***
Элион плакала. Седрик «присылал» ей не только картинки, но и эмоции. Эмоции Фобоса, которые наг в те дни пропускал через себя. Но когда Седрик показал девочке, как её мать отправила Фобоса восвояси, другие, скрываемые воспоминания, выбили его из колеи. Наг едва успел спрыгнуть с кровати и вернуться в шкаф, как скудный свет, льющийся из окна, перекрыла тень. Наполеон вернулся. Кот подозрительно повёл носом воздух, но, видимо, был таким уставшим, что решил оставить разборки на потом. Седрик с небывалым облегчением увидел, как разумное животное свернулось у хозяйки в ногах и тут же задремало. Просторный шкаф стал лорду тесным. Желая помучить Элион, он пробудил свою боль, желая ранить её — расковырял свои раны. В тот омерзительный день они пошли в покои Фобоса, и Седрику пришлось его утешать. И теперь, в настоящем, прошлое обступило нага со всех сторон. Фобос едва мог дышать. Боль и ненависть читались в его потемневших глазах. — Она поверила им! — вскричал он. — Будто речь шла о безделице! Поверила без проволочек! Мерзкая коронованная су… Тут он резко замолчал и упал на кровать, закрывая голову руками. И застонал столь отчаянно, что Седрик упал на колени. — Мой принц!.. Пусть в душе принца бушевала буря, и находиться с ним становилось опасным, Седрик не мог уйти и оставить господина в таком состоянии. — Что толку?.. Я всегда буду здесь никем! — Неправда… — выдавил из себя наг, нависнув над Фобосом. Аромат юного человеческого тела действовал на него подобно вину. Отрицательные эмоции только подогревали интерес. И страсть. Юноша склонился ниже, и почувствовал на лице прикосновение светлых всклокоченных волос. От Фобоса волнами исходила боль. О боже, принцу всё ещё тяжело было думать плохо о матери… — Вы будете всем для меня. Принц отнял руки и воззрился на него. — Тебе полагается. Ты мой слуга. Седрик взял его за руки и потянул на себя. — Не так. Всё ещё не смирились, что между нами другие отношения? — Ты желаешь… этого? — Больше всего на свете. Опершись на руки, Фобос пристально смотрел на него. Ожидал подвоха? Ну уж нет, Фобосу не придётся бояться, что наг причинит ему боль. Не сейчас уж точно. — Не думайте о них… Седрик рад был забрать его боль, да разве принц позволит?.. Гордый, злой… И такой красивый… Этот человек восхитителен. На вкус — когда губы Седрика прильнули к губам Фобоса; на запах — когда аромат вожделения ударил в ноздри; на ощупь — когда наг сжал напряжённые бёдра, притягивая возлюбленного ближе к себе. И тогда прозвучало роковое, болезненное: — Оставишь меня — убью… — Нет. — Полегче! А… — Тиш-ше. Фобос рухнул на кровать, обессиленный неутихающей злобой и желанием, которому не мог ничего противопоставить, и наг лёг сверху, между его расставленных ног. Принц только задрал мантию и расстегнул скрытые под ней штаны, и этого было мало… Приходилось довольствоваться малым. Не страшно. Страшно — с Фобосом распрощаться. Принц всхлипнул, толкаясь в его руку. Седрик легонько прикусил его ключицу, и с восторгом ощутил, как растворяется боль, уходит злость, а образы самодовольных женщин окутывает туман. Фобос забывался с ним – это ли не счастье? Когда всё закончилось, принц отстранил его. — Перестань. Что ты там ещё хочешь из меня выдавить? Седрик положил голову господину на плечо. — Не прогоняйте меня. Только не сегодня. Не сейчас. — Я разве прогоняю тебя? Фобос притянул нага к себе и поцеловал. Так не любимых целуют, а собственность, но Седрик остался доволен. - Я малость сомневался, теперь же уверен в своих решениях. Но сперва королева должна родить. Девочку. Всем придворным гнидам на радость. Тогда… Если я сын войны — они получат войну.Глава 9
21 января 2020 г. в 20:08
Элион очнулась на цветущем лугу. Вдали ослепительной белизной сверкал замок. Девочка и отсюда видела весело трепещущие разноцветные флаги.
Под ноги стелились сочные летние травы, летали птицы и диковинные бабочки.
