Ведьма

Алфи нетерпеливо переминал пальцы в ожидании невесты у щедро украшенной цветами арки. Гости переглядывались, перешёптывались, когда опоздание её уже выходило за рамки приличия и еврей уже начал нервничать. Нет, она бы не сбежала в день собственного бракосочетания, не снова. Здесь другое. Весь город знал, кто сегодня женится, и кто только не точил зуб на чудесным образом воскресшего еврея, потому с ней могло что-то случился по его вине. Потерять её в день свадьбы? Это было бы слишком жестоко даже по отношению к нему — человеку, который жестокость на поводке держит. Он резко развернулся к одному из своих людей и протянул руку, чтобы забрать у него револьвер и отправиться к себе домой, где невесту подготавливали к церемонии, но в этот момент не пойми откуда выбежал водитель, который должен был доставить её к месту выездной церемонии. Мужчина остановился только у Соломонса, в панике случайно задел и его смял его бутоньерку на лацкане, хватаясь за плечо, а затем, пытаясь перевести дух, что-то очень тихо сказал ему и еврей, кажется, побледнел в ту же секунду. Он поменялся в лице и стал выискивать в зале кого-то из достопочтенных гостей, встречаясь с этим человеком взглядами. Томми нахмурил брови в непонятках, и этого было предостаточно, чтобы понять по его реакции, что он не причастен к срыву праздника. — Никто никуда не расходится! — Воскликнул Алфи, срываясь на бег и подзывая за собой Шелби. — И музыку погромче! Соломонс даже не с первого раза попал ключом в замок зажигания автомобиля. Кто-то кто его хорошо знал, утверждал бы, что этот человек никогда не теряет самообладание, но оказалось, что теряет, и для него самого это было сюрпризом. Почему-то Алфи припомнил тот момент, когда он мчался к Риджентс, чтобы предотвратить страшное. Тогда его встретило поднимающееся к небу пламя, но история не должна была повториться ни сегодня, ни когда-либо ещё. Тем более в таких обстоятельствах. Мотор автомобиля взревел, когда шины выдали свист, а транспортное средство сорвалось с места резко и стремительно, как конь ужаренный раскалённой кочергой. Мужчина протёр вспотевший лоб белым платком и бросил в сторону, замечая, что сидевший сбоку Шелби заряжал обойму своего пистолета пулями. — Не понадобится, Том. — Ты хоть попытайся объясниться, — цыган убрал пистолет за пазуху и достал оттуда портсигар. — Что произошло? — Сам сейчас всё увидишь. Я надеюсь на это. Машина остановилась напротив другой, припаркованной буквально у ступеней, ведущих в особняк Соломонса. Еврей пулей выскочил, направляясь туда, пока ветер раздувал края расстегнутого пиджака и сразу заприметил белый силуэт на заднем сидении. Дверца была открыта, а облачённая в роскошный свадебный наряд Розалия сидела неподвижно, будто была статуей, а не человеком, только когда она повернула шею в сторону своего жениха и слабо улыбнулась, можно было распознать в ней одушевлённое существо. В ладони Роза крепко сжимала лёгкую и струящуюся ткань подола белоснежного платья, приоткрывая облачённую в чулок и белую туфельку ножку. Длинная фата, украшенная вышивкой и прикреплённая к причёске, наполовину скрывала лицо, которое нерешительно демонстрировало эмоции. — Ты ангел? — Неосознанно задал вопрос мужчина, не ведая, что уже задавал его ранее. — Стану им, если пошевелюсь, — Картер даже моргала с осторожностью и глубоко плавно дышала. — Мы ведь не могли просто нормально пожениться, правда? Думаю, кое-кто остался очень обиженным за то, что ты его не позвал на свадьбу, поэтому он решил, что будет весело, если я на неё не пойду. Женщина посмотрела за плечо Алфи и губы её растянулись в улыбке уже смелее и пошире. — Мистер Шелби! Я почти готова признать, что у меня есть слабый процент радости от лицезрения Вашей особы. Если так можно назвать несколько ослабленное с последней встречи желание стрелять Вам в лицо, — женщина перевела взгляд на будущего