Контролируемое безумие

      Антон не мог не заметить изменений в лице наставника. Еще с минуту назад тот выглядел весьма агрессивно, настороженно, пребывая в полной боевой готовности. Сейчас же винтовка покоилась у него за спиной, а на лице застыл усталый, недовольный взгляд. Он молча показал ему на дверь, приглашая войти. По пути объяснил все нюансы особо «гостеприимного» коридора, следя, чтобы паренек не нарвался на какую-нибудь неприятную ловушку.       Зайдя вслед за Барсом в саму землянку, до Антона дошло, чем, а вернее — кем — была вызвана такая разительная перемена в его внешнем виде и настроении.       В старом кресле-качалке развалился в своей вальяжной манере Паша Вольный. Сухопарый сталкер, закинув ногу на ногу, смотрел на них с нечитаемой интонацией. Не было похоже, чтобы он сильно удивился их появлению. Но что еще более интересно — он-то как тут оказался?       Не сказать, что убежище походило на пятизвездочный отель. Изнутри стены и потолок были отделаны деревянными досками. Неровными, не везде смыкающимися: в некоторых местах успела осыпаться земля. Четыре опоры из железных труб поддерживали своды землянки. Несмотря на малую площадь и покатую поверхность потолка, здесь было где развернуться.       И все равно, после долгого запустения, жилище выглядело плачевно. Сложно было поверить, что когда-то здесь было очень уютно. При входе в подземное помещение казалось, что ты находишься в середине большей стороны прямоугольника. По правую руку — низкий настил и возвышение из все тех же досок, служащие кроватью. По левую — небольшая мастерская, там же мини-кухня. От пола до потолка высились когда-то ровные ряды из ящиков, книг, листов бумаги, служивших Филину личным дневником наблюдений.       Теперь же внутри царил настоящий хаос. Бумажные листы, всевозможные склянки, сухие растения, прогнившие и засохшие некогда съедобные припасы, пустая газовая горелка, личные вещи — все это теперь громоздилось на полу под толстым слоем пыли и с налетом серой плесени. Единственный более-менее свободный участок землянки был посередине, ну и со стороны широкой жесткой кровати. Именно поэтому Вольный и решил разместиться по центру.       Арсений глубоко выдохнул, стягивая бандану и откашливаясь от спертого воздуха, отдающего сырой землей. Начал он первым:       — Мой дорогой, мой милый Паша. Любезный, будьте добры, объяснитесь, — он устало опустился на низкую кровать, протягивая вперед ноги, оставляя на дощатом полу дорожки от сметенной подошвами пыли. Антон, не зная куда себя деть, приземлился рядом.       Освещения от огарков восьми грязно-желтых свечей, стоящих на специальных подставках в разных местах единственной комнаты, явно не хватало, но задействовать остальные никто не порывался. Найти бы их тут еще, в этом хаосе. Словно до них убежище посетил какой-нибудь слабенький полтергейст, в сердцах наведший настоящий кавардак. Но нет, это был всего лишь убитый горечью сталкер-одиночка, лишившийся своего наставника, в поисках истины перевернувший все вверх дном.       Вольный моргнул, со скрипом разворачивая кресло к сидящим и внимающим его грядущей речи парням. Как отметил Антон, тот выглядел также, как и в их первую встречу. Потрепанного вида защитный навороченный костюм, с защитными пластинами на груди, корпусе, коленях и локтях. Пояс со множеством креплений, карманы на плечах, темно-зеленого, ближе к коричневому, цвета. Несмотря на громоздкость одеяния, все равно было видно, что сталкер худой и поджарый, как собака гончей породы.       — Ну-с, что я могу сказать, голуби вы мои недобитые, — начал он без привычной смешинки в голосе. — Вы уже поняли, что невиданный муханизм запустился. Даже наверняка пронаблюдали одни из предпосылок к подкрадывающемуся пиздецу. Пиздец, к слову, уже на пороге. И молитесь, чтобы он был на пороге метафизическом, а не за дверью нашего укромного местечка, — несмотря на смурной тон и выражение лица, что-то подсказывало Антону, что все было не так уж и плохо. В смысле, плохо-то, конечно, было. Но не до конца. О чем бы не говорил горбоносый сталкер, он не был похож на человека, смирившегося с безысходностью. И Шаст не ошибся.       — Вам честно сказать или соврать? — поинтересовался он с деланно-важным видом. К нему возвращались его актерские замашки.       — Говори уже, как есть, — махнул рукой Барс. Он ссутулился, опираясь руками на ноги, перед коленями. Как бы тот не старался скрыть своего состояния, было видно, что ночная прогулка далась ему нелегко.       — Рассказываю, — начал Паша. — Ты чем-то заинтересовал своей персоной тех, кого поминать не стоит ни хорошим словом, ни плохим. Но я все-таки помяну. Не удивлюсь, если твое полное досье прошлось по нужным рукам. Это не кланы. Важные шишкачи с Барьера. Уж не знаю, кому ты и чем успел насолить за свою мирную жизнь. Может, вообще с Большой земли должок прилетел. Как бы то ни было, но за тобой ведется наблюдение. Не постоянное, но бдительное. Из-за этого на базе красно-черных выпендрежников возникли небольшие проблемки. Но и поэтому же вас там так тепло приняли. А что такое? — сделал он удивленное выражение, в ответ на неоднозначный вздох Арсения. — Думал, что тебя там по одежке встретили и Шастунишку за бесплатно на ноги подняли? — Паша хмыкнул, прикрывая глаза, мол, «нихера себе, какое у нас самомнение».       Против воли Антон с облегчением перевел дух. Не хватало ему, чтобы на него навострили стволы еще и какие-то серьезные дяди с так называемого Барьера. Хотя, он уже о нем что-то слышал. Но это не отменяло того, что за Барса он волновался ничуть не меньше, чем за себя. Вот же незадача: стоит уйти от одной проблемы, на горизонте тут же маячит другая. Задавать себе вопрос «когда это все уже закончится» он себе запретил.       — Ты не понимаешь, — покачал головой брюнет. — Циркуль жив. И это он нас так встретил.       Он ожидал любой реакции, но не смеха. Паша смеялся так, будто ему рассказали отменную шутку из сборника анекдотов за двухтысячный год. Кисло, с придыханием. Смешно и не смешно.       — Не пудри мне мозги. Этот смазливый свободовец мертв, — проговорил он уже менее уверенно.       — Ты думаешь, я совсем умом повредился? — в голосе Арса не было агрессии, только усталость.       — Если не полностью, то хотя бы частично, — спокойно заявил Вольный, отводя взгляд в сторону. — Так ты хочешь сказать, что он… он выжил? После того, что было?       — Повторюсь, я еще на карусели не катался, чтобы мозги вытрясать, при том здоровые. Я его видел. Я с ним разговаривал. Он его и штопал, — кивнул сталкер на сидящего рядом Шаста. Тут же он несильно хлопнул себя по лбу: штопка! Швы нужно было снять в ближайшие сутки. — Черт, Паш. Ты нитки с тела вытаскивать умеешь?       — Может, и умею. Смотря что предложите, — скрестил он руки на груди. Известие о внезапном оживлении его явно обескуражило. Да, он слышал эту историю от первого лица и еще тогда поразился, что Барса тот случай не подкосил. Во всяком случае, не так сильно, как мог бы некоторых других, слабее на дух.       — Как насчет того, что ты используешь мой схрон без моего ведома и разрешения? Совсем ахринел, что ли? — закономерно поинтересовался Барс, скептически глядя на сталкера в кресле-качалке.       — Ой, да что это мы такое говорим! — всплеснул руками тот. — Нехер оставлять было без присмотра. Кто первым встал — того и тапки, — выдал было Паша, но тут же выставил вперед ладони, в знак примирения, глядя, как синие глаза мужчины недобро засверкали. — Прости. Я знал, что вы направитесь сюда. Решил встретиться и прояснить обстановку.       — Откуда? — только и спросил Арсений.       — Пташка одна на ушко начирикала. Армянская такая канарейка, с хохолком, — произнес тот, описывая наверняка знакомого всем присутствующим Хвоста.       — Вот оно что, — кивнул Барс, почесав не хило так заросший подбородок. Побриться бы… — А Серега-то куда подевался?       — Лично не пересекались, получил от него сообщение. Про его знакомых знаю, что теневики в заложники одного взяли. Пошел вызволять вместе с другими. Точнее, под замок закрыли двух, но один оказался слишком борзым. Вот и прирезали…       В землянке повисла тяжелая тишина. Мигнув на прощание слабым огоньком, погас один из огарков, чей фитиль утонул в расплавленном воске. Мигнул и угас, словно чья-то жизнь в минуту отчаяния и предсмертного просветления.       