Зимний солдат

Друг — такое повседневное слово и такая редкость.

Питеру редко, когда снились кошмары. Иногда он просыпался из-за удушья, вызванного панической атакой. Его словно придавливало бетонной балкой к собственной кровати, и он не мог шевельнуться. Такое случалось редко, да и проходило почти моментально, поэтому особого значения он этому не придавал. А плохие сны, да и сны в целом ему были почти недоступны, поспать хотя бы четыре-пять часов Питер считал невероятной удачей. Поэтому добраться до быстрой фазы сна, где, как правило, происходит всё самое интересное, ему удавалось редко. Да и в целом, кошмарный сон — это тот же фильм, который крутится у тебя в голове, и в который можно войти и стать его персонажем. Первое, что заметил Паркер, очнувшись, так это отсутствие дождя. Сырость присутствовала, но была иной, как будто затхлой. Острого холода он больше не ощущал, и мысль, что он на борту квинджета, разлилась спокойным теплом по его телу. Но беспокойство зашевелилось в нём, когда сознание в попытке определить ближайшую к нему стену не нашло её. Распахнув глаза, Питер не торопился подрываться вверх. Рефлексы, всё ещё заторможенные из-за переохлаждения, не позволили бы ему отбить возможное нападение. Полежав две минуты, и придя к выводу, что раз он жив, то и оглядеться можно, он слегка приподнялся. Ужасающий вывод «это не квинджет» заставил его ошалело заозираться. Это точно не был борт корабля, хотя бы потому что в двух метрах от него полыхал костёр, что также свидетельствовал и о том, что он больше не в отстойнике. Помещение было просторным, потолок, местами зияющий чёрными провалами, был запредельно высоким. Питер был уверен, если он крикнет, то отзовётся гулкое эхо. Тьма, первоначально глухая и непроглядная, постепенно стала прозрачной. Абсурдная ассоциация с пещерой Верховного Гоблина, где в Туманных Горах Бильбо встретился с Голлумом, вынудила юношу мотнуть головой. Кольца всевластия он уж точно здесь не найдёт… Огромная фигура, что он краем глазом заметил, бесшумно возникшая из тьмы, напугала его. Но быстро узнав Барнса, Паркер успокоился. Солдат молча сбросил в костёр обломки стола, одну ножку юноша различил в этом деревянном массиве. Именно из-за неё воспоминания бетонным блоком обрушились на него. Дыхание на доли мгновения спёрло, затем он задышал часто, но ровно. На лжеБарнса он старался не смотреть. То неясное чувство тревоги жгло изнутри. Вглядываясь в огонь, Питер переключался с одной мысли на другую. «Каково быть Зимним солдатом? Ощущает ли он боль? Почему Баки настоял на использовании шифра?». В итоге, он пришёл к выводу, что не так уж и хочется что-либо спрашивать у Зимнего солдата. Ведь, по большей части, эти вопросы обращены к Баки. Сейчас всё это было неважно, необходимо было узнать иное. — Где мы? — хрипло спросил он. Лаконичный ответ «база» почти сбил Паука с толку. Ничего вокруг не напоминало базу Мстителей, ни сводчатый потолок, ни мох на стенах этого подземного убежища. — База, — заторможено повторил он. Глупый вопрос «Какая?» застрял в горле вместе с горьким комком. Ещё более идиотский вопрос «Почему мы здесь?» он отринул, замотав головой. Почему они здесь? Да потому что он сам приказал вернуться на базу! Он же не потрудился объяснить Зимнему солдату, что заброшенный Гидрой бункер им никак не подойдёт! — заметались в голове отчаянные мысли. Питер всё ещё осмысливал своё местонахождение и насколько он далёк от квинджета, когда солдат, отстранившись от костра, обернулся и сделал шаг в его сторону. Школьник, непроизвольно напрягшись, нелепо замер, уставившись