Ведьма

Острые Козырьки поторопились увезти Томаса Шелби в госпиталь, потому что всё, что можно было для него сделать на месте, было сделано. Роза достала пули достаточно быстро, определила отсутствие значительного повреждения внутренних органов, но ни коагулянтов, ни антисептиков, ни, тем более, системы для внутривенной инфузии крови в подвале для перегонки джина не имелось, а такие вещи мафия с собой, как бы, не носит. Что ещё она могла сделать для сохранения его жизни? Её костюм был испачкан цыганской кровью, как и руки. Кроме того, ткань была напрочь пропитана джином, и женщине пришлось выкручивать свой костюм, так как с дополнительным гардеробом за ней никто не носился. Она кое-как нашла небольшой таз с водой, чтобы отмыться, пока Соломонс распоряжался своими людьми, что уже упаковывались и были готовы возвращаться в Лондон. Финн и Полли сопровождали Томаса, чтобы убедиться, что он переживёт ночь, но Артур остался на месте. Артур был на своём месте. Он снял свой козырёк, складывая его пополам для пущего удобства в использовании, и пока Картер оставалась внизу одна, он неспешно спустился к ней, наблюдая сзади за тем, как она смывает с рук кровь его семьи. Была в этом глубокая ирония. Картер боковым зрением заметила его, успела оценить вражеский настрой и шаговую доступность своей трости на случай схватки в ближнем бою. Портупея с пистолетами, к огромному сожалению, находилась гораздо дальше. — И снова здравствуйте! — Воскликнул старший Шелби, выхаживая своими длинными ногами за спиной Розалии, как делает это хищник, когда выбирает лучшую позицию, чтобы вцепиться в жертву зубами и когтями. — Ты же не думала, что сегодняшний день сотрёт то, что ты причастна к смерти Джона? — И не помышляла, — женщина искоса смотрела на средство обороны, чтобы успеть его схватить до того, как лезвие в козырьке полоснёт её кожу, и старательно вытирала руки о полотенце. — Надо было не слушать Тома и грохнуть тебя ещё тогда. — Да, надо было. Конфронтации было не избежать, и это была немая договорённость между ними. Он бросился на неё резко, пытаясь ухватить рукой сзади за воротник жакета и потянуть на себя, чтобы повалить на пол, но Картер пригнулась, уворачиваясь от атаки и цепко хватая основание трости. Она не медлила ввиду обстоятельств, ударяя металлической ручкой трости наотмашь мужчине в челюсть так, что самого Артура развернуло в сторону вслед за брызгами крови. Это короткое мгновение Роза использовала, чтобы забраться на здоровяка сзади и, сдавливая его горло своим, казалось бы, невинным аксессуаром, придушить его пыл. Шелби не растерялся. Сначала он попытался самостоятельно ослабить хватку или сбросить женщину с себя, но она как пиявка вцепилась в него и сдаваться не собиралась. Тогда, чтобы сбросить со спины груз, мужчина дважды сильно приложил женщину о стену. Картер ударилась затылком, и в глазах её потемнело, а давление ослабло, что дало зверю возможность перебросить её через себя прямиком на металлический стол. Женщина болезненно простонала, скатываясь с залитой кровью поверхности на пол. Хотела, было, встать, но получила носком мужской туфли по лицу и упала снова. Трость она успешно выронила, разумеется, боль охватила лицо вместе с жаром, ведь Артур бил яростно и далеко не по-джентльменски. Он был уверен, что место ей там же, где и её дружку сицилийцу, а так как расквитаться с ним лично мужчина не успел, и Пабло ему оказалось мало, Роза пришлась очень кстати. Шелби великодушно позволил противнице подняться, чтобы их схватка хоть как-то была похожа на честный бой, после чего покрече сжал края козырька и, мечтая изуродовать красивенькое женское личико, замахнулся на неё. Со стороны входа пуля чётко прочертила траекторию сквозь руку Артура в стену. Зверь взвыл, хватаясь за дырявую ладонь, и обернулся на Алфи, с которым уже приходилось встречаться в бою и терпеть поражение. Пока внимание цыгана было обращено в другую сторону, Картер выполнила фатальный удар ногой с разворота, при котором обычно ускорение в коллаборации с силой удара работает безотказно. С грохотом упавший Шелби едва приподнял голову и Соломонс навёл на его затылок дуло пистолета, приготовившись выпустить пулю и забрать ещё одну жизнь за этот вечер. — Нет, Альфред, хватит смерти на сегодня, — Роза