал напротив, забрасывая ленту галстука на его шею. Прохладные пальцы при этом чуть коснулись кожи, и Юлик вздрогнул. – Ладно Вам, царевич, я никому не скажу, что Вы не умеете завязывать галстук. Его смешок прозвучал искренне, и Юлик расслабился, позволяя ему справиться с раздражающим узлом. – Я умею, но не люблю. Теперь Руслан стоял лицом к зеркалу, завязывая Юлику галстук, а тот – спиной. В зеркале Тушенцов заметил, что его ресницы слегка дрожали, а между бровей залегла чуть заметная складка. Неожиданно Юлик поднял руку и коснулся его переносицы большим пальцем, словно... разглаживая? – Видел мой костюм? – Видел. – Тебе понравилось? Он не ответил, и Юлик решил воспринять это, как «да». – Моя репутация окажется под угрозой, если я пойду в нем на бал? – Весь бал окажется под угрозой, – ответил Руслан еле слышно. Юлик тихо выдохнул и поднял взгляд. Словно разряд электричества пронесся по венам, разгоняя кровь. Так волнительно было смотреть в его глаза. – Готово, – прошептал Руслан одними губами. Он кивнул, а Романов все еще не рисковал разорвать зрительный контакт. – Спасибо. Когда старший развернулся и побрел к выходу, Юлик вдруг окликнул его. – Руслан! Он повернул голову и вопросительно изогнул брови. – Да? – Прочти письмо в полночь. Тень смущения плеснула алого на его щеки. Он тихонько кивнул, покинул комнату и, надев утепленное пальто, вышел на улицу, чтобы встретить Кашиных. Зрелище было феерическое. Декабрь. Лютый мороз. Дворец залит огнем на все три квартала, которые он занимал. Около монолитной Александрийской колонны с ангелом наверху зажжены костры. Кареты подъезжают одна за другой. Офицеры, не боявшиеся холода, подкатывают в санях, лошади покрыты синими сетками. Автомобили в это время считались просто игрушкой, капризной и полной неприятных неожиданностей. А вот и Кашины. Поприветствовав родителей друга, Руслан выслушал восхищения Данилы о празднике и о его прекрасном настроении. Они поднимаются по мраморной лестнице, затянутой мягким ковром, проходят в нужный зал. Вскоре гостиная и танцевальная зала наполнилась русскими боярами, боярынями и боярскими детьми обоего пола. Русь воскресла и прислала на этот бал своих представителей. – Где царская семья? – тихо спросил Данила у Руслана, не отводя взгляда от присутствующих. – Вижу Александру, Светлану и Анастасию. Где остальные? – Николай подойдет чуть позже с Юлием. А Даша и Лиза... – О-о-о, Лизавета, – мечтательно вздохнул младший Кашин, – лучше лика мои очи не видали. Руслан в голос рассмеялся, но его заглушил гул приглашенных. Даня окинул друга обиженным взглядом. – С каких это пор ты так воодушевленно говоришь? – усмехнулся Руслан, выискивая глазами Илью. – Неужто высокие чувства на тебя так влияют, друг мой? – Кто бы говорил, – заявил Данила, – сам, небось, с Юликом говоришь похлеще Ларина. – О, Ларина в его высказываниях никто не переплюнет, – хохотнул Руслан. – Это ж надо – человеку всего тридцать, а говорит, словно несколько десятков лет царствовал. Боле образованного человека я не встречал. – Кашин, Тушенцов, приветствую! – вскикнул Илья, улыбаясь во все зубы и отдав честь друзьям. – Виделся с Дарьей пару мгновений назад, Данила, Николай дал разрешение на танец с Лизой! Вмиг лицо Кашина преобразилось: глаза засверкали, щеки покрылись ярким румянцем, рыжие волосы и веснушки снова обрели свой цвет. Даня победно пританцовывал. – Руслан, – более тихо и намного серьезнее обратился Илья, говоря Тушенцову чуть ли не на ухо. – Настя прознала про вас с Юликом, хочет рассказать Александре. Даше и Лизе убедить ее молчать не удалось. – Блядь, – выругался парень. Его карие глаза забегали по залу и приглашенным, панически думая, что же делать. – Ревность царевны погубит и вас, и ее, – обеспокоенно выпалил Илья. Даня начал искать взглядом Настю, которая только что была здесь, но его попытки были тщетны. – Нужно с ней поговорить. – Знаю, – раздраженно выдохнул Руслан. Что ж, вечер обещал быть интересным. Обычно балы начинались с фигурных танцев, их сменяли кадрили и котильоны, в заключение шли мазурки. В перерывах гости почтенного возраста играли в карты. Лакеи обносили приглашенных конфетами, прохладительным питьем и мороженым. В соседних залах высились глыбы льда с кадушками шампанского. Руслан нервничает так сильно, что его мутит. Залпом выпивает шампанское и ставит бокал на стол. – Ладно, Настя, уговорили, я с Вами потанцую. Романова не успела даже рта раскрыть, когда пальцы сдавили ее локоть и вытянули на середину зала. Ее ресницы дрожат, а пальцы, которые он сжимает, холодные, словно лед. Настя уставилась на Руслана. – Я уже полторы минуты жду. Вы начнете двигаться?я сказал: иди ко мне, а ты сказала «нет, нет, нет».
