thirty shots

      Когда старуха-лавочница говорит, что посох проклят самими древними эльфийскими богами во главе с Ужасным Волком, Хоук звонко смеётся и мгновенно сбивает цену вдвое. — Я предупреждаю тебя, Защитница, что это не принесёт тебе счастья, — шепчет женщина, а затем совсем тихо добавляет: — Это принесёт лишь смерть, дитя. — Наверное, я бы очень испугалась, если бы верила во что-то, кроме себя, — также тихо отвечает ей Хоук и усмехается. — А ещё я каждый день смотрю смерти в лицо, так что мне приелось слегка, даже не удивляет уже.       Старуха качает головой, поправляет шаль и убирает брошенные на лавку золотые монеты. У неё лицо всё в морщинах, осунувшееся и неприятное до скрежета зубов, но Мэриан плевать и на это. Недорогой посох с просто прекрасной рукоятью, наконечником-клинком и идеальнейшей резьбой стоит того, что бы быть проклятой Фен’Харелом. Но на следующий день, когда Хоук проходит возле лавки, старухи не видно, а её товар будто исчез. Мэриан пожимает плечами и лаконично замечает: «Торговцам сейчас нелегко. Экономика не просто в упадке — её вообще нет».       Андерс, разглядывая новенький посох, кривит губы от отвращения и серьёзно говорит: — Нам нужно от него избавиться. Справедливости он не нравится. — Справедливости и я не нравлюсь, но меня ты выгонять не торопишься, — ухмыляется Хоук и подходит к камину.       Погода в Киркволле и обычно хуже, чем в безднах Тени, а на днях вовсе стало так холодно, что нос из дома показывать не хотелось. Спасали только камины. Очень кстати пришлось, что у Хоук в доме их было целых три, но именно поэтому всё её друзья и товарищи стремились заглядывать в дом к Защитнице в три раза чаще, чем обычно. Ну, а Андерс у неё вообще квартировался уже довольно длительный срок. Не без её, конечно, разрешения. — Тут что-то другое, Хоук. — У Андерса и впрямь лицо серьёзное, а в его глазах Мэриан с трудом, но различает страх. — Я чувствую что-то в этом посохе, что-то ужасное. Давай продадим его. — Даже если сама Андрасте предложит мне взойти в Золотой город в обмен на этот посох, я его не отдам. Это самое лучшее, что у меня было. Он мне почти родной, так что давай закроем эту тему, — зло тараторит Мэриан и вырывает из рук Андерса злополучный посох.

***

      Скайхолд прекрасен. Мэриан уверена, что Андерсу бы понравилось здесь. Холодный воздух, живописные виды и свободные маги. Его мечта. — Хоук?       Мэриан поворачивается и видит перед собой Инквизитора. Видит и удерживает себя от того, что бы рассмеяться. Маленькая эльфийка. Настолько маленькая, что ей, Хоук, только по плечи. Курносая, с открытым взглядом и улыбкой до ужаса приветливой. — Она самая, — отвечает Мэриан и протягивает руку. Инквизитор протягивает свою маленькую ладошку.       Когда рукопожатие совершено, все формальности соблюдены и планы рассказаны, Лавеллан неожиданно предлагает: — Не хотите прогуляться по замку? Я уверена, что многие хотели бы с вами познакомиться. Или хотя бы просто увидеть. Это очень сильно поднимет боевой дух, я уверена. — Никогда не прочь козырнуть своей персоной, — улыбается Хоук.       Сначала они идут к советникам. Жозефина, Лелиана и Каллен говорят о ерунде, вспоминают пару шуток и неловко пытаются оправдать свой преждевременный уход. Инквизитор, похоже, такого от них не ожидает, но Хоук это веселит и очень сильно. Когда в главном зале остаются только Мэриан и Лавеллан, последняя пытается извиниться, на что Хоук только смеётся и отмахивается со словами: «Как сейчас помню кудряшку-Каллена в мундире храмовника. Он не изменился абсолютно никак. Возможно, мне следует попросить у него рецепт зелья молодости». Лавеллан смеётся. — К кому держим путь теперь? — спрашивает Хоук и поправляет посох за спиной. — К кому-то ещё, или вы от меня устали? — Ни в коем случае, — отвечает Инквизитор и показывает своей ручкой куда-то влево от главного входа. — Думаю, заглянем к одному из моих спутников и пойдём в трактир. Сэра хотела с вами познакомиться, даже просила об этом официально. Я не могла отказать.       Хоук согласилась и вновь поправила посох. Ей почему-то стало слегка некомфортно, но она мотнула головой и весело зашагала за Инквизитором. Уже через пару мгновений они стояли в небольшой круглой комнатке со столом посередине, который был доверху завален книгами. — Солас? — негромко окликает кого-то Лавеллан, а через мгновение этот кто-то уже появляется и улыбается, слабо так, тускло.       Хоук силится не усмехнуться. Обитатели этого замка — просто кладезь противоположностей. Лысый эльф ростом с саму Хоук так усиленно поднимает подбородок, а в глазах у него чуть ли не пренебрежение, только на губах — эта полуулыбка или полугримасса. — Приятно познакомиться с Защитницей Киркволла, — говорит он, а голос у него, Хоук подмечает, не слащавый, а даже грубоватый слегка. — Взаимно, — улыбается Мэриан и протягивает руку, которая ещё пару мгновений назад касалась посоха.       Рукопожатие завершается быстро, а разговор не длится и минуты. Похоже, Инквизитор этому несколько удивлена, потому что между бровей у неё залегает маленькая морщинка, а на лбу появляется складочка. Солас уходит стремительно, ссылаясь на то, что ему нужно разгребать какие-то там свитки каких-то там заклинаний. Хоук фыркает про себя и улыбается в реальности. Лавеллан понуро говорит что-то на эльфийском, а ответом ей служит что-то похожее на "vhenan", отчего Инквизитор сразу начинает тускло улыбаться. Хоук уходит с чувством того, что что-то обязательно произойдёт.

***

      Что-то происходит ровно через неделю, когда Мэриан собирает вещи, чтобы покинуть Скайхолд навсегда. Солас заходит тихо, почти крадучись. Стоит и не говорит ни слова. — Вам чего? — голос у Хоук не дрожит. — Я бы хотел купить ваш посох, — тихо, шёпотом почти. — Не продаётся, — бросает Хоук и добавляет: — Дверь — вон там.       Солас стоит с минуту прямо, а потом для Хоук наступает темнота, полная и беспросветная. Сознание она теряет быстро: Солас знает, куда надо бить.       Приходит в себя Мэриан, Андрасте знает через сколько. В какой-то пещере, с пожитками рядом, защитным полем над головой и записочкой на эльфийском, где значится только одно: "Простите". Вместо её любимого посоха рядом лежит новенький, почти не хуже старого. Хоук чертыхается, собирается и уходит. Некогда ей возиться с шизанутыми эльфами. По дороге она невольно вспоминает предупреждение той морщинистой старухи и морщится то ли от осознания своей неправоты, то ли от боли в затылке.       Когда Мэриан рассказывают правду о личности Соласа, она громко и долго ругается, потом целует Андерса прямо в губы, хотя у того страшная лихорадка, и провозглашает себя "королевой удачи и дураков".