***
*** «Где ты, щенок?» Тэхен забился в угол шкафа и старался не дышать. Маленькие руки сжимали потрёпанного плюшевого медведя. Он слышал стук каблуков и ругань. И ещё сильнее боялся издать хоть какой-то звук. «Если ты сейчас не выйдешь, клянусь, я буду бить тебя, пока ты не научишься меня слушаться!» Она почти визжала. Её противный голос был настолько громким и привычным, что маленький Тэхен забыл, как она разговаривала спокойно и нежно. «А могла ли она вообще разговаривать нежно?» — подумал он и услышал стук в дверь. Она притихла. Тэхен услышал, как защёлкали замки, а мать прокашлялась, прочищая горло. «Госпожа Ким», — голос совсем детский. Тэхен не мог понять, мальчик это или девочка. Он попытался приоткрыть дверцу шкафа, чтобы тихонько подсмотреть, но она предательски заскрипела. У двери оба человека повернулись на этот шум. Мать смотрела с отвращением и яростью, а вот гостья улыбалась, не скрывая отсутствующих во рту зубов. «Можно Тэхену побыть с нами, пока вы на работе? Мы за ним присмотрим. И уложим вовремя.» Тэхен хватался за эту возможность как за главный приз в своей жизни. Он округлил глаза и улыбнулся. Выбрался из шкафа, робко подошёл к двери. Коснувшись матери и чуть прячась за неё, он молча глядел ей в глаза, словно посылая молитву — лишь бы она разрешила. Лишь бы согласилась. Её губы беззвучно зашевелились. Она вновь ругалась про себя. Он думал, что это конец. Сейчас она просто захлопнет перед гостьей дверь, но прежде, чем уйти на работу, устроит Тэхену знатную взбучку. Он пожалел, что выполз из своего укрытия. «Конечно. Сыну нужны новые друзья.» Дальше он не слышал. Он так искренне обнял мать, что не ощутил, как она попыталась скинуть с себя его руки. Мать выпроводила его за порог и захлопнула дверь почти перед самым носом, стоило ему повернуться к ней, чтобы ещё раз глянуть в лицо. Но вдруг его взяли за руку, и он проследил взглядом от белой ладошки вверх, к глазам, таким же большим, как надежды Тэхена на то, что он нашёл друга. «Тебя зовут Тэхен?» — спросила она, и Тэхену показалось, что перед ним настоящая волшебница, раз так сразу отгадала его имя. Он не знал, что все уже выучили его имя ещё месяц назад, как только они переехали. Мать каждый день орала на него так, что слышал весь дом. Девочка повела его налево и, сделав буквально пару шагов, остановилась у незапертой двери. Она распахнула её пошире, пропустив Тэхена вперёд. Тэхен сразу сощурился. В квартире был свет, в отличие от их с мамой вечно завешанной плотными шторами пещеры. Гостиная была точно такой же, как и его, но здесь всё было совершенно по-другому. Почти уютно, если не считать заполненную зелёными стеклянными бутылками урну. Тэхен их узнал. Из таких любила пить и его мать. После этого она каждый раз становилась вялой, её шатало из стороны в сторону. В такие минуты Тэхен чувствовал себя в безопасности: на него ей было совершенно плевать. «Меня зовут Джинхо. Мне семь лет», — она протянула свою ладошку ему и улыбнулась. «Тэхен. Шесть лет», — он схватился за неё как за спасательный круг, и улыбнулся несуразной квадратной улыбкой. «Ты можешь называть меня нуной», — вот так, по-взрослому, ответила она и повела его на кухню. И, наверное, Тэхен влюбился. Наверное, это была первая забота за долгое время, которую он получал. Она кормила его рисом и извинялась, что нет мяса и кимчхи. Сняла с него дырявые носки и покопошилась в шкафчике, достав швейные принадлежности. Тэхен жевал рис и смотрел, как девочка штопала дырки, что-то бормоча и напевая. И он в это время был счастлив. «Я живу с отцом и братом. Отец работает на заводе посменно, его часто не бывает дома. Поэтому я тут за хозяйку, — и