***
— Просто для ясности, — говорит Трилла, направляя свои слова в пространство над головами штурмовиков, — мне наплевать, как хорошо ты умеешь драматически хихикать и насколько восторгаешься этим своим умением, понятно тебе? Четвёртая Сестра отвечает на эти слова новой вспышкой издевательского хохота. Отлично, пусть тем пока и будет занята — Трилла одним длинным прыжком оказывается вплотную к штурмовикам. Значит, на Калимеро должно быть двое детей? Для Четвёртой Сестры и одного-то поймать будет слишком большой честью. Пусть катится к дьяволу. Белые доспехи очень легко крошатся под световым лезвием. Несколькими уверенными взмахами меча Трилла прорубает широкую просеку в рядах замешкавшихся штурмовиков. И каждый взмах отзывается тянущей болью под рёбрами — пока ещё слабой, но она будет лишь усиливаться с течением времени, и хорошо бы… Обрушивающийся на Триллу удар Силы в грудь такой силы, что на несколько мгновений из лёгких выбивает воздух, а из головы — все связные мысли. Девушку отшвыривает на несколько шагов, и пока она старается восстановить дыхание и успокоить взорвавшуюся между рёбер боль, строй штурмовиков снова смыкается. Теперь они ни на йоту не сомневаются в том, кто есть кто, и готовы к бою. Ну и хорошо. Со стаей овец биться скучно. — Огонь! — кричит командир штурмовиков, но к такому приказу Трилла уже готова. Она ловко раскручивает меч в руках, так, что световые лезвия, вращаясь, сливаются в сплошное кольцо. Ни один выстрел штурмовиков не достигает цели — но отсиживаться лишь в защите нельзя. Управлять тем, куда летят отражённые лазерные снаряды, Трилле сейчас сложно. У неё безудержно ноет больная грудь, и ей везёт, что на узкой улочке град беспорядочных рикошетов работает в её пользу. Отряд штурмовиков постепенно редеет, а за спиной Трилла чувствует редкие всплески Силы: мальчишка тоже отбивается как может. Он выворачивает из стен домов крупные камни, швыряя их штурмовикам на головы — но явно скоро выдохнется. Каким бы гениальным юнлингом он ни был, Трилла попросту не верит в то, что он способен долго и так мощно использовать Силу. Банально не хватит выносливости. И, ах да — как же им везёт, что эта соплячка Четвёртая Сестра решила вложиться в один яростный удар и сейчас вынуждена переводить дух. — Прячься, — сквозь стиснутые зубы приказывает Трилла. Боль в груди начинает становиться совершенно нестерпимой — так продолжать схватку нельзя, скоро даже просто поднять руку будет мучительным. За спиной паренёк шуршит бойким перекатом, прячась за выступом ближайшего дома. Трилла делает то же самое, только уходит на другую сторону улочки. И там, осев на землю, выхватывает из поясной сумки первый попавшийся пузырёк. Нельзя драться, превозмогая боль, её обязательно нужно усмирить. Чужая Сила беспощадно стискивает пальцы, и хрупкое стекло лопается в ладони. — Что это ты там делаешь? — Четвёртая Сестра снова хихикает, будто бы прямо над ухом, и это невыносимо злит. — Пьёшь лекарство? Мамочка приказала, строго по расписанию? Никак ты полезла в бой прямо с больничной койки? — Не твоё поганое дело, — рычит Трилла. Сила кипит внутри неё и, по счастью, едва ли зависит от пожирающей грудь изнутри боли. Первого же подбежавшего к ней штурмовика Трилла, используя Силу, ломает с хрустом, как деревянную куклу. Переламывает, измочаливает и швыряет обратно, под ноги остальным. Которых, конечно же, вид убитого товарища не пугает, не для того лорд Вейдер их так дрессировал, и они продолжают наступление. Мальчишка прыгает одному из них на спину. Трилла встречает шквалом Силы оставшуюся бравую тройку. Первому она немедленно наносит меткий удар в лоб, проламывая шлем и сшибая штурмовика с ног. Ещё одного что есть сил бьёт по ногам, ломая ему надколенники, и тоже опрокидывает на землю. Третий успевает выстрелить в неё. Лазер прошивает плечо, и Трилла опрокидывается на спину. Сквозь затягивающий её омут боли она всё же нашаривает штурмовика с помощью Силы, и яростно рвёт, скручивает, и снова рвёт. Крушит его телекинетической мощью до тех пор, пока от штурмовика не остаётся груда измочаленных доспехов, и лишь тогда позволяет себе выдохнуть