tea flavor

ступни то и дело погружаются в пожухлые листья, что с хрустом рассыпаются под тяжестью шага. над головой шевелятся ветки, сбрасывая еще не опавшие листки, которые стремительно летят вниз, путаясь в растрепавшихся волосах. совсем скоро осень передаст свой пост зиме и вместо шуршащей листвы и желудей, всякий раз больно ударяющих по макушке, на голову посыпется первый снег. в детстве юнги не любил снег, потому что лес становился одинаковым, а пальцы на ногах не могли долго выносить холод. приходилось возвращаться домой и разогревать их в тазике с теплой водой. родители много ругались из-за этого, а хосок злился. в лесу абсолютно терялось ощущение времени. вакуум из плотных рядов деревьев поглощал все внешние звуки, оставляя только шорох самого леса. его безмолвную песню. ветер прибивал жесткую ткань свитера к телу. от шерсти все жутко чесалось и зудело. юнги то и дело отлеплял ее от себя, дергая за края вязанной резинки. настойчиво липла обратно. это старый свитер, но все еще приходился по размеру. практически все вещи мина были на несколько размеров больше. в них он чувствовал себя защищенным. неосознанно эта мысль вновь приводит его к чайному магазинчику. буквально. в какой-то момент юнги понимает, что больше не чувствует под ногами прохладной почвы, лодыжки не зудят от столкновения с бесконечными крапивными кустами, а воздух наполняется выхлопами редких машин. внезапно он находит себя, стоящим возле двери и нещадно дергающим за ручку. на себя. не поддается. от себя. никакой реакции. неужели закрыто? прислушивается, пытаясь понять, сколько времени, но попытка прерывается быстрыми шагами и распахнутой перед носом дверью. — юнги? — замок заело. я не мог открыть. — теперь ты врываешься ко мне в дом посреди ночи? — ночи? — глупо дергает головой. теперь он слышит. неестественную для дневного времени тишину. — наверное, загулялся. — кусает щеку изнутри. ему неловко. — извини. мне казалось, что еще день. чувствует оценивающий тягучий взгляд, что скользит сверху вниз. невыносимо медленно. и останавливается на ногах. юнги физически ощущает покалывания в пятках. только ли это из-за долгой ходьбы? — почему ты босиком? — привычка. — привычка разгуливать без обуви по улице? — по лесу. я в детстве постоянно гулял там. решил немного... какого хрена..?! — неожиданно юнги теряется в пространстве. из-под ног уходит устойчивая поверхность. в живот упирается острая кость плеча. сдерживает рвущийся спазм от дискомфорта. — подлатаем тебя. — опусти меня на землю, чонгук. — дергается неуверенно, но, наперекор просьбе, чоновы руки лишь сильнее перехватывают за бедра, закрепляя в одном положении. — ты мог подцепить инфекцию. — невозмутимый голос действовал на нервы. — чтоб тебя... — юнги хрипит, смирившись со своей участью. он никак не мог расположиться более удобно, чтоб чужое плечо не давило так болезненно на внутренности. после того, как чонгук двинулся с места, стало только хуже. ему вдруг начало казаться, будто он теряет равновесие и вот-вот упадет. машинально хватается за первое, что попадается под руки. сначала юнги озадаченно замирает, ощущая, как под пальцами перекатываются напряженные мышцы при движении, а потом медленно выдыхает, осознав, что тот не надел футболку. видимо, мин действительно его разбудил. — а ты сильный. — прекрати меня лапать. или я могу неправильно тебя понять. — ухмыляется. слова чонгука не звучат так уж убедительно, когда под подушечками четко ощущаются пробежавшие мурашки. юнги даже не думает отнимать рук, с каким-то садистским удовольствием ведя холодными ладонями по коже. — сам виноват. мне некуда деть руки. — именно поэтому ты решил, что на мне им самое место? — очень смешно. лучше займи себя более полезным делом, чем попусту чесать языком. юнги пропускает тот момент, когда чонгук все-таки преодолевает злосчастные ступеньки и входит в комнату. доходит до него это лишь после того, как под задницей отпружинивает матрас, а затылок встречается с мягкой подушкой. — тогда лежи спокойно. — вскоре чон пропадает из поля слышимости. но не надолго. гремит чем-то. по запаху юнги угадывает в принесенном предмете аптечку: едкие отдушки медикаментов и антисептика вскруживают голову. какое-то время он молча лежит, вслушиваясь, как чонгук со знанием дела то откручивает крышки бутыльков неизвестного назначения, то отрывает бумажные упаковки. после чего прикладывает влажный кусок ваты к ступне юнги, которая по непонятной причине вдруг оказалась на его коленях. боли нет, но мин инстинктивно дергает ногой на себя в глупой попытке избежать прикосновения. — ты в этом разбираешься? — мне часто приходилось обрабатывать ссадины. — и правда. движения отточены до мельчайших деталей. ему даже нет необходимости интересоваться, щиплет ли. потому что знает, что больно не будет. юнги поражается. хочется спросить: 'почему тебе приходилось их обрабатывать?', но признает, что вопрос слишком нелепый. чонгук мальчишка, а какой мальчишка в детстве не набивал себе синяков и царапин во время игр? откидывается обратно на постель, в ожидании, пока тот закончит. шевелит носом, словно щенок, который только-только начал познавать мир запахов. внимание привлекает приятный аромат, исходящий от наволочки. очень сладкий, ненавязчивый, с ягодным акцентом. во рту разливается послевкусие тягучим сиропом. немного вязко, но заставляет вдохнуть поглубже. — вкусно пахнет. что это? наклоняется. достаточно близко, чтобы юнги услышал, как тот делает глубокий вдох. — мой шампунь. нравится? — слабо кивает. от подобного положения кончики чоновых волос щекочут щеку. одолевает желание зарыться в них носом. подольше удержать его аромат на языке. но мин не успевает ничего сделать, потому что следующие слова застают врасплох: — закрой глаза. — зачем? — юнги едва не смеется в голос. он серьезно? просит слепого парня закрыть глаза? один смешок все-таки срывается, после чего на веки ложится теплая ладонь. — они жуткие. — чонгук звучит непривычно тревожно. не шутит. делает паузу, словно облизывая в этот момент пересохшие губы. — такие мутные, почти белые. сливаются с твоими волосами и кожей, ты знаешь? — тебя пугают мои глаза? больше он ничего не говорит по этому поводу. слезает аккуратно, убирая аптечку в сторону. бросает удрученное: ‘повезло, что ты не наступил на разбитое стекло‘. и долго-долго держит за руку, перебирая миновы пальцы. а тому не хочется давить. наверное, со стороны выглядит и правда стремно. сам себе он теперь начал напоминать белый лист бумаги после его описания. ни дать, ни взять. — поспи здесь, если хочешь. скоро утро, мне нужно будет открывать магазин. — костяшек касаются мягкие губы. невесомо. потом еще раз и еще. юнги не уверен, что это взаправду. после бессонной ночи всякое может показаться. но сомнения развеиваются, когда чоновы губы перемещаются к лицу, оставляя кроткие поцелуи на лбу и висках. — спасибо, чонгук. — ты можешь называть меня хеном.