На тебя обращено всё внимание Ты — гвоздь программы Ничего удивительного Господи, я обожаю твой стиль Ты — прекрасное алиби Jeremy Renner — Main Attraction
Естественно, Саннин поинтересовался, на кой хер мне нужна Великая Неудачница. В слезливую историю об изучении кланов основателей он не поверил. Жаль, не прокатило. Видимо, у меня еще недостаточный уровень умения по обращению людей на свою сторону. Я переглянулась с Орочи, словно спрашивая, а можно ли данному субъекту доверять такую информацию, учитывая кому он все сливает. Змей кивнул. — Все, что ты сейчас услышишь, секретно, поэтому мне придется поставить тебе печать молчания. Готов ли ты к этому? — Имаи сложил руки на груди, вглядываясь в глаза друга. А вот печати у Орочи не простые, собственноручно нацарапанные на коленке, и что самое главное, не имеющие ключа. Все участники сговора никогда не смогут рассказать ничего из запрещенного, разве что только после смерти владельца. Как признался сам мужчина, на подобный эксперимент его сподвигла печать молчания, которой Данзо клеймил всех подопечных. Свои фуин-наработки он мне не показывал, да и вообще фуин пока в руки не давал, развлекаясь тем, что нещадно дрочил меня каллиграфией. — Во что же ты ввязался, Орочимару, — но руку все-таки подал. Сложив пару ручных печатей и надкусив большой палец (как вы черт возьми это делаете? Мне пришлось развести Кураму на клыки что чуть длиннее и острее человеческих зубов. Зато какая улыбка, если улыбаться во все тридцать два!) прикоснулся к ладони. Фуин вспыхнул чернильной вязью, и тут же провалился под кожу. — А ввязались мы в государственный переворот, и для этого нам нужна Цунаде на роль Пятой, — я спокойно подцепляю мясо палочками и начинаю задумчиво жевать. — ЧТО?! — Джирайя аж со стула подскочил. — Что слышал, Жаба, — Орочи стал до непривычного серьезным. А, снова маска бесстрастного АНБУ. — Верхушка планирует убрать Учих с поля Конохи. Данзо и Старейшины уже начали разрабатывать план. — Руками другого Учихи, — ошарашено подхватывает блондин. О как! Когда надо, шестеренки крутятся даже резвее чем у Нара! — Как же в их стиле! Но почему именно Цунаде? — А кого еще? Тебя на цепь не посадишь, ты взвоешь в первую же неделю и сбежишь из Деревни, и будет у нас Каге-нукенин. Орочи мог бы быть неплохим Хокаге, но тогда мы обрекаем его на вечное ношение маски «Хорошего мальчика», учитывая как учитель любит ядом брызгать во все стороны, это заведомо провальная тактика, — я выхватываю кусочек мяса из-под самого носа ошарашенного Джирайи. — остается только Цунаде. Клановая, знает как себя вести, знает всю эту этикетную херню, что положено знать наследнице великого клана. Да и самая адекватная из вас. — Наруто-чан, тебе когда-нибудь говорили, что ты рассуждаешь слишком уж взросло для своего возраста? — Джирайя подхватил протянутую Орочимару пиалу с саке. И откуда взял? — А я вообще девочка взрослая, если ты не заметил. — «Ага, целых двадцать четыре годика уже.» — «Молчи, чудовище, и читай дальше яойные фанфики!» — Ладно Учихи, ладно Орочи и я, у нас свои счеты с верхушкой. Но почему ты в это ввязалась, Наруто? — Потому что я хочу спокойной жизни, Джирайя, — серьезно смотрю на Жабьего Саннина. — Пока у нас еще есть на это время. Лет десять спокойных, не больше. Тем более, мне тоже есть, за что желать смерти старым козлам. Оба Отшельника замолчали, сверля меня задумчивым взглядом. И пойди пойми, то ли размышляют, почему именно десять лет, то ли за что я мстить собралась. — И за что же ты мстишь, Наруто? — шелестящий шепот пронесся над столом. Вопреки своему прозвищу, Орочи не имел привычки по-змеиному шипеть (хотя мягкий, раздвоенный язык все-таки имелся), наоборот, его голос был больше схож с шелестом змеиной чешуи, нежели с ее шипением. — За то, что они убили Минато и Кушину. Их не устроил молодой лидер, что начал перекраивать Коноху по новому лекалу. Убили просто потому, что был новый джинчурики и они больше не нуждались в ослабленной Кушине. Убили просто так, потому что мешали. А вину скинули на Кьюби, — продолжаю задумчиво жевать мясо. — И конечно за то, что они позволили убить маленькую