Паучье логово

Она смеялась, хихикала, танцевала, задорно тащила его за руку, и все это на бегу. Если бы он мог, он бы удивился ею, ее энергией и веселостью. Но такой возможности не было, все его внимание притягивали ее красота и легкость. Золотые волосы, развевающиеся набегу, гладили его по щекам, щекотали нос и губы. Она держала его за руку, слишком крепко, для девушки, и от этого на душе становилось теплее. Она плыла впереди, словно лебедь, также грациозно, но также стремительно, также величественно, и также бесподобно. В какой-то момент образ лебедя исчез, упорхнул прочь, а на смену ему явилась статная лань. Она неслась по двору замка, едва касаясь нежными пятками серой земли. А он, боясь хоть на секунду отпустить руку, покорно бежал следом, не имея ни сил, ни желания противиться ее властной красоте. На квартирах они стояли уже неделю. После удачного сражения в лесах Эл, молодой король решил замедлить марш на север и свернуть на запад, чтобы дождаться остальных сил, идущих из столицы. Ему же в Твердыне Рогрэ ему доводилось бывать лишь один раз, да и тот был так давно, что он практически ничего не понял и сейчас, когда Уолф привел их, город казался ему чужим и незнакомым. Место, где они находились, сложно было охарактеризовать однозначно. Одни говорили, что это старая неприступная крепость, другие-что это самый крупный город, к югу от Вэне’ еи, кроме столицы, а третьи, по неведению, считали, что это просто замок. Сейчас поселение скорее всего походило на и правда неприступную крепость. Уолф разместил здесь около десяти тысяч человек. В результате, горожан, на фоне толп отдыхающих солдат, практически не было видно. Хозяин принял новоиспеченного короля с должным гостеприимством, обеспечил измотанных солдат жильем, провизией и выпивкой, и поставил лишь одно условие-чтобы местных женщин не трогали. Подобное условие, многие, разумеется, не поняли, но, после пары показательных порок, порядок, наконец, установился… Они мчались, за руки, сквозь узкие грязные улочки, спугивая крыс и будя пьяных солдат, проталкивались через кольца, образованные вокруг дерущихся, пробегали мимо патрулей, обрызгивая тех грязью из подсыхающих луж. Он был счастлив, но знал, что истинная радость ждет его в конце пути. Пробежав от замка к конюшням, они, запыханые, буквально ввалились в них, на бегу толкнув створки дверей, и рухнули на душистое сено. Тяжело дыша, но не переставая смеется, она, орудуя тонкими пальчиками, развязала шнурки его штанов и уверенными движениями потянула их в низ. Он навалился сверху, спустил штаны до конца, почувствовал, как сухое сено колит голые колени. По волосам, неопрятными прядями свисающим со лба, сбегал пот, колени тряслись. Она, увидев его лицо над своим, улыбнулась, выдохнула, подтянула его к себе миниатюрными ручками, впилась в него своими розовыми губами. Он, задержав дыхание, твердым рывком поднял ее ночное платье. В руках ощущалась слабость. Она застонала, задергалась, от наслаждения и беспомощности, а он вдруг почувствовал нарастающую силу и власть, которая заполняла все его тело. Сено зашуршало под тяжестью их тел. В самом разгаре желанного процесса, когда она уже не сдерживала свои стоны, двери в конюшню заскрипели и на пороге появился суховатый старичок. Бедняга застыл от изумления, челюсть его отвисла. Было видно, что он очень хочет высказаться по поводу увиденного, но слов у него нет. -Пошел прочь!-рявкнула вдруг она. От ее нежного голоса и игривого смеха не осталось и следа. Смешки и страстные стоны исчезли, сменившись ревом, требующим повиновения. Изящная лань последовала за лебедем, открыв дорогу грозному и рычащему льву. Во взгляде ее мелькнуло что-то дикое и буйное, что-то, что виднеется в зрачках у строптивых жеребцов, когда пытаешься их оседлать. Это было похоже на взрыв, на вспышку света, на рык ярости. И это было прекрасно. Это дало новый порыв, новых сил и желаний. Он, облизнув потные губы, взбушевался, а она, вновь став покорной, отдалась ему. Старик, опешивший окончательно от ее крика, молча упал на седалище, попятился ползком, а потом встал, захлопнул за собой дверь и быстро пошлепал босыми ногами по грязи куда по дальше. -Сколько вы еще здесь пробудете?