О теневиках Антон ничего не знал. Позже Арс еще расскажет ему о том, что теневики или теневые сталкеры — это ходоки Зоны, наотрез отказавшиеся носить при себе карманные компьютеры с маячком и пользоваться сталкерской сеткой. Никак нельзя было отследить их передвижение по карте, прознать, чем те занимаются. Но и отрекаясь от ношения устройства, они добровольно отрезали себя от цивилизованного мира. К теневикам относились с опаской, пренебрежением.       Конечно, времена уже не те. Раньше-то да, все ходили без маяков, и ничего, перебивались как-то. Но время на месте не стоит, прогресс движется. Пусть и со значительным опозданием, но до Зоны он тоже докатывается. Поэтому сейчас сталкер без ПДА — подозрительный одиночка, которому нельзя доверять. Вероятный убийца, предатель или просто ненадежный человек. Теневиков не пропускали на блокпостах Свободы и Долга, с ними никто не имел общих дел, и сталкерское сообщество старалось обходить таких стороной.       Поэтому теневым сталкерам оставалось только прятаться по окраинам, избегая встреч с остальными. Словно тараканы, те вылезали, когда дорога была свободна. Естественно, их существование тоже обуславливалось и имело свой спрос. Не всем по душе быть движущейся точкой с кличкой в графе «Имя», которая транслируется на любой КПК. Также, через теневиков проходили совсем уж черные делишки. Нанимались безымянные снайперы, назначались скрытные передачи, поступала часть контрабанды, минующая военных с их периметром.       Иными словами, связываться с такими ребятами — себе дороже, если ты «честный» сталкер.       — В общем, Арсюх. Будь осторожнее. Большего сказать не могу, потому что сам не знаю, — в заключение проговорил Паша.       Погружаться в свои мысли на совсем — Барсу не хотелось. Он вынул из кармана куртки свой ПДА и глянул на потухший экран. Кнопка включения привела в действие подсветку. Кажется, все то время, начиная с тихого ночного побега, его персональный компьютер был выключен. И дело было даже не в батарейке — заряд на половину, отключаться ему было не от чего. Видимо, неполадки коснулись многих устройств на территории клана, а не только у его караульных. Про себя мужчина хмыкнул, представляя, какой наряд тем влепят за то, что те его прошляпили.       Хотя, если так подумать, то выглядело все очень, ну очень странно. Даже исходя из того, что в Зоне слово «странный» уже давно стало синонимом «нормальный», случившееся на базе выделялось из диапазона странностей допустимых.       Его пасли на базе Долга, но так, что подробностей не знали даже сами представители клана. Видимо, все держали в секрете и посвящены в дело были немногие. Хамелеон — точно. Это Барс для себя решил уже стопроцентно. Чего стоили только перемены, произошедшие с ним. Нет, не внешние. Внутренние. Словно совсем другой человек. Глядя на него он не видел старого почившего знакомого. Только непонятного, изворотливого, следующего своим целям человека. И непонятно даже: так ли необходимо ему членство в Долге.       Опять же, все можно скинуть на происки людей с Барьера. И ежу понятно, что ныне лидер клана тесно сотрудничает со внешними военными силами. Ведь их финансировали с самого начала, а в последние годы долговцы и вовсе поднялись на невероятные вершины. Лучшее снаряжение, местами даже военная техника.       Нет, Арс не имел личных счетов с Долгом, и не считал их продажными или еще какими. Ему было все равно. До определенного времени. Теперь красно-черные нашивки придется обходить стороной, для безопасности выдерживая дистанцию в пару километров.       — Кстати, о Циркуле. Его больше нет, — бесцветным голосом сообщил после долгого молчания Барс. Вольный нахмурил брови, слегка дергая головой в сторону.       — Ну точно, двинулся. Ты же только что сказал мне, что он выжил, — не понял тот.       — Умер Циркуль из Свободы, выжил долговец Хамелеон, — отрезал мужчина, тоном показывая, что развивать эту тему не желает. — Держись от него подальше.       — Допустим, — пробормотал Паша. Тут он перевел взгляд на молчавшего на протяжении всего диалога Антона. — А ты чего вылупился? Как тебе Зона? Опробовал местные аттракционы? — буднично спросил он, будто речь шла о лунапарке.       — Сервис тут, конечно, хромает. Сладкую вату никто не продает, попкорн и подавно. Но, в целом, терпимо, — тихо проговорил парень. За все время беседы он успел услышать много новой информации, которая ни коим разом не относилась к разделу добрых вестей.       — Вижу-вижу, руку вон уже кто-то успел покоцать, — кивнул в его сторону Вольный.       — Было дело, — ответил за юношу Арс. — Ты прикинь? С неба спикировала летающая хуевина. Огромная, что пиздец, — развел он руками, чтобы было нагляднее. Правда Паше все равно было тяжело представить, что и какого размера нанесло Шасту ранение. Обрывки ткани куртки красноречиво свисали по краям поврежденного плеча, а из-под футболки торчали ниточки бинтов.       — Что? Так это вы ее прикончили? Какого хера? — тут же начал сыпать вопросами Паша. Да уж, беседа вышла уже явно перенасыщенной для одного такого утра после тяжкой ночи.       — Сами в шоке, — одной фразой подвел итог Арсений. — Еще кое-что. Ты когда шел сюда, ни на кого не натыкался?       — А должен был?       — Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос? — раздраженно отозвался Барс.       — От тебя научился, — парировал сталкер. — Нет, никого не видел и не слышал. Места дохлые, дай Бог тушкан заглянет, и то — больше пары метров не пройдет.       — Интересно… — пробормотал брюнет, опуская голову и глядя перед собой, на грязный пыльный пол.       — А что такое-то? — Паша ждал объяснений. Ответил ему уже Антон.       — Мы когда шли, в общем. Несколько раз рядом что-то очень громко давало о себе знать. Рёв жуткий, как будто медведь или что побольше. Стремно, в общем, — парень дал весьма скомканное описание, но возвращаться к воспоминаниям не хотелось. Слишком свежи они были в памяти даже сейчас, когда он находился в компании двух надежных людей, в закрытом от чужих взглядов месте.       Паша в недоумении изогнул одну бровь. Но ничего не сказал. Лишь посмотрел в сторону и сделал для себя выводы. А какие — только Вольному Пашке и известно.       — Ты это, надолго гостить собрался? — бесцеремонно спросил Арсений, не поднимая головы. Было видно, что он собирается с мыслями, чтобы представить хотя бы примерный план действий на ближайшее время. — А то тут слегка не убрано. Никого не ждали на выходные, сам понимаешь.       — Да я-то все понимаю, Арс, — как-то двусмысленно отозвался одиночка. Однако ни до Антона, ни до Барса суть его замечания не дошла. — Я отсижусь тут с денек, с твоего позволения, — уже якобы вежливо добавил он.       — Позволения? Че ж ты его не спрашивал, когда незнамо как путь разнюхал, и даже ни на что не напоролся по ходу? — вопрос был достаточно справедливым. Вопреки мысленной цепочке Шаста, Вольному никто координат не давал.       — Да так, тревожить по пустякам не хотелось. Но ладно, хозяин — барин. Жрать хотите?       На последнюю фразу Паши оба беглеца отреагировали значительно живее.       За день втроем они немного привели землянку в порядок. Выгребли лишний мусор; стерли пыль старым веником, что превратился уж в облысевший пучок соломенных прутьев; привели в чувство горелку, в которой все-таки осталось немного газа. С низкой деревянной кровати вынесли старый, иссохший настил, накинув на него попавшееся под руку старое покрывало, стащенное — не иначе — с чужого жилища.       Проблема с освещением до сих пор оставалась чуть ли не самой основной. Запас свечей давно иссяк, где доставать новые — непонятно. Раньше в землянке было маленькое окошко под самой крышей, но с течением времени почва осела, и оно оказалось изолированным от воздуха толщей земли. Пластиковая имитация стекла треснула под давлением, и сквозь эту трещину в помещение когда-то пытался пролезть обычный червяк, но издох на полпути, засыхая в трещине изогнутым крючком.       Шаст занимался тем, что внимательно сортировал книги и записи, сделанные от руки ровным, мелким почерком. Разобрать его было тяжело, учитывая, что почти вся макулатура подверглась воздействию излишней влаги и пыли. Но все же возможно.       Среди печатных книг попадались как и знакомые любому русские классики, так и учебники по химии и атомной физике. Точно из какой-то школьной программы, на титульных листах еще сохранились записи об учащихся и времени сдачи.       А вот рукописные записи представляли для Шаста особую ценность. Арс лишь кивнул в его сторону, когда тот спросил, может ли получше рассмотреть их. Он до сих пор так и не рассказал ему ничего. Ни о Филине, ни о том, чья это землянка и почему он ведет себя в ней как единственный хозяин по праву.       