Ведьма

Розалия обычно посвящала несколько определённых отрезков времени в день поддержанию своей физической формы и культуре тела. У себя дома она имела отдельный оборудованный уголок для разного вида тренировок, где было три перекладины на разном уровне высоты, штанга, две пары гантелей и тренировочный манекен, который обычно использовали бойцы для своих изнурительных тренировок. В Лондоне таких удобств не предусматривалось, поэтому в ход шли подручные средства в качестве нагрузок, за спарринг-партнёра заходил Маттео увлекающийся единоборствами, а остатки временных рамок предназначались пробежке. Обычно Картер выходила с этой целью либо весьма ранним утром, либо поздним вечером, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания и не толкаться на перегруженных пешеходами тротуарах. Лондон хоть и блистал густотой населения на квадратный километр в меньшей мере, чем Нью-Йорк, но тоже приносил неудобства. В тот раз это было несколько запоздавшее утро. Розалия пробегала второй километр по Бейкер-стрит и собиралась свернуть к скверу, но заметила за собой слежку в лице двух мужчин по разные стороны её пути. Один притворялся заинтересованным витринами со вчерашней выпечкой прохожим, второй остановился у всё ещё закрытого кафетерия, чтобы прочесть несвежую прессу. Женщина могла поклясться, что под шляпой того, что с газетой были спрятаны длинные пейсы. Она резко свернула в один из переулков и будто растворилась в воздухе, сбрасывая от себя нежелательный хвост, чтобы продолжить утренний ритуал без лишнего сопровождения. У евреев не было никакого уважения к личной жизни дамы, стоило признать, но преподавать урок хороших манер Соломонсу и его прихвостням не позволял график. У Розалии была запланирована ранняя встреча, к которой нужно было ещё успеть привести себя в порядок, и о ней лучше было бы не задаваться вопросами. Картер причесала волосы и спрятала их под небольшой шляпкой, что хорошо звучала с чёрным приталенным брючным костюмом. Она тростью толкнула неприятно скрипящую дверь в заброшенную балетную студию и привычно поморщила нос, ощущая в воздухе запах сигаретного дыма. Роза так и не переняла эту вредную привычку, оставаясь непреклонной в этом своём предпочтении. Её уже ожидала тонкий невысокий женский силуэт, одетый по последней моде личным портным, с горделиво вздёрнутым подбородком, короткими аккуратно уложенными волнистыми волосами и мудростью в затронутых морщинами глазах. — Вы одна? — Спросила Картер, оглядывая пустынное помещение, разрушенное сыростью. — Долгие годы, дорогуша, — сизый дым поднялся струйкой от суховатых губ вверх, рассеиваясь облаком, и окурок от докуренной сигареты отправился в небольшую лужицу. Из неосвещённой части комнаты, следуя по ещё ровным доскам старого паркета, вышла цыганская королева с крошечным дамским револьвером на взведённом курке в опущенной руке. Лицо её было прикрыто ложным дружелюбием, за которым одновременно ютились и едва помещались отчаяние, враждебность и недоверие. — Артур всё ещё обижен за сломанный нос, — Полли самую малость обнажила свои белые зубы в одобрительной улыбке, потому что иногда её племянников действительно приходилось ставить на место. — Полагаю, Ваша вчерашняя встреча с Лукой прошла соответственно плану. Он сказал, что вы заключили сделку, — Картер мимолётно заглянула в покрытое пылью, грязью и плесенью зеркало, представив, как какая-то девочка в белом костюме старательно тянет носочек у станка, глядя туда же. — Это только временное решение, и вскоре для него собственное слово ничего стоить не будет. — Он предлагал потанцевать, — Полли криво улыбнулась. — Надеюсь, что Вы отказали, потому что его движения не знают деликатности, только самодовольство. — Я хочу знать, что ты имеешь с того, что отводишь удар от моей семьи. Твоё предложение выглядит как сыр в мышеловке. Какая тебе от того выгода? — У меня есть свои собственные интересы и принципы. У мафии есть свои неоспоримые законы, но некоторые из них не отягощаются справедливостью, а у меня это чувство обострённое, знаете ли. К тому же, Лука теряет контроль над собой, а это всегда ведёт к нехорошим последствиям, из-за которых мы в