на непроницаемое лицо Зимнего солдата. Его глаза ничего не выражали. Всякий священник из фильма ужасов обозвал бы их бездушными и был бы прав. Баки Барнс выглядел как одержимый. Солдат склонился, Питер затаил дыхание, а затем ощутил, что на его плечи легла тяжесть. Это была куртка, которой он до этого был укрыт. Она была чёрная, с тёплым подкладом и совершенно новая. Эта куртка никак не вписывалась в обстановку заброшенной базы. Только сейчас сообразив, что всё это время сидел ещё на двух куртках, юноша нахмурился. Стянув с плеч ношу, трясущимися руками он развернул её. Этот предмет одежды был новым, на нём отсутствовали какие-либо опознавательные знаки. Ни ярлыков, ни бирок не было. Но Паук знал, что эти вещи не так давно принадлежали напавшим на них. Кровь, так и не впитавшаяся в ткань, смазанными пятнами мерцала на рукаве и задней части куртки, что он сжимал в руках. Отшвырнув от себя ужасающий трофей, школьник закашлялся. Ком, вставший поперёк горла, почти задушил его. — Ты!.. — захрипел он, вскинув руку на солдата. — ты… — но, встретив абсолютно бесстрастный взгляд, Питер осёкся. Что он сейчас хотел сделать? Обвинить Зимнего солдата? В чём? В том, что тот сделал ровно то, что ему приказали? Он ведь сам приказал защищать, а обвинить Баки — значит проявить инфантильность, что присуща незрелым юнцам. Сэм никогда бы так не поступил — подумал Питер. — Солдат, — глухо обратился он к лжеБарнсу, отрывисто приказав. — Никаких убийств. «Ясно» — был дан ему лаконичный ответ. Паркер, нервно заёрзавший из-за его безэмоциональности, начинал накручивать себя. Чего он ожидал услышать? Сожаления и раскаяния? Ему всё время приходилось себе напоминать, что перед ним не Баки Барнс. Это было чертовски странное ощущение. Наблюдая за схожими ситуациями в фильмах, они с Нэдом часто в голос возмущались над наивностью главных героев: «Почему они не видят? Он ведёт себя иначе, да и глаза совсем не такие! Как можно тут перепутать?». Оказывается можно, потому что хочется. — Ты осознаёшь, кто ты? — резко выпалил Питер, прежде чем успел бы засомневаться в разумности вопроса. ЛжеБарнс, закономерно, не ответил. Питер повторил, добавив в конце неприятное: «Отвечай». Ему хотелось как-то сбросить это неприятное наваждение, и наконец уже принять тот факт, что всё происходит взаправду. Ответ последовал без промедления: «Объект 856 исследований Арнима Золы…» — Нет, — оборвал Питер. — Не это я имел ввиду. Ты знаешь, кто ты? Ты можешь идентифицировать себя?! — раздражённо и зло процедил он.  Школьник разглядывал освещённый огнём профиль Барнса. Его лицо представлялось восковой маской мертвеца. Мисс Романов однажды сказала, что принимать сложные решения может каждый, а вот справится с последствиями своих решений мало кто. Это ли породило его вопросы или он банально хотел успокоить себя? Вряд ли он сейчас жаждал разобраться в таком феномене, как Зимний Солдат. Данные, предоставленные Старком, кричали о том, что Баки Барнса нет в сознании Зимнего солдата. Но Питер никак не мог отделаться от мысли, что если он будет звать Баки, то тот непременно откликнется. Как в любом фильме про героев с помутнением разума, всё, что требуется — это воззвать к человечности. Но солдат ответил, как и прежде: «Объект исследования…» — Ясно, — вернул ему его же словечко юноша, затем, поразмыслив, напряжённо проговорил: — Стив Роджерс, его ты знаешь? Кто он для тебя? — Капитан Америка, целенаправленно созданный патриотический персонаж для поднятия боевого духа в военный период. Стивен Роджерс отобранный кандидат. Паркер, ожидавший несколько другого