-поинтересовалась она, пристав на локте и наблюдая за его тяжело вздымающейся грудью. -Не знаю,-ответил он, не отрывая глаз от дыры в потолке.-Надеюсь долго. Она рассмеялась, так же живо и ярко, как и всегда. Затем встала, поправила взлохмаченные волосы, оправила примявшееся платье. -Уже? -Да, отец будет искать. Ты же знаешь. До завтра. Она наклонилась, поцеловала его и унеслась прочь, свободная, необъятная и необъяснимая, как ветер. Он полежал еще не много, пропуская через голову последние минуты, а потом встал, затянул штаны и вышел. Ее видно уже не было. Вокруг только сновали солдаты и пара-тройка горожан. Он прошел мимо конюшен, свернул в переулок, переступил через пьяного вдрызг солдата, которого по колени всосала грязь и вышел на соседнюю улицу. Здесь было люднее. Несмотря на процветание и размер, Твердыня изначально было все же крепостью, поэтому многих важных строений здесь не было, таких, как, например, рынок. Торговали люди прямо на улицах, вроде этой. Сейчас, когда количество возможных покупателей выросло на без малого десять тысяч, улочки вроде этой переживали пики своей активности. Он, проталкиваясь через потоки покупателей и орущих торгашей, медленно плелся к своему дому, когда, совершенно неожиданно, в десятке метров перед ним вырос старик, ставший свидетелем его любовной активности, и не один, а в компании трех крепких солдат. Он оценил свои шансы быстро. На рукавах дублетов виднелись три вышитые красные полоски. Люди Лорда Рогрэ. Договориться не удастся. Его заметили мгновенно. Из-за шума он не услышал, что выкрикнул старик, зато четко увидел, как он выбросил сухую руку вперед и указал на него кривым указательным пальцем. Солдаты медлить тоже не стали. Скользя сапогами по грязи, они сразу перешли на бег и помчались на него, расталкивая горожан. Круто повернувшись, он бросился обратно, отчаянно пыхтя и проклиная владельца конюшни. Несмотря на то, что он был без доспехов, оружия и обуви, природная ловкость сыграла с ним злую шутку. Плотность активно торгующей толпы была слишком большой, в отличии от его массы и силы, поэтому бегство проходило не особо успешно. Стража, одним своим видом пугавшая половину людей, не чуралась швырять торговцев и их потенциальных покупателей в стороны, и им места для движения явно хватало. Чувствуя, как гремят за спиной склепанные элементы металлической перчатки, он, в последний момент, проскользнул у тучного купца между ног и нырнул в обратно в переулок, выиграв себе пару секунд. Ощущая, как скользят под ногами крысиные хвосты, он несся по темноте на другую улицу, оборачиваясь и хрипло выдыхая воздух. -Держи его!-услышал он сзади и, обернувшись, увидел троицу, которая мчалась за ним по переулку и кричала, не понятно кому. Лучше бы он не оборачивался. Пьяный солдат, через которого он бесцеремонно перешагнул меньше пяти минут назад, услышал приказ, замычал, дернулся и, будучи не в силах встать, вытянул грязную ногу. Доли секунды ему не хватило, чтобы перепрыгнуть. Споткнувшись о твердую конечность, он полетел лицом прямо вниз, на смесь из крысиных экскрементов и вязкой грязи, и основательно пропахал ее носом. Погоня закончилась. -Приведите мальчика!-крикнул мужчина, разглаживая густые черные усы. Стражник, с тремя красными полосками на дублете, кивнул и через две минуты вернулся, ведя перед собой рыжеволосого юношу. Мужчина кивнул. Стражник, ответив кивком, удалился. -Присядь.