Память нас никогда не отпустит

А. Танцевать он умел. В конце концов, двигаться на сцене не как бревно, если, конечно, того не требовала роль, было первоочередной задачей помимо актерской игры и голоса. Но вылезать сейчас из своего угла, а тем более искать партнёршу совершенно не хотелось. Ему было уютно с бокалом, в окружении старых знакомых, пока, наконец, он не заметил пристальный неотрывный взгляд высокой темноволосой девушки. Он ответил на него, отсалютовав ей роксом, чем вызвал улыбку на темных, густо накрашенных матовой помадой губах. Молодая, привлекательная, одна из одногруппниц Юли, хозяйки дома. Ему становилось скучно, слушая болтовню о последних постановках, в половине из которых он принял участие. И этот взгляд, так явно привлекающий внимание, решил не игнорировать и, извинившись, направился к ней. Судя по тому удовлетворению, что скользнуло в ее улыбке, девушка на то и рассчитывала. Но Метлицкий не собирался разыгрывать наивного дурака. - Привет, - кивнул он ей. - С наступающим, - ответила девушка, поднимая бокал с шампанским. Чокнувшись, он оглядел зал и заметил на противоположном конце Доманскую и Игоря, увлечённых разговором. Лера как всегда была ослепительна в своей красоте. - Какой курс? - улыбнулся Саша, поворачиваясь к девушке. - Закончила в этом году, - кинула кокетливый взгляд из-под ресниц она. - Институт сценических искусств. - А, - кивнул он в ответ, пытаясь понять, слышал ли когда-то об этом учебном заведении. Свой родной институт Культуры законченный двадцать с гаком лет назад он вспоминал с теплотой. Столько хороших воспоминаний, первых проб, ошибок и маленьких успехов. - Да, нам ещё Леонид Ильич преподавал... - В курсе, - продолжал он удерживать дежурную улыбку на губах. - Преподавал так, что женился. - А, по-моему, - девочка как бы невзначай задела его локоть, - очень красиво и романтично. - Верите в романтику? - Конечно... Но в зелёных, густо накрашенных глазах и намека на романтику не было. Все было слишком ясно и открыто. И ужасно скучно. Потому задав какой-то пустой вопрос, и открыв им целую Ниагару слов в ответ, он иногда кивал и щурился. Игорь тем временем вывел Леру на середину зала и, галантно склонив голову, будто на чертовой сцене, предложил ей руку. - Потанцуем? - кивнула девушка в их сторону. - Почему бы и нет, - Саша примостил опустевший бокал на каминную полку и без лишних церемоний и расшаркиваний приобнял ее за талию. Дама была выше его на полголовы, но он не был бы собой, если бы это могло смутить. - Как тебя зовут, напомни? – удосужился спросить Метлицкий, вступив в такт музыке. - Саша, - последовал ответ. - А, значит, тезки. Так, что, Александра, Александра, этот город – наш с тобой, чем занимаешься? Где-то играешь? - Пробую сниматься в кино… Он услышал, как громко и заливисто засмеялась Лера. Поглядел из-за плеча партнерши и увидел их почти рядом, радостных, захмелевших. Игорь что-то прошептал ей и, откинув волосы своим неизменным неловким медвежьим жестом, захохотал вслед за ней. И когда лицо его, постаревшее, с резко очерченными морщинами на широком лбу и поникшими уголками рта, вдруг засияло в искреннем порыве счастья, Саша ясно почувствовал, как сердце, заскорузлое, окаменевшее, вдруг тоскливо забилось в груди. Игорь был старше его, и еще в октябре ему исполнилось пятьдесят. Солидный возраст для артиста. Метлицкий помнил, как хотел в очередной восьмой или девятый раз за прошедшие годы поздравить его, пусть сухо и коротко, но проявить вежливость, и как всегда не сумел заставить себя. - Александр Ефимович? – напомнила о своем существовании Саша. – Все в порядке? - Да…да, - закивал он, не отрывая