thirty shots

      Шепард не любила праздновать, но её сердце всегда с какой-то непонятной ей самой теплотой ждало Рождества. Каюта, украшенная из-за детского порыва в красные и зелёные оттенки, а также маленькая, но очень заметная ёлочка в столовой, радующая не только привычных к такому людей, но и остальных членов экипажа, наслаждающихся незнакомой им, но приятной атмосферой.       Все как-то негласно договорились встретиться ровно в полночь возле той самой маленькой ёлочки. Многие пришли пораньше, неуклюже подтаскивая к королеве торжества стулья и диваны. Кто-то подкладывал под ёлку подарки, цепляя к ним бейджики с именами. Шепард улыбнулась и удивилась сама себе: в последнее время она больше хмурилась и ругалась.       Большие электронные часы, неумолимо и безошибочно отсчитывающие даже медленный ход секунд, сообщали, что на Земле сейчас 23:45. Гаррус пришёл позже многих, но не самый последний. Неловко помялся у входа, ища глазами кого-то, а, когда заметил, то смело направился прямиком. Шепард приглашающе хлопнула по месту рядом. — Боялся, что ты не придёшь, — сказал он, садясь на мягкий диванчик. — Я тоже этого боялась.       Повисла тишина. Не неловкая и не угнетающая — родная и успокаивающая, обволакивающая и дарящая уют. Шепард улыбнулась второй раз за день. — Я принёс тебе подарок, — неожиданно чуть ли не прошептал Гаррус, а Шепард только сейчас заметила у него в руках плохо упакованный во что-то серое свёрток. Если бы турианцы могли краснеть, то Гаррус именно это сейчас бы и сделал. — Не знаю, когда принято их дарить, но я решил, что сейчас лучший момент. — Мы с семьёй редко проводили Рождество вместе, так что я тоже не знаю, когда принято дарить подарки, — постаралась успокоить собеседника Шепард, но сама поняла, что сделала только хуже, поэтому самым своим тёплым голосом и с самой своей искренней улыбкой добавила: — Спасибо, Гаррус.       В ответ Гаррус что-то довольно пробурчал и впихнул свёрток в руки Шепард так быстро, будто тот жёгся. Неторопливо снимая безвкусную упаковку, расшнуровывая маленькую коробочку и открывая наконец-то крышку, Шепард успела подумать, что она, такая всегда правильная и подготовленная ко всему, о подарке для Гарруса благополучно не подумала. Но, когда она увидела сам подарок, скромно мерцавший от света ламп и фонариков, все мысли вылетели из её головы, оставив только одну: это кольцо. — Мне сказали, что на Земле эту штуку дарят, если хотят провести с человеком всю жизнь, — пояснил Гаррус и замялся.       Наверное, Шепард слишком широко раскрыла глаза, а, может, даже приоткрыла рот, потому что Гаррус не на шутку взволнованным тоном произнёс: — Тебе не нравится? — Я люблю тебя, Гаррус Вакариан.       Электронные часы запрограммированным звуком какой-то рождественской мелодии оповестили, что новый год наконец-то настал. Послышались радостные вопли команды, открылись несколько бутылок шампанского.       Шепард держала в одной руке коробочку с кольцом, в другой — руку подарившего его и считала, что никогда в жизни не была счастливее, чем в этот момент. Она улыбалась, и эта улыбка обещала ей быть с ней ни один год.