-мужчина жестом указал за большой деревянный стул, стоявший за противоположенным краем стола. Пока он шел к столу, он успел оглядеть мужчину. Хозяин стола был уже не молод, скорее всего ему было за пятьдесят. Об этом говорили сухие морщинистые руки, сложенные на животе, проклёвывающаяся полнота, бледность губ, трещины кожи около глаз, на лбу и на уголках рта и волосы, редкие и разноцветные. Черные и бело-серые. И брови. Густые, седые, слегка свисающие на спокойные, но загадочные глаза. Еще на шее у мужчины зияло большое багровое пятно, которое он старался скрывать своей позой, но тщетно. Он сел. Зала в которой они находились, была высокой и просторной. На стенах висели витые подсвечники, которые, по мимо комнаты, освещали также и ряды огромных полотен-гобеленов, с изображениями иногда битв, а иногда отдельных людей. На другой стене, той, что была слева, вместо гобеленов мерцали окрашенным дневным светом высокие узкие окна, испещренные цветными витражами с изображениями жертвоприношений, охоты и богов. Стол, за котором они, теперь оба, восседали, был широким и длинным, способны вместить около двадцати гостей. Массивная столешница из красного дерева покоилась на толстенных дубовых ножках, с витыми основаниями и искусной резьбой. На столе в ряд стоял десяток подсвечников, лежали книги, возвышался кувшин, предположительно с вином и возле мужчины покоилось узкое блюдо с зажаренной кабаниной. Убедившись, что юноша сел, мужчина закатал рукава, оголив покрытые шрамами предплечья и с хрустом оторвал от свиньи кусок мяса. Челюсти его заработали, в то время как глаза не отрываясь смотрели на мальчика. Проглотив пищу, мужчина положил руки на стол, сложил их домиком и начал. -Ты ведь из людей Уолфа, верно? -Короля Уолфа,-поправил юнец. -Да, несомненно,-мужчина кивнул, но юноша не понял, подразумевал ли этот кивок скепсис.-Под чьим ты командованием? Мальчик промолчал. Мужчина усмехнулся, откинулся на спинку стула и налил себе вина. -Видишь ли, когда король привел вас, я вас принял. Оказал гостеприимство, дал провизию, выпивку и желанный отдых. Я поддержал Уолфа практически сразу, как о его притязаниях стало известно. Дал ему людей. Треть вашей армии-люди с подвластных мне территорий. Я обязан быть гостеприимным. Как минимум к своим людям. Но это не мой долг. Я делаю это из приличия и симпатии к его целям и взглядам. Я поддержал Уолфа, но я не присягал ему. Формально он еще не король, и присягать я ему не должен. Мы оба знаем об этом. И я, и он. Тем не менее, поддержав его и дав ему людей, я еще и впустил вас сюда. Хотя имел права не делать этого. Я мог бы отказать вам, и вы бы просто ушли дальше, поскольку итак обязаны мне многим. Но я вас впустил. Впустил, при одном условии. Голосе его нарастал, будто буря. -Знаешь, почему я спросил тебя, кто твой командир?-спросил мужчина и продолжил, не дожидаясь ответа.-Условие было следующим-ни один из вас не будет трахать местных женщин. Уолфа это условие устроило. Он передал его всем военачальникам, которые, в свою очередь, должны были передать голодранцам вроде тебя. Ты позволил себе нечто, запрещенное тебе и вам всем в Твердыни. Значит твой начальник не сообщил тебе об условии. Следовательно, он будет наказан. Независимо от того, скажешь ты мне, или нет, я все равно узнаю кто твой капитан. Своим молчанием ты не добьешься ничего, кроме того, что я потрачу время. -Капитан Ворст, Милорд,-тихо ответил юноша подумав секунду.-И он нам рассказывал об условии. Не надо его наказывать. Мужчина едва заметно кивнул. -Хорошо. В комнате опять воцарилась тишина, прерываемая только пережёвыванием очередного куска мяса. Запив свинину вином, мужчина погладил усы и заговори вновь. -Как тебя зовут, мальчишка? -Айвен, Милорд. -Айвен… Кто твой отец, Айвен? -Кузнец, Милорд. -Ага… Откуда ты? Вундберг? Элтвинг? -Вундберг. -Хм…-мужчина широким движением руки поправил волосы и отпил из кубка.-Айвен, сын кузнеца из Вундберга… А ты знаешь кто я, Айвен из Вундберга? -Вы Владыка Твердыни Рогрэ, смотритель западных земель королевства, Лорд Филдунг Екл,-ответил Айвен, скрывая дрожь в голосе. -Прекрасно…-протянул мужчина, легонько кивая.