сплюнула кровь в сторону, пошатываясь на своих двоих. — Его желание убить меня правомерно, но пусть живёт с мыслью, что я попросила тебя пощадить его. Две спасённые жизни в обмен одной утраченной. Мы в расчете, мистер Шелби. Соломонс с такой позицией своей женщины не согласился, но спорить с ней о её решениях не собирался. Недовольно проскрипев зубами, как страдающий бруксизмом бедолага, он наклонился к поражённому, но всё ещё кипящему гневом цыгану. — Понял, Артур? Вы в расчете, — с этими словами Алфи резко стукнул его головой о пол и отправил на какой-то промежуток времени во тьму, чтобы хотя бы она успокоила его мстительные инстинкты. Розалия устало прикрыла веки, пока Соломонс притягивал её к себе за руку и аккуратно вытирал с её лица кровь и грязь своим белым платком с нагрудного кармана, возмущаясь, что эту женщину нельзя оставлять одну и на секунду. Она раздражённо дернула головой в сторону, уклоняясь от обращения как с маленьким ребёнком, затем забрала свои вещи и неспешно вслед за Алфи поплелась прочь из того места. Он грубо сорвал с Розы грязный жакет, выбрасывая его просто на улицу как тряпку, затем накинул на её плечи свой пиджак, едва не укутывая в него, и хотел бы найти какое-то приличное место для ночлега в Бирмингеме, но женщина активно запротестовала. Глядя на этих двоих, как-то не было заметно, чтобы великая любовь торжествовала. Оба выглядели подавленными, уставшими, раздражёнными и не удивительно, ведь между ними выросла высокая стена из кучи недомолвок, которую придётся разбирать по кирпичу. — Ты как хочешь, а я здесь больше и мгновения проводить не хочу. Хватит с меня на сегодня итальянцев, цыган и… — Евреев? — Продолжил мужчина. — И евреев. Одного потерплю, так и быть, потому что нам надо поговорить. Так что, пока я туго соображаю, Альфред, — Розалия стянула края чужого пиджака, когда маленький-маленький дождик пустился с неба, обещая вскоре обратиться ливнем и смыть плохой день куда-то в прошлое, — просто увези меня домой. — Домой? — Соломонс переспросил, имеет ли она в виду Маргейт. — Да, домой, ты прекрасно понимаешь, о чём я. Просить дважды не пришлось. Мужчина прогнал своих людей в Лондон без папочкиного сопровождения, ссылаясь на неотложные дела. Они с Розой остались наедине в салоне автомобиля, но вместо того, чтобы завести конструктивный диалог о человеческих слабостях, она молчала, просто уставившись в одну точку. Алфи не вынуждал её говорить все четыре с половиной часа пути, за которые она успела и разрыдаться, и обвинить себя во всех смертных грехах, и поспать, и раздеться до белья, укутываясь только в мужской чёрный строгий пиджак. Его эмоции менялись вместе с её, и Соломонсу всё хотелось остановиться, чтобы прижать это дрожащее, как поганый лопух под дождём, тельце к себе и никогда больше не отпускать, но он этого не делал. Только посматривал на неё в зеркало заднего вида и бездействовал. Картер была ему за это только благодарна. Женщина с некой теплотой пропускала через свой взгляд в окно темнеющие в сумерках улицы единственной родины, которую она сама себе выбрала, отрекаясь от земли, на которой пришлось родиться. В границах Маргейта она успокоилась и хоть чувствовала себя всё ещё устало, зато менее разбитой, будто один осколок приклеили на место. Алфи повернул в заветный двор и заглушил двигатель своего автомобиля. Он, молча, открыл ей дверь, впуская в салон лёгкую прохладу, от которой сразу захотелось закрыться. Еврей протянул ей руку, помогая выбраться наружу и вдохнуть свежесть принесённого морем бриза. Она была босой и почти в чём родила матушка, прикрываясь только тонким шёлком нижнего белья, чувством собственного достоинства и тканью пиджака едва опускающимся ниже ягодиц. Как Алфи и говорил ранее, за домом присматривали. Его и двор поддерживали в чистоте, были произведены ремонтные работы после визита непрошенных гостей, заменили испорченную мебель, на стенах вместо пустоты висели новые картины, а в гостиной сверкал в лучах солнца новенький граммофон. Картер сделала несколько первых неуверенных шагов внутрь, крепко удерживая Соломонса за руку, и прикусила нижнюю губу, осматривая место, которое называла домом. Он позаботился о нём, распоряжался, чтобы ежедневно дом был готов к возвращению хозяйки. Внутри вкусно пахло