Тэхен верил: дома чисто и убрано. — Брат уже учится в школе и приходит под вечер. Тебе он понравится! Он очень умный. Папа говорит, что он единственный из нас поступит в университет.» Она болтала без умолку. Тэхен молчал и слушал. Тарелка уже давно опустела, но он совсем не наелся. Он не хотел просить добавки, ему было стыдно. Это первая еда, которую он ел со вчерашнего вечера. Вчера была пицца, остатки которой принесла мать почти под ночь. Она была пьяна и валилась с ног. Косметика на лице смазалась в левую сторону, будто кто-то провел ладонью по её влажному лицу. Тэхен вновь сидел в шкафу, пока не услышал сопение в гостиной. Выполз только тогда, когда полностью убедился, что мать так и уснула, сидя в кресле. Тэхен обернулся, но не увидел нуну. В комнате темно. Он пошёл вперед, к открытой двери. Туда, где в лучах света с улицы поблёскивало тёмное растекшееся пятно. Нуна лежала в луже крови. «Помоги мне», — почти неслышно произнесла она и протянула к нему руку. Тэхен побежал к шкафу и захлопнул дверь. Закрыв глаза и плача, он слушал, как кто-то кричал ему: «Не прощу!»***
*** Он побежал в ванную, почти успел. Колени ударились о кафель прямо перед унитазом. Тэхена вывернуло. Он готов был поклясться, что он выблюет все кишки. Он зарыдал. Закричал, забился в истерике. Он вспомнил. Вспомнил настолько чёткий отрывок из прошлого, что ему стало не по себе от страха. Всё выглядело таким правдивым, что он до сих пор чувствовал запах крови и видел изуродованное лицо повзрослевшей нуны. В душе он сдирал ногтями остатки сна, пока его собственные пальцы впивались в плоть, будто пытались отодрать кожу. Его мутило от голода, сил практически не было. Его трясло. Он вывернул кран до предела, и кипяток ударил из душа прямо в макушку. Но ему до сих пор холодно. Пар проникал в лёгкие, впитывался и оседал где-то на дне, так же, как и воспоминания, которые он принёс с собой из сна. Теперь он знал две вещи. Его мать была шлюхой, ненавидящей сына и плевавшей на него. Ещё он вспомнил нуну, которая вытянула его из-под гнёта материнской жестокости и подарила заботу. Он помнил её оливковую кожу и большие миндалевидные глаза, почти чёрные. Она была добра к нему, и он любил её. Наконец-то он вспомнил Джинхо. Соседскую девочку, с которой они дружили несколько лет до того, как с ней что-то случилось. И Тэхен был уверен, что виноват в этом именно он. На часах было около одиннадцати утра. Он проспал всего несколько часов, но возвращаться ко сну ему не хотелось. Не хотелось вновь проваливаться в лужу крови, в которой лежала Джинхо. Он завтракал сигаретами и мыслями, которые горько падали на дно его подсознания. Он был сыт по горло — всем. Ему хотелось конца этого кошмара. Собраться на работу удалось с трудом. По пути в офис Тэхен решил не показывать флешку, на которой были видео и диктофонная запись рассказа Ли Хичоля. Он всё ещё надеялся переубедить Намджуна насчёт отстранения. Брат явно вчера переборщил. Его гиперопека только раздражала, и Тэхен надеялся, что брат успел поостыть и понять, что его слова — это уже чересчур. В конце концов, Тэхен уже взрослый мужчина, а не мальчик, который боялся собственной тени. В управлении витала привычная суматоха. Стук по клавишам клавиатуры и бесконечные телефонные звонки, на которые отвечали уж слишком медленно. Намджун был в кабинете. Через стеклянную дверь Тэхен видел, как брат сидел в его кресле и разговаривал по телефону. Сделав вздох, младший коснулся дверной ручки, но на секунду замер — он не знал, чего ждать. Что он войдет в кабинет, а Намджун чудесным образом забыл вчерашнее? Было бы неплохо. Но этого не произошло. Стоило ему сделать шаг в кабинет, как Тэхен