-Знаешь, Айвен, сегодня со мной приключилась забавная история. Ко мне явился один из моих жителей. Конюх. Я не помню его имени, но узнал в нем конюха. Он живет здесь очень давно. Вести, которые он мне принес, были не приятными. Признаюсь, они порядком испортили мне настроение. Старик заявил, будто видел, как какой-то рыжий голодранец имел мою дочь в его конюшне, прямо на сене. Я сначала, по глупости, решил было, что он спятил. Он уже не молодой, возраст с людьми делает страшные вещи, я сам видел. Но он был настойчив в своих показаниях. Клялся богами, покойной матерью, в общем звучал он очень искренне. Настроение у меня уже начало портиться. Он был настолько настойчив в своем бреде, что я оскорбился, и порывался было высечь его. Но знаешь что отличает мудрого господина, от глупого? Айвен не ответил. -Умение мыслить трезво,-Екл не обращал на молчание Айвена никакого внимания.-Поэтому я отпустил его, поблагодарив за вести, пусть и не приятные. Высечь его я всегда успею. Вместо этого я встал с этого стула, а ведь с каждым днем мне это дается все тяжелее, и поднялся наверх, к покоям дочери. И поговорил с ней, как отец. И знаешь, что? Конюх мне не лгал. -Лучше бы вы ее не трогали, Милорд!-Айвен мгновенно вышел из себя, взбешенный одной только мыслью, что кто-то мог причинить ей боль, вспылил, покраснел и завопил.-Если вы ее хоть пальцем тронули, клянусь богами, я… -Что?-голос Филдунга прозвучал холодно и жестко. Он разрезал пространство, пролетел у Айвена над головой невидимым копьем, и впился в каменную стену, вибрируя эхом.-Что ты? Теперь Айвен понял, с кем он говорил. Напряжение, висевшее здесь все это время, достигло апогея и изверглось на Айвена, словно лава из вулкана. -Что ты?!-Филдунг озверел. Он вскочил, так стремительно и уверенно, словно был ровесником Айвена, опрокинув стул, кувшин с вином и пустой кубок.-Что ты?! Ты понимаешь, юнец, где ты? Кто ты? С кем говоришь?! Ты трахал мою дочь! Грязный, рыжий, вонючий сын кузнеца трахал дочь Филдунга! Ты хоть знаешь, что это за дом, дом Филдунгов?! Дэнтон строилось на костях моих предков! Мы-один из древнейших домов королевства! И мою дочь трахал таракан, вроде тебя! На моей земле! Когда я вас впустил сюда! С этими словами он брызнул слюной, заорал, подхватил стол двумя руками и, рыча, будто северный черный медведь, перевернул его, как пушинку, несмотря на годы. Айвена сковал страх. Его единственным желанием было вскочить и спрятаться, провалиться сквозь каменный пол, испариться, раствориться в воздухе, став рыжеватым туманом. Но он не мог. Мышцы его не слушались, задница словно срослась со стулом, а благоговейный страх мешал дышать. Филдунг, словно великан, в два шага подскочил к юноше, вырос перед ним, словно исполин, и заорал с новой силой. -Кто ты такой, блять, чтобы угрожать мне? Ты, отпрыск кузнеца, будешь учить меня общению с дочерью?!-с этими словами Филдунг схватил юношу за плечи, поднял и припер к стене так, что ноги Айвена болтались в полу метре от пола. На лбу у пожилого лорда проступили багрово-синие вены, в уголках рта скопилась пенящаяся слюна а ноздри ходили ходуном, как у быка. -Единственная причина,-рев Екла сменился гневным шипением.-По которой я не размажу тебе голову прямо здесь и сейчас, это то, что моя дочь, заявила что «любит тебя». Айвен тихо выдохнул. На душе стало тепло, и он вдруг понял, что сама смерть отныне не страшна ему. -Любовь странное чувство. Мы слишком мало о ней знаем,-Филдунг успокаивался, но его хватка не слабела.- Я не в праве убеждать дочь в том, что то, что она чувствует-это не любовь… Ты любишь ее? Айвен закрыл глаза. В окутавшей его темноте мелькнули сначала величественный лебедь, потом гордая лань, а затем грозный лев. Когда все они растворились, он увидел ее, сияющую, ярче солнца, белую и чистую. Прекрасную, словно звездное небо, и такую же неизведанную и далекую. Белеющую в центре всего живого, с розовыми губами, щеками и пальцами. Услышал смех, стоны, мягкий, словно перина голос. Почувствовал ее руку в своей, кожей ощутил ее прикосновения, нос защекотало от золотистых волос. -Да,-ответил Айвен твердо, и страх ушел. Мужчина ничего не сказал. Выдохнул, закряхтел, почувствовав тяжесть лет, опустил мальчика на ноги. Уже не так быстро и не так уверенно он вернулся, поднял стул и тяжело опустился на него. -Ты таракан, Айвен,-констатировал Филдунг совершенно спокойно, отдышавшись.