супруга и приподняла тонкие брови. — Это и есть твой спасательный отряд, Альфред? Мужчина медленно кивнул, рассматривая под сидением Розали противопехотную мину, которая однозначно взорвётся, если изменить интенсивность давления даже незначительно. Он сам не справится с ней, как бы ни старался, а вот съевший на сапёрном деле собаку Томас добавляет шансов избегания трагичного итога. Еврей обернулся к нему, всем своим видом предлагая вить из него любые нити в обмен на помощь в спасении жизни, которой для него в этом мире цены не было. — Проси что захочешь, но нужно вытащить её живой и невредимой. — Нет-нет, мальчики, — будущая миссис Соломонс нахмурилась и несколько раз моргнула веером пышных чёрных ресниц. — Я здесь уже минут сорок сижу неподвижно, кровообращение нарушено и не чувствую ног. Если меня в совершенно неподходящий момент схватит судорога, то взлетим на воздух все. — Верни десять процентов моего экспорта, — предъявил цену Шелби за свою работу, внимательно разглядывая её фронт. — Да, этого хватит, пожалуй. — Пятнадцать отдам. Том удивлённо приподнял бровь, снимая с головы козырёк и отправляя его за пазуху. Затем задумчиво выпустил струю сигаретного дыма, заставляя невесту невольно поморщиться, и отправил окурок куда-то в сторону, не глядя на траекторию падения. Мужчина несколько раз кивнул, затем плюнул себе в ладонь и заключил с Соломонсом весьма выгодную сделку. — Мотивирующе звучит, мистер Соломонс. Приступим. Шелби аккуратно вытащил из причёски невесты две тонкие булавки и выровнял их, превращая в нехитрые инструменты. Механизм подобного типа имел в себе пружинный детонатор. Как только пружина ослабится, произойдёт взрыв, поэтому главной задачей Томаса было снять эту пружину предельно аккуратно и тогда большой бум не произойдёт. Но проблема в том, что действовать приходилось вслепую, будто отмычкой замок взламывать. Зато была эта пружина выполнена из тонкой проволоки, что несколько упрощало задачу. Том долго копался внутри и внимательно прислушиваясь к происходящему, затем в одну секунду замер, и медленно достал искореженную пружинку наружу. При этом он был максимально сосредоточен, удерживая булавкой поршень детонатора неподвижно. — Давай, Алфи, очень медленно снимай её оттуда, — цыган смотрел сквозь щель на то, куда упирается булавка и контролировал давление. — Предельно медленно. Еврей послушно кивнул, и Роза медленно отпустила подол своего платья, чтобы потянуться к Соломонсу. Он подхватил её под коленями одной рукой, второй — где-то под лопатками и медленно приподнял. Как только ягодицы оторвались от сидения, Алфи поспешил унести женщину подальше, но не ставил на ноги, потому что она просто упала бы. Картер крепко его обняла, пока он несколько растерянно целовал её волосы и прижимал к себе, наблюдая как Шелби медленно доставал взрывное устройство из салона автомобиля и опускал на землю. Его придётся всё же взорвать от греха подальше. — Этим займутся мои люди, а сейчас у нас есть дела важнее, — произнёс Алфи, пока Розалия медленно сгибала и разгибала одну ногу, когда чувствительность постепенно стала возвращаться к нижним конечностям. Мужчина опустил её на ноги, бережно поддерживая, затем приобнял за плечи и кивнул другу. — Я этого не забуду, Том. — Ещё бы! — Воскликнул цыган, чиркая зажигалкой перед очередной сигаретой во рту. — Я тебе буду напоминать про пятнадцать процентов до конца жизни, если ты вдруг внезапно от большой любви амнезию заработаешь. Картер звонко засмеялась первой, а заразительный смех уже следом подхватили и мужчины. Самое время было ступать дальше. Достопочтенный мистер Шелби вернул булавку в причёску невесты, она накрыла своё лицо фатой, отпуская Соломонса, и забираясь в ту же машину из которой так хотела выбраться последний час. Дверца захлопнулась. Время — их враг, время — их друг. Следующий шаг в их истории ждал своего свершения.