наткнулся на непробиваемый взгляд брата. Он с кем-то попрощался и положил трубку. — Ты вчера не расслышал меня? Я отстранил тебя от дела! «Пиздец», — подумал Тэхен, но вслух сказал: — Ты не посмеешь. Джун нахмурил брови и, поразмыслив, жестом дал понять младшему, чтобы тот сел. — Вчера Ли Хичоля нашли в реке. Он мёртв, ты понимаешь? Его череп расколот пополам! Жена Хичоля уверяет, что он не появлялся дома несколько дней, а телефон был недоступен. Он явно что-то не то сказал или сделал, из-за чего его устранили. Ты хочешь, чтобы с тобой случилось нечто подобное? Лично я не хочу, чтобы следующим выловили из реки тебя! — А ты? — мгновенно вспылил младший. — Ты не боишься такой судьбы? — Я опытный детектив, а не помощник! Я не какая-нибудь сошка, чтобы меня так легко было убрать! — выкрикнул Намджун. И он сразу же понял, что только что вылетело из его рта. — Я… Не это имел ввиду. Тэхен попятился назад к двери. Словно отползал обратно в свою нору, чтобы там зарыться и переварить слова брата, которые как ядовитый туман осели в голове. Он подавил ком в горле и спокойно проговорил: — Я понял тебя, детектив Ким. Я всего лишь сошка, — и вдруг стало по-детски обидно. Обидно от того, что это сказал брат. Человек, которому он доверял и на которого всегда полагался. Который в секунду разрушил всё. — Ты такого обо мне мнения? Намджун поднялся с места и сделал шаг к брату, но тот отшатнулся. — Тэхен, я… — начал он, но слова явно не шли. Он не знал, как оправдаться за то, что сказал секундами раньше. — Я бесконечно люблю тебя, ты ведь знаешь. Но пойми, Кван зачищает следы идеально. Стоит ему сделать что-то с таким, как я, то поднимется шум, просто так это не оставят. А если убрать помощника… Всё можно устроить так, будто ты попал в передрягу, и отвести все следы от мэра будет проще простого! Ты же знаешь, что так и случилось с тем детективом из Пусана, всем было похуй на него! — Я не сдам значок. И буду продолжать рыть под него. Даже если это будет неофициально. Я просто так это не оставлю, — Тэхен поклонился старшему и вышел за дверь. — Я знаю, — согласился Джун. — Поэтому у меня и нет другого выбора, как защищать тебя. Но Тэхен этого уже не услышал.***
*** Дорога от офиса до дома составила меньше получаса. Ему будто везло: и на дорогах не было пробок, и таксист не лез с липкими разговорами. Лестница в его подъезде казалась длинной и бесконечной. Ему было тяжело подниматься. Сил не было. Хотелось есть. Только Тэхен поставил ногу на последний лестничный пролёт, как заметил у балкона, напротив его входной двери, того, с кем бы он отложил встречу на долгое время вперёд. Но понимая всю ситуацию, ему было необходимо допросить его. Ему он скорее не доверял, чем верил, потому рука Тэхена притаилась у кобуры пистолета. Он встретил его нечитаемый взгляд. Чонгук выдохнул дым и выкинул окурок с балкона, от чего Ким про себя выругался. Подходя к двери, он заметил, что синяки на лице Чона уже зажили, и цвет лица выглядел здоровым. Волосы были аккуратно зачёсаны назад. Он был весь в чёрном, и Тэхен поймал себя на мысли, что это только подчеркивало его красоту. Да, он был по-настоящему красив. Тэхен понял это давно, но ясно увидел только сейчас, когда тот стоял напротив него и ждал. Ждал, пока Тэхен откроет ему дверь, чтобы он смог пройти внутрь его дома и снова там наследить. Будто ему было мало того, что он уже оставил свою метку, только в самом Тэхене. На самом дне его тёмной души. — Проходи, — в этот раз он с первой попытки поймал ключом замочную скважину. Чон не ответил, но шагнул вперёд и, разувшись, направился к дивану. А Ким стоял в коридоре. Прямо напротив зеркала, уставившись на себя, и