Огрызок

Хигашиката Джоске шёл в школу и как обычно проходил мимо главной достопримечательности города — камня. — Йо, Ильич. Мало кто знает, но Джоске был коммунистом и волонтером партии господина Гр-на. Он самолично ваял лик вождя и установил прямо посреди города, чтобы каждый мог обдумать свои политические взгляды во время романтической прогулки или простого моциона. Более того — этот район деятельности школьника был чуть не единственным, где не было имени Спидвагона. Были Красные Октябрьские проспекты Ленина, мемориальные таблички героев Советского Союза и красные автоматы с газированной водой. Так же очень долго шла борьба названий аэропорта города — именем ли Спидвагона или Чапаева? Выбрали первое. Пройдя мимо отца русского большевизма, наш герой встретил Рохана. Тот сидел на лавочке и рисовал бюст (хотя можно ли назвать бюстом просто, нахрен, огромное лицо Ленина?). Это было просто сокровище для художника, решившего освоить разнообразные кубизмы и абстракцию. — Интересуешься Владимиром Ильичом? Хочешь вступить в партию коммунистов? По глазам вижу, что хочешь. Рохан поднял эти самые глаза, удивившись способности школьника видеть сокрытое (глаза) и при этом неправильно его понимать (интерес не к Ленину, а к собственным рисункам Ленина). — Отойди, ты мне свет, пламенеющий в очах вождя, загородил. "А этого так просто не агитируешь. Ну, чёрт, никто ещё не уходил от ловушки Джоскера". — Может нарисуешь нам пару плакатов? — как бы не особо заинтересованно спросил Джоске, очевидно показывая этим, что он ни в коем случае не делает этого специально, зная, что художник ещё надолго задержится в ловушке. — Хм. Возможно, я смогу получить интересный материал для манги. Я согласен. Так они пошли дальше по проспекту вместе. — Так где ваш штаб? — В наших сердцах. — А идём мы куда? — К моему товарищу Окуясу. Там тебе всё объясним. Рохан предчувствовал, что должна произойти история. Любое место, где вершится история должно иметь ворота с запоминающейся надписью: все знают "Оставь надежды..." у врат ада или "Труд освобождает" у не менее неприятного места. Таковая была и у малолетних марксодрочеров. Правда, надпись была не на воротах, а на двери подъезда, но в душу западала: "Как же я люблю коммунистов!!!! Вот они слева направо: Ленин, Троцкий, Гр-ин, Чернышевский, Маркс, ХхХВанила-Айс-мое-альтерэгоХхХ люблю вас!!!" И прямо под надписью лежала огромная куча песка. — Чёрт возьми, кто положил сраный песок прямо под агитграффити (за неимением художника агитплакаты пришлось заменить агитграффити)?! — Хигашиката озверел и пнул ногой кучу. Стряхнувшийся песок обнажил обескровленное лицо и сведенные судорогой губы, в которых был зажат золотой крест. — А-а!!! Тут ещё и труп! Кто тот ублюдок, который осквернил имена великих?! Убью!!!! Хигашиката схватил телефон и набрал полицию. Рохан решил подождать с ним. — Опять ты! Неужели дама с косой — единственная, кто бродит с тобой постоянно? — О, вы уже знакомы, товарищ Рохан? — Я сосал, — доложил Рохан. — Меня ебали, — представился Леоне. Так и познакомились. Леоне приметил у трупа крестик, выпавший изо рта, когда Хигашиката со злости ебанул несчастного ногой. — А вот это не по-православному, — проворчал праведный Джонатан. У этого покойника были документы: наверно, был более добропорядочным, чем мутный Ванилла, чью личность пришлось устанавливать по ДНК. В документе значилось "Отец Пуччи". — Нихуя, отец назвал сына "отец", — удивился Хигашиката. — Придурошный, это талон на бесплатную парковку на территории церкви. Видно, работал там священником, — заметил Рохан. Отношения у них как-то разладились. Может, им не стоило лезть в работу полицейских. Но Рохану было интересно, а Джоске хотел побыстрее выяснить, кто осквернил агитграффити. В паспорте было полное имя: Энрико Пуччи. Правой руки не было. Пляжа тоже не было, так что неясно, где искать. — Тут не обойтись без помощи Мухтара, — решили полицейские. Умный пёс мигом нашёл кости правой руки, схороненной в клумбе во дворе