Наруто, в ее день рождения. И ведь даже не соврала ни разу! Позиционировать себя как две разные личности до травмы и после, вполне нормальное психологическое явление, о котором мне даже сам Змей рассказывал. А по поводу четы Намикадзе-Узумаки… жена Третьего добровольно стала жертвой в технике Минато (вот уж хрен знает, как они это провернули, чтобы это понять, нужно детально разбираться в печати Шинигами). И когда Кураму запечатали, Минато с Кушиной были все еще живы (пришлось даже Рикудо призывать, чтобы он показал мне воспоминания самого Хвостатого). Поэтому я грешу на Корень, или на самого Третьего. — Но откуда? — севшим голосом еле выдавил Джи. — Потому что я видела Его воспоминания. И Он, в отличии от людей, на честность отвечает честностью. Я не вру Ему, Он не врет мне. Мы в одной лодке, нам с ним жить до тех пор, пока я не найду способ освободить его. — Но Наруто, это же опасно! — Джирайя ударяет ладонями по столу. — Он уже свободен! На мне нет печати уже полгода, и Он ни разу, НИ РАЗУ, МАТЬ ВАШУ, не пытался вырваться наружу! Потому что поймают, перезапечатают, и будет только хуже! — теперь по столу ударяю уже я. — Как ты не понимаешь, Джирайя? Они не демоны, не бесчувственные комки чакры. Они Звери, Божественные Звери, созданные Рикудо для поддержания баланса мира, а люди выловили их, посадили на цепь и заставили танцевать на задних лапах и исполнять команду «фас» по приказу! Вот ты знаешь, что подразумевает такое заточение? Тотальная оторванность от мира, когда ты с ног до головы обвязан цепями, а поводок не дает тебе даже спокойно вздохнуть без боли. ТЫ бы не озлобился на людей?! ТЫ считаешь, что был бы лучше Хвостатых?! Опять тишина. Жаба плещет себе еще саке и растирает лицо руками. — Наруто… — Не начинай, пожалуйста, — я откладываю палочки в сторону и наливаю себе сока. — Он мог позволить мне умереть, и через пару лет переродиться свободным от оков. Да, Его бы поймали еще раз, но Он был бы свободен хоть какое-то время. Но Он выбрал остаться в клетке и сохранить мою жизнь. Не суди о том, чего не знаешь. — «Ты правда так считаешь, Кишин»?— Хвостатый впервые обратился ко мне по моему выдуманному имени. Не сосуд, именно Кишин. — «Ты бы почувствовал, если бы я врала». — «Спасибо». В окно постучали. О, ну хоть кто-то сможет разбавить нашу напряженную атмосферу своей привычной меланхолией. Орочимару встал с насиженного места, легко проводя рукой по раме (снимая все защитные фуин, что находятся там с тех пор как Хокаге выбесил Змея) и впуская неожиданного гостя в мой дом. — Мне кажется, что у тебя слишком много свободного времени, раз ты тратишь его на меня, — поучительно качаю головой, но Какаши знает, что я всегда рада его видеть. — Проходи, садись. Мы как раз обсуждаем нелицеприятные темы, которые тебе не понравятся, и бередим старые раны. — Мм-а, и что же вы такое обсуждаете? — собачник натянуто улыбается, садясь за стол. — Минато и мою персональную рыжую шизофрению, — шиноби как-то сразу напрягся. Нервные какие. Хотя и я скорее всего стану нервной, если конечно переживу Четвертую войну. — Тема ещё не закрыта, можешь тоже поучаствовать в обсуждении на вольную тему «Заслужили ли Биджу, чтобы их называли демонами». — Наруто… — О, Рикудо! Только ты не разводи демагогию на тему того, что нельзя верить Кьюби и он пудрит мне мозги ради того, чтобы вырваться, — я отхлебнула сока. Что-то понесло меня. Какаши ещё ничего не сделал, а я перенесла свою злобу на него. — Прости меня. За то, что сорвала злость на тебе. До твоего прихода здесь велись не самые приятные разговоры с моим крёстным. Устало откидываюсь на спинку. Черт возьми, а ведь это только первая половина дня! А я устала так, будто находилась на тренировке Змея весь день! — Просто вы не понимаете. И не сможете понять. С этим надо пожить, чтобы понять, что на самом деле Биджу из себя представляют, и во что их превратили люди. — безучастно смотрю в потолок. — Пожалуй, стоит закрыть все предыдущие темы и поговорить о чем-нибудь отстраненном. Я задумчиво смотрю на обоих Саннинов, и наконец, озвучиваю вопрос, что не давал мне покоя. — А вы каждый день лица