Неон

– Ты пришел цветок полить? Джек кажется растерянным. – М? – Ана в отпуске. Просила тебя полить цветок. Рейес устало трет переносицу, ему нужно закончить отчет до двенадцати. Нет, он должен был его закончить до двенадцати дня, но успеет он только к ночи. Эта пальма занимает у Аны полстола и перемещается по офису чаще, чем немецкий бородач по обмену. Света мало, света много. «Рейес, не смей его трогать, прошлый раз залил». Тихо усмехается. «Рейес, у меня в нем была заначка, ты залил мои деньги». Джек ведет плечами. Берет стакан и набирает воду из кулера – смешивая холодную с горячей. В офисе уже темно. Жалюзи закрыты не плотно, и полосами просачивается свет города, приглушенный проливным дождем. – Я не могу написать в отчете, что дело не закрыто. Мне так сказали. Рейес искурил почти пачку. Он срывает лист с доски и подносит к холокрану – непривычно чистое свечение режет глаз. – Пожалуй, я помечу его как промежуточный. Пальцы быстро перебирают по клавиатуре. Он делает несколько заключительных кликов – и словно становится проще дышать. Джек стоит у выхода, прислонившись к стеклянной перегородке. На нем высокие ботинки и длинный непромокаемый плащ – подготовился к ливню. Они слушали радио вместе, там говорили: «Подобного не было последние полвека, ты представляешь, слушатель? Я даже не родился». Да, один длинный подкаст с хорошей музыкой и одиноким диктором где-то в каньонах. – Ты понесешь меня на руках? Моррисон глотает воду из того же стакана, в глазах уже поблескивает раздражение. – Я знаю: теперь ты точно донесешь меня до машины. Хлопает по плечу. Ох, Рейес, плохая шутка. Не нужно затрагивать такие темы – это табу. Словно мало огреб в больнице за плохие шутки про ровную спину и железную опору. Ему сломали позвоночник, он мог умереть. Джек смотрит на ботинки и толстовку горчичного цвета, что Гэбриэл носит везде. На ID-пропуск, словно приросший к его шее. В руках тлеет сигарета. До закрытия офиса пять минут. – Если ты сейчас со мной уйдёшь – донесу. Конечно же для Рейеса это просто дурацкая шутка. Он закрывает кабинет и оставляет карточку на посту. За распахнутой стеклянной дверью – ветер и летящие в лицо брызги. Пустая парковка. – Ты мог оставить свою машину еще дальше. Джек хватает его быстро и не совсем удачно. Так, чтобы не получить в лицо кулаком с едким «Да чтоб тебя». Мат Гэбриэла был бы слышен на всю территорию – только дождь заглушает. И, кажется, что воды по самую щиколотку, даже идти тяжело. Щелкает открытая дверца. Моррисон закидывает сначала Рейеса, а потом сам заваливается на заднее сидение мокрый и запыхавшийся. Грудная клетка ходит ходуном. Стряхивает капли с волос. – Ты мне должен ужин. Гейб тихо выдыхает, удобнее устраиваясь за рулем: – П-помню, Джек. – …И погладить вещи. – Вот это – никогда. Джек давится смешком. Наклоняется вперед и включает радио. «Ну что, слушатель, ты уже сидишь дома в пижаме? Я подберу для тебя музыку, если мой трейлер не смоет этим ужасным дождем». У Рейеса сухие ноги – большего для счастья и не нужно.