взгляда от танцующей пары, - так ты говорила фильм по Глуховскому? Это любопытно… И в этот момент Доманская, закруженная очередным пассажем, вдруг обернулась и посмотрела ему в глаза. Великим усилием он не отвел взгляда, а лишь кивнул ей и продолжил разговор с девочкой. Танец вдруг стал тягостью. И стоило песне закончиться, он топорно поблагодарил Сашу и выскользнул на террасу курить. Часы показывали без пятнадцати двенадцать. Совсем скоро надо будет праздно желать всем глупостей и бряцать бокалами с безвкусным шампанским. О себе вовремя напомнил телефон. «С наступающим, Александр Ефимович». Вчерашний мальчишка не отставал, хотя ему ясно дали понять, что в услугах его больше не нуждались. Как же тяжело было разжевывать людям каждое слово. Потому в своем ответном поздравлении Метлицкий был краток и донельзя лаконичен: «С новым. Мы расстаемся. Желаю найти тебе нового мужика. Пока». Действовало обычно и безотказно. «Оке», - пришел ответ, - «спасибо, по мужикам я соскучился. Пока-пока!». И присовокупил в конце глумливую рожу. - Маленькое ты дерьмо, - прошипел Саша себе под нос, но снисходить до ругани не стал. Отправил номер в черный список и блаженно затянулся сигаретой. И. Как же было необыкновенно хорошо танцевать с Лерой, смеяться, говорить глупости и не думать ни о чем. Разум, помутненный алкоголем, услужливо подернулся маревом, и в нем исчезли проблемы, мысли, оставив лишь мишуру праздника и музыку. Он мурлыкал ей на ухо каждую мелодию, а Доманская подхватывала. Кто был вокруг, кто кружился подле - его не волновало. Было лишь лицо женщины, которая через все эти годы, осталась верным другом, не отступившим от него. И это было его единственной радостью в то мгновение. - Саша смотрит, - сказала Лера вдруг. - А? – растерянно спросил он, оборачиваясь и пытаясь глазами найти артиста. - С девушкой, той, что явно ему не по росту, - улыбнулась Доманская. – Я заметила, как он смотрел на нас. - Злится… - проворчал Игорь. – Все из-за «Отверженных». - Что стряслось? - Эмма не предупредила его, что я… буду участвовать. Он знатно вчера вспылил на вечеринке. - Жаль, я не видела, - помрачнела женщина. – Я бы объяснила ему, что так вести себя невежливо. - Он был пьян… - И это не повод, - покачала головой Лера. – Саша вообще взбесился с этим спектаклем. Как в последний раз играем. - Просто человек волнуется, это же… - Ты любого будешь защищать? – уже без тени юмора спросила Доманская. – Бедный мой, добрый Игорь, - маленькая ладонь коснулась его щеки и невесомо погладила, - так нельзя. Если будешь с ним так мягок, он загнобит тебя на репетициях. С ним не будут связываться, ведь он сорежиссер и уважаемый артист, но разве ты за этим приехал? - Я приехал помочь со спектаклем. - Саша это не оценит. Ему явно тягостно твое присутствие. - И что ты мне предлагаешь делать? – с горечью спросил Солянников. – Набить ему морду? Объяснить, кто в театре хозяин? - Не прогибаться, вспоминая о старой дружбе. Ее, - Лера с грустью посмотрела ему в глаза, - нет. - Нет… - повторил за ней Игорь. На душе стало погано. Музыка закончилась тем временем. Он заметил, как Метлицкий вышел на террасу и, попросив Доманскую подождать, он выскользнул вслед за ним. Сначала он просто стоял у двери, глядя в спину в черном пиджаке. Саша закурил, что-то печатал в телефоне, мурлыкая себе под нос знакомый мотив из грядущей постановки. И, повинуясь некоему предчувствию, Игорь подошел сзади и, достав завалявшуюся в кармане сигарету, мягко и тихо продолжил фразу. Саша видимо вздрогнул и обернулся. Лицо его было напряженным. - А, это ты, - сказал он будто нехотя, - кто еще будет петь арию Вальжана в холодной курилке за