Cinnamon Crisp

В тот момент, когда он получил телефон обратно — и это совсем не напомнило ему о тех случаях, когда у него конфисковали телефон в качестве наказания за то, что он слишком много проказничал с Тэхёном в течение их средней и старшей школы — он исчез в своей комнате, чтобы наконец мирно позвонить лучшему другу. — Так как прошёл день рождения? — спросил в ту же секунду Тэхён, не утруждая себя приветствием. Привыкший к этому альфа даже не моргнул и осторожно опустился на кровать, чувствуя себя слишком наевшимся для любых внезапных движений. — День рождения ушёл в зад. Но по крайней мере еда была отличной, как обычно. Мама уже собрала для тебя ланчбоксы, так что можешь с нетерпением ждать понедельник. А теперь расскажи мне, как прошла твоя презентация. — Через секунду, сначала ты должен объяснить, что значит «день рождения ушёл в зад». — Оказывается, это было не столько празднование дня рождения отца, сколько тонкая попытка мамы устроить мне встречу с дочерью друзей семьи. И под тонкой я имею в виду, она могла быть ещё более очевидной, если бы махала плакатом с нашими именами, заключёнными в сердечке, — не было никаких поддразниваний, которых Чонгук ожидал, он раздражённо фыркнул, чувствуя дискомфорт, когда попытался занять более удобное положение на кровати. Позже он будет обвинять свою быстро приближающуюся пищевую кому в том, что он не сразу понял внезапное, странное молчание на другом конце линии и вместо этого посчитал это шансом как можно быстрее донести плохие новости. — Вот почему я не смогу пойти на тот фильм с тобой в четверг. Мне очень жаль, Тэ, но мама вроде как записала меня в гиды. Ещё несколько секунд молчания, казалось, ужасно громких, и в этот момент Чонгук осознал, что что-то не так. Следующие слова Тэхёна, но особенно необычайно обвиняющие нотки его голоса, заставили его принять вертикальное положение в лёгкой тревоге. — А ты не думал сказать «нет» и сказать им, что у тебя уже были планы на тот день? — Конечно, я подумал сказать «нет», но они бы узнали об этом в середине ужина, когда она была рядом со мной. Можешь себе представить, как это было бы неловко? И ей, похоже, правда нужна помощь. Она переводится сюда из маленького колледжа в Чеджу, это большая перемена. — Ты обещал. Этот разговор действительно шёл не так, как он думал. Он ожидал, что Тэхён будет высмеивать его из-за Дахён, был уверен, что омега начнёт называть все вещи, которые он теперь должен ему за то, что пропустит их киносвидание — массаж спины, обязательный просмотр аниме на ночь в течение месяца, всё такое. Втайне он даже надеялся, что омега просто попросится в тур по кампусу и спасёт их с Дахён от множества неловких пауз. Чего он точно не ожидал, так это того, что его обычно добродушный лучший друг всерьёз воспримет неожиданное изменение планов. — Я знаю, Тэ. Но я, честно говоря, не думал, что ты будешь возражать. Я имею в виду, это просто фильм. Мы можем пойти посмотреть его в другой день, — наступила ещё одна затянувшаяся секунда молчания, и Чонгук мог почувствовать стрелы недовольства, целящиеся в него с другого конца линии. — Ты действительно так расстроен этим? Потому что я подумал, что, может быть, ты мог бы… Он не смог закончить предложение. — Знаешь, что? Не важно, — тон чужого голоса показал альфе, что его лучший друг на самом деле очень расстроен. — Я устал. Сегодня был долгий день, и я серьёзно не хочу разбираться с этим прямо сейчас. Удивлённая часть его знала, что должно было случиться, ещё до того, как звуковой сигнал в его ухе сигнализировал об окончании разговора. — Подожди, Тэ! Не... Тэхён? Отодвинув телефон от уха и недоверчиво уставившись на него, он убедился: по погасшему экрану стало ясно, что Тэхён действительно повесил трубку, ошеломлённый Чонгук просто продолжал сидеть там несколько секунд. Он не мог в это поверить, он серьёзно не мог поверить, что Тэхён правда только что сделал это, и он чувствовал одновременно и возмущение по этому поводу, и растерянность. Тэхён вёл себя странно, совсем не так, как обычно в своём беспечном счастливом настроении, и Чонгук волновался, может быть, что-то произошло в тот день. В конце