***
— Что с вами? Мартин очнулся от тягостного бредового сна и несколько секунд осоловело моргал глазами, пытаясь собрать по осколкам свой разум. Он сидел на улице, прислонившись спиной к исписанной цветастыми надписями стене. Накрапывал дождь: стоящая перед ним женщина держала над его головой зонт. — Я… Я, наверное, уснул… — Может, вызвать скорую? — Со мной… всё в порядке. Определённо. Определённо, он брешет. Во рту снова будто кошки насрали, в голове туман, руки трясутся, как у заправского алкаша, и аппетит разыгрался просто зверский. И женщина не уходит — буравит его внимательным взглядом. Немного нездешним, но, наверное, это ему просто кажется с недосыпу или перепою. Дождь закончился, едва успев начаться, и женщина сложила зонт. Она молода, не больше тридцати лет, и достаточно симпатична: каштановые волосы выбиваются из-под белой вязаной шапочки, обрамляя круглое лицо с ямочками на щеках; тёмно-голубые глаза опушены густыми ресницами, на чувственных губах розовая помада. А в голосе — лёгкие мурчащие нотки. — Позвольте угостить вас какао? Мартин не понял, почему согласился. В кафе играли джаз. Женщина, представившаяся Натальей, танцевала с Мартином уже третий раз. Он даже ухитрился не оттоптать ей ноги. Наталья смеялась и пару раз даже устроила голову у него на плече. Определённо, вечер намечался интересный. Странно — он пил лишь какао, но состояние, будто снова принял на грудь. Хорошо хоть головная боль прошла, будто её и не было. Наталья плюхнулась в кресло. Она тяжело дышала, и её немаленькая грудь соблазнительно вздымалась. За неимением веера женщина обмахивалась ладонью. Мартин решил разыграть джентльмена: — Принести вам чего-нибудь холодного? — Не стоит. Мимо них проплывали танцующие пары. — Вам далеко до дома? А Наталья уже напрашивается… Мартин усмехнулся. Да, вечер, несомненно, интересный. И уже неважно, что во взгляде женщины пару раз появились белые блики. Так не бывает у людей.***
Это неправильно. На его плечах не те руки, к его виску прижимаются не те губы. Но сил оттолкнуть незнакомое существо нет — его рассудок и тело по-прежнему ему не подчиняются. Он плюёт на все условности, правила и запреты. И тогда в памяти воскресают сцены ранней юности: жёлто-зелёный хвост обвивает его ноги, притягивает ближе к себе, кончик игриво задирает край мантии, проникает под неё, скользит по голени, затем по бедру… Только бы никто их не настиг. Лавандовые глаза напротив горят, и в них обещание: «всегда с вами, всегда ваш». Ладонь надавила на его лоб, и картинка оборвалась.***
Мартин очнулся от наваждения уже за полночь, когда на небе яростно горело множество звёзд. В конце концов, всё не так уж плохо. Его угостили какао, согрели во всех смыслах… Мартин перевернулся на другой бок. Из-под одеяла торчали темноволосая головка и обнажённое плечо. И всё-таки, что-то опять неправильно. Кто эта женщина? Зачем она с ним? Наталья. На-та-лья. Постойте-ка. Он же хотел заглянуть в свой паспорт… Плюнув на сон, Мартин встал, и, как был обнажённым, поплёлся в гостиную. Там он перевернул всё вверх дном: смотрел во всех шкафах, выпотрошил комод, вывалил содержимое сумок. Ничего. Тогда он пошёл обратно в спальню и тихо, чтобы не разбудить женщину, принялся искать. Но и тогда удача не пожелала улыбнуться ему. — Чего не спишь? Ладошки Натальи очутились на его спине. — Ищу кое-какие документы. Женщина склонилась к его уху: — А зачем они тебе? Мартин досадливо передёрнул плечами. — Хочу посмотреть на своё лицо. И прочитать свои имя с фамилией. Может, я шизофреник, и тебе надо бежать — вдруг наброшусь. Наталья ответила гортанным смехом. Её ладони переместились Мартину на голову, и мир в очередной раз полетел невесть куда…