разрисовываете? — Орочи цыкает, складывает руки на груди и резко отворачивает голову от Джирайи (что в точности отзеркалил все движения моего учителя). Не поняла? — Это было на спор, — выдает крёстный, но лицо в сторону старого друга так и не поворачивает. Все еще не поняла. — Это был не спор, жабья твоя рожа! — о-о-о! Так Орочи все-таки умеет шипеть! — Ты просто взял и изрисовал меня! — А можно все-таки поподробнее? — у Копирующего, так же как и у меня, загорается искра интереса. — Этот придурок всю академию считал, что я - девушка! — И как это связано с вашими узорами? — складываю руки на стол (как это любит делать Саске в академии) и внимательно вслушиваюсь в разговор. — Как-то к нам приезжали танцовщицы из страны Чая, — обреченно начал Джирайя. — Они разрисовывали свои лица, делали их белыми, а на глазах рисовали красные узоры, ну еще и губы подчеркивали. После выступления меня посетила одна идея… — Эта Жаба где-то нашел краску которой пользуются АНБУ и не нашел ничего умнее чем нарисовать мне такие же узоры как и у тех танцовщиц. Только вот красной не было, и он взял первую попавшуюся, — Орочимару отпил саке из пиалы. — «Ох, Орочи, ты вся такая красивая, только вот глаза жуткие. Вот теперь ты можешь называть себя первой красавицей Конохи!» — передразнивал он Джирайю. Я захохотала. Хотя на самом деле мой смех был больше похоже на чайку, бьющуюся в припадке, чем на нормальный хохот. Я колотила рукой по столу и не могла успокоиться. Ой, не могу! Орочи — красивая! Первая красавица Конохи! — А-ха-ха, ты еще скажи, что Орочимару был твоей первой любовью! — Джирайя отвернулся, а вот уши заполыхали. — ДА ЛАДНО?! Меня накрыло второй волной, и теперь это было похоже на крик тюленя. Шиппер внутри меня ликовал (ну что поделать, нравилась мне парочка Джи/Орочи, и я бы даже посмотрела на это в реальности!), и требовал увидеть все своими глазами. Но я постаралась взять себя в руки (однако довольная улыбочка с лица не сползала). — То есть красные полосы на лице Джирайи — это месть за фиолетовый узор? — на всякий случай уточнил Какаши. — А что за краску АНБУ такая, что она не стирается? — Татуировки ввели еще во времена Второго. Только раньше они не были красными, их цвет зависел от подразделения, в котором служит тот или иной боец. Подобная практика больше не используется, чтобы не давать противнику лишней информации, — Змей показал язык Джирайе, на что тот скорчил недовольную рожу. Да-а-а, у мужчин только первые сорок лет детства тяжелые. — А сейчас эти цветные краски существуют? — а что если? — Нет, сейчас используется специальный фуин, что помогает краске проникнуть под кожу. Почти безболезненно, в отличии от предыдущего способа, — брюнет непроизвольно провел по векам. — А где я могу узнать этот фуин? — глаза загорелись. Не сказать, что шрамы мешали мне, но в зеркале я старалась смотреть только на лицо, не опуская взгляд ниже. ЧУЖИЕ метки на МОЕМ теле раздражали неимоверно, и я лучше закрою их рисунком и буду наслаждаться его видом, чем каждый раз лицезреть свидетельство чужого насилия. — Зачем тебе? — непонимающе уставился на меня Какаши. — Ты знаешь про шрамы? — серьезно смотрю в глаза Копирующего. Он кивает. — И я знаю. И не могу смотреть на себя в зеркало без отвращения. Вся веселая атмосфера вновь схлынула. Ниндзя погрузились в раздумья, стоит ли выдавать подобные знания ребенку (пусть ребенок и по праву рождения может знать подобное, но все же еще ребенок) — На твой седьмой день рождения. Ты будешь рисовать, а я закреплю рисунок, — Имаи с теплотой посмотрел на меня. — А можно еще теневых клонов? — если уж наглеть, то наглеть по полной. Змей возвел глаза к небу. — Растягивание чакроканалов посредством техник — хороший метод. Но не в твоем случае, Наруто. Научись сначала без проблем гонять чакру по всему телу и стабильным, однородным потоком удерживать ее в конечностях. Вот тогда и поговорим о техниках. — Уи! — И кстати, Наруто. Никаких пакостей в академии. Можешь сколько угодно соревноваться в остроумии, но без физического воздействия на учителей или учеников, — я надула губы. — А если на меня с кулаками полезут? — складываю руки на