концов он решил спросить об этом Чимина и дать Тэхёну немного времени и пространства, чтобы успокоиться — даже если он ненавидел тот факт, что его лучший друг заснул, злясь на Чонгука. Он просто надеялся, что они смогут поговорить об этом более спокойно, когда он вернётся в Сеул. Присоединяясь к своим друзьям за ланчем в понедельник и видя, что Тэхён свернулся калачиком под боком Чимина, отказываясь даже смотреть на Чонгука, когда другие приветствовали альфу весёлыми выкриками его имени — или полуулыбкой в ​​случае Юнги — стало ясно, что двух дней определённо было недостаточно, чтобы успокоиться. Любые надежды, которые он питал к возможному возвращению их нормальных отношений, рухнули, как песочный замок под подошвой озорного ребёнка, и сильный страх тяжелил живот, будто свинец. Он видел, как Чимин беспокойно кусал нижнюю губу, заметил, как Намджун мечется взглядом между ним и Тэхёном с растерянностью, написанной на его лице, и почувствовал, что испытывает эмоции, похожие на эмоции старшего беты, упав на пустой стул рядом с Хосоком. Чонгук тоже не понимал, что, чёрт возьми, происходит. Это был первый раз, когда Тэхён был с ним холоден, и он ненавидел это, он ненавидел это каждой частичкой своей души. Омега никогда не сердился так легко прежде, и Чонгуку просто хотелось знать, что вызвало внезапные перемены. Тем более он не считал, что заслуживает такого рода обращение за пропуск одного киносвидания. — Ммммммм... это... что-то новенькое. Последнее слово едва покинуло рот Хосока, когда он уже ругался, потирая затылок, где Сокджин обрушил на него резкий щелбан. — Ау! Что за фигня? — Ты идиот. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Игнорировал всё... это? — зашипел Хосок, жестикулируя между альфой и омегой, сидящими по разные стороны стола. — Я просто хотел бы знать, почему Тэхён выглядит так, словно жуёт дерьмо, в то время как Чонгук сидит прямо здесь рядом со мной вместо того, чтобы как обычно лезть в личное пространство Тэхёна. Прежде чем старший альфа смог ответить, Тэхён заговорил, а тон его голоса заставил всё тело Чонгука застыть на месте: — Почему бы тебе не спросить Чонгука об этом? Именно так за столик подсела смертельная тишина, Чимин, казалось, жутко запаниковал, ещё больше вжавшись в Тэхёна, который наконец смотрел на Чонгука — если можно так назвать взгляд, направленный на него. — Я сказал, что мне жаль, Тэ. Мама попросила меня об одолжении, и я согласился. Я не понимаю, почему ты делаешь из этого такую большую проблему. Ты слишком остро реагируешь. Возможно, это был не самый дипломатичный выбор слов, учитывая, что его лучший друг уже злился на него, но часть Чонгука просто взбунтовалась из-за того, что с ним обращались подобным образом из-за чего-то, что было почти вне его контроля. Конечно, он мог бы сказать «нет» на просьбу показать Дахён кампус, но в итоге сложилась бы крайне неловкая для всех атмосфера. Кроме того, лицо Дахён озарилось искренней благодарностью. Отказ просто казался излишне жестоким. Перевод из маленького колледжа в тот, что больше почти в три раза, был сложным делом, и если он может немного облегчить бете период адаптации, Чонгук с радостью это сделает. Тот факт, что он не смог посмотреть фильм с Тэхёном, как планировалось, — отстой, но они видели друг друга каждый день. Это был не конец света. Ким Тэхён, похоже, был не согласен. Глаза сужаются таким образом, что выражение его раздражённого лица превращается во что-то бесконечно опасное, его голос был объят ядовитым рычанием, пока он говорил. Как ему удавалось казаться яростным и снисходительным одновременно, Чонгук никогда не узнает. — О, ты прав. Ведь Ваше альфье величество решило, что это не имеет большого значения, поэтому теперь истеричный плакса-омега, конечно, слишком остро реагирует. Какой я раздражающий. Удушливый вздох Чимина заглушил лишь тихо ругнувшийся Юнги, но Чонгук едва обращал на это внимание, буквально шатаясь, когда стрела Тэхёна попала в цель. Это был грязный приём, каждый за столом знал, что Чонгук всю свою жизнь пытался не быть мудаком. Так что, хоть он и понимал, что слова Тэхёна были просто попыткой задеть его, он не смог