***

Широкая шахматная доска была наполовину пустой, когда мальчишка лет десяти пафосно пальцем толкнул чужого белого короля и расслабленно прислонился к спинке мягкого кресла, складывая руки на животе, довольно улыбаясь и демонстрируя на щеках симпатичные ямочки. Напротив послышался шумный вздох и мужчина, глаза которого уже тронул возраст, задумчиво пригладил длинные усы, просчитывая другие вероятности исхода партии и раздосадовано махнул рукой. — Шах и мат, дядя Артур. Теперь расскажешь на весь Бирмингем, что десятилетний сосунок в который раз уделал тебя в шахматы, — голубоглазый мальчик цокнул языком и взял с тарелки ещё теплое печенье. — Выражения, юноша! — Несколько отвлечённо послышался со стороны звонкий женский голосок. — Извини, мам! — Мы договаривались на щелбан, малой, — Артур покачал указательным пальцем и прищурил взгляд. — Ты меня тут не путай, с памятью хорошо ещё всё. — Начнём с того, что на желание. А я его сменил в последний момент. Могу себе позволить. — У отца научился хитрить, а? Эта еврейская семейка меня когда-то доведёт до белого каленья. Мальчик только развёл руками и помотал головой, прежде чем старший Шелби потрепал мелкого умника по голове и усмехнулся. Розалия заполняла какие-то бумаги на экспорт алкоголя и с гордостью за сына широко улыбалась, не отвлекаясь от своего скучного, но необходимого занятия. Дверь в давно обновлённый кабинет «пекарни» отворилась и внутрь вошёл Алфи с небольшим чемоданчиком, который сразу же оставил возле кресла Артура, кивнув тому приветственно, но сдержанно, затем обратился к сыну без прелюдий. — Уделал? — Уделал, конечно. Теперь возьмёшь на скачки в пятницу? — Ну, Уильям, уговор же был, значит, возьму. Миссис Соломонс тихо посмеялась, закрывая главную книгу и убирая её в средний ящик массивного дубового стола, затем поставила локти на стол и ладонями подпёрла щёки, наблюдая за своим островком счастья и радости. Только вот Алфи исхудал за эти годы и постарел куда сильнее, чем должен был. Роза поддерживала его состояние стабильным, продлевала жизнь, как могла, спасала от боли, но болезнь брала верх. Прогнозировать конкретных дат Картер не бралась. Организм был сильным, и это радовало, однако они всё равно старались жить каждый день так, будто он был последним. Соломонс обошёл жену со спины и поцеловал ту в макушку, затем повернул кресло к себе и взял за руку, завлекая в скромные для его желаний объятия. — Мы едем в Маргейт. — Ура! — Уильям Соломонс радостно поднял руки вверх и провозгласил своё довольство от заявления отца, затем подорвался с места и побежал, чтобы, подпрыгивая, достать с вешалки своё пальто и поскорее одеться. — У меня куча работы, Альфред. Какой Маргейт? Я ещё в Риджентс не была сегодня даже, а там меня ждут. А приедут партнёры из Франции, — возмутилась женщина, попытавшись прорваться обратно к рабочему месту, но у неё не получалось. — Ну, это же не серьёзно. Как мальчишка себя ведёшь! — Похуй, Розочка, похуй, — еврей настойчиво, но мягко вытолкал тонкое тельце из-за стола и обратил внимание, что старший Шелби покинул помещение с причитающимся ему чемоданчиком, чтобы не тревожить идиллию своими цыганскими комментариями. — Подождут ещё денёк, неделю максимум. Мы давно там не были. Каждый день, как последний, помнишь? Мы клялись. — Помню, конечно, — она тепло улыбнулась, погладив супруга по изуродованной шрамом щеке, взглянула на рабочий стол, вздохнула с лёгкой ноткой обречённости и утвердительно кивнула. — Только встречи отменю и всё. Мальчик подбежал к родителям, влезая между ними, затем поднял свой не по годам умный взгляд на папу, затем на маму и снова на папу. Он задумчиво почесал щёку, как иногда это делал Алфи, а затем выдал что-то такое, что мог произнести только сын своего отца. — А если мать в шахматы обыграю, научишь меня трубку курить, па? — А не маловаты лёгкие для отцовской трубки? — Старший Соломонс хохотнул хрипло, затем пошёл снимать пальто для ошарашенной запросами сына женщины. — Может, тебе и бороду как у папки приклеить? — Я усы хочу, как у мистера Шелби. — Ты слышала? — Алфи повернулся к Розе, которая набрала номер телефона в свой восстановленный из пепла ресторан и, скрывая насмешку, серьёзно кивала. — Усы он хочет как у мистера Шелби, ага. А потом что? Машину мою угонишь и по девкам? Мелкий умник получил отцовский подзатыльник медвежьей ладонью и веселья у него самую малость поубавилось. Уильям пригладил воротник пальто, натянул на уши шапку и смирно стал рядом с отцом, дожидаясь, пока единственная в их жизнях женщина отпросится у системы в небольшой отпуск. Мальчик потянулся к отцовской руке, несильно сжал его грубую ладонь и заговорил тихо, пока Роза была отвлечена телефонными разговорами. — Ты в порядке, пап? — Родители не скрывали от него отцовского состояния, потому что сын их был слишком умным для ребёнка и всё понимал. Этот вопрос время от времени срывался сам собой. — Соломонсы не жалуются, помнишь, да? — Значит, всё хуже, чем должно казаться маме? — Это значит, что ты слишком много понимаешь для своего возраста. И матери ни слова, — мужчина дёрнул мальчика за нос и прикоснулся указательным пальцем к своим губами, тихо зашипев. — Ей и так непросто с нами. А время всё равно возьмёт то, что ему причитается. Уильям крепко обнял отца, прижимаясь к нему, делая свои неутешительные выводы и прикрывая веки, чтобы не заплакать. Мужчины не плачут. — Я тебя люблю, пап. — Трубку всё равно не дам, — Алфи заботливо погладил мальчика по волосам, затем положил ладонь на его ещё хрупкое плечо и тепло улыбнулся себе в бороду. — Это мы ещё посмотрим.