дома Окуясу, и заодно по-собачьи намекнул на то, кто убийца, но как всегда никто ему не поверил, потому что "это всего лишь собака, что она понимает?". Мухтар разочаровался и пошёл по своим собачьим делам. Как труп увезли, Джоске с Роханом уже вошли в подъезд к Окуясу. — Сука, опять Фани Валентайн все лампочки повыкручивал! Сраные американцы! Еще и лифт зассал! Рохан был угрюм. Джоске ему не понравился. Рохан бы тыкал мордой в ссанину того, кто напакостил, как котёнка, а старшеклассник только простодушно ворчал. "Небось по физре одни пятёрки, а историю завалил", — сделал вывод Рохан. В коридоре квартиры Окуясу стояла клетка со странным существом. Рохан поразился и начисто забыл про свою неприязнь к Джоске. В клетке сидел яркий представитель пьяного бати, который проиграл деду в драке. Он был весь зеленый после выпитого, а нечленораздельные звуки издавал после тяжелой руки деда. — Бать, тебе нормально? — с затаенным дыханием спросил любопытный Рохан. — А? — Нормально, говорю, у тебя всё? — А. Норма-а-альна. — Удивительно! И в клетке! Совершенно безопасно и на виду! — Это отец Окусяу. Сейчас узнаешь про него. Прошли в маленькую комнатку, в которой было сооружение из подушек, напоминающее трибуну. — Товарищи! У нас наконец-то появился художник! Коичи, просвети его. — О! Это же знаменитый Рохан-сенсей! С таким художником мы непременно сможем заставить всех голосовать за Павла Грудимиа... Павл... Плв... Палва.. па... Вла... Владимира Путина! Итак. Я Коичи Хиросе. Агитатор. — Приятно познакомиться, Коичи-кун. Ну, агитируй меня рисовать плакаты. — Да. Джоске попросил меня сделать это. Кхм... Видите эту мразь в клетке? Типичный капиталист. Всякое животное ест не больше, чем ему необходимо, капиталист же пожирает всё без оглядки! Этому человеку было мало трёх праздников с выходными в году! И посмотрите, что с ним стало. Он пил пиво до тех пор, пока оно не сделало из него зелёного монстра неясной половой принадлежности!.. "Хорошо, что Леоне не слышит его... Но речь хороша! Мне нравится этот Коичи, он внушает доверие людям", — думал про себя Рохан, не подозревая, что уже попался в ловушку Джоскера. Его агитировали. — Ой, Джоске, Коичи, мы на духовное краеведение опоздаем. — Точно! Простите, Рохан-сенсей! Нам очень надо идти, иначе нам двойки поставят. — Разве коммунисты верят в Бога? — Какая разница? Я не хочу остаться на второй год из-за двойки по сраному духовному краеведению. — Точно, Джоске. Пошли. А вы бы пока нарисовали нам что-нибудь. — Хм, ладно. Вы дали мне хороший материал для манги. Спасибо, Коичи-кун. Ты станешь отличным протагонистом с верой в светлое будущее. На том попрощались. После уроков товарищи разошлись. Джоске остался на спецкурс по биологии — он собирался сдавать егэ по этому предмету. Зайдя в кабинет, он подсел к Джорно Джованне, который ходил на спецкурсы и для девятых, и для одиннадцатых классов, поскольку собирался остаться учиться в школе дальше. — Эй, ты чего такой бледный? Тебе не хватает чего-то красного... — Прости, Джоске, я не вступлю в вашу партию. Просто меня тошнит уже несколько дней. Может ты знаешь, в чем дело. — А что с тобой? — Опорожняюсь ромашками каждый раз, как попью три топора. — Чем? — Ртом, Джоске. — А я думал ты не пьёшь. — Вино помогает восстанавливать кровообращение. — Хм, это да. Кажется я понял в чём дело... — В чём же? Я прочитал много учебников по биологии, но нигде не встречал подобного. — У тебя ханахаки. Иными словами — лишай лёгких. — А причем тут желудок? — Ну, ты как выпьешь, у тебя вино кровообращение же восстанавливает. Вот оно и разносится в крови, а кровь к лёгким течёт. Получается всплеск лишая. Джорно задумался. — И как это лечить? — Может просто не будешь пить три топора? Джорно сверкнул глазами. — Ладно... Тогда ты должен найти того, кто заразил тебя лишаем и произвести обмен кислородом. Чтоб образовались антитела и убили ромашки. — Обмен кислородом? — Рот в рот. Что было бы, если бы Джорно опорожнялся не ртом, страшно подумать.