сдержать рычания, вырвавшегося из его горла. Но то, что произошло потом, привело к тому, что всё внутри него превратилось в ужасное, мучительное месиво. Тэхён вздрогнул. Его лучший друг, единственный человек, которого Чонгук никогда не пугал, отшатнулся от него, и из-за болезненного чувства, которое заливало ему грудь при виде этой картины, он бы сделал шаг назад, если бы всё ещё не сидел. Поэтому он просто поднялся со стула на неустойчивые ноги, руки были такими же дрожащими, пока прижимались к поверхности стола, и начал уходить, не говоря ни слова. Зов его имени из-за стола звучал странно далёким, словно приглушённый туманом, достаточно плотным, чтобы его можно было потрогать, но Чонгук даже не удосужился замедлиться. То, как немногие люди на его пути расступились в сторону, чтобы освободить проход, говорило о том, что выражение его лица, должно быть, было поистине ужасным. Или, может быть, злость исходила от него волнами. Что бы это ни было, он был благодарен, потому что всё, чего он хотел, — это уйти отсюда. Подальше от множества взглядов, направленных на него. Подальше от своих взволнованных друзей. Но, что важнее, подальше от Тэхёна, которому только что удалось сделать то, на что, Чонгук был уверен, он не способен. Он облажался. О боже, он очень сильно облажался. Тэхён не мог поверить, что был так жесток со своим лучшим другом нарочно. Всё, что он знал, это то, что Чонгук сказал ему, что он слишком остро реагирует — и это правда, он признаёт — и в следующий момент его злость разгорелась, как взорвавшийся гейзер. Выражение боли на ошеломлённом лице Чонгука прямо перед тем, как он вскочил со стула и вышел из столовой, постоянно вертелось в голове, и омега чувствовал раскаяние. Он срочно должен это исправить. За день до этого Чимин сказал ему — нерешительно и с такой осторожностью, словно боясь разозлить, — что он был необычайно чувствительным в течение последних нескольких дней, и Тэхён был вынужден согласиться. Он не знал, что с ним не так, но вот уже несколько дней чувствовал себя не в своей тарелке. Усталый, но в то же время раздражённый, он действительно надеялся, что не простудился. Впрочем, всё это не оправдывало то, как он относился к лучшему другу. И все их друзья согласились с этим. Он всё ещё чувствовал их укоризненные взгляды, похожие своей тяжестью на камни. Но сколько бы раз Тэхён ни пытался дозвониться, Чонгук полностью его игнорировал. Звонок номер семь остался таким же безответным, как и все сообщения, и Тэхён почувствовал, как его глаза горят от унизительного укола горячих слёз. Целенаправленно замедляя шаги в надежде взять себя в руки, прежде чем прийти на последний урок дня, он плёлся по коридору. К тому времени, когда Тэхён сидел на своём обычном месте в классе, он чувствовал себя настолько безумно взволнованным, что даже подумывал о том, чтобы пропустить урок. Марк, занятый копанием в своём рюкзаке в поисках ручки, очевидно, заметил, что что-то с ним не так, если обычные взволнованные взгляды, которые он бросал в сторону Тэхёна, были чем-то, что можно было описать. Прежде чем он успел сделать комментарий насчёт ненормально беспокойного поведения омеги, их профессор вошла в кабинет, и Тэхён вздохнул с облегчением, когда внимание Марка переместилось на интерактивную доску. Но не раньше, чем тот окинул его тело последним неуверенным взглядом. К сожалению, помощь была довольно недолгой, пугающая напряжённость внутри него только усиливалась. Он понятия не имел, о чём говорит профессор, ведь всё, на чём он мог сосредоточиться, — это ощущение, будто его тело становится слишком большим для его собственной кожи. Он не сразу понял, что происходит. Первые несколько вспышек жара, сопровождаемые резким скручиванием его живота и мурашками по коже, заставили его задуматься, плохо ли кишечник реагирует на несколько жалких кусочков обеда, которые он не смог даже нормально пережевать перед уроком. Но затем вспышки внезапно спустились ниже, и Тэхён почти не смог подавить инстинктивное хныканье, а другой омега, сидевший рядом с ним, напрягся в тот же момент, когда осознание вдруг ударило Тэхёна. Нет. Этого не может быть. Он был на