ответа, на доли мгновения растерялся, но желание достучаться до Баки мешало ему мыслить здраво и принять тот факт, что Зимний солдат — это программа, наложенная поверх искалеченного сознания. В которую изначально заложено блокировать всё, что может ей навредить. — Стивен Роджерс твой друг, — не мог не возразить он. — Капитан Америка, целенаправленно созданный патриотический персонаж для поднятия боевого духа в военный период. Стивен Роджерс отобранный кандидат. Питер стиснул зубы. Выдавив в очередной раз хриплое и едкое: «Ясно», он спросил следующее: — А кто я, ты знаешь? — Командир. Паркер опешил, хотя этот ответ и был предсказуемым. — А кто ещё? — хотел понять он. Питеру продолжало казаться, что мужчина его разыгрывает, хотя он также понимал и то, что причин делать этого у него быть не могло. Солдат не среагировал на вопрос. Питер нахмурился, означало ли это, что программа блокирует воспоминания Барнса? Это несколько сбивало с толку, ведь из исследований мистера Старка видно, что у Баки есть доступ к воспоминаниям Зимнего солдата и вероятность того, что у Зимнего солдата есть доступ к воспоминаниям Барнса была велика. Ведь вряд ли Гидра учила Зимнего солдата всему с нуля. Но был и другой вариант, весьма печальный — блокировка воспоминаний Барнса — это побочный эффект блокировки нравственности. Ведь, если подумать, из чего состоят моральные принципы человека, то всё встаёт на свои места. Их прививают с детства вместе с воспитанием, они впитываются в сознание с пережитым опытом. Пнёшь пса однажды, и он укусит тебя, после чего делать так ты уже не станешь, как и повторно хвататься за горячий чайник. Подобное, плюс ещё один миллион факторов сверху, влияют на психику. Прожитый опыт это первое, что приходит в голову. Убери его, вместе с ним уйдут и ценности, а на освободившееся место помещай что угодно. Баки Барнс знал, что такое дружба, потому что он вырос с Роджерсом, а Зимний солдат был объектом исследования Гидры, живым оружием, не обременённым бесполезной информацией. Осознав всё это, Питер понял, что ответа ждать не стоит, ведь Зимний солдат не мог дать ответа, которого не имел. Вздохнув, подросток сумел подняться, он посчитал это невероятно важным. Вытянув руку вперёд и растянув губы в нервной улыбке, он представился: — Я Питер Паркер, твой друг. Затем сообразив, что Гидра навряд ли вложила в голову Зимнего солдата концепцию дружбы, быстро пояснил: — Друг – это тот, кто не бросит тебя в беде и всегда поможет, — стараясь подбирать слова аккуратно, юноша замешкался, придя к позорному выводу, что никогда по-настоящему не задумывался о действительном значении «дружбы». На ту, что рисовали в комиксах или демонстрировали на экранах всегда было приятно смотреть, но она была чрезмерно пафосной и трудно объяснимой. Бытовой эквивалент дружбы, что существовал в школе, да и в повседневной жизни скорее смахивал на товарищество и общение время от времени. А как солдату, у которого нет моральных ориентиров, объяснить эту разницу, он не представлял. — Друг никогда не предаст доверия, — выдохнул он несколько навязчиво, внезапно вспомнив Нэда и то, как долгое время скрывал от него свое геройское Альтер эго. Затем выпалив: «Друзья никогда не лгут друг другу. Друг это тот, чья жизнь важна…». Не встретив никакого понимания со стороны солдата, Паук замолк. Дружба оказалась очень сложным явлением и не только в объяснении. Предприняв последнюю попытку, он выдохнул: — Ты мой друг. Я твой друг. Не командир, — почти что по слогам проговорил он, поочередно указывая то на себя, то на Барнса. Питер надеялся