и размокнуть хватку Силы. Поперёк улочки мечется мальчишка, взъерошенный и злой. У него в руке уже откуда-то образовался нож, и этим ножом он наносит штурмовикам яростные удары в стыки брони, ловко расправляясь с ними по очереди. Белые доспехи расцвечиваются алыми кляксами, но их быстро смывает дождём. Четвёртой Сестры нигде нет. Трилле нужна лишь короткая пауза, чтобы всё же дотянуться до нового пузырька и выпить его содержимое, и она это наконец делает. Белая твирь невыносимо горчит на языке, но она замораживает боль почти мгновенно. Трилла поднимается на ноги, хмуро кивает на убитых штурмовиков и бросает в сторону мальчишки: — Ловко зарезал. И часто ты так развлекаешься? Она успевает краем глаза заметить рядом яркую вспышку и вскинуть световой меч за мгновение до того, как получает жестокий удар в бок. Четвёртой Сестры нигде не видно, и это то, что сбивает Триллу с толку. Она однозначно здесь, снова мерзко хихикает. Концентрируясь на клокочущей внутри Силе, Трилла улавливает ощущение угрозы, на сей раз со спины, и опять успевает развернуться и отразить удар светового меча. — Вылезай, дрянь! — выкрикивает Трилла, но в ответ получает новую порцию издевательского хихиканья. — Зачем тебе мальчишка? — почти напевает Четвёртая Сестра. Теперь уже и по голосу слышно, что она совсем рядом, а на Триллу продолжают сыпаться удары из ниоткуда. Девушка упрямо парирует снова и снова, продолжая чутко вслушиваться в каждую подсказку Силы, а звенящий издевательский голос непрерывно действует ей на нервы: — Думаешь, если у тебя всё же получится привести пленного джедая, то лорд Вейдер тебя простит? Даже и не мечтай. Ты безнадёжна, Судури. — Это ты безнадёжна, — огрызается Трилла. Ей нужен всего один момент для контратаки, вовсе не обязательно идеальный — и, предчувствуя очередной удар, Трилла вместо парирования делает встречный глубокий выпад. Световой меч Четвёртой Сестры глубоко рассекает Трилле и без того уже раненое плечо, но девушка не ощущает боли. Все нервы выморожены, выстужены белой твирью, и раны сейчас не ощущаются, словно их и нет. Плечо — не главное, куда важнее, что выпад Триллы попадает не в пустоту. Вокруг лезвия светового меча пёстрой рябью бегут помехи, пока наконец из них не складывается фигура Четвёртой Сестры. Наколотая на меч, как бестолковая бабочка, она дрожит, постепенно прогибаясь в коленях, и спотыкающимся голосом пытается проклясть напоследок: — Да чтоб ты… Трилле совершенно не интересно это прощальное пожелание, и она рывком распарывает Четвёртую Сестру от груди до макушки. — Ловко зарезала, — сдержанно комментирует мальчишка, возвращая Трилле её же слова. Он заметно побледнел, и, похоже, Трилла, встав на его защиту, умудрилась в итоге перепугать его лишь сильнее, чем отряд штурмовиков с Четвёртой Сестрой во главе. — Кто вы все такие? Чего вам от меня нужно? Кто такой лорд Вейдер? — Меняю все ответы на парочку бинтов, — отрезает Трилла, мысленно соглашаясь с Гризом: и правда, дикая дыра ещё та, даже лорда Вейдера не знают. Ей совершенно не хочется пускаться в долгие разговоры посреди улицы, под проливным дождём, когда действие белой твири может в любой момент закончиться. — А сейчас заруби себе на носу: я для тебя не опасна. Пока. Будь молодцом, и так и останусь не опасной. Мальчишка судорожно размышляет. И наконец кивает, опуская нож: — Мой дом не особо далеко. Бинт там найдётся. Идём, покажу дорогу. Трилла взвешивает эти слова с помощью Силы, не находит в них угрозы и следует за мальчишкой. Перед тем, как покинуть улочку, она ещё успевает наклониться и оторвать одну из пластин с доспеха Четвёртой Сестры. Броня-хамелеон? Броня-невидимка? Что-то ещё, не менее любопытное? Что бы ни было, это стоит изучить повнимательнее, чтобы не нарываться на проблемы впредь. Но, хоть всё это и очень интересно, Трилла пока ни на шаг не продвигается в поиске ответа на главный волнующий её вопрос. Где ей искать Кэла, мать его, Кестиса?6. Смерть красная и лишённая цвета
16 февраля 2020 г. в 23:51
Стекающая с плеч алая дымка такая густая и яркая, что даже ослепительное жёлтое платье девочки выглядит сквозь неё безобразно багровым.