***

Духовная деятельность проходила не только у несчастных старшеклассников, но и у полицейских. Храм Василия Египтянина* представлял собой типичнейший храм, разве что с большой парковкой. Знакомое одуряющее спокойствие, схожее с тем, что плещется внутри стакана водки, внутри здания храма раскладывалось на несколько вещей: запах ладана, всепрощающие лики святых и мягкий свет свечей. Здесь кончались люди, осуждающие и порочные, и начинался Бог, готовый простить и убийцу, и распутницу. Только для этого нужны были силы признать свой поступок грехом. Леоне было трудно на трезвую голову выйти на контакт с Богом, поэтому он надел наушники и сел на лавку ждать, когда Джонатан сделает их работу один. Когда они вышли, Леоне увидел Дио и решил, что на одного убитого человека должен быть один трахнутый, чтобы дуализм мироздания был нивелирован, т.е. жизнь и смерть были в равновесии. Поэтому он начал флирт: — Оу май, как ты в прах не обратился, ступив на святую землю? — У меня иммунитет к правосудию, — высокомерно заявил прокурор. — А ещё имя, означающее "Бог". — Дио! — вмешался Джонатан. — Ты слишком много о себе думаешь. — Иди лучше к отцу, Джоджо. Ему ты нужнее, чем мне. Джонатан нахмурился, но спорить не стал. Леоне и Дио остались наедине. — А ты ницшеанец. Или кто нахуй? — Я Дио нахуй. — Ну раз ты такой охуенный, покажи мне рай, прокурор. Дио усмехнулся. — Погоди, надо кое с кем вопросики обкашлять. Дио вернулся, и они поехали в рай. Аптека "Рай" обещала вечное счастье в ассортименте из активированного угля, презервативов, глицина и аскорбинки. Леоне никогда бы в жизни не мог подумать, что Дио вздумается так шутить. И правильно, потому что приехал он сюда за презервативами де люкс. — Ну, поехали ебаться. Поехали. Приехали. Приступили к sek$$y. — Хо-хо... Я поражён. Твое тело выглядит прекрасно, несмотря на передоз пивом. Ты тоже купаешься в крови младенцев и невинных женщин? — Нет, я предпочитаю энергетик ягуар. —Хо-хо... может примем ванну вместе? — Нет уж, я не собираюсь сразу после церкви прыгать в ванну с кровью. — Не волнуйся, наберем обычную воду. — Ладно. Пошли в ванну. — Дьявол, откуда столько песка?! — Ох, прости, это с трупа. В волосах застрял. — Хм. Ну, мне так даже больше нравится, — довольно произнёс Дио. — Иди ко мне. Леоне придвинулся к мускулистому телу Дио, чуть блестевшему от воды. — Ты же ещё помнишь курсы верховой езды из полицейской академии? Покажи мне свои навыки. — Я вышел из того возраста, когда взрослые катали меня на спине. — А ты юморист. Только смотри, чтобы не вышло, как в одноименной песне. Дио схватил Леоне и усадил себе на колени. — Подрочи мне. Эмо, знаешь ли, не мой фетиш, так что заставь меня хотеть тебя. Леоне послушно взял член Дио в руки. В голову лезли воспоминания о фанфиках Киры. "Да-а, в стимуляции руками мне этого парня не переплюнуть. Хотя он только и умеет, что раздрачивать член. Да и тот — его собственный", — ехидничал Леоне, грубо водя рукой по твердеющей плоти. Дио смотрел на него хищными глазами и нагло обводил рукой его тело, а пальцами второй постукивал по бортику ванной, словно ему было чертовски в тягость ждать, когда же его маленький Джонсон встанет. Даже к песку у него под жопой он относился терпеливее и доброжелательнее, чем к собственному сотруднику и, наверное, вообще кому-либо живущему на белом свете. Леоне приставил головку к заднице и плюхнулся на член так, что вода расплескалась по полу. "Боже, он ещё более мерзкий, чем Рохан. Тот хоть пива предложил. Ну, давай, попробуй эту задницу, я затрахаю тебя так, что вся кровь, которую ты высосал из народа за годы работы прокурором не сможет отлить от члена ещё неделю, ебучий кровопийца". Леоне прекрасно знал, на что способна его задница. Он насаживался на член Дио и одновременно слегка покачивал бёдрами. Дио довольно зарычал и укусил Леоне в шею. Последний дернул Дио за волосы. Они ещё немного посексились в ванной и разбежались. Леоне пришёл домой и сразу завалился спать. Абдул в очередной раз переодел Леоне и поставил пробуждающую стопку водки у кровати. Леоне был тем, кто не обращает внимание на то, что хитрый эмигрант селит в своем доме всех без разбора и прописки, поэтому и был вознаграждён почти материнской заботой. Абдул был кем-то вроде Василия Египтянина, но Тычодуракблядского разлива. Так Леоне проспал до утра, а, проснувшись, боролся с желанием вновь пойти в фикспрайс. И впервые за долгое время, магазин в голове Леоне не ассоциировался с алкоголем. К его облегчению, Джонатан написал, что заедет за ним и разъяснит детали убийства отца Пуччи.