подавителях. Он принимал их по всем канонам. Это не могло случиться с ним прямо сейчас. О Боже, нет. — Тэхён. В голосе Марка струилось беспокойство, истинная срочность, хотя омега, очевидно, пытался удержать голос в низах, но Тэхён не ответил. Он не пытался опускаться ниже на стуле, не пытался скрыть то, что станет ужасно очевидным для каждого человека в этом классе очень скоро. Тэхён просто сунул свои вещи обратно в сумку и вскочил с места, в тот же миг ещё одна волна тепла заставила его чуть ли не свалиться. Почти споткнувшись после попытки последнего обнадёживающего кивка в направлении Марка, Тэхён с впечатляющей удачей пробился к передней части класса, а затем и к двери. Он всё ещё был в нескольких футах от профессора, но на лице женщины отразилось заметное понимание ситуации. — Мистер Ким, вам нужен кто-то, кто сопроводит вас в лазарет? — Нет! — его голос не походил на его собственный, тонкий и слабый, и ему пришлось сглотнуть нарастающий в горле стон, как по телу прокатилась особенно мощная волна тепла. — Это... всё в порядке. Я позвоню моему альфе, он приедет за мной. Полуложь без труда соскользнула с языка Тэхёна, ослабив беспокойство на лице профессора, и, коротко кивнув ей, он свободно развернулся. Взгляды его одноклассников прожигали спину, он заставлял себя ставить одну ногу перед другой, спотыкаясь по пути к двери, будто пьяный, и вспышка унижения показалась слегка ироничной, подобной волнам тепла, исходящим от его тела. Он не был первым омегой, у которого неожиданно началась течка, и он определённо не был последним, так что эта мысль служила слабым утешением. Пересекая порог лекционного зала, изо всех сил стиснув зубы, он сделал несколько шагов по коридору, прежде чем прислонился к стене при звуке закрывающейся за ним двери. Он не стал ждать, чтобы подумать о том, что собирается делать с возможностью того, что Чонгук просто проигнорирует его звонок снова после того, как они поссорились ранее в тот день. Вместо этого он просто вытащил телефон из заднего кармана, рука так сильно дрожала, что устройство почти выскользнуло из его отчаянной хватки. Но прежде чем он успел набрать номер лучшего друга, телефон зазвенел в его руке, вибрируя, и экран освещался фотографией едва проснувшегося Чонгука, которую он сделал несколько месяцев назад. На ней альфа ослепительно смотрел на него, лёгкая дрёма накрыла его великолепное лицо, но там был и намёк на улыбку. Она проскользнула во второй раз, когда Чонгук проснулся достаточно, чтобы понять, что Тэхён склонился над ним, а омега просто не смог устоять перед выпавшим шансом, похожий на жадного злодея, которым он и был, если дело доходило до улыбок его лучшего друга. Теперь эта фотография принесла поток столь глубокого облегчения, что Тэхён почувствовал, как первые слёзы скатились по щекам — слёзы, щиплющие глаза с того момента, как он осознал, что боль притупилась. На секунду ему показалось, что он что-то воображает, он просто застрял в середине галлюцинации, вызванной течкой, но даже после нескольких глубоких вдохов телефон всё ещё вибрировал на его ладони. Раздавшийся вздох облегчения изогнулся в мучительный стон, стоило другой волне пульсирующего тепла охватить его, и потребовалось три попытки, пока он не кликнул на зелёную иконку и не принял вызов. — Ч-Чон... — Тэхён! Что не так? Что-то болит? Где ты? — знакомый голос был безумным, альфа почти проглатывал половину звуков, пока говорил по телефону с большей скоростью, чем Тэхён когда-либо слышал. Он не задал вопрос, откуда Чонгук знал, что у него проблемы, благодарность перекрывает всё остальное в порыве почти безграничной привязанности. — Я за… — разрываясь от болезненного ощущения в животе, Тэхён приглушил свой следующий скулёж тыльной стороной ладони, но знал, что этого недостаточно. Он чувствовал, как Чонгук с головой уходит в панику на другом конце линии, его собственная грудь сжимается, как будто это повторяет безумное беспокойство друга. — Тэхён! — Я... я вышел. Ты можешь... прийти за мной? Пожалуйста? — последнее слово прозвучало шёпотом, омега опускался ниже, пока его зад не приземлился на пол, юноша прижался спиной к стене и