и это вызвало у женщины лёгкое недоумение. — Нас ждали? — Ты могла вернуться сюда в любой момент и, скорее всего, голодная с дороги, — Алфи поставил у входа трость украшенную золотым узором и встал у Картер за спиной. — Прислуга в течение последнего года ежедневно готовила завтрак, обед и ужин на этот случай. Думаю, сегодняшний ужин скоро должен быть готов, а у тебя пока будет время принять ванну, и затем мы позаботимся о твоих ссадинах. — Ежедневно? — Переспросила женщина, утирая слезу и явно имея в виду не труд поварихи. — Каждую секунду, пока тебя не было рядом. Влага градом полилась из тёмно-зелёных глаз от морального истощения, и мужчина аккуратно поцеловал её в висок, приглаживая грязные растрёпанные волосы. — Ты знал, что я не убью тебя? — Спросила Роза, шмыгая носом и утыкаясь в крепкую мужскую грудь. — Ты сама мне об этом сказала, — его шёпот был очень нежным, чтобы только ласково погладить слух, окутывая заботой, пока она сама сбросила тяжёлый щит, за которым была вынуждена долгое время скрываться. — Хотя, признаться, я на несколько минут засомневался. — Я говорила тебе об этом? — Картер всё старалась отыскать в своих воспоминаниях что-то похожее, какой-нибудь разговор или письмо, но не нашла в памяти ничего подобного. — Не напрямую. В один из дней, когда ты приходила на винокурню, ты своим мелким почерком исписала около шести листов в моей записной книге. Там ты подробно разжевала для моего доктора то, как существенно замедлить прогресс роста опухолей и тем самым дать мне ещё лет пятнадцать-двадцать достойной жизни по его подсчётам, — Алфи поцеловал свой колючий цветок в макушку и посмотрел на то, как она жмётся к его груди, подобно промокшему под дождём голодному котёнку. — Тогда я понял, что ещё не потерял тебя, ведь хотела бы ты меня убить, не пыталась бы вылечить. — Я…не помню этого, — Розалия нахмурилась, глядя в лишённую границ морскую гладь в глазах вечного жида. — Ты должен знать, я несколько нездорова и часто поступаю неосознанно или забываю о чём-то важном. Но я работаю над тем, чтобы не свихнуться, я стараюсь. — Я люблю тебя, Роза. Это всё, что тебе надо помнить и знать. Если ты позволишь мне остаться, мы справимся со всем вместе. — Я ужасный человек, Альфред. Тебе не следует любить такое чудовище. Это я тебя убиваю, а не рак, понимаешь? — Картер стала говорить быстро, плавно впадая в истерику, безмерно расплёскиваясь бесконтрольными сильными эмоциями и чувствами. — Не пулей, так своим прошлым. То, что с тобой происходит, это последствия длительного контакта с ипритом. У меня было решение, потому что мы изобрели его в лаборатории при разработке оружия, когда один из ведущих биохимиков за год скончался от стремительно развивающейся болезни, и это повторялось с другими людьми. Это последствия моих действий, ты платишь за мои ошибки, так не должно быть. Не должно, Альфред! Не должно! Это должна была быть я! Не ты! — Так, ну всё. Соломонс подхватил её на руки, когда женщина стала кричать и стучать его в грудь ладонями. Горячую воду в ванну подали быстро. Он без лишней деликатности сорвал с неё остатки одежды и поместил в воду, затем достал из нагрудного кармана своей рубашки крошечный пузырёк с опиатами и заставил её выпить половину своей дозы, чтобы притупить перегруженную соображалку, но не выключить совсем. Что бы она на себя ни говорила, как бы ни впадала в самобичевание, Роза заслужила уснуть как нормальный человек, а не как психически больная. Она отмокала в глубокой большой ванне, согнув ноги в коленях и наконец-то перестав подрагивать. Алфи аккуратно касался смоченной в перекиси водорода ватой её лица и едва тронул щеку там, где лицо синело после внезапной встречи с обувью Артура Шелби. Женщина вздрогнула, жалобно простонала и мягко отодвинула его руку, принимаясь проверять языком целостность своих зубов. После чего двумя пальцами добралась до одного из крайних зубов верхней челюсти и без усилий, но претерпевая неприятную островатую боль, выдернула его вместе с корнем и нервным окончанием. Не была бы Картер под действием опиатов, то было бы куда неприятнее. — Кажется, нужно будет навестить дантиста. — Это зуб? Это ебаный зуб. Он выбил тебе зуб, поверить не могу, — Соломонс забрал потерю из руки женщины в свою ладонь и стал