Осень в Таллахасси

      Он не спал всю ночь, он думал. Вставал, бежал на кухню, выпивал очередную чашку отвратительного на вкус растворимого кофе, потом снова ложился только для того, чтобы снова думать. Как так получилось? Почему именно они — так ненавидившие своих родителей, поступили со своим ребенком ни чуть не лучше? Это было столь болезненным ударом, что ему хотелось выть подобно побитому псу.       Было бы легко просто взять и кинуть ей, что она же женщина и она должна была поступить иначе... Но у него перед глазами всегда был пример отца, который не смотря на поступок матери — не бросил его и как мог пытался о нём заботиться. Наверное его собственный отец всё же был куда лучшим родителем, чем получился из него. Это было бы даже смешно если бы не было так грустно.       К исходу ночи он сидел перед зеркалом невыспавшийся, с тёмными кругами под глазами, с трёхдневной щетиной и очередной чашкой кофе в руках. Голова раскалывалась то-ли от недосыпания, то-ли от избытка кофеина. К рассвету в ней не осталось ни единой мысли, он словно застыл во времени, не думая ни о чём и так уже до одури надумался за ночь. Солнце освещало крыши домов, отражалось на оконных стёклах. Казалось бы вот он — город их мечты, но что он с ними сделал? Или во что они сами умудрились превратить свою жизнь?