десять минут до Нового года. Прикурить тебе? – кивнул он на сигарету. - Да, - кивнул Игорь как можно спокойнее, - пожалуйста. - Прошу вас, - отвесил шутовской поклон Метлицкий. При том, что он заметно набрал вес, изящество никуда не исчезло, с возрастом став еще более плавным. Стоило взять сигарету в рот, как Солянников тут же закашлялся. Сколько он не курил? Пару лет точно. И тут, идя на поводу глупому спектаклю, вдруг решил. Саша смотрел на него с любопытством. Почти таким же, каким светилось его лицо в двухтысячных, когда они только начинали вместе играть. Яркое, почти детское. И сердце заныло от воспоминаний. - Давно не курил, похоже? - Да, давно, - поперхнулся словами Игорь. - Я бросаю, - продолжил Саша, кивнув на тлеющую сигарету. – Правда, тоже давно. И засмеялся. Низким, бархатным смехом, будто играл одну из своих ролей обаятельных мерзавцев. - Саша… - с внезапной нежностью начал Солянников, - надеюсь, между нами нет конфликта по поводу… - Мне наплевать, - оборвал его Александр. – В моей жизни достаточно хлопот и забот, чтобы я обращал внимание на такие мелочи. - Почему ты меня ненавидишь?... Это сорвалось совершенно внезапно. В любой другой ситуации у Игоря бы язык не повернулся сказать такую вопиющую, полную высосанной из пальца драмы фразу. Но он был пьян, взвинчен, и это показалось ему на мгновение совершенно разумным. Саша же вновь вздрогнул всем телом, как от пощечины. Он отвернулся к окну, и рука, сжимающая сигарету, задрожала. - Сколько пафоса и трагедии, - наконец, смог выдавить он. – Я. Тебя. Ненавижу? С чего ты взял, Солянников? В твоей Москве все такие долбоебы? А вот уже стегнуло по самолюбия похлеще любой пощечины. - Что ты сказал?... - А что ты хочешь от меня услышать? - с раздражением спросил Саша. – Мы с тобой не друзья. Но и не кровные жуткие враги, как вы себе изволили надумать. Исходя из этого, я назвал вещи своими именами. Игорь вспыхнул, не найдя слов. Поведение Метлицкого начинало откровенно бесить. И как с ним вообще можно было работать? - Тебя, кажется, Лера искала, - ядовито заметил Александр. - Не расстраивай нашу королеву. Это стало последней каплей. Наклонившись поближе, так, что их носы едва не соприкоснулись, Солянников прошипел: - Если хочешь послать меня, скажи прямо. - Я могу кого угодно оттаскать на хуях, - ухмыльнулся Саша, на щеках проступили пятна румянца. - Но мы же всё-таки коллеги, некрасиво. - Я не понимаю, как вообще с тобой общался раньше, - покачал он головой. - Ты ведёшь себя как мудак. - Я всегда таким был, сюрприз, - и Метлицкий резко отодвинулся. Игорь испустил раздраженный стон и, кинув окурок в пепельницу, ушел с террасы в дом. До полуночи оставалось всего ничего. Взяв бокал с шампанским, он встал рядом с Лерой, увлеченной разговором с кем-то из новых актрис театра. И вдруг звякнул телефон. « Игорь», - пришло сообщение, - «пожалуйста, давай перестанем притворяться, что все хорошо». Он застыл и немеющими пальцами написал: «Говори, что хочешь сказать». Женя прочла, и воцарилась тягостная тишина. Все вокруг поднимали бокалы, он делал это машинально, стараясь не отрывать взгляда от экрана. У нее еще два часа до боя курантов. Что она делала там? Долго и мучительно печатала ответ. И как бы Игорь ни бодрился, пришедшее ударило наотмашь. «Давай разведемся. Пожалуйста». Он закрыл глаза и шумно, судорожно вздохнул. Вот оно случилось, наконец. Он давно предчувствовал, что кто-то напишет эти слова. Но разве, предчувствуя, не питаешь надежды на то, что все наладится и будет как раньше? Все-таки долгие годы Солянников любил ее, боготворил и тешил себя надеждой, что это навсегда. Ничего не бывало навсегда. Этот