Cinnamon Crisp

Отправляя в рот ещё одну ложку, полную хлопьев, Чонгук едва избежал стекающих с подбородка на стол капель молока, услышав шаги Тэхёна, спускающегося по лестнице. Его мать совсем не выглядела удивлённой, когда Тэхён почти споткнулся при входе на кухню, всё ещё одетый в рубашку и баскетбольные шорты, которые он позаимствовал у Чонгука, глаза у него были едва открыты, на щеке красовался впечатляющий след от подушки. Она лишь достала другую миску с ложкой и положила их на стол рядом с Чонгуком. — Ты мог бы просто использовать дверь, детка. Её голос звучал бы раздражённо, если бы не скрытая мягкость, и как только Чонгук поднял глаза от завтрака, она уже поправляла непослушные пучки взлохмаченных во сне волос Тэхёна. Улыбка на лице его лучшего друга была широкой, сонной и совершенно не извиняющейся. — Это так непрозаично. Каждый использует дверь. Кроме того, люди в фильмах всегда заползают в окно своего лучшего друга посреди ночи, я тоже хотел попробовать. — Да, но люди в фильмах обычно лезут через окна, не создавая шум, способный разбудить даже мертвяков. У Чонгука чуть молоко из носа не полилось из-за сухого тона матери. — Простите, — извинился его лучший друг с застенчивой усмешкой. — В следующий раз я постараюсь быть более изящным и спокойным. — Если сломаешь ногу, я не навещу тебя в больнице, — послышался один-единственный ответ женщины, прежде чем она вернулась к ланчбоксам, которые собирала для Чонгука и для себя. — Авввв, тетя Джихё! Это звучит ужасно, но Куки приедет навестить меня, так что всё в порядке. — Не смогу. У меня скоро финальные экзамены, — пробормотал Чонгук ртом, полным хлопьев. Вздох, сопровождаемый возмущённым протестом. — Эй, Чон Чонгук! Какой из тебя лучший друг? — Такой, который хочет без проблем добраться до выпуска? Тэхён положил руку на сердце, словно Чонгук только что хладнокровно ударил его ножом, но когда он резко опустился на сиденье рядом с ним, альфа мог ясно различить улыбку, которую старший пытался скрыть от него. — Ты жестокий, жестокий человек, Чон Чонгук. Трудно поверить, что ты был таким милым маленьким альфой, который плакал всякий раз, когда скучал по мне. — Я не плакал, потому что скучал по тебе. Хватит придумывать, — оборонительно прошипел Чонгук, наклонив голову и одновременно пожав плечами. Фырканье его матери было почти заглушено насмешливым «ага, точно» Тэхёна, и от этой реакции уши Чонгука вмиг покраснели. Таким образом, до конца завтрака Чонгук упрямо следил за быстро исчезающими, пропитанными молоком хлопьями и полностью игнорировал слабые удары чужого локтя в свой бок. И когда лучший друг и мать начали вспоминать обо всех случаях, когда он прятался под кроватью Тэхёна, потому что якобы не хотел уходить, Чонгук быстро отодвинул стул, поставил пустую миску в раковину и попытался сбежать с бормотанием «нужно принять душ». Голос матери заставил его замереть на полпути. — Подожди минутку, мальчик. Обернувшись, он обнаружил, что его мать смотрит на него с удивительно мрачным выражением лица, настолько отличающимся от дразнящей, нежной улыбки, которую она не могла скрыть всего несколько секунд назад, и стоило ему быстро взглянуть на Тэхёна, он понял, что друг явно подхватил эту внезапную смену настроения. Его счастливая улыбка — та, на которую омега был щедр всякий раз, когда у него была возможность посмеяться над Чонгуком, сменилась почти тревожным выражением, и он мимолётно встретился взглядом с Чонгуком, позже снова сосредоточившись на женщине. — Послушайте, вы двое. Я знаю, что ты беспокоишься о том, что Тэхён скоро уйдёт в университет. — Чонгук ничуть не удивился тому, что мама выяснила причину позднего ночного визита Тэхёна. У Тэхёна появилась срочная необходимость влезть через окно в дом Чонгука, в его кровать, чтобы провести остаток ночи, свернувшись калачиком рядом с альфой. Она всегда очень хорошо понимала их поведение, и младший альфа всегда задавался вопросом, было это результатом её материнских или альфа инстинктов. — Я знаю, что год порознь кажется ужасно долгим, но, Чонгук, ты будешь занят последним годом в старшей школе. И, Тэхён, ты будешь мотаться с заселением в общежитии. Будешь встречать новых людей, пытаться осознать происходящее и привыкнуть к совершенно новой обстановке. Год закончится, прежде чем ты это заметишь. Есть ведь два месяца летних каникул, и Тэ приедет домой в конце второго семестра, а в марте вы уже отправитесь в Сеул вместе. Всё будет хорошо. И кто знает, расстояние даже может принести вам пользу. Это научит вас не воспринимать друг друга как должное. Вы, вероятно, станете ещё ближе к концу этого учебного года. Чонгук сомневался, но ухватился за слова своей матери, как тонущий человек, цепляющийся за спасательный круг.   