притянул колени к груди. — Это класс риторики, верно? Оставайся на месте, я уже в пути. Я буду там через пять минут! Всё будет хорошо, Тэ. С этим последним шатким обещанием, звонок прервался, и Тэхёну пришлось прикусить рыдание, которому хотелось вырваться из горла. В течение этих нескольких секунд голос Чонгука казался спасательным кругом, чем-то, за что можно держаться и бороться с коварными приступами тепла, через которые он даже не должен был сейчас проходить. Но теперь, опять-таки само по себе, чувство скручивания в животе и зуда под кожей, казалось, вспыхнуло с новой силой, как презренный любовник, жаждущий мести. Отпустив голову, пока она не коснулась колен, Тэхён попытался регулировать своё прерывистое дыхание, понимая, что он всего в нескольких шагах от гипервентиляции. Даже сквозь туман в голове и усилившийся дискомфорт в теле он пытался вспомнить, чему научился на уроках. Но прошло так много времени — года — с тех пор, как он в последний раз переживал течку, это случалось до того, как ему исполнилось восемнадцать, позже Тэхёну было позволено принимать супрессанты, и он не мог вспомнить, было ли всё настолько плохо, настолько больно. Замедлить дыхание, постараться не слишком напрягать мышцы и представить себя где-нибудь в спокойном, безопасном месте. Это никогда не работало раньше. Тэхён никогда не был человеком, способным просто игнорировать физическую боль, но в тот момент это был его единственный выбор. Лекарства для экстренных случаев бесполезно лежали в комнате в общежитии — глупо, глупо, глупо — и он никак не мог сделать это самостоятельно. Ему оставалось лишь терпеть волны дискомфорта, стойко игнорировать эрекцию, прижимающуюся к застёжке-молнии его джинсов, и молиться, чтобы Чонгук добрался до него прежде, чем кто-то другой пройдёт мимо него в благословлённом пустом коридоре. Сама мысль о ком-то другом — возможно, даже о другом альфе — обнаруживающем, что он сжимается на полу, как сейчас, заставила сердце зайтись паникой. Несколько будто бы часов спустя казалось, что далёкий звук открывающейся двери проникает сквозь громкий прилив крови в его ушах. Он услышал Чонгука, прежде чем увидел его. Звук шагов, когда он бежал по коридору в сторону Тэхёна, был самым желанным звуком в мире. И к тому моменту, когда Тэхёну удалось поднять тяжёлую голову, его лучший друг заскочил за угол с точностью и скоростью ракеты, глядя на свернувшегося омегу. Как будто он знал, что найдёт его там. Всё тело Тэхёна качнулось вперёд при виде альфы, который остановился перед ним — потный, с широко раскрытыми глазами, тяжело дышащий от спринта через весь кампус — и его аромат был настолько интенсивным, что с силой врезался в омегу. Но даже когда другой стон боли готовился распуститься, Тэхён уже поднимал руки к своему лучшему другу, через секунду крепко обхватив его запястье, и именно так он сжимал Чонгука в объятиях с последними оставшимися унциями силы — нос утопал во влажном изгибе шеи, а пальцы комкали ткань чужой рубашки. Каждый инстинкт кричал, чтобы он приблизился, чтобы не отпускал, и на этот раз Тэхён был в полной гармонии со своими инстинктами. Он услышал резкое дыхание Чонгука, почувствовал, что тот двинулся с места через две, казалось бы, бесконечно долгие секунды, когда на альфу обрушился непреодолимый запах растущего тепла Тэхёна. Но спустя одно сердцебиение руки друга обняли его — сильные, знакомые, защищающие — и Тэхён вжался в него с дрожащим вздохом. Он даже не осознавал, насколько сильно его трясло, пока Чонгук не обнял его ещё крепче. Рука на его затылке осторожно потирала липкую кожу, прежде чем Чонгук сцепил ладони за его плечами, словно он мог защитить от любого возможного вреда таким образом. — Тэ. Это движение должно было заставить его чувствовать себя в клетке, ведь он уже расходился по швам. Однако вместо этого то, как Чонгук обнимал его, заставляло омегу ощущать себя странно, а его сердце успокаивалось, хотя и медленно. — Можешь отвезти меня домой? — Да. — Господи, голос Чонгука звучал так, будто его горло было покрыто наждачной бумагой. — Я отвезу тебя домой. Всё будет хорошо. Каким-то образом Тэхён действительно поверил ему.