thirty shots

      Кайден не знает, что делать, когда турианец пытается увести твою девушку и прямо заявляет об этом на одной из редких вечеринок. Гаррус, конечно, довольно не слегка не трезв, но и Кайден не спешит хвастаться ясностью ума, потому что мир вокруг странно кружится, делая такие мёртвые петли, что Джокеру с его Нормандией и не снились. Отмечали они очередную победу не из-за разгульного характера, а лишь потому, что Шепард заявила голосом, не терпящим возражений: "Все устали. Пора отдохнуть". Никто сопротивляться этому распоряжению и не подумал.       Лейтенант Аленко, кстати, далеко не дурак и заметил, что на миссии Шепард чаще всего берёт именно Гарруса, но придавать этому особое значение не торопился: вдруг требовались какие-то снайперско-турианские навыки? Похоже, дело было совсем в другом. Первый тревожный звоночек поступил, когда Кайден увидел, как Гаррус выходит из каюты Джейн и напевает какую-то популярную солдатскую песенку. Через пару дней это повторилось. — Когда ты выяснял отношения, Кайден, надо было быть помягче, — тихо говорит Гаррус и чуть пошатывается. — Виноват во всё этом только ты сам. И прекрасно это знаешь.       Эти слова — соль на открытую и вечно кровоточащую рану. Эти слова — правда от и до. Кайден кашляет, а алкоголь нашёптывает ему, что пора бы подраться. — Иди к чёрту, Гаррус, — отмахивается Кайден и отходит от турианца нетвёрдой походкой.       Хорошо, что Гаррус не знает, кто такой этот господин чёрт, иначе драка бы точно состоялась. Кайден и сам не знает, зачем после столь неприятного разговора поднимается на самый верхний уровень и негромко стучится в каюту Шепард. Он знает, что это ошибка, но ничего поделать с собой не может.       Двери раздвигаются через считанные секунды. Шепард стоит в своём выходном чёрном платье, такая же рыжая, как обычно, и чуть раскрасневшаяся от выпитого. — Я только хотела спуститься обратно, — говорит она, улыбается натянуто. — У меня другой повод. — Кайден пытается сфокусировать взгляд в одной точке, но мир всё ещё плывёт. Он решает, что сокращение дистанции — хороший способ начать такой личный разговор, который он хочет, и делает шаг вперёд.       Шепард отшатывается почти мгновенно. — Джейн, я… — начинает Кайден, но его перебивают. — Если ты сейчас не уйдёшь, лейтенант Аленко, я сломаю тебе руку и выбью парочку зубов, — ровно и быстро проговаривает Шепард и добавляет: — А ещё давай без "Джейн" и объяснений. Всё, что мог, ты уже сотворил. — Понимаешь, я… — и снова фразе не суждено быть законченной. — Понимаешь ли ты, что я бросила Эш умирать, чтобы спасти твою трусливую задницу? — говорит Джейн как-то яростно, но потом, чуть смутившись, продолжает: — Забудь. Я много выпила. Уходи, Кайден. Мне нужно отдохнуть.       Аленко не слушается. В первый раз в жизни, наверное, не слушается Шепард. — Говори, что начала. Я высказался в тот раз. Теперь твоя очередь. — Я хочу отдохнуть, — устало повторяет Шепард, и в её глазах и впрямь появляется что-то такое, что подтверждает её слова. — Я и так много сказала из-за лишних шотов. Прости, Кайден. Уходи. — Шепард, тебе помочь? — Гаррус материализуется за спиной Кайдена так внезапно, что тот даже подпрыгивает от неожиданных звуков его скрипящего турианского голоса.       Аленко видит, как в погасших глазах Шепард при виде этого проклятого турианца появляется огонёк. Её глаза вновь становятся зелёной травой, даже волосы будто из обычных рыжих в огненные превращаются. Тогда Кайден наконец-то понимает. Даже опьянение немного отступает. — Прости, Шепард. Прости, Гаррус. Я ухожу.       И он правда уходит, не пытаясь больше прояснить отношения или мешать. На утро ему, кстати, очень стыдно, и он извиняется ещё парочку раз. Кайден исчезает из жизни Шепард окончательно, но не навсегда. Он остаётся тенью давно забытого прошлого, которому она каждую ночь в кошмарах шепчет: "Уходи". Хорошо, что её в эти ужасные ночи, когда она вскакивает с постели в холодном поту, успокаивает низкий и такой родной турианский голос.