***

      Ночью Эмма напилась, основательно так, приложив к тому некоторые усилия. Она ждала, что Нил обвинит её, будет кричать, оскорблять и ей даже было, что ему ответить. Но вместо этого он впал в ступор и начал винить себя. Это было неожиданно и как реагировать она просто не знала. Потому просто встала, взяла куртку и ушла. Зашла по дороге в магазин, купила бутылку текилы, в которой теперь осталось меньше половины. Часа в четыре, а может и чуть позже она всё-таки заснула, сидя за столом перед той самой бутылкой.       Когда в дверь настойчиво позвонили, хотелось умереть и больше не чувствовать тошноты, в которую вылились вчерашние эксперименты с алкоголем. Собрав всю свою волю и еле поднявшись, она подошла к двери, всё ещё покачиваясь, и открыв её, не глядя на собеседника, выпалила: — Идите к чёрту вместе с вашей косметикой или что вы там притащили!!! — Это я не додумался, действительно мог бы и хоть какой-то подарок принести, а вместо этого притащил только свою ленивую задницу... — ответил Нил, задумчиво скребя подбородок.       Видок у него был не лучше чем у неё, похоже ему тоже практически не пришлось спать этой ночью. — Зачем припёрся? — Смотрю, ты гостеприимна как никогда. Вообще-то хотел кое-куда свозить тебя и кое-что показать. Я не знаю станет ли тебе от этого легче, но мне кажется я должен это сделать. Вообще-то должен был уже давно, сделай я это вовремя, ты бы не попала в ту переделку, а я не потерял бы тебя на долгих десять лет. Я просто боялся... Не знал как сказать это тебе.       Эмма слушала на столько внимательно, на сколько позволял ей мозг, ещё не до конца очухавшийся после возлияний алкоголя. Однако, уловить нить смысла никак не могла. Да, вероятно, она много не знала о нём, но что же там должно было быть такое, что сейчас он выглядел словно побитая собака, она даже не могла представить. — У тебя есть жена и трое детишек?       Собственно, пока что это было единственное более или менее адекватное предположение что именно он имеет ввиду. Однако, Нил посмотрел на неё как на сумасшедшую. — Это твоя единственная теория? Однако, нет. — Ты гей? — Исходя из того сколько ночей мы провели вместе могла бы и не спрашивать. — Латентный гей? — Я смотрю, ты немного ожила. Опять мимо. — Ты секретный агент ФБР? Под прикрытием.       Это становилось даже смешно, хотя после её вчерашних откровений смеяться ему не особенно-то и хотелось. — И снова нет. Я рассказывал тебе о моём отце?       Вообще-то, да, не смотря на то что тема семьи у них была под запретом, но однажды он рассказывал. Не то чтобы подробно, скорее он говорил о матери, но отца тоже упоминал. — Ну вроде бы да, я так понимаю, что твой отец был очень авторитарным. Ты боялся его.       Мужчина нахмурился, боялся... Румпельштильцхена сложно было не бояться, когда-то он всё готов был отдать, лишь бы отец снова стал обычным прядильщиком. Пусть в их доме не было достатка, но и от голода они не пухли. Но судьба распорядилась иначе, ради него и ради его спасения Румпельштильцхен убил того человека и стал Тёмным. Скольких ещё он убил позже... — Боялся это не то слово, я бы на тебя посмотрел, если бы твой отец был тёмным магом.       Кажется, Нил вчера тоже слегка перебрал, хотя от него вроде бы и не пахнет перегаром. Может он употребил что-то иное? — Раньше ты не употреблял наркотики...       Тут даже нечего было и возразить, скажи ему кто-нибудь хоть что-то подобное, он и сам бы не поверил. Но однажды она уже пострадала из-за того, что он боялся сказать ей всю правду о себе, наверное, с неё было достаточно. — Просто поехали со мной, я кое-что покажу тебе.       Наверное это было сложно назвать дневником, скорее уж мемуарами, воспоминаниями о детстве, которые когда-то он скрупулёзно записывал в ежедневник. Он и сам не знал для чего делал это, сам он вряд ли был способен забыть о своём детстве, а показывать кому-то ещё и вовсе не собирался. Когда они только приехали в Таллахасси он решил избавиться от всего, что связывало его с прошлым и спрятал ежедневник в одном, как тогда ему показалось — надёжном месте. Кто же знал, что именно тут ему предстоит столкнуться ещё раз со своим прошлым в лице того странного типа.       Он привёл Эмму к давно заброшенному дому, за десять лет тот ещё больше обветшал, но так до сих пор и не попал под снос. Немного задумавшись, Нил попытался припомнить куда именно он сунул тогда картонную коробку с ежедневником. Наконец, достал и с самым торжественным видом вручил Эмме. — Коробка от туфель? Это точно то самое, ради чего мы сюда приехали? — с подозрением спросила она.       Коробка была покрыта таким слоем пыли, что сомнений не оставалось — она точно лежала тут уже не один год. Внутри оказались блокнот, в жёсткой обложке и какой-то мешочек, в какие иногда складывают дешевую бижутерию. Открыв блокнот, она начала читать то, что было там написано мелким и немного витиеватым почерком.       Я смотрел и не мог поверить, отец, мой собственный отец превратил этого человека в улитку. Нет, вот как раз это поразило меня не так сильно как то, что он просто раздавил эту улитку сапогом.       Эмма перелистнула несколько страниц, прочитав ещё несколько отрывков о Тёмном замке, заколдованных людях, какой-то бред про троллей и тому подобную чушь. — У тебя великолепная фантазия и отвратительное чувство стиля. Что по твоему это доказывает? Что твой отец тёмный маг? А в мешочке я так полагаю кольцо всевластия не меньше.       Она с хмурым лицом вытащила из мешочка то, что там хранилось и положила на ладонь. С виду это был самый натуральный боб, только слишком уж большой и словно слегка мерцающий на свету. — Имей ввиду — он волшебный и способен забросить нас куда угодно. Будь с ним осторожна. — Куда, Нил? Куда нас забросит боб? Ты совсем что ли рехнулся?!       Эмма резким движением бросила боб на землю и отвернулась. Только расширенные от ужаса глаза Нила заставили её повернуться обратно, там, на том самом месте куда упал якобы волшебный боб, с огромной скоростью образовывалась воронка, готовая в любой момент поглотить её саму.       Он был не просто в ужасе, это словно было дежа-вю, но теперь в роли отца оказался он сам. Эмма едва успела вскрикнуть, как воронка начала засасывать её. Только не это, только не опять, он не хотел снова повторять путь отца и снова оказаться таким же как он трусом. Нил подпрыгнул к краю и схватил девушку за рукав. Впрочем, удержать человека, которого уже практически засосало в другой мир не то, чтобы сложно, это практически невозможно. Понимая, что другого выхода нет, он прыгнул туда же, не отпуская её рукава.       Видимо он успел подзабыть на сколько неприятным может быть полет в другой мир. Казалось, что ему выкручивает все конечности, словно воронка стремилась завязать его в узел. Где-то на этой адской карусели он потерял Эмму, выпустив рукав, и сейчас только надеялся, что они летят хотя бы в одном направлении. Правда непонятно куда.       Удар оглушил его на короткое время. Очнувшись, Нил огляделся и облегчённо вздохнул, рядом с ним лежала на земле и стонала Эмма, потерая ушибленное плечо.