состоянии активной войны уже с тремя влиятельными семьями. Ваша в этом коротком списке плетётся сзади по уровню потенциальной опасности бизнесу и жизни, — Грей потянулась за портсигаром, чтобы вновь закурить и протянула Розалии, предлагая угоститься, но сержант отрицательно помотала головой. — Я — женщина и я прошла войну, мисс Грей, мне хватило бессмысленного кровопролития. Вся семья не должна отвечать за проступок одного. А ещё посмею напомнить Вам о положении, в котором союзников не выбирают. Вы хотите уберечь сына? — Хочу. Но что будет с Томми? — Его уже ничего не спасёт, — Картер проследила за рдеющим огоньком от красивой золотой зажигалки в руках цыганки. — Он совершил ошибку и должен ответить за неё. Я бессильна. Роза опустила руки в маленькую сумочку на цепочке и достала оттуда сложенный пополам лист бумаги с адресами и номерами телефонов. Все американские и один из них подчёркнут тонкой полосой чернил. Звонок туда был дорогим удовольствием и не потому что тарифы на связь с Новым Светом были заоблачными, а потому что минута времени абонента стоила зачастую дороже жизни побеспокоившего его линию. Мафиози протянула записку цыганке и выдала чёткие инструкции. — Здесь контакты с людьми из Чикаго и из Бруклина. Достойно заплатите им, передадите кое-какие сведения, и они заинтересуются. Так же я выделила имя одного мужчины, Альфонсе Капоне, влияние его закрывает одним махом даже Чангретту, за что тот его люто ненавидит. Этот человек значительно выше чином, а ещё, как и бруклинцы, заинтересуется нашей монополией на поставку спиртного в Америку. Клан не осмелится противостоять его слову и его деньгам, даже если сам Лука не сможет остановиться. Если так случится, там уже вступлю я, — Картер неспешно подошла поближе, чтобы наладить чёткий зрительный контакт и возвысилась над мисс Грей немного больше, чем на половину головы, а шляпа только добавляла ей роста. — Но если он прознает с Вашей подачи о моих делах с врагами за его спиной, то подпишите себе и своему сыну гарантированный смертный приговор. Тогда я столь щедра уже не буду. О Вашем добром вестнике не стоит знать никому. Это понятно? Цыганка по-кошачьи усмехнулась, двумя пальчиками аккуратно удерживая половину сигареты, а затем коротко кивнула, струсив пепел на пол и беспардонно рассматривая мафиози с ног до головы оценивающим взглядом. Она была к встрече информационно подготовленной, заручаясь сведениями об этой персоне от разных источников, а теперь было интересно сопоставить внешность со слухами и личными наблюдениями. Полли показалось, что внешне она была похожа больше на бешенную беспринципную сучку, нежели на стратега и человека, который понимает что делает. — В твоём закулисном плане еврейский бандит, с которым ты трахалась, как-то замешан? — Нет, — резко ответила Роза, затем продолжила несколько мягче. — Но его судьба уже предопределена. — К слову о судьбе, знаешь, кидала таро на твоё будущее, мне просто стало интересно... — А мне — нет, — сержант скептически относилась к промыслу цыганскому и их верой в способность предугадывать вероятности различных событий по нарисованным картинкам. — Карты сказали, что все наши судьбы связаны с великой любовью, — Полли пропустила мимо ушей отсутствие интереса у объекта гадания, — которая, в итоге, спасёт много жизней, но дело в том, что мою семью любовь покинула. — Великая любовь и великое спасение? Прошу Вас, так бывает только в сказках, — свою задачу Розалия выполнила и Полли только задерживала женщину своими небылицами, поэтому она поспешила поправить шляпку и учтиво склонить голову, прежде чем убраться прочь, постукивая металлическим наконечником трости. — Всего доброго, мисс Грей, берегите себя. — Великая любовь сбережёт, дорогуша. Уходила Картер заплетая улицы в тугие узелки и в итоге свернула в дорогой магазин одежды, чтобы сделать несколько покупок и оправдать своё отсутствие перед Лукой, ссылаясь на женские потребности. Там она купила и чёрное траурное платье с длинной юбкой в пол к тому дню, когда Лондон потеряет своего хозяина и передаст правление собой сицилийцам. Розалия сотню раз представляла, перебирая лучшие варианты попадания пули, как