Из-за этого мужчина чувствовал себя неуютно. Расскажет позже. Когда Паша уйдет, и они смогут нормально поговорить. А парень молоток — и слова против не сказал, не стал допытываться у Вольного того, чего не следовало. Просто молча, по возможности, убирался в подземном жилище, вчитываясь в заметки Филина и составляя их в несколько стопок.       Отдельно о растениях, произрастающих на радиоактивных просторах. О мутантах и живности в целом. Правда, некоторые экземпляры стояли со знаками вопроса. К ним относились карлики, кровососы, контроллеры, полтергейсты и изломы. Вроде бы незнакомые слова отдавались в затылке болезненной, раздражающей щекоткой. Нет, он точно знал. Помнил, но забыл. Как будто его воспоминания затолкали за дверь в темный угол и закрыли на огромный, тяжелый замок. Открыть который не представлялось возможным. Пока что.       Еще было немало заметок об аномальных образованиях, артефактах. Это было настоящее хранилище знаний, бестиарий. Про себя Антон решил, что перешерстит все записи, как только выспится. А пока пусть полежат, никому не мешаясь.       Разогретая на огне тушенка в банке показалась ему деликатесом. Не потому, что шибко вкусная, просто он очень устал и за эту ночь выжег себе добрую часть нервных клеток. Организм требовал хоть какой-то подпитки и энергии.       К еде приступили только днем, когда на улице вовсю рядил неприятный дождь. Еще сильнее внизу ощущался влажный воздух, и запах земли, и размоченной древесины. Но это было однозначно лучше, чем ничего. Консервами поделился Паша, щедро одарив их четырьмя жестяными банками. Он же сновал из стороны в сторону, о чем-то тихо переговариваясь с Арсением.       Шаст уже не обращал на это особого внимания. Тяга к неизвестному поутихла, но не потому, что он потерял к этому интерес, а просто из-за того что уяснил, что всему свое время. Настанет время, и Барс сам все ему расскажет. Ведь расскажет?..       В общем и целом, к вечеру жилище Филина приобрело сносный вид. На освещении экономили, сидя при огоньке пары-тройки огарков, иногда заменяя их своими фонарями. Да уж, беда тут со светом.       В отличие от Паши, который не уставая носился вокруг да около, словно электровеник, Арс с Антоном заметно подвыдохлись. Сказывался чересчур ранний подъем и шастанье по лесу в ночи. Решено было сразу после трапезы залечь на боковую. Естественно, тут же возник вопрос о спальных местах.       Кровать Филина была достаточно широкой, чтобы на ней могли расположиться два человека, не стесняя друг друга (на сколько это возможно). Также Барс, когда оставался ночевать с наставником, всегда использовал матрац, который сам же и притаранил сюда когда-то с одного завода. Матрац нашелся под кроватью. Тяжелый, влажный, но матрац.       Вольный с самого начала хотел выцепить себе место на кровати, пусть и деревянной. Но Барс зло на него зыркнул, хмуря брови, так что тот для виду обиделся и пообещал, что когда те заснут, он обязательно кого-нибудь скинет. Для Арсения важнее было, чтобы его раненный ученик не валялся на холодном полу, стуча зубами и не в силах сомкнуть глаз.       В любом случае, Паша спать еще не собирался. До темноты оставалось время, но никуда выходить он не планировал. Решил поразмять мозги и покорпеть над трудами Филина, авось что новое для себя почерпнет. Хоть и слыл настоящим ветераном, но тем ветераны и славятся, что живут в Зоне долго. А все почему? А потому что не забывают учиться новому и подстраиваться под изменения.       Окошко от земли он кое-как освободил, так что луч тусклого света падал прямо к месту, где он решил засесть. Все в том же кресле-качалке. Так он и сидел, иногда покачиваясь, и глядя, как два парня улеглись на кровати, разворачиваясь друг от друга в разные стороны, выдерживая максимально возможное расстояние.       Достаточно быстро оба — и наставник и ученик — погрузились в сон. Арс спал прямо в одежде, а для Шаста подыскал какую-то накидку, чтоб не мерз. Вскоре в землянке стало совсем тихо.       Только один раз Вольный Паша тихонько усмехнулся, глядя как спящий Антон поворачивается на другой бок и придвигается ближе к Барсу, неосознанно прижимаясь к широкой спине наставника в поисках тепла.