Ума и реакции успеть выпустить девочку из рук Кэлу хватает: лучше жидкая грязь залитых дождём дорог, чем непонятная «красная смерть», обнимающая за плечи. Он успевает увидеть, как девочка шлёпается на колени и бойко откатывается в сторону, не жалея ни платья, ни плаща. Дальше Кэлу уже не до наблюдений — его обступают со всех сторон.
Несмотря на уродующие кожу страшные язвы, они всё ещё выглядят для юноши живыми людьми, и это для него сейчас самое страшное.
— Нам не обязательно сражаться. Я не желаю вам зла, — всё же пытается Кэл. Сила разливается вокруг него тонким эфиром, мягко сжимает виски окружающих его горожан и движется вглубь. Проникает под кожу, под кости черепа, чтобы там, внутри, нащупать едва уловимую вибрацию мыслей, вклиниться новым, самым громким мотивом…
Кэлу становится жутко, когда вместо живых мыслей его Сила зачёрпывает лишь пустоту.
Жадная, голодная, звериная пустота — Кэл не может ею управлять, он даже не знает, как к ней правильно подступиться. Это сложнее, чем было бы управлять человеком, натягивая оголённые нервы словно вожжи. Нервы хоть в руках сжать можно, а здесь — что? Как управлять тем, чего, по факту, нет?
Горожане смеются. Их смех похож на гул треснувшего колокола, звонкий и фальшивый одновременно.
— Он уговаривает нас! Как это мило, — хихикает за спиной женщина. Её руки скользят по плащу ниже, она перегибается через плечо Кэла и запускает зубы ему в шею.
Кэл хватает её за волосы, за руку, отрывает от себя и швыряет через плечо. У него на коже остаются вдавленные, чуть влажные следы зубов, но это несравнимо с яростным укусом Триллы — след от которого вдруг вспыхивает на ладони зудящей болью. Рассматривать, что с рукой, некогда: упавшая боком на мокрую дорогу женщина поднимается, да и другие горожане — проклятье, да можно ли ещё называть их людьми? — уже подходят почти вплотную, их простёртые вперёд руки мерцают алой дымкой.
— Убейте их! — кричит рядом девочка. Она швыряет камни — которые попадают заражённым по плечам и головам, но не задерживают их ни на миг. — Пожалуйста! Или нам конец!
Кэл выхватывает световой меч.
Ему до последнего не хочется делать этого, и больно ноет прокушенная Триллой ладонь, сжимая рукоять светового меча. Кажется, ноет ещё острее, когда сияющее лезвие, очерчивая в воздухе стремительный полукруг, срубает первому подошедшему горожанину обе руки по локоть.
Мужчина этой потери словно и не замечает. Он по-прежнему тянет к Кэлу обрубки рук. Его лицо даже не дрогнуло, хотя в воздухе отчётливо чувствуется запах палёной плоти от прижжённых световым лезвием обрубков.
И становится лишь сильнее, когда вторым взмахом меча Кэл сносит мужчине голову.
Безголовое тело делает ещё несколько шагов по инерции перед тем, как осесть на колени, а потом плашмя обрушиться в грязь. Остальные трое заражённых равнодушно перешагивают через него и идут дальше. В их глазах плещется лишь ведущая их вперёд безжизненная пустота.
Нет, уже не люди.
Это наконец заставляет Кэла начать по-настоящему действовать. Он вновь обращается к Силе — на сей раз её столько, что даже воздух вокруг потрескивает, как от электрических разрядов. Сила сковывает каждого из бредущих навстречу заражённых по рукам и ногам, отрывает от земли, как беспомощных котят, и удерживает неподвижными — пока Кэл разрубает каждого из их несколькими чёткими ударами меча.
Они не живые, но убивать их всё равно всё так же мерзко.
— Это было… быстро, — замечает девочка. Из её голоса пропадает ужас — Кэл явно пугает её куда меньше, чем пугали больные горожане. То ли его она считает менее опасным, то ли не видит в нём угрозы вообще. Девочка подходит ближе, придерживая перепачканную грязью жёлтую юбку, старательно избегая приближаться к телам, и непонятно замечает: — Быстрее, чем огнемётом. Что за необычный способ сражаться? Кто ты такой? Я всех в городе знаю. Тебя здесь раньше не было.
