tea flavor

проснулся юнги от назойливого стука в дверь на первом этаже. стучали так упорно и громко, что удары отдавались в висках ноющей болью. вскоре грохот стих. послышались еле разборчивые голоса. совсем тихие. пришлось напрячь слух, чтобы хоть что-то разобрать. — ... он у тебя? — ты его нянька, что ли? — просто дай мне с ним поговорить. — слушай, меня не колышат ваши с ним взаимоотношения, но ты шага не даешь ему ступить без вот этого вот дерьма. — какого дерьма? о чем ты вообще? — твоего надзора. вы даже не родственники, но ты держишь его на цепи, словно собачонку. — может ты, конечно, не заметил, чонгук, но он слепой... — дальше юнги слушать не стал, затыкая уши подушкой и пропуская мимо себя ответ чонгука о том, что он 'в состоянии присмотреть без чьей-либо помощи'. это начинало доставлять некоторые проблемы. их разногласия. и он не мог понять, почему эти двое не ладят. чувствовал себя связующим звеном. и совершенно не в положительном ключе. короткий вздох. выбравшись из-под накинутого одеяла, первым делом юнги ощущает тепло осеннего солнца, что выглядывало из щелки между шторами. тонкая полоска, но воздух тут же пропитался утром. ноги еще немного зудели, однако это не помешало ему подняться с постели и принять внезапную идею изучить окружение. в прошлый раз так и не решился. рядом с кроватью натыкается на комод. дерево слегка скользкое от лакового покрытия. сверху находится фоторамка. под пальцами изгибаются витиеватые узоры старомодной вещицы. наверное, досталась от родителей. фотографию не разобрать - стекло препятствует. со стороны окна веет чем-то сладким. ванильным. то что это окно юнги понимает в тот момент, когда упирается носом в плотную ткань штор и едва не валится с ног, умудрившись зацепиться за длинные занавески, доходящие до пола. на подоконнике разложены разного размера и форм свечи. прямо коллекция. теперь ясно, от чего исходил такой запах, думается юнги. они ароматизированные. застывший воск клеится к рукам и оставляет неприятный липкий след. с первого этажа доносится шум. шаги на лестнице. чонгук застывает в дверном проеме. — ты уже проснулся? — входит он неторопливо, толкая локтем дверь. что-то держит в руках. по запаху юнги понимает — что-то съедобное. — спасибо, что дал мне переночевать здесь. — отходя от подоконника, с усердием трет ладони о штаны. надеется, что воск не обладает красящими свойствами и на его темных джинсах не отпечатались нелепые пятна. опускает голову, словно может их увидеть. и почему рядом с чонгуком каждый раз возникают такие мысли? ведь он представал и в более мерзком виде. ежится, слыша приблизившееся шарканье домашних тапочек. — завтракать будешь? кроме тостов я больше ничего не нашел. они немного подгорели, так что... ты не обязан их есть. — все в порядке. я съем. тосты и правда подгорели. во рту ощущается привкус жженого хлеба. хрустит смачно, больше напоминая безвкусные сухарики. с маслом. оно не спасает ситуацию. только пальцы становятся жирными. — хорошо, да... так... как насчет того, чтобы рассказать какого черта ты делал один в лесу посреди ночи? дожевывая жесткий кусок, мысленно юнги поблагодарил его, что тот додумался срезать с ломтиков корочки. за всю жизнь он определенно не ел ничего хуже этого подобия тостов. — в лесу легко потерять счет времени, — начал мин, но запнулся. чужие руки буквально роняют его на матрас. от неожиданности он так и застывает с хлебом во рту и задранными на лоб бровями. — о, прости... я должен был предупредить. — кровать проминается под весом еще одного тела. чонгук звучит растерянно. — твои ноги. им не помешает покой. — когда-нибудь у меня сердце остановится от твоих выходок, — смеется юнги. чон расслабленно выдыхает, как будто до этого момента был жутко напряжен. на колено ложится широкая ладонь, гладит аккуратно. он сидит тихо, как бы давая понять, что тот может продолжить. и юнги действительно заговаривает. — ничего серьезного не произошло. это была лишь моя прихоть. мы с хосоком разговорились о детстве и мне захотелось пройтись по лесу. в то время я часто туда выбирался, но сейчас почти ничего не помню. — не помнишь, значит? — ага. — разнежившись под ласковыми поглаживаниями, мин расплылся в довольной улыбке. ему все еще казалось странным ощущать на собственном лице улыбку, но губы сами по себе растягивались, будто жили своей жизнью. со своими желаниями. и в данный момент им хотелось целоваться. однако юнги лишь перекатился набок, упираясь лбом в неопределенную часть тела. — а ты? помнишь что-то из детства? неопределенная конечность вдруг обрела вполне определенные очертания мощного плеча с растущей из него сильной рукой. юнги не сразу признал, что боль в боку приносит именно она. висок опаляло мягкое дыхание. чонгук прижимал к себе крепко и это можно было бы назвать объятием, если бы не болезненные ощущения от хватки. он будто не мог контролировать силу. — извини меня... — осипший голос ударил в мозг. юнги замер, вслушиваясь в неравномерный пульс от чужой груди. казалось, что вот-вот и он расплачется. — наверное, я паршивый партнер. вечно пропадаю и ничего тебе не рассказываю, но просто... я еще не готов об этом говорить. — все в порядке, чонгук, — облизывает пересохшие губы. поднимая руку, натыкается на лицо только со второй попытки и накрывает ладонью щеку. — я тебя не тороплю. объятие немного смягчилось, но по-прежнему не позволяло сдвинуться с места. — тогда обещай, что не разочаруешься во мне. — обещаю.