урок он усвоил в свои пятьдесят. Поздновато, должно быть. «Как скажешь. Я не буду препятствовать». «Спасибо тебе. Прости, если можешь. Поговорим, когда буду в Москве». На «хорошо» уже не было сил. И слез не было. Только пустота от того, что часть, ставшую такой привычной, отрывали от него прочь. Семья развалилась с последним ударом курантов. С Новым годом. С новым несчастьем. Спустя несколько часов он довел себя до такого состояния, что едва стоял на ногах. Лера не останавливала его. Да и не спрашивала ничего. Игорь был безмолвно благодарен ей за это. Ему и так было до отчаяния хреново. Когда сил уже не осталось, а перед глазами цветным калейдоскопом разлетался и собирался воедино зал, полный гостей, не менее пьяных и весёлых, Солянников поставил недопитый бокал и поплелся куда-то наверх. Леня ещё в начале вечера обмолвился что-то о паре гостевых комнат для особо усталых. Он чувствовал себя достаточно убито, чтобы позволить себе упасть и уснуть где-то в уголке. Пару раз почти фатально споткнувшись на лестнице, он забрался по адресу и покружил по коридору, пару ошибившись дверями и найдя особо ретивых в объятиях друг друга. Долгожданный приз нашелся за следующей дверью. Маленькая комната, в которую он буквально ввалился и упал на кровать. - Доброй ночи... - пробурчал Солянников и тут же провалился в сон. А. Ночь продолжалась. Оказалось, у актрисы Сашеньки было еще достаточно друзей, которые недостатка в упорстве не проявляли. При всей своей нелюбви к вниманию поклонников, противиться ему в своем теперешнем состоянии Метлицкий не мог. Он вытаскивал на танец еще пару девочек и даже поймал на себе крайне заинтересованный взгляд одного из молодых актеров. Но, памятуя об извечном принципе осторожности и еще ощущая послевкусие от встреч с мальчишкой, проигнорировал его. Вечеринка проносилась мимо яркими всполохами, смехом и приглушенным шепотом на ухо. В какой-то момент он оказался среди старых друзей. И Лера очутилась рядом. Он улыбнулся ей, салютнул стопкой водки. Но, к удивлению, актриса осталась равнодушна к этому пассажу дружелюбия. Уязвленный внезапным холодом, Саша приобнял ее за плечи. - Лерушка, милая, твой хмурый вид говорит либо о малом количестве алкоголя, либо о хроническом снобизме. - У тебя, как всегда, есть поводы для зубоскальства, да, Санечка? - спросила Доманская, даже не глядя на него. - Обожаю твою привычку быть либо мертвецки серьезным, либо лютым клоуном. Ты не задумывался, почему ни одна женщина так и не вышла за тебя замуж? - Может, потому что никому не предлагал? - передразнивая ее, надул губы Метлицкий. - Ты не рассматривала такой вариант, золотце? Он едва успел увернуться от подзатыльника. Окружавшие их артисты засмеялись. Леру сложно было вывести из себя, но у Саши был талант. Он тут же в шутку отлетел от нее, закрываясь руками. - Царица, пощади неразумного! - возопил актер. - Оставь мне мою ничтожную жизнь! Требуй чего хочешь! Доманская же смерила его непроницаемым взглядом. - Помни о хороших манерах, - сказала она серьезно. Остальные взорвались смехом, думая, что актриса удачно пошутила, но Саша, пусть и разулыбавшись, напряжённо смотрел ей в глаза. Он знал, что она имела в виду. Лера была всецело на стороне Солянникова, и, без сомнения, уже знала обо всех перипетиях прошедших двух дней. Но что она могла сделать? Публично пристыдить его? Устроить бойкот? Уйти из спектакля? Если бы это взбрело в ее кудрявую голову, то он лишь с радостью помахал бы ей вслед. Как люди иногда прилипчивы и любопытны. Как глупы. Дело между ним и Игорем принадлежало им двоим. Какого черта Доманская пыталась вмешаться? Что хотела доказать? - Я покорно