Январское утро ознаменовывалось холодом, и Чонгук дёргал вверх свободную складку своего шарфа, пока не закрыл заледеневший кончик носа. Идущий рядом с ним Тэхён, казалось, совсем не замечал минусовой температуры, радостно болтая о своём странном новом коллеге, и Чонгук удивлялся, почему кто-то вообще добровольно проводит время на улице в такую ​​погоду. Тэхёну не нужно было работать до обеда, и этот сумасшедший ребёнок решил, что провожать Чонгука в школу будет отличной идеей. Не то чтобы он жаловался. Наличие Тэхёна сделало утреннюю прогулку по крайней мере несколько терпимее. — Хорошо, что не так? Я практически разговаривал сам с собой с тех пор, как мы вышли из твоего дома, — фыркнул Тэхён, бросив на него раздражённый взгляд. — Я имею в виду, я привык говорить больше тебя, и я знаю, что ты проходишь фазу мрачного подростка, но обычно я получаю от тебя хотя бы несколько реакций. О чём ты так беспокоишься? — Кто сказал, что я о чём-то беспокоюсь? — парировал Чонгук, полностью игнорируя предположение Тэхёна. Он не проходил какую-то там фазу. Его лучший друг может просто пойти и выкусить. — Куки, я практически чувствую, как волнение катится по тебе волнами. Так что перестань отнекиваться и скажи мне, что происходит. Попался, подумал Чонгук, нервно прикусив слегка потрескавшуюся нижнюю губу. Это было из-за того, что мама сказала после завтрака. Сначала он на самом деле не слишком задумывался об этом, но разум всё чаще и чаще возвращался к тем словам, и теперь он просто не мог перестать думать об этом, беспокоясь о непрекращающемся волнении в животе. Но, тем не менее, это не значит, что он хочет рассказывать об этом Тэхёну. Он уже чувствовал себя достаточно глупо, но Тэхён смотрел на него таким же взглядом, как обычно, когда он был полон решимости вытянуть правду из него — чуть наклонённая в сторону голова, приподнятая бровь. В течение нескольких бесконечных секунд Чонгук думал держать рот на замке, но затем Тэхён медленно приподнял вторую бровь, и альфа понял, что капитуляция — единственный способ остаться в живых. Он не знал, какой идиот придумал дерьмо о том, что омеги обладают нежной и естественно покорной личностью, но тот парень — это, должно быть, парень, возможно, тоже альфа — явно никогда не встречал Ким Тэхёна. В словарях всего мира, вероятно, была напечатана фотография Тэхёна под словом «упрямый». — Ты не собираешься найти себе нового лучшего друга в университете, верно? — выпалил Чонгук до того, как снова потерял самообладание, и Тэхён резко остановился, широко раскрыв глаза, и с возмущением посмотрел на альфу. — Какого чёрта ты несешь? Непроизвольно отводя взгляд в сторону, Чонгук начал пинать ногами бугорки снега, кончик его ботинка вгрызался в лёд с удовлетворяющим хрустом. — Просто... ты будешь в Сеуле, встретишься со всеми этими новыми людьми. И давай будем честны, они будут старше, опытнее и интереснее меня. А я буду просто ребёнком из твоего родного города, который жил на следующей улице от тебя и который всё ещё учится в старшей школе. Чонгук действительно не мог сказать, заставляло ли его произносить накопившиеся внутри слова вслух чувствовать себя лучше или хуже. Ощущалось определённое облегчение, пока он рассказывал Тэхёну, что на него давило, но в то же время, чем дольше он думал о своём лучшем друге в университете, тогда как сам он застрял в этом городе на следующий год, тем невыносимее становилась тяжесть в груди. Одна лишь мысль заставляла живот болеть от беспокойства и нервозности. Следующий пинок его обутой в ботинок ноги скинул последние остатки снега с бугорка, и в