Зимний солдат

…Куда бы ты ни бежал — ты всегда бежишь от себя.

Баки Барнс бежал. Совершал это механическое движение, почти не задумываясь. Ринулся в ту сторону, куда ринулся Паркер, словно пёс, сорвавшийся с поводка вслед за брошенной палкой. Но даже он понимал, что это сравнение не уместно, пёс то испытает азарт и возбуждение от игры, он же не испытывал ничего. Было в беге что-то первобытное. Прежде чем научиться добывать огонь, человечество научилось бегать. Спасаться от хищника и настигать, загонять и добивать добычу. Баки никогда не задумывался, насколько он быстр стал после экспериментов, как и не задумывался о том, насколько был быстр, будучи мальчишкой. В то время он ничему толком и не придавал значения. Просто жил, устраивал драки с приятелями из-за ерунды, крал фрукты у лавочников, гонял крыс и котов. Но знакомство с Роджерсом заставило сбиться привычный ритм, простой и понятный мир несколько изменился. И сам того не осознав, Баки стал задумываться о многом. Стал замечать то, что прежде не привлекало его внимания: разницу между теми, у кого есть деньги и у кого их нет, кто сильный, а кто слабый, что такое жалость, а что есть грубость. Он не сказал бы, что не знал о социальном неравенстве или о человеческой жестокости, просто не считал это чем-то из ряда вон выходящим, а всё потому, что лично с этим не сталкивался. Он не голодал, да и жертвой издёвок и побоев никогда не бывал. А вот Стив, напротив, сталкивался с этим непозволительно часто. И Баки, будучи старшим товарищем, сам не понял как, но взял шефство над хилым Стивом. Зачем ему это, он сам не знал, да и особо не задумывался об этом. Он просто поступал, как считал нужным. Но бывали и плохие дни, когда он злился на Стива за то, что тот такой тощий и почти что жалкий. Баки знал, что злиться неправильно, но эмоции были ему не подвластны, но Стив не обижался. Он своим пронзительным взглядом будто считывал его всего и говорил: «Спасибо, что возишься со мной, Бак». Барнсу это совершенно не нравилось, он испытывал жгучий стыд и вечно выдавливал сконфуженное: «Брось, Стив, ты же мой друг». После чего, быстро замяв тему, предлагал «покататься», и Стив соглашался. В то время они с парой тройкой ребят пробирались на автобазу, и когда машины, нагруженные щебнем или чем-либо другим, из-за остановки на пропускном пункте тормозили, ребята подбегали, хватались за кузов и повисали на нём, а затем через милю или две спрыгивали. Это было опасно и безрассудно, в чём именно заключалось веселье, Стив так понять и не смог, а Баки объяснить не сумел. Возможно, Баки нравилось это занятие, потому что оно не было сложным? Видя цель и достигая её, он испытывал ни с чем не сравнимый подъём. А когда мчался к кузову, подпрыгивая, он словно взлетал. Мгновение прыжка всегда было самым ярким, как всполох всего и сразу. В его голове ни разу не возникло вопросов — успею или нет, смогу или нет? Он всегда успевал, и даже Стив, задыхаясь, стараясь догнать его, не задался этими вопросами. И Баки быстро привык втягивать Роджерса на грузовик с щебнем, как привык вытягивать его из переделок. Когда из-за моря пришли первые вести о войне, тогда они ещё этого не знали, но именно в тот миг их привычный мир схлопнулся, как бумажный пакет, по которому проехался автомобиль. И с тех пор, если Баки и бегал, то его бег непременно был отягощён оружием и свистом пуль. Он уже мчался не за грузовиком с щебнем, а мчался сквозь огонь, перебирая ноги по чужой земле, запинаясь о тела товарищей и врагов, мчался не за победой даже, а бежал от смерти. Угодив в плен, Баки уже не бегал, измученный, еле шевелил ногами от усталости. Голод и кашель скручивали не хуже опытов Золы, и он уже практически не ходил. А после… бегством спасались уже от него. Достигнув кромки леса, Баки на едва уловимое мгновение замер. Боевой опыт кричал, что ринуться в лес, сломя голову, будет ошибкой, но колебания рассеялись вместе с громким треском древесины. «Сосна в пятидесяти метрах на юго-западе» — раздражённо рыкнув, автоматически подметил он. Сомнений, что Паркера погнали на юг, в противоположную от квинджета и Сэма сторону не было. Некстати в голову влезла нелепая фраза одного из излюбленных Паркером джидаев: «Всегда найдётся рыба по крупнее». Собственно, вот их рыба. Группировка, что затаилась в чаще. Гидра это или кто-то другой, было не важно. Барнс разгадал их «замысел»: разделить и добить их по одиночке, как только граната ударилась оземь. Взрыв был не более чем хлопушкой, призванной дезориентировать таких неопытных юнцов, как Паркер, что сломя голову бросился на выручку Уилсону. Стратегия была практически безупречной, и будь Баки по другую сторону, также избрал бы именно её. Она сводит к минимуму всякую возможность к контратаке, более того даёт тотальный контроль. Времени думать о деталях и возможных причинах нападения не было. Треск, шелест и стоны деревьев, перемежавшиеся свистом пуль, скрывали звуки битвы на юге. Баки ринулся в ту сторону, но свист пуль вытеснил его обратно, и чаща, поглотившая его, исторгнула его как море гальку. Скривив рот, Барнс чертыхнулся, время стремительно ускользало. Он был уверен, ему ни за что не дадут пройти, как и был уверен, что обязательно пройдёт.