***
— Он не проснётся? — Нет, — Оракул положил ладонь королеве на затылок. В голосе девочки звучало нешуточное страдание, и он на мгновение засомневался в верности своего решения. По телу Фобоса то и дело пробегала дрожь. Он морщил брови и кусал губы, издавая порой стон то ли злобы, то ли боли, и так стискивал кулаки, что оставались кровавые лунки от ногтей. — Он силён… Я едва справляюсь. Возможно, девочка моя, ему станет легче, когда он сдастся. — Возможно?.. Легче?.. «Дура! Подумай, что стало бы с тобой, если бы братец провёл коронацию до конца? Умерла бы или лежала бы так же, овощем!» — голос Корнелии в голове оказался кстати. Королева взяла себя в руки. — Хорошо. Я подожду. Но если он так и будет, то я потребую, чтобы вы прекратили. Оракул поклонился: — Да, Элион. Отдаю должное твоему доброму сердцу. Не каждый сможет простить такое предательство и просить о снисхождении для обидчика. Элион коснулась холодных пальцев Фобоса. — Он мой брат. Этот факт не изменит ничто. Однако я осознаю, что он принёс много бед и не могу так просто отмахнуться от этого. За время пребывания на Меридиане она успела его полюбить, но пусть он будет наказан.***
Из рук всё валилось, решительно всё… Мартин чертыхнулся, выкладывая на прилавок коробки конфет, ища нужную. Немолодая женщина с лицом, выражающим «вы подсовываете мне навоз» и не менее противным внуком, ковыряющимся в носу, смотрели на него в молчаливом ожидании. — Так. Где-то они тут были. — Быстрее, — скрипучий голос женщины резанул по мозгам. — Я внука должна отвести на футбол. «Лучше бы ты его на курсы хороших манер отвела» — подумал Мартин. Мальчишка закончил ковыряться в носу. Теперь он с интересом изучал найденное. Лучше найти эти долбаные конфеты «Южные радости» поскорее, пока мелкий не начал есть то, что достал из носа. И удача Мартину улыбнулась. — Сколько с меня? Женщина приняла коробку из его рук с таким видом, что цветам на подоконнике впору завять. Мартин назвал цену. Мальчишка не облизал пальцы, а вытер их об прилавок. Мартин подавил гнев и мило улыбнулся: — Удачного вам дня, миссис. — Вам того же. Женщина схватила внука за руку и вывела из магазина. Придя на работу, Мартин узнал, что его сегодняшний напарник заболел и нужно работать одному. Сперва он разозлился, но потом решил, что не стоит — никто не будет клевать мозг. Как же он ошибался. Голову будто сдавливал раскалённый обруч. Скоро давление превратится в боль. Последствия неумеренных возлияний? Но он же напился два дня назад!.. Мартин сел за кассу. Ночью ему никак не удавалось уснуть. Даже когда он погружался в безвременье, что-то вытаскивало на поверхность. Мысль — он не на своём месте. Намучившись часов до трёх, Мартин встал и поплёлся в ванную. Там он заглянул в зеркало и увидел молодого светловолосого мужчину с весьма помятым лицом (зато чисто выбритым) и уставшим взглядом. И была ли причиной тому бессонница или он начал сходить с ума, но Мартину показалось, что это не его лицо, не его ванная и не его дом. И жизнь не его. Но с приходом утра тягостное ощущение развеялось. Вернувшись в середине рабочего дня. Мартин посмотрел на свои руки. Какие у него тонкие пальцы, будто и не мужские. Мартин не припоминал, приходилось ли ему тяжело и много работать, например, поднимать тяжести. Амнезия? Причина? Пил много? Надо найти свой паспорт. Что-то не так. Голова заболела, и Мартин со стоном упал на пол, обхватывая её руками. Надо добраться до висящего на стене напротив телефона и вызвать скорую… Надо… Новая волна боли смыла здравую мысль.***
Король и королева целовались, и рука короля лежала на её пока что небольшом животе. Вейра Эсканор не чаяла забеременеть снова, но чудо случилось. Фобос до боли прикусил костяшку пальца и побрёл прочь. Родители его не увидели, и хорошо, новый скандал был принцу ни к чему. Он вернулся в свои покои и сел на кровать. Почему? Почему мать милуется с отцом, с ослепительной улыбкой беседует с леди и лордами, выходит из замка и как с равными заговаривает с простолюдинами, а его, своего сына и первенца, обделяет?.. Фобос давно отчаялся получить ответ на этот вопрос, но задавал его снова и снова. От боли принца кидало в ярость, ярость дорастала до ненависти, а ненависть разлагалась на отвращение и отчаяние. Кого родит королева? Сына? Дочь?.. Фобоса передёрнуло. Он привык к тому, что власть его, он хотел власти, а теперь всё под угрозой. Какие-то дураки хотят «любви». И он хотел. Да отучили. Фобос представил мать: золотые волосы, голубые глаза, бархатный голос… — Ваше высочество? Седрик умел вползать незаметно. Причём «вползать» и в человеческом облике. По-иному принц о его передвижении не думал. Просто животное. Подумаешь, умеет в человека превращаться. Седрик был неправ: Фобос помнил тот поцелуй, помнил в красках, вкусах и звуках. — Я вас долго искал. — Зачем искал? Седрик замялся. — Вдруг вам что-то нужно. — Тогда я нашёл бы тебя сам. Когда Седрик двигался, его золотые волосы переливались красивыми волнами. И сам наг был красивым, какой-то дикой, первобытной красотой. — Видел короля и королеву? — Нет. — А я видел. — И? — Подойди сюда. Не бойся, голову я тебе не оторву. Пока не за что. — Жизнеутверждающе, ваше высочество… — буркнул наг, но всё-таки подошёл. Или подполз. Так что там насчёт дураков, мечтающих о любви? Седрик сперва вздрогнул, потом напрягся, потом замер: Фобос привлёк его к себе и жадно поцеловал. Как тогда, после случая с королевой, только теперь они были в спальне, в которую никто и никогда не осмелится зайти без разрешения…