Несмотря на окружавшую красоту, Элион почувствовала тревогу, будто и цветы, и бабочки, и весёлые флажки были только ширмой для чего-то опасного. Её лицо овевал тёплый ветерок, кузнечики наскрипывали в траве и по тёмно-голубому небу плыли барашки облаков. Лето, жизнь и свет, но что-то было не так.
Элион оглянулась и наткнулась взглядом на тёмную стену леса.
Оттуда и веяло жутью.
На мгновение страх сковал королеву. Но, устыдившись его, Элион сжала кулачки: Меридиан — её дом, истинный дом, и, если ему угрожает опасность, права на трусость у неё нет.
И Элион двинулась вперёд.
Лес кивал ей ветками, манил к себе. Может статься, в ловушку.
Неважно.
И вот она у леса.
Элион шагнула в сумрачную прохладу.
Не успела королева испугаться, как залитый солнцем луг оказался позади, и проход закрыл колючий кустарник.
Шиповник — с удивлением отметила Элион. Тёмно-розовые цветы распространяли одуряющий аромат, в малахитовой зелени гудели пчёлы. В дворцовом саду шиповник не рос, подумалось ей, только розы, выведенные из него. Прелестные цветы, но и в них таилось что-то зловещее; но что, Элион позабыла. Цвели лилии и тюльпаны, гладиолусы и пионы, гвоздики и гиацинты, но роз больше.
Откуда она это знает? И кто любил розы так, что засадил ими каждый уголок сада?
Впереди извивалась узкая тропка. Элион вышла на неё. Что ещё оставалось? Ноги подкашивались от страха, но королева шла.
До тех пор, пока не услышала голоса.
Разговаривали двое, и один из голосов показался девочке знакомым. Только в нём не было чего-то очень важного.
Заглянув поверх кустов, Элион увидела говоривших и едва сдержала крик — одним из них оказался Фобос.
Другой, золотоволосый бледный парень, несомненно, Седрик. Только с короткими волосами и одетый скромнее.
Сон ли это или реальность? Что с ней сделают брат и его змей, если заметят?
Слуга держался на почтительном расстоянии от господина, тем не менее королева почувствовала — между ними что-то происходит. Будто Фобос и Седрик — два магнита, силящихся прилепиться друг к другу, но отчего-то не способных на это. Расстояние между ними пахло горечью и отчаянием
Брат, нервный худощавый юноша не старше семнадцати лет, ничем не походил на злобного тирана. Вот почему его голос показался Элион неправильным: не было тех ноток непримиримой вражды…
Фобос наклонился и, подняв что-то с земли, поднёс к лицу. Седрик скривил тонкие губы. Увидев выражение его лица, принц выбросил свою находку.
— Так что ты хотел мне сказать? Такое таинственное?
— Я подслушал разговор нескольких знатных дам. Точнее — трёх.
Фобос отмахнулся.
— Очередной всплеск недовольства мной? Тебе не кажется, что не стоило беспокоить меня ради таких мелочей?
— Это не просто недовольство, мой господин. Они говорили о том времени, когда вы будете править до появления наследницы. Им это не по нутру.
— Они хотят влиять на меня? Или выдать за меня своих дочерей? Надеюсь, не сразу всех?
— Боюсь, что нет, мой принц. Они опасаются, что вы будете злобным правителем, раз уже сейчас… Они хотят не просто «влиять на вас», они хотят вас… устранить. Видимо, известие о беременности королевы подхлестнуло их.
Элион не поверила своим ушам? Чего? Нет, это не сон — слишком много деталей; обычно девочке ничего не снились или же красочные, но хаотичные картины, без запахов и звуков. Мимо прополз жук — она услышала и это. Но главным были произнесённые Седриком слова. В голове зашумело. Какой ещё заговор, что значит — устранить? От брата захотят избавиться, но много позже.
Фобос пошатнулся, и Элион надломилась в поясе, чуть не упав. Её будто толкнули в грудь и голову. Королева застонала; её уже не заботило, услышат принц и наг или нет. И всё оказалось неважным, кроме ярости и боли, нанёсших сокрушительный удар… Фобос вцепился в ветку, та затрещала под его пальцами; Седрик качнулся к нему; Элион, плача, кусала губы.
Она, Фобос, Седрик — боль объединила их. Боль и затмевающая ум ярость.
— Сейчас?! Сейчас правит моя… мать. Если трон достанется мне, боюсь, в это время я уже не буду юнцом! А ещё у меня может родиться сестра. Тогда власть, проклятие, достанется ей. Они знают об этой возможности и всё равно… умышляют против меня?!
Больно, больно, больно…