рассматривать через пенсне на свет, будто драгоценность. — Почему ты не дала мне его убить? — Меньше всего тебе сейчас нужна война с цыганами, — она прижалась виском к тёплому металлу из которого была выполнена ванна и прикрыла веки. — Если всё получится, и я вернусь из Америки… — Ну, сука, что началось? — Он, конечно, слышал в Бирмингеме о том, что Роза говорила своим людям, но была надежда на то, что это ложь. — Забудь об Америке! Нет её, океан затопил, всё. — Нет, Альфред, я должна вернуться туда, чтобы Америка забыла обо мне. Из мафии нет выхода, кроме смерти. Но я хочу выкупить свою свободу у Аль Капоне. С ним можно договориться о такой услуге и тогда можно будет перестать бегать раз и навсегда. — Пиздец. Сраные макаронники, — мужчина обругал итальянскую мафию, но сам не подозревал, что поставил себя таким образом в неловкое положение. — Нет, звучит, конечно, резонно, но мне это одинаково не нравится. — А то, что я на треть сицилийка, — женщина вспомнила идентичную ситуацию между ними, когда сообщала, что родилась в Америке и слабо улыбнулась. — Ты, мать твою, что? Так, нет, знаешь что? — Соломонс выставил ладони в оборонительную позицию и отвернулся. — Я не хочу знать подробностей, ни слова об этом, и я этого не слышал, ага? — Ага. Но это не меняет того, что я на треть сицилийка, Альфред. — В уши по дороге надуло, не слышу тебя, — спаясничал мужчина, убирая медикаменты в небольшую аптечку. — Надо посмотреть, что там с ужином, а ты заканчивай тут и спускайся. Я же могу тебя оставить, правда? Или ты и здесь найдёшь с кем подраться? Ну, кроме меня, конечно. Картер тяжело вздохнула, скучающе рассматривая свой испорченный маникюр, и отрицательно помотала головой. — Вот и отлично. Еда хоть и была вкусной, но пищевод Розалии почему-то легко принимал только вино, когда как Алфи привычно от алкоголя отказался, зато никогда бы себя не обделил сытным ужином. Она ругала себя за упущенные возможности, наблюдая за тем, каков этот мужчина был в обыденности, и всё больше понимала, что его мнимое предательство было для неё только предлогом, чтобы уйти. Чего греха таить? Она просто испугалась своих желаний и выискивала причину для того, чтобы доказать, что любви она не достойна. Увидев его там, во владениях Шелби с той девушкой, часть её подсознания вздохнула с облегчением, потому что, по её мнению, что-то должно оставаться неизменным, чтобы чувствовать стабильность и уверенность в себе. Её одиночество было одним из таких вещей. Насколько же всё изменилось, когда Картер дала слабину и полюбила бандита. Две половинки одного целого. Пока Соломонс наминал жаркое, Роза готовила в своей голове речь, цель которой были сплошные извинения. Несомненно, он заслужил от неё гораздо больше, но пока ей было нечего дать. Она поступила несправедливо, а ведь можно было просто попробовать поговорить, как взрослые люди и они обязательно справились бы с этой проблемой, а затем сбежали к Мёртвому морю, чтобы вместе дотянуть до старости. Но космос решил их проверить, а стоит ли? А столь важна ли любовь, как физическая величина? Именно так, физическая величина. Измеряемое качество индивидуальное для каждого материального объекта, процесса или явления. Картер обозначила это чувство для себя именно так. Ведь пусть оно является только набором закономерностей и потребностей движимого гормонами человеческого организма, но с силой, которая способна сворачивать горы и иссушать океаны, нужно считаться. Природа человеческая способна на что-то большее при правильной мотивации и этой мотивацией зачастую должен быть кто-то особенный. После ужина они остались наедине, и женщина попросила побыть с ней этой ночью, не оставлять в одиночестве, после чего Соломонс с облегчением вздохнул, потому что ждал, что она это скажет. Они пошли прогуляться под светом полнолуния на берегу после того, как дождь перестал навязчиво стучать по крыше дома. Как когда-то Алфи говорил Розе, у него всегда найдётся понимание всему и то, что она в итоге поступила правильно, перекрыло желание выполнить своё обещание и сломать женщине шею, если она будет от него сбегать. Прохладная морская вода холодила босые ноги, но всё ещё прогретый изнутри прибрежный песок исправлял ситуацию. Море было спокойно той ночью, и штиль добавлял умиротворения