установить хоть какое-то подобие контакта. И как какой-то пятиклассник, разволновавшись, Питер схватил солдата за механическую руку и скрепил их «знакомство» в неком подобии рукопожатия. Солдат отреагировал на это действо спокойно. Он без интереса разглядывал их руки, пока Паркер не отпустил его, затем мужчина обратно вернулся к созерцанию костра. Металлическая рука солдата вопреки ожиданиям юноши не была холодной, она была слегка тепловатой, такой, словно Баки некоторое время держал её над костром, согревая. Это тепло почти подтолкнуло Питера к повторному объяснению. Ему действительно хотелось объяснить солдату дружбу не только как явление, выработанное в процессе многовекового социального взаимодействия людей. Он хотел объяснить то неясное чувство в груди, которое и определяет дружбу. Ведь когда дружба настоящая, ты сразу понимаешь это и, что перед тобой твой друг. Все его старания оборвало безэмоциональное и начинающее его бесить: «Ясно». Питер давил в себе желание нервно суетиться. Усталость и боль никуда не делись, они заставляли мысли разбегаться, и, сдавшись под их натиском, он позволил гравитации утянуть себя обратно на куртки. Имитировать подобие диалога расхотелось совсем, да и представлялось бессмысленным, ведь всякий вопрос будет воспринят солдатом как приказ. У Зимнего солдата нет своего мнения, есть мнение приказавшего. Уткнувшись в сгиб локтя, Питер часто задышал. Дрожь, сотрясающая тело, то и дело возобновлялась. Глаза резали жгучие слёзы. Плакать от бессилия было глупо и неуместно, но сдерживать себя Паук уже не мог. Он мотал головой, размазывая по лицу засохшую грязь и лишнюю влагу. Он был настолько погружён в себя, что содрогнулся как от удара, ощутив на своих плечах тяжесть той злосчастной куртки. Хрипло поблагодарив от неожиданности, Паркер дал себе мысленную оплеуху за неуместную вспышку радости. Солдат всё ещё выполнял его приказ — защищал ото всякой угрозы, а переохлаждение может убить не хуже пули. Питер, поведя плечами, так и не решился сбросить куртку. Скатившись обратно в водоворот тягостных мыслей, Паук надеялся абстрагироваться от того, как он ощущал себя рядом с солдатом. «Чёрт бы побрал эффект Зловещей долины» — буркнул себе под нос школьник, чтоб заполнить тишину. Угнетало его и то, что это единственное, что крутилось у него в голове. Он корил себя за это! Он, как будущий Мститель, должен был бы уже найти выход из ситуации… Внезапно Зимний солдат обернулся, резко подорвался вверх и уставился во тьму. Мысль, что он разобрал его шипящий бред и обиделся, Паркер отмёл сразу. Резкий звук — скрежет металл о металл, неприятно резанул по его чувствительному слуху. Но насколько далеко был нарушитель спокойствия, юноша сказать не мог. Звук, отражённый от стен пещеры, рассеялся неясной какофонией. Не в силах противиться рефлексам, он обернулся на звук, но кроме тьмы ничего различить не смог. Зимний солдат, выполняя приказ, затащил его намного дальше, чем они с Сэмом забирались изначально. Вернув взгляд к солдату, он уже не нашёл его. Тот скрылся во тьме. Не раздумывая бросившись следом за лжеБарнсом, Питер моментально нагнал его. Свистящим шёпотом юноша приказал солдату остановиться, но тот, казалось, проигнорировал его. Паук решил на задворках сознания, что приказ защищать был важнее его сиюминутных требований. Солдат двигался целенаправленно, так, будто знал, что там, во тьме, ожидает его. Питер не удивился бы, если так оно и было. Всех возможностей Зимнего солдата не знал даже Железный человек. Юноша следовал за ним и не поспевал. Вялые и ослабшие ноги подкашивались, ему