В Настином горле скапливаются слова, которые хочется сказать. Например, о том, что он идиот, если смеет вообще к ней прикасаться. Или о том, что ему следует надеть мешок на голову, а не ходить так, будто он имеет право быть красивым. Настя смотрит на их соприкасающиеся ладони, нервно облизывает правовые губы. Поднимает взгляд. Руслан закапывает ее. Каждый раз, когда он смотрит на нее, Настя чувствует себя по подбородок зарытой в землю. Еще один взгляд – он добавит пару горсточек, потом притопчет, чтобы она не смогла даже попытаться выбраться. И все. Смерть. Ее губы трогает улыбка: – Нет. Руслан кривится и сжимает ее пальцы сильнее. Уже не держит – давит. Так, чтобы поняла. Настя морщится, но продолжает смотреть на него с торжеством в глазах. Надавливает сильнее, до хруста пальцев. Зараза. А потом дергает на себя так, чтобы впечаталась в грудь, чтобы самодовольная улыбка соскользнула с губ, сменяясь стиснутыми от боли зубами. Вот так. – Тушенцов, ты с дуба свалился? Не собираюсь я с тобой танцевать. Сопротивляться было поздно и бессмысленно – он уже кружил ее в танце, умело обходя другие пары и сжимая тонкую талию самой сильной на свете хваткой. – Нет? А разве ты уже это не делаешь? Он был как минимум пьян и кривил губы в ухмылке. А еще очень глубоко и дерзко дышал ей прямо в ухо. – Ладно. Один танец. Они замолчали, подстраиваясь под плавную мелодию. – Руслан, ты – подлый самодовольный кретин, – прямо ему в подбородок, и он так близко, что Настя может ощущать каждую мурашку, появляющуюся на его теле. Практически проглатывает ее фразу, наклоняясь максимально низко к ее лицу: – Не истерите, царевна. Я лишь Вас предупреждаю. Увы, любого может постигнуть учесть Распутина. Ядом прямо в его губы: – Плевать я на это хотела. Он смеется: – Будет весело, если я Вам сейчас руку сломаю? – Ты не... Давит еще сильнее, вкладывая в прикосновение злость. Настя издает писк, а потом жмурится, и едва заметные прозрачные капельки в уголках ее глаз – его проклятье. Черт. Настя чувствует себя так, словно ее только что пропустили через мясорубку. Нет-нет. Нет. Не смеешь, ты не смеешь плакать. Он же просто пошутил, это... Это не было всерьез. Он бы не смог всерьез. А потом он ослабляет хватку, и Настя застывает в его руках. Вздыхает как-то облегченно, опускает голову. С ума можно сойти. Он продолжал улыбаться, как начищенная монета, а Настя старалась не вдыхать аромат его одеколона, который опутывал тело. – Есть разговор. – Руслан воровато оглядывается по сторонам и продолжает: – Не рассказывай Александре и Николаю. – О чем? И вообще, убери уже свои руки от меня! – О чем? Серьезно? Ты прекрасно понимаешь. – Я делаю это ради него. – Настя сглатывает горькую слюну, смачивая пересохшее горло. Мысли о том, что все хуже, чем она думала, испепеляют внутри. – Юлий уже большой мальчик, почему ты не хочешь оставить за ним право выбирать? – Выбирать что? Получить боль рядом с тобой или без тебя? – ей смешно от этих слов, они вызывают у нее новую волну ненависти к самой себе. – Нет, дорогая, выбирать между любить меня со всеми тараканами или не любить вообще. – Руслан делает небольшую паузу, поправляет галстук и быстро кивает. – Я уверен, он выберет первое. Я ступил на этот тернистый путь еще два года назад, и мои глаза еще полны уверенности, душа полна решимости, а руки и не думают опускаться. В глубине души Настя надеялась, что кто-нибудь подтолкнет ее. Скажет, что она не права, отругает, ударит. Сделает хоть что-то, лишь бы у нее появились сомнения. – Надеюсь, ты меня поняла. Музыка стихла, и Настя сразу же отстранилась. Голова чуть плыла, а ноги совсем не слушались. Руслан поспешил к выходу, выуживая из внутреннего кармана пиджака письмо.***