избавляется от своего помешательства: в висок, в лоб, в сердце или прямо в зеницу ока. До приезда в Лондон и встречи с Альфредом ей казалось, что всё будет предельно просто, что она получит не только освобождение, но и удовольствие от убийства, как делал это обычно Чангретта, но теперь уверенности в себе значительно поубавилось. Ей до него предстоит расти. Роза страшилась сомневаться в себе и жить в неопределённости. По возвращению в съёмную квартиру Картер обнаружила на своём столе маленький конверт, подписанный шекспировским почерком. Видимо, Соломонс пользовался ключом от всех дверей в Лондоне, не слишком заботясь о частной жизни его жителей и гостей, как делали это и его люди по приказу. Что за навязчивость? Роза, было, подумала о том, что в королевские палаты Вестминстерского дворца он врывается точно так же. Записка объёмными дифирамбами не блистала, но сделала женщину гораздо богаче: «Все твои сбережения вернулись обратно в Маргейт, как только полиция прекратила ими интересоваться. Мои люди следят за порядком в твоём доме, и если ты, в самом деле, подумала о том, что я мог бы в какой-либо из жизней тебя ограбить, то это значит, что ты никогда не была со мной знакома. К слову, меня зовут Альфред Соломонс и ты значишь для меня всё». Бумага поспешила обратиться в прах в небольшой хрустальной пепельнице, а Роза, мучаясь мигренью, присела в мягкое кожаное кресло у окна, устало прикрывая глаза и запрокидывая голову назад. Это было слишком, всего в её жизни было слишком. Из родственников Луки в живых остались только кузен Пабло и младший брат Маттео, остальную их славную компанию дополняли сицилийские наёмники, которым Чангретта доверял, и которых проверило время. Война с Шелби была непродолжительной, но богатой потерями. И Бирмингем в день бойцовского поединка возвращалось уже восемь американцев, включая двоих секундантов, которые отправлялись с Алфи, выдавая себя за евреев. Пока большой имел на ринге мелкого, Соломонс успел переговорить с Томми, как ему казалось, в последний раз, и почти выдал напутствие к предстоящей дороге в его цыганский Ад. Еврей прошёлся неспешно по тренировочному залу, постукивая костяшками правой руки по подвешенным боксёрским грушам, размышляя о других альтернативных событиях, которые могли бы происходить, поступи он в определённые моменты своей жизни иначе. На самом деле Алфи просто ожидал вестей от Розы, когда секунданты выполнят свою роль и уберут тех, кто может помешать решающей встрече воюющих сторон. Мужчина, прихрамывая, вышел через парадную дверь в бойцовский клуб на пустующую улицу Смолл Хита, подкуривая набитую качественным табаком трубку, чтобы любовно обласкать свои лёгкие дымом и заглушить стоящий в воздухе зловонный запах. Первый вдох всегда обжигал Соломонса, как несчастная любовь. К еврею вальяжно подошёл Чангретта, остановившись от него в паре шагов и вытянув руку с заряженным пистолетом. Алфи приподнял бровь, искоса взглянув на откровенно презирающего его сицилийца, сладко зевнул, ибо не спал последнюю ночь, и лениво улыбнулся. — И даже если ты меня убьёшь, она всё равно тебе не даст. Эта женщина не про твою честь, макаронник. — Я обещал Розалии, что прикрою её тыл, если ты останешься жив до конца боя. Помогу ей освободиться от дури, которую ты вбил ей в голову. Должен признать, грязный жид, ты хорошо над ней поработал, — Лука приподнял дулом пистолета шляпу Соломонса, сбрасывая её с головы просто на землю, а затем прижал холодное кольцо к его виску. — Но как бы мне не хотелось украсить этот порог узором из твоих мозгов, выпустить пулю должна всё равно она. Поэтому ты пойдёшь со мной, подпишешь бумаги, где передаёшь мне во владение свой бизнес, и потом вас с Шелби будет ждать быстрый и безболезненный конец эпохи, а меня — начало другой, более светлой и благородной. — Ну, если моя Розочка посылает за моей душой своего кучера наяривающего по ночам междуножную недоросль на её образ, то отказывать во встрече не буду, так и быть, — Алфи выпустил клубень дыма итальянцу в лицо, довольно причмокнув, и последовал туда, куда указывало оружие. — Ты только пушку-то опусти. Коль не собираешься её применять, то и нехуй