не только большой воде, но и кому-то ещё. Алфи подкатил свои брюки, чтобы не намокли и отметил, что в этом месте Капитану было бы где порезвиться и растрясти своё большое всегда сытое пузо. Роза тепло улыбнулась, представляя, как они оба дразнят пса, бросая ему кусок деревяшки, но отбирая в последний момент, но затем улыбка эта пропала. Женщина остановилась, удерживая запястье Алфи, чтобы и тот притормозил шаг. — Я безгранично виновата перед тобой. Ты должен знать, что я ушла не потому что… — Я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы понимать истинную причину. У меня было время, чтобы понять. Ты сорвалась и это объяснимо, ведь ты, как человек, куда сложнее любого, кого я знаю. К тому же, в произошедшем есть моя половина вины. Я должен был предупредить тебя, объяснить ситуацию до того, как занялся тем грязным делом, но, послушай, имеет ли смысл этот разговор сейчас? — Мужские ладони ласково погладили плечи, а после утончённое тельце упало в крепкие объятия медвежьих лап. — Ты здесь, я тоже. И смею предполагать, что у нас всё наладится, ведь так? Тебе не нужно извиняться передо мной. — Ты заслуживаешь лучшего, Альфред, — она глубоко вдохнула его запах, утыкаясь носиком в шею, и это всё так же был ром, табак и война. — У меня есть сейчас всё, в чём я нуждаюсь, и всё происходит так, как должно быть. Если твой сраный космос хотел подкинуть нам испытаний, чтобы мы отвернулись друг от друга, то он сейчас глубоко всасывает, потому что оказалось, что ему не всё подвластно, ясно тебе? — Ясно. — Заебись, тогда переходим к следующему пункту. Я здесь смастерил кое-что на досуге… Алфи готовился к этому разговору старательно и долгое время, потому заранее прихватил с собой давно наготовленный бархатный коробок, в котором ждало нужного часа аккуратное кольцо для помолвки выполненное им лично из золота с небольшим бриллиантом на ободке и россыпью мелких камней по обе стороны от него. Кроме очевидной красоты изделия стоило отметить аккуратно выгравированную надпись на внутренней стороне: «Самое лучшее во мне — это ты». Это прекрасное и значимое украшение должно будет идеально дополнить массивное обручальное кольцо, которое он создал в идентичном стиле непосредственно для церемонии бракосочетания, но припрятал отдельно к их великому дню. — Хотел сделать его огромным, чтобы ты надела это и сила земного притяжения заставила тебя усесться на одном месте, но твои тонкие длинные пальчики и упрямый характер созданы для другого, — Соломонс, не замечая сопротивления, но отмечая, что она вот-вот разведёт лишнюю влагу от умиления, приподнял её ладонь. — И я не знаю, как именно оно правильно делается, так что просто скажи мне здесь и сейчас, ты всё ещё согласна выйти за меня замуж, Розалия Шерил Картер? — Так бы и сказал, что хочешь меня лишний раз мотивировать быстрее возвращаться из Америки, — безымянный женский палец легко нырнул в ювелирное изделие, будто это он для него был создан, а не наоборот. — К собственной свадьбе. Алфи цокнул языком и поджал губы в тонкую линию. — Ладно, подловила. И это был момент, который заслужил этот мир, хоть и будь он тысячу раз проклят несчастными людьми. Соломонс подхватил Розу, будто невесомую пушинку, чтобы покрутить вокруг себя, и она взвизгнула, счастливо улыбаясь и отстраняя весь негатив прошедшего дня далеко на задний план, на завтрашний день. Она вцепилась за его шею крепкой хваткой, когда мужчина пригрозился выбросить её в море и уже зашёл по колени в воду, продолжая движение вглубь, пока не намок подол её платья. Алфи на несколько секунд остановился, чтобы насладиться этим моментом, когда Картер вцепилась в его плечи, будто утонет без его поддержки. Будущая миссис Соломонс медленно отлипла от мужчины, с опаской взглянув на водную гладь, а затем их губы встретились в долгожданном поцелуе. Что-то должно было произойти хорошее за последний год и они того дождались. Пускай впереди у них ещё сотня испытаний, вместе они справятся со всем, что уготовит им Вселенная. Даже их главному врагу — смерти — придётся изрядно попотеть, чтобы разорвать эту нерушимую связь, потому что Роза запретила себе отпускать этого мужчину в небеса. Она обязательно даст ему возможность увидеть то, как растут их дети. Как и сказал он ранее: «Всё будет хорошо».