думал, что с таким лицом вообще не живут. Синяки под глазами контрастировали на бледном, почти белом лице, а белки глаз были в разбитых от бессонницы капиллярах. Щёки впали, волосы торчали в разные стороны. «Война на лице», — подумал он, а присутствие такого идеального Чонгука злило ещё больше. Будто тот смеялся над Кимом в его собственной квартире. — Что с Хичолем? — Чонгук выдернул Тэхена из размышлений. — Тебе вдруг стало интересно? — снимая ботинки и проходя внутрь, спросил он. — Или, может, лучше ты мне расскажешь, что с ним случилось? — он сел на кухне. Отгородился кухонным столом от человека, от которого теперь не ясно чего ждать. — Ты снова подозреваешь меня? — он резко поднялся с дивана, на что последовала незамедлительная реакция Кима. Кобура щёлкнула, теперь дуло пистолета было направлено уже на Чона. Он поднял руки и улыбнулся, из-за чего Тэхену стало так мерзко, что он поднялся сам. Теперь они стояли друг напротив друга. — Сдаюсь, — Чонгук, держа руки всё так же на уровне груди, сел напротив Тэхена. Дуло пистолета было направлено прямо ему в лоб. — Я должен был встретиться с ним сегодня. Но ночью, от тебя, узнал, что встреча не состоится. Он потянулся к карману. Воздух почти что завибрировал, когда раздался щелчок предохранителя. — Тише, тише. Я просто достаю телефон. Я всю неделю, до вчерашней ночи, был у букмекерской конторы, в которой работал. Сидел в здании напротив, на втором этаже в рамённой. И собирал информацию. Вот, — он протянул Киму телефон. На снимках и видео оказались бесчисленные люди, которые входили и выходили из конторы. Снимки были подписаны датами, которые упомянул Чон. — Чтобы убить Ли и выкинуть его с моста не требуется много времени, — парировал Тэхен. Но предохранитель поставил назад. И сел, просматривая фотографии, на которых ни чем не приметные люди заходили в контору. Квана среди них, естественно, не было. — Какой мне смысл убивать его, если он был моим любовником? Ты же сам всё видел… И записывал, — он растянул уголки рта в улыбку, будто смакуя каждое слово. — Меня ведь самого хотели убить. И я всегда был на той квартире, где ты сказал мне спрятаться. Там же камеры! Проверь! Ким положил пистолет на стол и скрестил руки на груди. Чон был прав. Убийство Ли никак не вязалось с ним. Тэхен решил, что обязательно нужно будет связаться с патологоанатомом, чтобы убедиться, остались ли следы отпечатков или других частиц на Ли, и выяснить, кому они принадлежали. — Тогда какой у тебя мотив помогать мне? — серьёзно спросил Тэхен. И тут же пожалел. Потому что в этот миг он увидел перемену. Чон ссутулился и облокотился на стол, сжав кулаки. — Он испортил мне жизнь, — выдохнул он. Его голос походил на рычание. — Задолго до того, как его избрали мэром, он был управляющим на заводе, в котором работал мой отец. Он был прорабом у большой бригады, и все говорили о том, что его вскоре назначат заместителем управляющего, а дальше — может и самим управляющим. Отца уважали, и он был трудолюбив. Но вскоре Кван уволил его, аргументируя это тем, что отец приходит пьяным на работу. Подловил, как говорится. Всего один раз он пришёл с похмельем. И даже не в свою рабочую смену, а потому, что сам Кван его вызвал. Когда пришёл, там уже была проверка, где выяснили, что отец якобы пьян. Его уволили, а ведь до пенсии оставалось совсем немного. И тогда отец от злости по-настоящему запил, и пил не просыхая. Ходил на подработки и тут же спускал все деньги. Избивал меня маленького. Срывал всю злость на мне. И каждый раз, глядя на свои синяки, я вспоминал, как отец ругал Квана, кричал, что всё из-за него. Тэхен молчал. Он наблюдал, как желваки на скулах Чона сжимались