-Мерзкий вредитель. Жалкое существо. Никчемное и противное. Все, что нужно, это раздавить тебя каблуком, так, чтобы тело захрустело и мозг на пол брызнул. Но ты храбрый таракан. Не каждый крестьянский выродок осмелиться вякнуть в подобном тоне на своего лорда. Айвен, выслушивая похвалу, приправленную оскорблениями, не знал, как реагировать. -За одну только наглость оголять своей хер в Твердыне, про мою дочь я и не говорю, тебя следует казнить. Я не знаю, чем и как ты вскружил ей голову, но она клянется, что любит тебя больше жизни,-Филдунг сложил руки на груди и смотрел на юнца непонятным взглядом.-Ты признался во взаимности своих…, гхм, чувств. Что же, любящие друг друга люди, как правило, женятся. Айвен улыбнулся, буквально на долю секунды, но Екл заметил. -Не обольщайся, юноша. Ты же не решил, что я отдам дочь за червя, вроде тебя? Без гроша за душой, без имени, к тому же зеленого, как весенняя трава? Нет. Пока я жив этого не будет… Филдунг, сопя, наклонился, поднял с пола кубок и кувшин, с остатками вина. -Я уже не мало прожил, Айвен. И считаю, что через многое прошел. Знаешь, какой самый важный урок я усвоил за свою жизнь? -Какой, милорд?-спросил Айвен полушепотом. -От нас ничего не зависит. Все наши решения, приказы, попытки предугадать будущее-все это абсолютно бессмысленно. Жизнь всего сущего зависит от богов. Или бога. Или удачи, судьбы, люди называют по-разному. Мне, благо, хватил мозгов отстраниться от церкви, в свое время, но отрицать существование величайшей сущности-глупо. Посему вот как мы поступим с тобой, мальчишка. Я не буду казнить тебя. Не буду наказывать. И твои командиры не о чем не узнают. Айвен вздохнул с облегчением. -Я отдам тебя в руки богов. Когда подойдут силы из столицы, вы уйдете. Ты уйдешь. Воевать дальше. Если ты умрешь-это будет твоим наказанием,-Филдунг задумчиво уставился в плескавшееся на дне бокала вино.-Моя дочь дождется тебя, если и правда любит. Если ты пройдешь войну, то вернешься героем. Затем, когда появится деньги и хоть какой-нибудь титул, ты возвратишься сюда, если не солгал про свою любовь, и я лично благословлю вас. Филдунг повернулся и внимательно посмотрел на Айвена. Как юноша не старался, но прочесть эмоции Екла он не мог. Взгляд лорда путал мысли, заставлял чувствовать себя неловко. Айвена это раздражало. -Да… Да будет так,-протянул Филдунг, и Айвену показалось, что он сделался печальным.-А теперь, пошел, нахер, прочь отсюда… Дважды просить нужды не было. Неуверенно пролепетав что-то вроде «спасибо, милорд, прощайте, милорд», Айвен вылетел из залы, проскочил мимо стражника, пустился вприпрыжку по длинному коридору, а затем, глухо шлепая пятками по каменным ступеням, устремился вниз по витой лестнице. Уши горели, волосы подпрыгивали с каждым шагом. И на лице расплывалась широкая улыбка. Ему бросили вызов. Важнейший, возможно, в его жизни. И он знал, что способен принять его. Ему было всего шестнадцать лет… День не задался с самого утра. На крепкой, но узкой деревянной кровати, запутавшись в одеяле, лежал коренастый и полный мужчина. Волосатые, как у медведя руки и ноги торчали из-под грубого куска ткани в разные стороны и, свисая, касались пола. Одеяло в течение ночи настолько потеряло свою форму, что норовило вот-вот соскользнуть, но удерживалось на огромном, похожим на пузырь пузе. Пузо, в свою очередь, ходило ходуном в такт разнообразному и громогласному храпу. Усы, располагавшиеся под здоровым, шишковатым носом, летали из стороны в сторону, готовые оторваться. На больших потрескавшихся губах застыла благоговейная улыбка, которая приоткрывала желтые зубы. Глаза, маленькие, словно у свинки, были надежно укрыты громадными