Пару мгновений Кэл честно думает, как ему точнее и правильнее ответить, а потом, отвлечённый странным зудом под кожей, переводит взгляд на свою ладонь — и мгновенно забывает, о чём вообще только что думал.
Там, где раньше была неглубокая ранка, оставленная укусом Триллы, теперь багровеет ноющая язва. Чем дольше Кэл на неё смотрит, тем сильнее ему кажется, что он даже чувствует разливающийся под кожей болезненный жар, медленно поднимающийся вверх по руке.
— Тебя всё-таки укусил кто-то из них? — восклицает девочка. Кэл слушает и думает о том, что отчасти да — Трилла, ещё на борту «Богомола». И этой небольшой ранки, похоже, хватило, чтобы в неё успел проникнуть вирус. «Красная смерть» или как там его здесь правильно называют. Девочка тем временем торопливо разматывает пояс на платье. Её обтянутые грубыми кожаными перчатками руки двигаются быстро и уверенно, когда она накидывает поясок Кэлу на плечо и затягивает как можно туже, на манер жгута, и непрерывно продолжает бормотать: — Ох, это совсем нехорошо, это очень плохо. Но мы попробуем справиться, да? Сейчас, я сделаю вот так, надеюсь, это на какое-то время поможет, — она завязывает поясок узлом и отступает на пару шагов, осматривая результат. Её фигура насквозь дышит сомнением, когда она наконец медленно кивает: — Хорошо, пока так. И пойдём со мной. Жгут, конечно, надолго не сдержит болезнь — но мы постараемся принять ещё меры. И чем скорее, тем лучше. Идём, я знаю, что ещё можно попробовать сделать, — и девочка торопливо шагает прочь по улице.
Ах да. Она ведь, кажется, говорила, что там заканчивается заражённый квартал.
— Почему ты мне помогаешь? — пытается спросить Кэл, шагая следом за девочкой. Он не чувствует, чтобы от неё исходила угроза, — и ещё он отчётливо понимает, что девочка изначально не оказалась бы под угрозой, не примчись она Кэлу на помощь. — Ты меня впервые видишь, да и я тебя — тоже. Откуда нам с тобой знать, что мы друг другу не враги?
— Я вижу тебя не впервые, — возражает девочка. Но ни на шаг не замедляется, чтобы пояснить эту странную реплику. — И потом, это совсем не важно. Я послушница при храме Всевидящего Короля. Мы обязались бороться с красной смертью во всех её проявлениях. Не позволять заражаться тем, кто ещё здоров — это тоже форма борьбы. Я взялась за эту задачу и не справилась с ней. Теперь мой долг — исправить свою ошибку и помочь тебе.
— Что значит: ты видишь меня не впервые? — напрягается Кэл. Жгут со всей очевидностью ему не помогает: жар продолжает расползаться по телу, и ноги будто наливаются свинцом, а мысли беспощадно путаются. Кэл словно продирается через рыхлый горячий туман, тяжело гонит его через лёгкие, и ему всё сложнее замечать недомолвки в истории девочки. Которых там ещё много, это Кэл даже не знает — чувствует. — И что же ты тогда изначально делала в заражённом квартале? Ты ведь не могла знать, что я там?
— Это не важно, — повторяет девочка. Расспросы ей неуютны: она опускает голову и ускоряет шаг. И тем самым начинает убегать от Кэла, который почти что разваливается на ходу. Ему становится сложно дышать, и перед глазами начинают плясать невнятные чёрно-красные пятна, всё тело болезненно покалывает, плоть как будто готова в любую минуту стечь с костей — и с каждым шагом это лишь усугубляется.
Название «красная смерть» вновь всплывает в памяти, с ослепительной чёткостью. Но теперь оно уже не кажется просто красивым громким словосочетанием, обретая вполне конкретный и ужасный смысл.
— Погоди! — окликает девочку Кэл. Он в очередной раз спотыкается на ходу, и с тревогой понимает, что такими темпами он не то что её, убежавшую вперёд, не догонит — вообще никуда не дойдёт. — Погоди! — Два коротких слова, которые неожиданно приходится практически выталкивать из горла, вдруг отнимают последние силы. Красные пятна перед глазами сливаются в одну огромную алую вспышку, заслоняющую собой всё, постепенно выцветающую в черноту. И Кэл проваливается в эту черноту, неспособный сопротивляться ей, — глухую, пустую, лишённую какой бы то ни было жизни.