размахивать ею у меня перед лицом. Если ты, конечно, не обосравшийся трус и это не твой страх передо мной начинает скверно пахнуть, как остальное дерьмо из которого Бог лепил эту местность. — Твои попытки спровоцировать меня такие же жалкие, как и ты сам. Пустозвонный трёп скоро перестанет иметь смысл. И пока части твоего тела будут разлагаться где-то в сточной канаве, а крысы растаскивать гниющую плоть, я очищу Англию от еврейского и цыганского мусора, — Чангретта особо не скрывал, что симпатизирует режиму старой родины. — Наведу порядок там, где ты развёл помойку. — Да тебе бы в политику с такими слоганами и амбициями, дружок, — Алфи хрипло посмеялся с присущей ему задорностью, спускаясь в подвальное помещение, где бывал уже ранее и обсуждал с Томми производство джина. — Не задумывался? Далеко пойдёшь. Лука грубо подтолкнул Соломонса дулом пистолета в лопатку, побуждая меньше болтать и больше двигаться, чем вызвал звериный угрожающий рык. Это как тыкать палкой в морду голодному медведю. Алфи резко развернулся, упираясь лбом в выставленное оружие, и столкнулся с Чангреттой в немом противостоянии. От катастрофы спасли только отдалённые звуки доносящегося эхо от голоса Розы, которая с кем-то говорила на итальянском. Еврей мгновенно оживился и посветлел, будто только что не подготавливал себя насмерть вцепиться зубами сицилийцу в глотку, и поспешил продолжить путь к заветной двери. В помещении неспокойно зачирикали скворцы. — Томми так и не напустил на них пустельгу, вот баран, — Соломонс указал пальцем наверх и неодобрительно цокнул трижды языком. — Ты же смотри, макаронник, аккуратно, а то насрут тебе сейчас на голову, как ты тогда общаться с уважаемыми людьми будешь? Алфи толкнул ногой дверь в хранилище и попал на несанкционированное собрание победителей и побеждённых во главе со старшим Чангреттой со стороны победителей, а с другой — троица Шелби в лице Томми, Полли и Финна. Еврей не сразу понял, куда подевали первого зверюгу Бирмингема, и подумалось ему, что Артура не было среди собравшихся неспроста. Ждать его к веселью или этот бес своё уже отплясал? Любопытство слегка пощекотало. — А вот и Розочка! — мужчина расставил руки для объятий, но почти сразу же опустил из-за неуместности жеста. — Здравствуй, моя родная, хотел бы сказать, что хорошо выглядишь, но Америка подпортила тебе вкус. — Вот поэтому лучше промолчи лишний раз, — Картер была безучастной и слишком увлечённой своим оружием, чтобы удостоить должным вниманием еврея, которого отправили на сторону побеждённых. Женщина выглядела мрачной и задумчивой. Она отправила последнюю подписанную собственноручно пулю, которой не хватало для полноты обоймы искусно исполненного под заказ кольта украшенного филигранным узором. У неё было таких два, и они были абсолютно идентичными. Любила сержант стрелять по-македонски и не могла отказать себе в таком удовольствии, потому зачастую носила оба пистолета на набедренной кожаной портупее, либо на поясе брюк. Розалия с характерным щелчком передернула затвор, слезла с уже пригретого места на столе и принялась по приказу Луки вместе с Маттео обыскивать сторону побеждённых на предмет средств обороны. Соломонса она касаться не стала, но пока проверяла мисс «особенно не доверяйте этой сучке», увидела как сицилиец, обобрав его до последнего патрона, небрежно сорвал две пуговицы на накрахмаленной белой рубашке и обнажил верх татуировки у самого сердца. Картер отошла от Полли, аккуратно поддевая ткань дулом пистолета, чтобы перепроверить, не показалось ли ей чуши, и лишний раз убедилась, что этот еврей чертовски сентиментальный глубоко в душе, как и она сама. Он, в самом деле, впустил её в своё сердце, пусть шипы его и ранят. Завидное спокойствие не покидало мужчину ни при каких обстоятельствах, уж таковы были будни бывалых гангстеров вне зависимости от локализации в мире. Неделя не прошла удачно, если не был на волосок от смерти хоть раз. Где-то глубоко в душе он знал, что отправится домой живым и у него были причины так считать, но какая-то доля сомнения присутствовала. — Всё будет хорошо, — Алфи тепло улыбнулся, едва коснулся ладонью её волос, но Картер уклонилась