хотелось остановиться и передохнуть. Но страх, что Зимний солдат снова убьёт, и это кровь окажется на руках Барнса, по его вине, подгонял. Питер ускорился, чутьё кричало, что этого недостаточно, что ещё мгновение и будет поздно, и он понял почему. Впереди блеснул свет фонарика, тот описав короткую дугу, оказался на земле и высветил ряд технических шкафов, некогда принадлежавших сотрудникам Гидры. Питер не видел Зимнего солдата, но отчётливо слышал хрипы человека, которому тот сдавил горло. Бросившись на солдата, вцепившись в металлическую руку, сжимающую горло врага, юноша приказал остановиться. — Пит…сделай что-нибудь, — прохрипел безымянный голос. Паркер опешил, волна колючих, как иглы мурашек окатила его с головы до ног. Это был Сэм. — Солдат, отпусти его, — вновь приказал он, цепляясь за руку, как за единственно существующий материальный объект в океане тьмы. Где-то там, позади, горел огонь, но он представлялся чем-то далёким и не имеющим значения. Важным было то, что ничего не произошло, лжеБарнс продолжал душить Сокола. Паук ощутил себя обманутым, как школьник, что по образцу вывел нужную формулу, но от учителя узнал, что она совершенно не та. И что из-за этой оплошности необходимая реакция ни за что не произойдёт. Сэм всё ещё задыхался. Сильнее впившись в руку солдата, Питер с ужасом осознавал, что едва ли способен сдвинуть её, не то чтобы ослабить хватку. — Он друг! — в отчаянии выкрикнул Питер и это сработало. Металлическая рука разжалась, и Сокол рухнул на рябой пол, почти проломив его. Часто дыша, хватаясь за горло, Сэм инстинктивно отполз от солдата. Нашарив рукой отлетевший фонарик, он вскинул его вверх, слабым белым пятном выхватив из тьмы лицо солдата. — Какого чёрта, Бак? — избавившись от кашля, сипло выдохнул он. Приглядевшись к так и не шелохнувшемуся Барнсу, он резко втянул воздух, и на выдохе тихо спросил, обращаясь к рухнувшему рядом с ним Питеру: «Что это с ним?». Но спросил голосом человека, которому ответ был уже известен. — Программа, — коротко ответил юноша, поддерживая Уилсона за плечо. (Сокола трясло от недостатка кислорода). — Хреново, — оторвав взгляд от лица Барсна, утирая рот, выдохнул Сокол. Он был помят, следы кровавых разводов на лице свидетельствовали, что и он не скучал в провинции Альберта. Поднимая его, Питер согласился: — Не то слово. Облегчение разлилось по телу школьника зарядом бодрости. Все переживания улетучились. Все те глупые расспросы лжеБаки теперь казались ему напрасной тратой времени. Стыдясь этого, он сильнее цеплялся за плечо Сокола то ли поддерживая его, то ли себя. Мистер Старк точно не удержался бы от язвительной шутки по этому поводу, но Питер не мог, да и не хотел ничего делать с этим умопомрачительным облегчением. Оно пьянило, заслоняло все проблемы и страхи. Подобное он уже испытывал однажды, когда спас Тумса и вещи мистера Старка. До костра шли в тишине. Питер ощущал, что Сокол тщательно всё обдумывает, и возможно, как и он, пытается свыкнуться с Зимним солдатом, что следовал устрашающим призраком позади. Почти прогоревший костёр, мягко разгоняющий сумрак красным светом, вызвал у Питера нелепую ассоциацию с пещерой Альтамира в Испании. Он, конечно, никогда там не был, лишь видел картинки. Но усталый мозг назойливо внушал, что если он приглядится к стенам пещеры, то однозначно обнаружит с десяток рисунков первобытных людей. Возможно, эту ассоциацию породил не столько костёр, сколько животный ужас перед тьмой, что выработался у человека с тех давних пор, когда огонь был единственным спасением от холода и страшных