покрывалами век сверху, и защищены сереющими мешками снизу. Мужчина спал и сон его был прекрасен. День не задался с самого утра. Крэйтона подняли криками, а когда он с трудом открыл глаза, то увидел перед собой важное лицо Лорда Мавериса де Куала. Приказ был простой-поднять людей и к воротам. Наспех одевшись и пропустив желанный завтрак, Крэйтон покинул отведенный ему прямо у городских стен дом и, свернув за угол, вышел к воротам города. Две огромные деревянные створки, каждая метров по двадцать высотой, были широко распахнуты. Тяжелая металлическая герса торчала из-под свода арки, будто скалясь зубьями. На широкой дороге, сразу за воротами, толпились и орали люди. Стража, выстроившись в два ряда и скрестив копья, сдерживала особо буйных. Начальник караула пристально досматривал каждого, кто спешил в столицу и лишь потом его пропускали. Особо резвых, которые каждые две-три минуты умудрялись проскочить между ног стражников или проскользнуть между древками копий, догоняли и, сбивая с ног, выпихивали обратно. При все при этом стоял жуткий гвалт и гомон, прерываемый слезами, плачем, гневными выкриками и прочими звуками, которые с утра были ну никак не кстати. Крэйтон поморщился и почесал большой, красный от выпивки нос. Завидев его, молодой стражник, вытолкнувший за ворота хилого дедулю, подскочил к Крэйтону и вытянулся, словно струна, да так, что ремни, соединяющие пластины доспеха, врезались в бока. Крэйтон знал, что происходит, но все равно спросил. Красный, запыхавшийся и потный солдат отрапортовал, поправив съехавший в суматохе набок бацинет. Да, он так и знал. Уолфа в королевстве любили. Даже многие северяне со временем простили ему его поход. Теперь, когда он умер, со всего королевства спешили люди абсолютно разных кровей, занятий и положений, чтобы проститься с ним и поприсутствовать на церемониальном погребении. Все это началось еще вчера вечером, когда Крэйтон, отдав последние указания, решил навестить таверну. Мест там не было, как и в трех других, потому что все они были забиты гостями столицы. Многие люди спал на полу на первом этаже, где располагалась харчевня. Уже тогда он понял, что завтрашний день будет не из приятных. Отправив подчинённого за людьми, Крэйтон поднялся на стену и, покрутив усы, свесил голову вниз. У ворот собралась солидного масштаба толпа, человек в семьдесят, если не больше, которая и не думала рассасываться. Вереница путников, как одиноких, так и в группах, тянулась до самого холма и, достигнув его вершины, устремлялась вниз. Как далеко она уходила от города Крэйтон не знал, но догадывался. Осмотрев по несколько раз посты, он было решил, что можно вздремнуть еще раз. На это были все основания. К воротам и на стену подтянулись дополнительные силы, которые в этот день, как и он, собирались отдыхать. Стража у входа в город справлялась и периодически сменялась. Все было схвачен. Однако в обед, как только наш начальник стражи направился обратно к дому, представляя, как скользнет под одеяло, на маленькой площади у ворот вновь появился Лорд Маверис Де Куал, начальник королевской гвардии. Едва завидев Крэйтона, он четко дал понять, что на сон рассчитывать не стоит, и начальник стражи должен лично руководить режимом пропуска людей в город. Крэйтон был ворчливым и ноющим человеком. Он любил поспать, выпить, пожаловаться на жизнь, полениться и полежать, но приказов никогда не ослушивался. Он был утвержден на должность начальника стражи лично Уолфом, который отметил его верность, отвагу и организованность в походе на север и ряде сражений. Поэтому что бы люди не думали о его характере и скрипучем нудящем голосе, он был исполнителен и обязателен. Всегда. Когда начало темнеть, город обдало освежающий лавиной мороси, которая быстро умчалась на северо-восток, оставив от себя только сырость в воздухе и запах земли. Крэйтон, абсолютно не выспавшийся, начинал зевать, а люди внизу из большой толпы, вытянулись, наконец, в длинную толстую