склоняюсь перед вашей волей, - кивнул он ей и, заметив очередную девочку, увлек ее на променад по залу. Лишь ближе к четырем часам после промелькнувшей интрижки и недюжинного количества алкоголя он почувствовал, как усталость валила с ног и его. Уезжать сейчас на такси домой - значило потерять кучу денег. Или прождать несчастную машину до утра. Распрощавшись с друзьями до новой встречи в театре после праздников, он потопал наверх, надеясь, что хотя бы где-то осталось незанятое кресло. Находясь в более трезвом состоянии, он бы побрезговал делать это, но сон брал свое. Где-то на третьей комнате, наполненной либо случайными любовниками, либо бывшими студентами, либо всеми сразу, он скорчил кислую мину и открыл последнюю дверь. Кажется, она должна была предназначаться для няни или кого-то там еще, но сейчас пустовала. В глубине стояла кровать, на которой беззастенчиво и громко храпел человек. И Саша бы уже ушел, закрыл дверь, кривясь от раздражающе оглушающих звуков, если бы не луч света, который выхватил из темноты темную макушку вдрызг пьяного засони. Это был Игорь. Что-то дёрнуло его изнутри. Метлицкий закрыл дверь на замок и приблизился к кровати. Ситуация не располагала ни к романтике, ни к печальной ностальгии, ведь она была сама по себе комичной донельзя, но Саша ничего не мог с собой поделать. Он замер, глядя на темный силуэт. - Ну, привет… - выдохнул он едва слышно, хотя разбудить Игоря сейчас могла лишь канонада. Почти на ощупь он нашел угол кровати и аккуратно сел. Пружины скрипнули под его весом. Игорь же выводил особенно громкую руладу. - Да прекрати храпеть, - толкнул его Метлицкий в бок. И тот что-то проворчал во сне, но заткнулся, продолжая посапывать. - Зря я с тобой так, да? – промямлил Саша, не оборачиваясь к спящему. – Там, на террасе. Так глупо. Но ты сам виноват. Надо же! Ненавижу! Я тебя? Как тебе вообще могло в голову прийти, - с горечью прошептал он. – А я?... Со мной-то понятно. Он, наконец, рискнул повернуться и протянул руку, чтобы невесомо опустить ее на тяжело вздымающееся плечо. Игорь вновь бессовестно захрапел. Но даже этот звук не помешал Саше застыть. Ладонь его сотрясала крупная дрожь. Он шумно задышал, пытаясь прийти в себя. Впервые за столько лет он вновь коснулся Солянникова. - Игорь… - судорожно сорвался с губ шепот. - Прости меня, что взбесил на террасе. И за капустник тоже. Прости… - он протянул руку выше и дотронулся до гладко выбритой щеки, - я херовый друг, который отталкивал тебя все эти годы. Но я же не мог по-другому, Игорь? Лучше уж ты будешь меня ненавидеть, чем все стало кромешным адом. Я бы не смог… Кого я обманываю, я и так не могу. Вся эта череда мальчиков, мужчин, лиц которых я уже не помню. Все они должны были заменить тебя. И где они? И где ты? Лежишь рядом со мной вдрызг пьяный, не понимая и не соображая ничего. А я, - горло перехватило от эмоций, - вновь готов до Москвы твоей проползти, лишь бы посмотрел на меня, как раньше… Господи, да заканчивай храпеть, чудо в перьях! – сжал он кончик носа и тут же выпустил, испугавшись, что Солянников проснется. – Я тут… душу наизнанку выворачиваю, а ты… Из всех людей на свете…Один ты. И Саша подался вперед, чтобы на мгновение опустить голову на плечо бывшего друга. Прижался щекой к жесткой ткани пиджака и глубоко вдохнул. От Игоря пахло алкоголем и терпким незнакомым парфюмом. За столько-то лет, конечно же, он сменил его. За столько лет слишком многое поменялось. Но даже в этом аромате он ощущал что-то родное и упущенное. - Несбывшееся счастье мое... Поскорей бы прошли репетиции и сам блок. Надеюсь, что ты уедешь и не вернешься сюда никогда. Не возвращайся