Свесив ноги, Юлик сидел на краю балкона, ему нравилось здесь сидеть. Если родители увидят его, то сразу окликнут, но было сомнительно, что они скоро вернутся. – Не кори себя, ты не смог бы ничего сделать, – послышался за спиной знакомый голос. Юлик даже глаза зажмурил от неожиданности. Руслан усаживался рядом, как будто был мальчишкой. Юлик окинул его взглядом. К Руслану вернулся здоровый цвет лица, синяки под глазами исчезли, он выглядел, как всегда, ухоженным. – Я поговорил с ней, – сказал он. – Знаю, – кивнул Юлик и покачал головой. – Настя запугана и вымещает свой страх на тех, кто на нее не похож. Я видел такое тысячи раз. – Я почувствовал себя бесполезным, это неприятное чувство. – Бесполезным? – Юлик устремил глаза к небу, на котором уже загорались звезды. – Ты спас мне жизнь, поговорив с ней. Руслан затаил дыхание. – Ты хочешь, чтобы мы были вместе? – Если ты этого хочешь, – Юлик ответил так робко, с такой надеждой, что Руслан посмотрел на него с удивлением. Если ты этого хочешь. Месяцами Руслан мечтал о том, чтобы Юлик произнес эти слова, но теперь, когда они прозвучали, в груди не было фейерверка, лишь холод и пустота. Юлик подтянул колени к груди и обхватил их. В сумерках он казался нескладным и долговязым – длинные ноги, длинные руки, тонкие пальцы со сверкающими кольцами. – Я люблю тебя, – спокойно произнес он. – Хочу быть честным перед тобой. Я всегда убеждал себя, что буду открыт для нового жизненного опыта, но когда я осознал все про тебя, про нас, я... испугался. Я многое обдумал с тех пор и наконец решился. – из внутреннего кармана Юлик вытащил блокнот. Самый обычный блокнот на спирали, но когда ветер раскрыл его, Руслан увидел, что страницы исписаны тонким, витиеватым почерком. – Я описал мою жизнь... Руслан округлил глаза. – Всю жизнь? – Не всю, на всю бумаги бы не хватило. Лишь те ее эпизоды, которые важны для меня. Руслан взял блокнот; тонкие страницы казались шероховатыми: Юлик сильно надавливал ручкой на бумагу. – Ларин? Ты был... с ним? Юлик засмеялся и покачал головой: – Нет... это другое. Вообще, на этих страницах много о нем, но, должен сказать, что к Диме я не испытывал симпатии. – он заметил, что Руслан смотрит на него, и быстро добавил: – Никаких мужчин! – Никаких мужчин? – Никого, кроме тебя, – произнес Юлик. – Считай это первой порцией из того, о чем я должен тебе рассказать. Я не был уверен, когда начал писать, но я надеялся... если ты хочешь быть со мной так же, как я хочу быть с тобой, то воспримешь мои записи как свидетельство. Свидетельство того, что я готов доверить тебе нечто такое, чего никому и никогда не доверял: мое прошлое, правду обо мне. Я хочу разделить с тобой мою жизнь, а значит, прошлое, настоящее и будущее. Руслан опустил блокнот. На первой странице было написано: Милый Руслан... Он мог отдать блокнот, окончательно порвать с Юликом, найти себе друга среди других и любить его, делить с ним дни и ночи, вести будничную, рутинную жизнь. А мог выбрать Юлика и впустить в жизнь захватывающую магию его любви. Да есть ли выбор вообще? Руслан глубоко вздохнул, как будто собирался прыгнуть с вышки. – Ладно, – сказал он. Юлик всем корпусом повернулся к нему: – Правда? – Правда, – подтвердил Руслан. Он протянул руку, и их пальцы переплелись. Юлик взял его за подбородок и поцеловал: долгий, нежный поцелуй. Поцелуй, обещавший многое на «потом». – Так, значит, я твой первый мужчина? – спросил Руслан, когда они наконец кончили целоваться. – Ты много в чем мой первый, Руслан Тушенцов, – ответил Юлик, осторожно улыбнувшись.