тишине между ними существовал лишь звук шарканья подошвы по бетону. И тут его тело внезапно наклонилось вперёд. Он не был уверен, какую реакцию ожидал увидеть от Тэхёна, но рука, схватившая его за край куртки и резко дёрнувшая назад, определённо не была в основных претендентах. Подняв голову с лёгким удивлённым вздохом, он оказался практически нос к носу с Тэхёном, глаза омеги загорелись. — Возьми свои слова назад. От явного рычания в голосе Тэхёна альфа застыл, будто его дёрнули за поводок, но звук базовых инстинктов, интерпретирующих поведение Тэхёна как вопиющий вызов лидерству, был почти полностью заглушен шоком от столкновения с внезапной вспышкой гнева омеги. Чонгук и раньше видел Тэхёна злым. Это была самая далёкая от обыденности вещь, но он видел эту тёмную вспышку эмоций в чужих глазах, чувствовал, как воспламеняется агрессия. Но до сих пор этот гнев никогда не был направлен на него. Не так. Щёки Тэхёна, которые не были покрыты шарфом, обдало ярко-красным, и Чонгук знал, что это не имеет ничего общего с холодом, в то время как блеск в глазах напротив стал жёстким и яростным. — Можешь идти нахрен, если думаешь, что я позволю тебе оскорблять меня таким образом, — прямо прорычал ему Тэхён, и Чонгук ничего не мог сделать, кроме как продолжать смотреть на него в полном неверии. — Я с ума сошёл от мысли, что так долго буду далеко от тебя, и ты серьёзно думаешь, что я просто заменю тебя каким-то другим человеком? Пошёл ты в задницу, Чонгук. Мы были друзьями столько, сколько я себя помню, я доверяю тебе больше, чем своей семье, а ты просто... Чувствуя слабость в животе, молодой альфа наблюдал, как дрожит нижняя губа Тэхёна, когда тот остановил себя в середине предложения, а затем ощутил, как чужие руки сжали его пиджак, вместо ярости сейчас в глазах Тэхёна проживала жизнь глубокая боль. — Ты действительно думаешь, что я могу просто так бросить тебя? Любой намёк на агрессию исчез, рычание полностью стёрлось из его голоса, и внезапно Тэхён выглядел ужасно потерянным. Как будто он просто не мог понять оскорбительное отсутствие доверия близкого человека. Руки Чонгука потянулись вперёд, прежде чем разум успел догнать инстинктивное движение, в тот же миг, когда волна сокрушительного стыда поднялась внутри. Холодные пальцы, потирающие пальто Тэхёна, удерживали омегу от движения, правда не то чтобы он очень старался высвободиться, а язык Чонгука чувствовал себя странно онемевшим во рту, как только слова начали неуклюже натыкаться друг на друга. — Я не... это не то, что я... я имею в виду... дерьмо. Наклонив голову вперёд и положив лоб на плечо друга, он немного поворочался, пока ему не удалось приглушить свои следующие слова в ткани шарфа Тэхёна. Это сделало возможность быть искренним чуть легче. — Прости, Тэ. Я не знаю, что со мной не так. Я просто... мысль о том, что ты оставишь меня здесь, пугает до смерти. Я знаю, что мы лучшие друзья, я знаю, что моя мама была права и что у нас всё будет хорошо, даже если ты в Сеуле, а я останусь здесь, но даже 0,0001% шанс, что ты встретишь кого-то, кто понравится тебе больше меня, заставляет меня чувствовать себя немного... очень плохо. Резкий ледяной ветер тянулся к ним, они стояли посреди прохода, но даже тогда Чонгук мог уловить успокаивающе знакомый запах Тэхёна. Альфа просто остался на месте, уткнувшись носом в шарф Тэхёна, тело старшего напряглось, но он почувствовал, как ослабла хватка на его пиджаке, почувствовал, как омега прижал ладонь к груди Чонгука. — Твоя альфья сторона снова доставляет тебе трудности? — Я не знаю, — проворчал Чонгук, еще глубже зарываясь носом в шарф. — Я чувствую, что моя альфья и человеческая стороны могут сейчас пережить небольшой кризис. И именно так омега полностью расслабился. Тэхён всегда был готов не обижаться на его случайные моменты глупости, и то, как он мягко потёр свой висок о его макушку головы, говорило ему, что он уже прощён. Это было так просто. Чонгук, очевидно, чувствовал бы вину за это, если бы не был так занят, борясь с облегчением, ослабляющим его колени. — Ты идиот, Куки. Несказанные «но я всё равно тебя люблю» парили в воздухе между ними — их признали и поняли. — Ты