ко мне. Так будет всем лучше. Голос задрожал, теплая близость опьяняла почище любого спиртного. Но, переборов себя, Метлицкий поднялся и сел в одиноко стоящее кресло. Хорошо, что с собой всегда было снотворное. Можно было провалиться в сон без сновидений по щелчку пальцев. И. Он лежал в одной из гостевых комнат, укрытый пледом, да к тому же лохматый как черт. Голова не раскалывалась. Но удивление его стало ещё больше, когда он увидел спящего в кресле Сашу. Метлицкий, вне своей театральной среды обитания, выглядел вполне обычно. Игорь рассматривал его, то и дело сонно хлопая глазами. Раньше он не раз видел его таким – открытым, почти беззащитным и расслабленным. Они частенько оставались ночевать в театре перед премьерами или днями, когда приходилось играть два спектакля сразу. Так и засыпали в гримерке, разложив диван. Иногда Солянников просыпался среди ночи и в свете одинокого фонаря за окном смотрел на крепко спящего Сашу. Тогда еще совсем молодого, но уже с характером и своими шуточками и замашками. И рука сама собой тянулась, чтобы совсем невесомо погладить мягкую щеку. Метлицкий же улыбался во сне, и сердце сжималось от нежности. Игорь не мог себе дать отчета, зачем позволял себе эти маленькие вольности. Ему нравились улыбки Саши - хитрые, усталые, искренние. Они все были замечательны. И сам Саша был удивительный. И спал он с приоткрытым ртом, иногда коротко всхрапывая. Как было вернуть того человека, которого Солянников так хорошо знал и любил? Почему теперь он был холоден и насмешлив? - Мне тебя не хватает, - прошептал Игорь. – Все эти годы бесконечно не хватает. Он спустил ноги с кровати, тяжело поднялся, чувствуя, как заболела спина. Но, покряхтев, подошел к окну, чтобы распахнуть шторы. Стояло яркое зимнее утро. Снег, лежащий во дворе, искрился на солнце. - Красота… - протянул Солянников себе под нос, вытащив телефон, чтобы посмотреть время. Но стоило ему это сделать, как события прошлого вечера встали перед глазами. Женя… Она ушла от него. Женщины, которую он любил и уважал, больше не было. В одно предложение на экране смартфона она стала кем-то чужим и далеким. - Твою мать… - выдохнул он, прислонившись лбом к прохладному стеклу. – Почему… почему все так? Позади него завозились и заворчали. Саша, наконец, проснулся от ослепляющего света. - Что… - буркнул он, продирая глаза, - что такое?… Сколько времени? - Десять утра, - ответил Игорь, оборачиваясь. Метлицкий спросонья выглядел совершенно комично и недовольно. - Мы же не переспали? – продолжил Солянников. Это была самая простая, банальная шутка, которая подходила ситуации. На мгновение в глазах Саши появилась неясная эмоция, и тут же пропала. - Нет, а ты, что, хотел? - Не думаю, - фыркнул артист. - Если бы ты только был женщиной. - Примерный семьянин стал разбираться в женщинах, - насмешливо протянул Саша, поднимаясь с кресла и застегивая помятый пиджак. - Откуда ты здесь вообще взялся? – улыбнулся Игорь. Пока Саша не проявлял признаков враждебности. - Пришел снизу, - пожал Александр плечами. - Ты уже храпел, - и, будто предчувствуя вопрос Игоря, сварливо добавил: - У других не было места. - Понятно... Приведя себе в порядок, они спустились вниз, где оставались последние не разъезжавшиеся гости в ожидании такси. При виде мэтров, спустившихся сверху, молодые актеры тотчас замолчали. А Леня, выглянувший из зала, заметно помятый, но бодрый, радостно провозгласил: - И кто это у нас здесь? Мои дорогие друзья! Он подлетел к ним и обнял обоих за плечи. - И чего это вы вместе? Проснулись в одной кровати после вечеринки? - Нет, - равнодушно ответил Саша, - такой пикантной истории тебе не видать, Лень. Это