и расслаблялись. — Но это продолжалось недолго, — Чонгук поднял взгляд на старшего. — Он вскоре умер. Мне маленькому сказали, что его сбила машина, но после я узнал, что его до смерти избили. И когда в тот день я увидел имя Квана на том бланке, у меня в голове что-то щёлкнуло. А после я встретил тебя и понял, что, возможно, в этот раз удастся наказать Квана за всё, что он совершил. За окном уже начало темнеть, и Тэхен только сейчас понял, что они сидят в полутьме. Он забыл включить свет, слушая рассказ. Он думал над словами Чона. Всё, к чему прикасался мэр, гнило и вымирало. Десятки сломленных судеб. Этот подонок должен сидеть. И Тэхен сделает всё, чтобы это случилось. Он поднялся, чтобы налить воды и развернулся к раковине, но тут же ощутил, как Чон подошел к нему вплотную. Тэхен сглотнул ставшую вязкой слюну и замер. — Я хочу закончить начатое, — его низкий голос проникал до нутра и вызывал у Кима сильное чувство страха. Потому что за этими словами последует только одно. Ему дадут то, чего он так давно хотел. Резко выставив руку вперёд, Чон ухватил его за талию и прижал к себе. У Тэхена вырвался судорожный вздох. Чонгук провёл носом по его затылку и жадно, по-звериному, втянул воздух. И Тэхена повело, потянуло влево. Он был в глубоком заносе. — Ну же! Я не сахарный! — не выдержав, рявкнул Ким — он уже не мог ждать. И тут же он оказался брошенным лицом на стол. Тэхена колотило. Он не смел пошевелиться. И ждал команды. — Раздвинь ноги. «Блять». Тэхену казалось, что он сказал это вслух, но на самом деле у него не шевелились даже губы. Он чувствовал тяжелый, острый как нож взгляд Чонгука прямо между лопатками, который он вёл вниз, разрезая Кима на две части. — Расстегни ремень и высунь его из шлёвок, — и смачно шлепнув, даже ударив по заднице, Чон сделал шаг назад, чтобы Ким выполнил приказ. Тэхена трусило. Стоило Чонгуку приказать, и внутри Кима — сплошная клокочущая похоть. Непослушными руками он нащупал пряжку, которая обожгла пальцы холодным металлом, освободил ремень из замка. Он сорвал ремень слишком быстро, резко положил его на стол и скрестил руки сзади. Он ждал. Ждал, когда пытка продолжится. Но услышал, как Чонгук подавил смешок. — Я вижу, тебе не терпится, — но взял ремень и стянул руки чересчур сильно. Косточки на запястьях больно сдавили друг друга, причиняя Киму боль, от которой он был в диком восторге. Сколько Тэхен себя помнил после того, как осознал, что приносит ему настоящее удовольствие, ему хотелось большего. Ему хотелось сильнее. Чтобы руки переломило пополам. Чтобы кости начали скрипеть и крошиться. Чтобы ему было больно до потери сознания. Чтобы с ним продолжали творить подобное и дальше. — Я не хочу, чтобы ты что-то говорил без моего разрешения, — Чон резко дёрнул руки, опоясанные ремнем, на себя, от чего Тэхен поднялся и уперся в спину Чонгука. — Ну давай же, потрогай. Я знаю ты хочешь, я ведь прав, хах? Он был прав. С самой первой встречи Чон был каждый раз прав, говоря о желаниях Тэхена. Он был его змеем-искусителем, который позволял и давал ему то, что он хотел. Как и сейчас. Тэхен ладонью подался назад и упёрся ровно во вздыбленную ширинку. Он обхватил пальцами ствол и сдавил. Чон резко выдохнул, нагнулся к шее Кима и прикусил кожу. Они оба давились. Чонгук от ярости, плотно смыкая зубы на шее старшего. Тэхен от боли, которой так дико не хватало. Ким начал надрачивать сквозь ткань и подметил, что ему будет ещё больней, когда он проникнет в него — член у младшего был большим и толстым. Идеальным, чтобы уничтожить его изнутри. Но он тут же ощутил секунду головокружения и удар своей головы о столешницу. В носу запахло кровью. Он сощурился