не открыл мне Америку. — Тогда ты точно знаешь, что я спрятал бы тебя в чемодане и взял с собой, если бы мог, но эти твои проклятые мускулы никоим образом не вместятся в мой чемодан. — Заткнись, — усмехнулся альфа, слегка оттолкнувшись от Тэхёна, но он держался достаточно близко, чтобы их плечи всё ещё касались друг друга. Это явно не ускользнуло от Тэхёна, и улыбка на его лице выглядела такой же лучезарной, как и у Чонгука. — Ты мой любимчик, Куки. Ты всегда будешь моим любимчиком. То, как Тэхён произносил эти слова, почти походило на шутки, но глаза у него светились нежностью, которая создавалась почти два десятилетия, и Чонгук почувствовал, как ледяные кончики его ушей накалились в ответ. Стараясь не быть слишком очевидным в отношении того, какой ураган бушует в нём от этих слов, альфа всё глубже закапывался в шарф, пока не выглянули только его глаза, в то время как Тэхён смотрел на него с понимающей улыбкой. Он действительно понятия не имел, как омега мог так легко говорить эти вещи, когда Чонгуку едва удавалось оторвать язык от нёба. — Ты тоже мой любимчик. Так в чём толк, если его слова были едва понятны, приглушены тканью, обёрнутой вокруг шеи и лица? Однако Тэхён ясно понял его, потому что одно мгновение спустя со счастливым смехом перекинул руку через плечо друга и снова начал идти, Чонгук прижался к его боку. — Конечно. В течение следующей минуты ветер и устойчивый хруст снега под их ногами были единственными звуками, нарушающими мирное спокойствие раннего утра, и Чонгук решил, что, вероятно, можно рискнуть бросить быстрый взгляд на Тэхёна. Растворились остатки гнева, который разразился так внезапно, и альфа с облегчением увидел, что ужасно обиженное выражение лица освободило место для довольной полуулыбки. — Мне жаль. Я правда не хотел тебя так разозлить, — голос альфы был тихим, и ему пришлось сделать несколько шагов и несколько глубоких вдохов, прежде чем он смог заставить себя продолжить. — Я действительно не думал, что моя глупая мысль разозлит тебя. Согласное мычание Тэхёна прозвучало почти смущённо, он опустил голову, и та упёрлась в челюсть Чонгука. — Это подавители. Мой доктор говорит, что мне придётся поменять их, потому что они творят какой-то ад с моими гормонами. У меня сейчас настроение скачет. Я вчера плакал из-за щенка. — В этом нет ничего нового. Ты делаешь это всё время. Тэхён слегка повернулся, чтобы взглянуть на него — хотя нет, чтобы было очень ясно, насколько он не впечатлил его — но проигнорировал, отдавая предпочтение дальнейшему объяснению. — Это был даже не настоящий щенок. Это была просто картинка. И я никогда не думал, что скажу это, но на самом деле она была ужасной: мопс веселится с крысой. Это поразило Чонгука, и ему потребовалось слишком много времени, чтобы неловкость прошла. — Так что не беспокойся об этом. Этот срыв был, наверное, вдвое хуже, чем обычно, из-за моих лекарств. И я понимаю, я тоже беспокоюсь о поездке в Сеул. Просто то, что я заменю тебя, честно говоря, последнее, о чём ты должен беспокоиться, так что перестань быть глупым. — Я подросток и альфа, чего ты ожидал? Мы все знаем, что это худшая комбинация, о которой кто-либо мог подумать, — игриво, Чонгук потирал щёку о плечо Тэхёна и ощущал, как в груди вспыхивает озорство. — Но подавители многое объясняют. — Ты о чём? — Ну, я не собирался ничего говорить, но ты вёл себя немного безумно последние несколько недель, — выдал Чонгук, изо всех сил стараясь скрыть смех в его голосе, и с треском провалился, когда Тэхён ущипнул его за плечо, прошипев «говнюк». Чонгук вывернулся из захвата со смехом — смехом, который быстро превратился во встревоженный визг, стоило Тэхёну наклониться, чтобы поднять слишком большой снежный ком. — Я покажу тебе безумного, — усмехнулся Тэхён, и инстинкт самосохранения Чонгука заставил его нырнуть за машину, припаркованную на обочине дороги. Но широкую улыбку, растянувшуюся на его лице, скрыть было невозможно, потому что даже угроза быть раздавленным Эверестом снежков не могла ослабить тёплое сияние уверенности в груди. Учёба порознь друг от друга ни черта не значит, если тебе повезло иметь такого лучшего друга, как Ким Тэхён.