груди и с прищуром гляжу на своего учителя. — Сдачи давать можно, — Саннин довольно улыбнулся, — но желательно чтобы были свидетели, что драку начала не ты. — Да без проблем, — закидываю руки на голову. — И тебя даже не раздражает, что тебя считают мальчиком, а Нару-чан? — Какаши подпирает подбородок рукой. — Как мальчиком?! — возмутился Джирайя. — Ну вот так, — выхватываю последний кусочек мяса. — Я думаю, это будет даже забавно. Ну там, когда грудь расти начнет, голос ломаться не будет, а я так и останусь небольшого роста. Может, тогда до остальных дойдет в чем суть ситуации. Мужчины весело засмеялись. Несмотря на то, что день начался не самым лучшим образом, продолжился он на более позитивной ноте.***
На следующий день я стояла около академии, ровно в восемь тридцать. За спиной был небольшой рюкзачок (любезно подаренный вчера Джирайей), а в руках был список необходимой литературы на этот год. По плечу меня похлопал Шикамару, представляя своего друга детства Чоуджи, и вразвалочку побрел по академии. В отличии от меня, юный оленевод прекрасно здесь ориентировался. Учебники в меня чуть ли не швырнули, под мой насмешливый взгляд, а Нара опять нахмурился. Данную сцену видели все, но никто не задавал вопросов. Вот и чудненько. Пользуясь ситуацией, Шика усадил меня за последнюю парту у окна, сам плюхнулся посередине, а сбоку усадил Чоуджи. Мелкий Учиха на это тихо цыкнул и сел прямо передо мной. Да хули тебе от меня надо, маленькое чудовище?! Первой была История, которую преподавал знакомый нам по вчерашнему дню Ирука. Шикамару горестно вздохнул, положив голову на сложенные руки. Я лишь достала маленькую тетрадку и карандаш. В первом полугодии нам будут рассказывать только об истории Конохи, которую я уже успела прочитать (и даже немного покопаться в общей истории, но не нашла никаких значимых различий с каноном), поэтому ничего нового я точно не узнаю, а если буду прогуливать, то об этом узнает Хокаге, которого я не хотела бы видеть ни под каким предлогом. Попыталась по памяти нарисовать миндаль. Получилась какая-то дичь. Попыталась вспомнить как именно выглядели мои веточки под ключицами, в точности до количества листочков на них. Ну, основную форму я вспомнила, но не больше. Не помню сколько точно было цветов на каждой ветке, поэтому постаралась просто перенести тот же смысл, что первоначально был вложен в эту татуировку. Шикамару удивленно наблюдал за тем, как слегка желтоватые, нелинованные листы покрываются черно-белыми цветами. Надо будет перед сегодняшней тренировкой купить цветных красок. — Зачем ты рисуешь миндаль? — молодой гений клана Нара, тебе не кажется, что ты слишком любопытный? — Потому что хочется, — постаралась взглядом передать все, что я думаю об уровне его интеллекта и тупых вопросов. — Какой странный выбор, — Шика отворачивается обратно к доске, и протяжно зевает. — В одной из легенд говорится о девушке, что из-за долгой разлуки с любимым стала деревом. Когда ее возлюбленный вернулся, то обнаружил только засохшее дерево, которое он обнял и плакал до тех пор, пока Боги не сжалились над ним и не вдохнули в дерево жизнь. После этого на дереве появились листья и оно зацвело. А по второй легенде, на том месте, где выросло первое дерево миндаля, покончила с собой безутешная вдова, что не смогла пережить смерть своего любимого мужа. Поэтому миндаль считается символом любви, — я задумчиво покрутила в руках карандаш, уходя куда-то глубже в себя. — Любовь — безусловно, прекрасное чувство, но и оно не безупречно, поэтому цветы миндаля имеют слегка горьковатый запах. — Узумаки, Нара, прекратили разговоры! — Ирука замахивается кусочком мела, но я выставляю перед собой импровизированный скетчбук. Мел с глухим стуком встречается с поверхностью блокнота и укатывается куда-то под стол. Я скептически поднимаю бровь. Если нервы ни к черту, то и с детьми работать не стоит, я считаю. Умино фыркает и продолжает лекцию дальше. Ага, так я и позволю хоть еще одну попытку насилия в мою сторону (будь то кунай, чужой кулак или безвредный кусок мела. Больше никому не позволено ранить это тело). Нара как-то слишком задумчиво смотрит