и вжался в стол сильнее, пока Чон стягивал с него штаны. — И когда же тебе начала нравится боль, а, Тэхен? Он положил руку на его ягодицу, слегка поглаживая. Тэхена повело. У него будто трескалась кожа, по швам расходилась под раскалённой ладонью. — Я дам тебе то, чего ты хочешь. Я это понял ещё при первой встрече. И я не хочу церемониться с тобой. И Ким услышал, как молния на джинсах младшего, предательски медленно, поползла вниз. Он жевал губы и молился, чтобы быстрее началась его казнь. Он прогнулся в спине, когда Чонгук навалился сверху. Выпятив зад, он молчаливо просил. Умолял. Но тот медлил. И вдруг склонился над ухом, хрипло прошептав: — Ты такой грязный и прогнивший, — его горячее дыхание обожгло мочку уха. Тэхена пробрала дрожь, член заныл. Руки Чонгука царапали бока, давили рёбра. Будто пытались проникнуть внутрь и смять всё нутро, выжать его до последней капли. Он чувствовал, как бешено билось у него сердце. — Чонгук, пожалу… — но не успел он договорить, как ладонь сверху развернула его лицо прямо в стол. — Блять, заткнись! Ким упёрся в столешницу лбом, чтобы поверхность не давила на нос, чтобы хоть как-то дышать. Тэхен чувствовал, как Чон плыл второй рукой вниз, царапая всё на своём пути. Он зарылся пальцами в его волосы и оттянул голову назад, второй рукой сдавил на горло. Тэхену казалось, что он сейчас кончит только от этого. — Открой рот. Тот подчинился, вбирая в рот пальцы. Чонгук трахал его рукой. Тэхен послушно облизывал пальцы. Чон был груб, почти задевал корень языка, и старший чувствовал рвотные позывы, слюна уже текла из уголков рта. Чон собрал её и убрал руку. Тэхен застонал, когда почувствовал, как Чонгук смачивал слюной проход, чувствовал бедром, как остальное, что осталось на ладони, он размазывал на член. — Я не хочу и стона слышать от тебя, ты понял? Тэхен почти не слышал, но помотал головой. Он уже на пределе. Сердце стучало бешено, напоминая ему, что он ещё жив, но Тэхену казалось, что происходящее творилось не с ним. Его голова вновь запрокинулась назад, рука Чона больно оттягивала волосы. Тэхен чувствовал, как Чон склонился к нему. И как только он потянул Кима на себя, то проник в него полностью, вырвав из своего пленника судорожный, сытый вздох. — Блять, ты такой узкий! Блять. Блять… Блять! — выругался он, с каждым словом толкаясь сильнее и жестче. Стол намок от слёз. Тэхен не плакал, он ревел — беззвучно, открыв рот. Нос моментально заложило, хотелось дышать ртом. Громко и часто. — Хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? — продолжая вбиваться в него, Чон ощутил, что делать это стало легче. — Я тебя порвал. Блять. Прости, — он стянул ремень с рук своего заложника. Тэхену не нравилось это «прости». Он выгнулся сильнее, упёрся головой в плечо Чона и, пальцами зарываясь в его идеально уложенные волосы, с силой потянул на себя. — Я же сказал, я не сахарный, сильнее, ублюдок! Чонгук зарычал. Он вдалбливался с силой, с оттяжкой. Кусал шею до хруста перекатывающихся под зубами мышц. Протянул руку к члену старшего и начал дрочить в такт толчкам. Они оба, словно обезумевши, делали друг другу больно. И оба ловили дикую эйфорию от этого. Запах пота, крови и слёз витал в воздухе и щипал ноздри. Тэхен закричал и кончил, повалился на стол. Сквозь затуманенное облегчением сознание, он чувствовал, как Чон наращивал темп и до боли сжимал его тазовые косточки, впиваясь в них короткими ногтями. Оставляя пять чётких лунок на каждом боку, он кончал прямо в обмякшее перед ним тело. На кухне стало тихо, слышалось только два хриплых дыхания. — Как я давно хотел сделать это с тобой. Брошенная глубокая фраза Чонгука так и осталась без внимания.