только с тобой может быть. - Конечно-конечно, Санечка, - ущипнул его за щеку Рудко, - как скажешь, дорогой. Тебе такси вызвать? - Я на машине… - вмешался Игорь немного смущенно. – Могу довезти… Тебе же на Заставскую? - Ты едва на ногах стоишь, водитель хренов. Зачем ты вообще на авто, раз так бухал? – презрительно заметил Метлицкий. – Обойдусь. И нет, я там уже десять лет не живу. Сам вызову, не напрягайся, Лень, - и с этими словами пошел в сторону террасы, на ходу доставая пачку сигарет. Игорь сглотнул очередную порцию язвительности. Настроение ухнуло еще в более мерзкое болото. - А я думал, что все изменилось, - грустно сказал Рудко, похлопав по плечу Солянникова. – К черту этого сонного засранца. Тебя проводить до машины? Уверен, что доедешь? - Уверен… - тяжело вздохнул Игорь. – Спасибо, и до встречи в театре. А. Праздники… Если их можно было назвать так, выдались спокойными и ленивыми. Саша успел съездить к родителям в область. Выслушал бесконечные сетования матери о том, когда же он обзаведется семьей. Напился с отцом до скотского состояния. Каждый его приезд был похож на предыдущие. Один и тот же сценарий, одни и те же вопросы и слова. Тихая благостная природа вокруг, озера и свежий воздух. В последний день он стоял на крыльце дома и курил, вышел Ефим Львович и, смерив сына таким же насмешливым, практически семейным взглядом, спросил: - Большой спектакль будет? - Обычный, - пожал плечами Саша. – Просто я за него несу чуть больше ответственности. - Режиссер… - отец посмаковал это слово. – Горжусь тобой, Сань. Добился ты многого. Но зря ты отмахиваешься от слов матери. - Пап, я слишком давно слышу это, - заметил он. – Давай только ты не будешь вносить лепту в эти семейные предания о том, какой я одинокий и несчастный. Придумайте что-то новое. - Мы волнуемся, - ответил старик, садясь на скамью, стоящую у перил. - Нельзя человеку быть одному. Так и сляжешь, и некому будет стакан воды поднести. - Разберусь, найму сиделку, кого угодно приплету. Я не нашел женщину, с которой хотел бы быть. Все они пустые. Не как мама, - улыбнулся он с редкой теплотой, которую почти не показывал никому. - Бабы… - по-стариковски усмехнулся Ефим Львович и тут прямо посмотрел на сына. – Или…? - Что «или»? – похолодел Саша. - Может ты… - помрачнел отец, - не знаю, как сказать… - Я не голубой, - слишком быстро ответил Метлицкий. – То, что я в свои сорок пять не женат, не значит, что… Какого хрена вообще? – и глянул на отца. Тот хорошо знал сына, потому отвлекся на пришедшую полосатую кошку, что, запрыгнув на скамью, мурлыкала под морщинистыми руками. - Мы не будем об этом говорить, - сказал, наконец, Ефим Львович. – Просто подумай, что ты вообще хочешь для себя самого. Если вечные спектакли и интрижки с поклонницами тебя устраивают, то я больше и слова не скажу. И мать попрошу тебя не тыркать. - Вот спасибо, - фыркнул Саша. – Спустя столько лет дождался… На мгновение ему стало до невозможности страшно. Одна мысль, что родители могли узнать о нем и его… Мальчиках? Их, в сущности, было совсем немного. За последние несколько лет - пять или сколько там? А вот до этого был неуклюжий и скучный роман с тем самым хирургом, Кириллом, с которым они познакомились, когда Леню отвозили в больницу. И еще случайные мужчины… Нет, что бы ни писала либеральная пресса о повышении уровня сознательности населения, о принятии и прочей белиберде, он бы никогда не допустил, чтобы родители узнали о его пристрастиях. Они бы не выдержали. Да и слова отца не давали покоя. Для себя… Саша хотел лишь востребованности и успеха грядущего спектакля. О другом он и не думал. Все равно никогда бы не получил.