на меня, явно закидывая это происшествие в копилку странностей, что меня окружает (мел-то кинули только в меня, а Шику не тронули). — Знаешь, я заметил, что люди странно относятся к тебе. Почему? — ой, зря. Смотрите-ка, вон Учишонок тоже уши развесил. — Спроси своих родителей, хотя они вряд ли скажут тебе причину, — конечно, не скажут. Приказ Хокаге, как никак. — Достаточно того, что причину знаю я. И мне все равно как относятся ко мне посторонние люди. Меня волнует только то, как ко мне относятся мои друзья. Вроде успокоился, но подозрительного взгляда от меня не отводил (и Саске пытался незаметно коситься, но получалось так себе). Когда настало время обеда, к нам в аудиторию ворвался Ли, радостно сверкая зеленым трико (на которое я даже внимания не обращала, а вот оранжевые штуки, под которыми скрываются утяжелители, привлекли мое внимание). Пробежавшись взглядом по аудитории, он заметил мою красную макушку (по-моему, ни у кого во всей деревне больше не было красных волос, правда я не проверяла), радостно замахал рукой. — Нару, пошли обедать вместе, во имя Юности! — о, все, началось. — Знаешь его? — безучастно и с ленцой протянул Шикамару (но я-то почувствовала НАСКОЛЬКО тебе интересно). — Да, это мой друг, — сгребаю вещи в рюкзак и закидываю на одно плечо. — Пошли на крышу? — Пошли! — ох, аж светится от энтузиазма! Если бы я смотрела на него своим «звериным» зрением, то, наверное, ослепла бы уже. — Эй, Наруто! — донеслось в спину. М-м, Шика, ты подозрительно активный! — Не против, если мы с Чоуджи присоединимся? Я вопросительно взглянула на мини-версию Зеленого Зверя, он лишь радостно закивал головой (отвалится же, если ей так мотать!) и махнула рукой в знак согласия. Почувствовала что-то постороннее и обернулась назад. Вау! Его Учиховское Величество потащилось за нами! Я лишь вопросительно выгнула бровь, на что мелочь выдала свое фирменное «пф». Да, конечно, ты можешь обедать с нами, только не тащи за нами свой фан-клуб (когда он образуется, конечно. А чувствую, что образуется он очень скоро). — Учиха, — бросаю я, всем корпусом разворачиваясь к мальчику. — Главное условие: не таскать с нами на обед свою толпу воздыхательниц, чтобы не нарушать наш прием пищи. — Завидно, Узумаки? — сощуривает глаза и смотрит с таким превосходством, что хочется съездить ему по морде, так, чисто в воспитательных целях. — Было бы чему завидовать, Учиха. Если твой предел мечтаний — это быть влажной фантазией малолетних девочек, то я тебе сочувствую, — как уши-то заполыхали! — Да я тебя! — Саске уже хотел двинуться вперед, но перед ним вырос Ли, заслонив меня. — Усмири свою гордость, и прекрати цепляться к Наруто! Учиха цыкнул и отвернулся, я лишь закатила глаза. Да, это будет трудно, но я обещала Орочи не лезть в драку первой. В целом, мы весьма мирно пообедали. Рок Ли пытался затащить меня на тренировку Гая, на что я отбрыкивалась как могла. Потребовал назвать причину. Пришлось честно сознаться, что сразу же после академии я должна идти на занятия к учителю. Теперь, являясь официальной ученицей (даже документы оформил! Не знаю, как ему это удалось, но Хирузен наверняка не был рад подобному), я должна буду пройти полный курс обучения, который включает в себя обязательную работу в лаборатории Змея. Мальчишки слегка удивленно посмотрели на меня. — У тебя есть учитель? — Чоуджи весьма смачно хрустел чипсами. — Да, Орочи и раньше натаскивал меня, но только в тайдзюцу. Теперь, когда он получил официальный статус моего учителя, мы можем приступить к полноценному обучению, — я подцепляю маринованную капусту задумчиво пожевывая ее. Дети все еще непонимающе смотрят на меня, а у юного оленевода вытягивается лицо. — Орочи — это Орочимару Имаи? — выдыхает он, удивленно взирая на меня. — Ага. — Тот самый Змеиный Саннин из Легендарной Тройки Саннинов Конохи? — Чоуджи аж прекратил жевать. — Ага. — Тот самый Орочимару, который глава АНБУ? — Ага. — И он твой учитель? — Ага. В повисшей тишине было слышно, как упали чьи-то палочки для еды, а я все так же невозмутимо продолжила поглощать свой обед, думая о том, что ждет меня сегодня на занятиях Белого Змея.