от ласки и поспешила встать за спиной Чангретты, несмело опустив глаза на пистолет в руке, ствол которого крепко сжимала. Мафиози свирепствовал и разводил целый спектакль с собой в главной роли, стараясь красивее унизить смертников, втоптать их гордость в птичий помёт, нарушить эту раздражающего его непроницаемость и стойкость духа. Лука заигрался в этом театре. По его нескромному мнению проигравшие не должны были выглядеть как победители, а для того нужно было отобрать у них чувство собственного достоинства, склонить к молениям о пощаде и, если потребуется, прибегать к пыткам, потому что жертва перед своим убийцей беззащитна на смертном одре. Роза находила такое поведение бессмысленным и омерзительным способом расходовать энергии и кислорода. Даже с убийцами своих родителей она такого не вытворяла, потому что исход всё равно всегда один. Такое поведение не давало никому больше или меньше чести, только безжалостно убивало отведённое время. Даже у Маттео закончилось терпение в определённый момент, и он подтолкнул брата переходить к основной части вынужденной вечеринки. Последней каплей стало то, как Чангретта в своей игре прострелил ногу не желающего становиться пред ним на колени Томаса, чем вынудил сделать так, как приказано. Картер вздрогнула от неожиданности, но старалась сохранять хладнокровие и не вмешиваться, пока ей на то не укажут. Однако Лука носил крупный калибр, Шелби стал терять много крови, и Роза предположила, что пуля задела важную артерию. Надо было просто в голову. — Помнится, Розалия, я обещал тебе личную вендетту за оскорбление чести. Я получил то, что хотел от этого куска дерьма, — мафиози брезгливо кивнул в сторону еврея, — теперь ты можешь расквитаться с ним. Не предоставляй права последнего слова, иначе он не заткнётся. — Прям уж и без права последнего слова? Да вы вообще звери, — Соломонс хрипло хохотнул и поддерживающее похлопал по плечу зажимающего рану рукой держащегося стойко Тома. — Любимая моя, ты только не тяни как этот уёбок, а то я сам застрелюсь. Пацанва под школьным забором себя так не ведёт даже, как ты вообще могла пойти за этим человеком? Пиздец. Роза подняла пистолет в левой руке на уровень груди мужчины и, не моргая, уставилась в его бездонные глаза, прислушиваясь к судье, который завершал судебное заседание по делу Альфреда Соломонса. Молоточек вот-вот должен был стукнуть. Веселья у него поубавилось, еврей замер и глубоко вдохнул, читая последнюю страницу этой главы. Дальше было столько чистых листов, что пиши и пиши. Справа от женщины, довольный успехами своей протеже одобрительно улыбался Лука, заводя руки за спину. Ему больше остальных хотелось видеть, как сержант ломает саму себя и делает правильный, по его мнению, выбор. Этот человек не был ей ровней, он был только заразой, от которой панацея находилась в её руках. Нужно только приложить малое усилие. — Ну что, встретимся в Маргейте? — Тихо произнёс Алфи и расправил плечи, но как обычно это делали перед смертью приговорённые, глаза не закрывал. Он не боялся смерти, он к ней уже привык, как к близкому родственнику. — Ты только сильно не торопись и никогда не теряй надежду. — Я… — Картер поджала губы в тонкую линию, вспоминая, что оберег с ней прямо сейчас, затем коротко и грустно улыбнулась Луке сквозь собравшуюся у нижнего века влагу. Она вернула предохранитель на место, поместила свой пистолет обратно в кобуру и потянулась за тем, что был справа. — Нужная пуля в другом пистолете. Знаешь, я такая растяпа. Сицилиец нахмурил брови, посмотрев на женщину с долей недоразумения, потому что на такие детские ошибки она была не способна, тем более в такой ответственный для неё момент. Это посеяло сомнение в её намерениях, и Чангретта сильнее сжал ствол своего оружия чтобы применить вовремя, если она захочет сглупить. Внимательно наблюдая, как Картер снова наводит прицел на еврея, Лука оставил небольшую надежду на свою ошибку, измеряя её мысленно ставкой как на скачках или футбольном матче. — Мне на днях цыганка нагадала, что великая любовь принесёт великое спасение, — губы Розы дрогнули, в то время как рука была твёрдой, словно камень, которым она исцарапала