Art and seduction

Покидая офис после тяжёлого рабочего дня и полученного в его процессе выговора от начальства, Джексон решил вызвать такси. И после пятнадцати минут на холоде вместо обещанных пяти, Ван считал каждую минуту на своих часах. Он так пристально следил за секундной стрелкой и казалось, что с каждым её движением, в Джексоне всё сильнее закипала злость.

***

В Джексоне всё сильнее закипала злость, а Джинён продолжал молчать. Тот всё никак не мог придумать себе оправдание и раздражение буквально царапало Джексона изнутри. — Если ты даже не попытаешься оправдаться, я воткну в тебя эту кисть. Джинён не мог связать и пары слов во что-то осмысленное, в первую очередь ему хотелось чтобы расстояние между ними резко увеличилось в десятки раз, потому что озлобленная фигура давила на него больше морально, чем физически. Оттолкнув Вана от себя двумя руками, тот был готов начать обороняться. — У меня просто нет времени искать кого-то ещё. Нам не стоило обманывать тебя, — Джинён, излишне воодушевившись, даже не заметил как из защиты перешёл в агрессивное наступление, — и может ты перестанешь говорить что изрешетишь меня, потому что только из-за этой картины тебя не выпрут из университета. Хочешь злиться — злись, но в первую очередь на себя, потому что ты, придурок, серьёзно накосячил. Злись сколько тебе влезет, но раз уж ты здесь, будь добр делать это когда разденешься и с закрытым ртом! Джексон всегда старался держать свои эмоции под контролем, но не выдержав долгой триады, потому что Джинён начал срываться на крик, то ли потому что тот был прав, одного резкого удара по лицу хватило, чтобы первокурсник пошатнулся. Пытаясь устоять, Пак упёрся рукой в стену. Джексон опять сократил расстояние между ними до минимума. — Ты прав, выбора у меня нет, но играть мы будем по моим правилам, иначе каждая минута твоей работы над картиной станет сущим адом. И не вздумай говорить кому-то ещё что именно ты рисуешь, иначе я сам разрисую твоё лицо и отправлю на выставку. Толкая Джинёна в плечи, Джексон уходит, бросая напоследок фразу о том, что напишет как будет свободен.       Джинён не знал, к радости или сожалению, но Джексон не заставил себя долго ждать, прислав через пару дней довольно короткое: «напиши адрес, буду в 4». Быстро ответив на сообщение, Пак перевёл свой взгляд на часы. Часа ему вполне хватит, чтобы вернуться домой и может, захватить что-то в магазине.       Пробегаясь глазами по полкам, Джинён не знал что обычно ест Джексон, знал что работа вряд ли ограничится парой часов, знал что Джексон скорее всего начнёт раздражаться когда будет голоден. Джинён поймал себя на мысли, что ему в принципе должно быть плевать, но он не хотел подвергать малейшему риску вечер плодотворной работы. В итоге он остановился на рамёне и захватил ещё пару бутылок газированной воды, вспоминая что последние пару дней Джебом проставлялся Джексону за «косяк с кисточкой».       Уже на подходе к дому, Пак увидел что Джексон сидит у подъезда. Быстро взглянув на часы, понял что задержался на 10 минут. Казалось бы, совсем не катастрофично в обычной ситуации, но что-то подсказывало Джинёну что Джексон не простил бы ему даже одну минуту. Подходя к Вану, он видел как тот готов был начать возмущаться, но Джексон завидев в пакете Джинёна воду, молча вытащил её из пакета. — Ты прощён за своё опоздание. Стоило Джексону открыть рот, как Пак тут же отвернулся. — Знаешь, тебе нужно перестать пить. Твоя мятная жвачка совсем не скрывает того, что внутри тебя, наверно бочка спирта, если не две. — Знаешь, тебе нужно перестать решать, что я должен делать, а что нет. Обменявшись язвительными фразами и недовольными взглядами, оба решили молча подниматься в квартиру.       Джинён дважды провернул ключ, и стоило двери открыться, как на лице у него появилась маска удивления, и тут же пропала, когда перед ними образовалась довольно высокая фигура. — Не думал что ты так быстро начнёшь водить мальчиков на рамён, Пак Джинён.