змею, извивающуюся в точь по форме дороги. Еще через пару часов у Крэйтона разболелась голова от недосыпа, погоды и гомона под стеной. Он огляделся, в поисках жертвы для своих жалоб и возмущений по этому поводу, но на стене он стоял один. Лучники, справа и слева от него, были слишком далеко. Он сплюнул через серые камни стены, почесал нос, вздохнул. Холодало. Около девяти часов, когда город и окрестности окончательно утонули в вечернем мраке, гвалт внизу у ворот резко усилился. Крэйтон, возмущенный абсолютно нежеланным вечерним шумом, снова сплюнул за стену, почесал свисающий над ремнем живот и вразвалочку поплелся вниз. Внизу его уже ждали. -Что там?-отрывисто спросил он у стражи, косясь в темнеющую арку ворот. -Нам Лорд Де Куал приказал никого не пускать после захода солнца,-растерянно отвечал стражник в бацинете.-Ну мы и прекратили. Народ шумел, но наглел. А сейчас два всадника прибыли. Знатные, по одежке видать. Но, на знать особых распоряжений не поступало, мы им и сказали, нельзя, мол. -Ну и что? Шум почему не стих?-Крэйтон нахмурился и деловито ткнул руки в боки. -Сначала особо храбрые крестьяне стали на знатных огрызаться, что мол лезут напролом. А потом, один из верховых документ показал, с печатью королевской,-солдат потупился.-Хорошо, в общем, что вы спустились, капитан. А то тот, что с документом, упертый очень. Крэйтон с трудом сдержался, чтобы не разругаться вслух, но вместо этого прорычал что-то себе под нос и зашагал к галдящей массе. -А ну, расступись,-рявкнул он, продавливаясь сквозь своих людей.-Кто там такой деловой… Когда стража оттеснила крестьян, образовав вокруг всадников кольцо, Крэйтон, все еще бормочущий ругательства про себя, окинул всадников долгим пристальным взглядом, а затем ухмыльнулся, поклонился и поздоровался. -Милорды. Айвен, Лорей. Большая честь увидеться с вами вновь. -Мы также рады видеть вас, Крэйтон Дул,-ответил Айвен широким приветливым взмахом руки.-Что здесь происходит? -Да, в общем, ничего удивительного. Его Величество Уолф I скончался три дня назад. Вы знаете? -Да,-Лорей кивнул. -Мы с этим и прибыли,-добавил Айвен. -А-а-а,-Крэйтон с пониманием закивал, а затем продолжил.-Ну, вот, собственно, и все. Народ потянулся сюда, чтобы с королем проститься, чуть не со всей страны. К сегодняшнему вечеру уже, наверное, и селить негде. Поступил приказ после девяти не пускать никого. Насчет завтра не знаю. -Послушайте, Крэйтон,-Айвен заговорил после небольшой паузы, которую заполнили возмущенные крики толпы, и показал письмо.-Я прибыл сюда по просьбе. К тому же мы с Уолфом были близкими… -Можете не продолжать,-Крэйтон махнул рукой.-Вы вдвоем проедете. Разве я вам могу отказать, своим боевым товарищам? К тому же, насчет вас, Лорд Айвен, отдельное распоряжение было. Вас, так сказать, ждали. Следуйте за мной, я вас до замка проведу, а то сейчас так людно, что можно живым не добраться. Он рассмеялся собственной шутке и, повернувшись, поковылял в вразвалочку от ворот. -Я с вами до ворот Оплота,-добавил он, обернувшись.-А дальше вы сами. У меня, все-таки дежурство. На улицах и правда было людно и шумно, даже для столицы. От ворот они повернули направо, оставив по левую руку рынок, храм и жилые кварталы. Вместо этого Крйэтон повел через длинную изогнутую Улицу Ремесленников, а затем через ряд борделей и публичных домов. По пути Айвен краем глаза заметил, как некоторые проститутки усердно машут Лорею, который делал вид, что не замечает их, а сам каждый раз краснел. Когда они достигли холма, на вершине которого возвышался, разрезая шпилями небо, Оплот, Крэйтон простился с ними, выразил свои соболезнования, пожелал удачи и пошел обратно. У подножия замка зиял полукругом узкий глубокий ров, утыканный внизу наточенными деревянными кольями. Единственным способом попасть в Оплот был прочный мост, переброшенный через ров и подвешенный на двух цепях с огромными звеньями. Не раздумывая на этот раз не секунды, Айвен дернул поводья и ступил на мост…