всю камеру в немецком военном плену. — Чушь, правда? В ушах стоял гул от притока крови из-за бешеного сердцебиения. Мир вокруг будто замедлился, женщина тихо выдохнула воздух из лёгких и задержала дыхание. Один удар молотка судьи, два удара сердца, три, десять сокращений миокарда. Лука раздражённо скрипнул зубами, и его рука с пистолетом взлетела в сторону Розы, но она оказалась быстрее. Черты лица итальянца исказились гневом, и это была последняя эмоция, которая застыла на его лице, потому что сержант выпустила пулю первой, попадая прямиком ему в височную долю. Это означало только мгновенную смерть без любых возможных вариантов. Маттео, мгновенно сообразив о предательстве, схватился за свой автомат, прицеливаясь в Розу, но Алфи толкнул женщину в сторону и сам скрылся за перевёрнутым металлическим столом. Пули летели щедро, и уже второй раз за вечер Томми повезло меньше остальных, ведь он схватил ещё одну, но уже в бок. И пусть он заслужил каждую выпущенную, как и большинство присутствующих, решать это было не кому либо из них. Человек ошибочно полагает, что в праве решать кто заслуживает жизни, а кто — нет. Финн поспешил утащить брата в относительно безопасную зону, где укрылась и Полли примерно напротив самой Розы. Они коротко переглянулись, после чего цыганская королева без лишних слов кивнула сержанту и взволнованно обернулась в сторону истекающего кровью племянника. Ему срочно нужна была медицинская помощь, но для того для начала требовалось убрать преграду, а оружие имелось только у Картер. — Прикрой меня, — Роза бросила второй пистолет к укрытию Алфи, пока Маттео перезаряжал автомат, и тому дважды не нужно было повторять. Мафиози были готовы перестрелять друг друга одновременно. Розалия выпустила две пули, но они цели не достигли в отличие от очереди из автомата, что изрядно изрешетила бочку, за которой устроилась женщина, накрывая голову руками. Алфи вынес сицилийцу мозг, пока тот обстреливал предательницу, а затем застыл, ожидая, что под Картер вот расцветёт алая роза из крови, но женщина только достала застрявшую в металлическом ободе пулю, которая почти прорвалась к ней под ребро и, едва не купаясь в сладковатом джине, бросила её в сторону. Женщину не задело только чудом, и благодарить за то стоило космос. Был бы в бочках ром, всё обернулось бы плачевно для каждого из присутствующих. Роза медленно поднялась, полностью открывая себя для прицельного огня, и Соломонс бросился, чтобы успеть закрыть её собой, но женщина остановила его и мягко положила руку на грудь. Никто из оставшихся мафиози и не думал стрелять. — Всё хорошо, они не будут стрелять. — У них другой приказ, — Полли показалась из укрытия и отдёрнула блузку, после чего приподняла подбородок, уставившись на вход. Артур в щедро залитой кровью одежде ворвался в помещение весьма шумно и как обычно эффектно с группой своих людей за спиной и раздосадованный упущением всего действа стал взглядом бегать по присутствующих живых и не очень, и отпуская несколько пуль в без того уже бездыханное тело старшего Чангретты. — Пабло мёртв? — Спросила Картер старшего Шелби, избегая лишних разговоров и разбирательств, только отмечая его многозначительный внешний вид. Кузен Чангретта был последним из родственников Луки и тем, кто мог бы отказаться отступать и это конкретно он пристрелил Джона Шелби, потому Артур задержался к семейной казни, чтобы выпотрошить убийцу брата. Он сделал это, он сделал это буквально. — Охуенно мёртв, а где Томми? Роза резко обернулась назад, туда, где Финн утащил своего брата, и затем переглянулась с Соломонсом, без слов указав пальцем на стол. Еврей поднял его, поставил достаточно устойчиво, чтобы можно было положить раненого, и вместе с Артуром, Полли и Финном аккуратно перенёс бледного как смерть Томаса на плоскую холодную поверхность. — Уберитесь здесь, а затем отправляйтесь обратно в Америку и передайте мистеру Капоне, что я прибуду сразу же, как закончу здесь ещё одно дело, — не глядя на людей позади себя, женщина выдала указание и принялась за едва держащегося в сознании и страдающего от боли пациента. — Будет очень больно, мистер Шелби. Вам стоит начинать молиться.