хищников, что убивали и пожирали в темноте. — Рад, что тебе весело, Паркер, — с долей укора ощетинился Уилсон. Питер и не заметил, что нелепая цепь ассоциаций искривила его губы в навязчивой улыбке. Но ничего с собой поделать юноша не мог. Состроив серьёзную мину, он сконфуженно промолчал. «Теперь я не один» — крутилась в его голове успокаивающая мысль. Опустив Сокола на куртки, Паркер рухнул рядом, снова почти улыбнувшись. Чтобы сдержать этот странный порыв, школьник упёрся подбородком в колени и спрятал рот за тыльной стороной ладони. — Где костюм? — всё тем же странно задумчивым тоном осведомился Уилсон. — В труху, — буркнул школьник и, встретив настороженный взгляд, быстро обрисовал произошедшее. Говорил он сбивчиво, местами невпопад, вставляя даже для себя странные комментарии. — И мои крылья теперь только на металлолом, — прижимая руку к левому боку, выдохнул Сэм. Затем не дожидаясь вопроса Питера, ответил сам: — Первая же пуля угодила в систему балансировки. Я рухнул. Думаю, вы видели, — сам себе кивнул мужчина. — Мне повезло, что к падениям у меня иммунитет. Я не вырубился сразу, да и сосны смягчили посадку, — криво усмехнулся он, затем в двух словах пересказал уже своё знакомство с врагом. Говорил Сэм отрывисто, иногда поджимал губы и выжидающе пялился то на огонь, то на Зимнего солдата. Было видно, что отстранённость Барнса его не удивляла, скорее настораживала. Питер мучительно хотел расспросить его об этом, но сейчас жажда узнать подробности об инциденте в Германии, что предшествовал Противостоянию, была неуместна. — Почему он всё ещё не вышел из-под действия программы? Что ты ему приказал, Пит? — всё ещё сдавленным и хриплым из-за удушья голосом спросил Сэм. Питер, нахмурившись, припомнил, что приказывал солдату. Сэм внимательно выслушав его, кивнул. Затем, когда Питер нервно затараторил, что о его защите попросил сам мистер Барнс, мужчина его перебил: «Я понял тебя. Не части» — поморщился он, снова прижав руку к боку. — «Всё в порядке, ты не обозначил временных ограничений. Ты сделал всё правильно» — ободряюще кивнул он. — «Теперь просто прикажи ему вернуться обратно». — Как? — испугался юноша. Отчего-то мысль, что можно приказать вернуться, так ни разу и не пришла ему в голову. Хотя отчего же… он же был больше заинтересован «подружиться» с солдатом, вместо того, чтоб подумать о действительно важных вещах! Сокол устало выдохнул, без насмешки и издёвки: — Миссия окончена, солдат. Питер, мысленно отвесивший себе нехилую оплеуху, со смесью облегчения и растерянности повторил, обращаясь к Зимнему солдату, что навис над костром, как языческий идол: — Миссия окончена, солдат. Барс не опустил плечи и не скривился от боли. Его глаза не расширились от удивления. Он не заозирался, обозревая новую обстановку. На его лице не отразилось ни радости от появления Сэму, ни облегчения, что он, Питер, жив. Баки выглядел безрадостно незаинтересованным, как будто произошедшие драматические события его совершенно не волновали, словно не он принял решение оставить Сэма, будучи уверенным в том, что тот выживет. Питер вглядывался, глаза резало от столь пристального всматривания, но ничего живого кроме отблеска костра не было на лице Барнса. Ни тени прошлого, ни горечи в глазах. Это была абсолютная пустота. Отпрянув, Питер, в интуитивном порыве ощутить хоть что-то живое в мрачной обители бункера Гидры, неосознанно прижался спиной к напряжённо замершему Соколу. Тело мужчины было ненормально горячим: лихорадка — осознал юноша, но осознал где-то на задворках. Все мысли вытеснил ужас — Баки Барнс не вернулся.