Худший способ скучать

*** На пороге третьего спортзала Куроо замешкался: с одной стороны, он не знал, как теперь вести себя с Цукишимой и чувствовал себя неуверенно. С другой же, при одной только мысли, что Цукишима спасует и не придёт на их последнюю тренировку, от досады сводило пальцы. Этого Куроо допустить не мог. Он представил, как будет в таком случае тащить Цукишиму в зал, и нервно хихикнул. Дверная ручка в его пальцах уже нагрелась, когда он наконец решился её повернуть. — Вы собираетесь заходить или, может, пропустите? Голос Цукишимы раздался так неожиданно, что Куроо невольно вздрогнул. Он обернулся, пытаясь спрятать за улыбкой смятение, и сказал: — Опаздываешь, Цукки. — Как и вы, — ответил тот. В глазах Цукишимы не было ничего, что рассмотрел Куроо вчера, лишь привычная отстранённость на грани вежливости. Куроо не собирался вспоминать и сравнивать, но память услужливо подсунула ему картинку того вечера: расширенные зрачки и плывущий от желания взгляд. Контраст поражал, заставляя сомневаться, видел ли Куроо это на самом деле. — Надо поговорить, — вырвалось помимо воли. Он тут же захотел отыскать хроноворот, создать машину времени или открыть портал, чтобы вернуться в прошлое и вовремя прикусить язык, — что угодно, лишь бы эти слова никогда не произносились его ртом. Куроо почувствовал, как начали гореть уши. — О чём, Куроо-сан? — недоумевающе качнул головой Цукишима. Так искренне, что на мгновение Куроо ему поверил. Но сцепленные в замок руки, выставленные перед собой, как щит, выдавали притворство и волнение Цукишимы. Куроо хорошо знал эту его привычку. Но плохо знал, чего хочет: всё-таки настоять на разговоре (он понятия не имел, что сказать!) или принять правила Цукишимы и сделать вид, что ничего не было. Ни-че-го-шень-ки. — Эй, вы заходить собираетесь?! Мы вас потеряли! — раздался вдруг окрик Бокуто. Цукишима вздрогнул, наконец отводя взгляд. Куроо же почувствовал, что напряжение внутри ослабло, сдулось, как воздушный шарик. Решать прямо сейчас было не обязательно, и от этого ему стало обманчиво легко. Куроо вскинул голову и помахал Бокуто, который высунулся прямо из окна спортзала. Крикнул: — Уже идём! Цукишима обошёл его по широкой дуге и ступил в зал первым. *** Это было невыносимо. Цукишима не выглядел несчастным, не избегал Куроо больше обычного, сам пришёл на дополнительную тренировку. Но стоило только немного расслабиться, как всё портил. Например, задавал дурацкие вопросы вроде «Мы ведь будем соперниками, зачем вы помогаете?». Это было очень в его духе, но между строк Куроо мерещилось другое, то, что он спрашивал у себя сам. Зачем, как и сказал Лев, он все дни лагеря не сводил с Цукишимы взгляда? Зачем затаскивал его на тренировки, зачем подначивал, зачем постоянно подходил слишком близко и то и дело касался? Зачем проезжался по теме влюблённости, зачем подмигивал и намекал, зачем постоянно думал, как узнать о Цукишиме больше? Ответа Куроо не знал, зато был знаком с результатом. Чувство вины жрало его, как какое-то хтоническое чудовище, хотя Цукишима не давал по-настоящему веского повода решить, что извёлся от переживаний. Они всё так же играли бок-о-бок, при необходимости переговаривались, вместе собирали мячи. Но смотрел Цукишима куда угодно, только не на него, а после тренировки смылся так быстро, что Куроо даже не успел всерьёз подумать о «поговорить». И этого чудовищу внутри Куроо хватало. Оно было неприхотливым, жадным и не давало уснуть: Куроо выбрался из класса уже после отбоя, чтобы просто подышать. На крыльце школы тускло светил фонарь, но даже он не делал огромные летние звёзды Сайтамы бледнее. Куроо сидел, задрав голову, и бездумно отыскивал знакомые созвездия. Он не знал, чего ждёт и что хочет найти. Отчасти он хотел, чтобы по закону жанра пришёл Цукишима, и им всё-таки пришлось поговорить. Но вместо этого четверть или полчаса спустя дверь школы открылась, выпуская вовсе не Цукишиму. Ямагучи удивлённо замер на пороге, глядя во все глаза. — Куроо-сан? А что… Куроо с трудом сдержал смех, осознавая, что к нему пришёл именно тот, кто больше всех связан с Цукишимой. Было это провидением или бесполезной случайностью, Куроо не знал, но и упускать шанс не собирался. В конце концов, ещё до почти-поцелуя, с самого начала его мучил один вопрос, и ответ на него знали всего двое. «Может, если я докопаюсь до правды, то наконец отпустит?» — невольно подумал Куроо. — Ямагучи-кун, какими судьбами? — Мне нужно к автоматам, — тот растерянно почесал затылок. — Я проиграл Танаке-сану кофе, купленный в полночь. Куроо хохотнул. Последние вечера в лагере всегда самые весёлые, и Куроо, прежде чем идти полуночничать, честно побывал почти в каждой комнате, где причудливо перемешались команды. Он успел помаячить и тут, и там, поиграть в угадайку с девчонками-менеджерами, в карты с Бокуто, пройти два круга в «Правду или вызов» в комнате Убугавы, рассказать страшилку у Карасуно, а после уложить своих спать. И ни разу не встретиться с Цукишимой, будто тот нарочно его избегал. Куроо плавно поднялся, чувствуя, как гудят успевшие остыть мышцы. Он и правда засиделся, сам того не заметив. — Не могу отпустить кохая одного в тёмную ночь, — улыбнулся он. — Пошли. Ямагучи уже открыл рот, чтобы возразить, но Куроо не дал ему шанса: развернулся и бодро зашагал в сторону автоматов. Ямагучи не оставалось ничего, кроме как пойти следом. Из-за полной луны идти даже по неосвещённым дорожкам было легко, но Куроо шагал нарочито медленно, придумывая, с чего начать. Узнать, почему Цукишима не пошёл с Ямагучи? И дураку понятно, что тот не сунулся бы на улицу среди ночи, тем более из-за таких глупостей. Спросить что-то про их детство, чтобы перескочить на тему брата было попроще? Не о погоде же заговаривать! До автоматов они дошли в молчании под внутренние метания Куроо и растерянные взгляды Ямагучи. Теперь же Куроо смотрел, как Ямагучи сосредоточенно выбирает марку кофе, будто Танака и правда собрался его пить этой ночью. — Ямагучи-кун, — наконец начал Куроо, плюнув на предисловия и хитрые планы. — Можно вопрос? Ямагучи от неожиданности вздрогнул, едва не упустив только выпавшую банку с кофе, и бросил на Куроо удивлённый взгляд. — Этот вопрос, — голос его чуть надломился, — про Цукки? Куроо стиснул кулак за спиной так сильно, что заболели пальцы. Он не хотел, просто не хотел знать, почему это так очевидно для Ямагучи, почему абсолютно всем очевиден его интерес к Цукишиме. Даже самому Цукишиме. Тот вообще решил… ой, да к чёрту! — Ага. Ты ведь его лучший друг? — с деланной лёгкостью спросил Куроо. Ямагучи кивнул чуть-чуть неуверенно, будто слегка сомневался в том, что Цукишима считает его таковым, а не только наоборот. Он вообще был тихим, робким парнишкой, остающимся в тени своего крутого друга. Но наблюдения подсказывали Куроо, что их связь работает в обе стороны, и Цукишима им дорожит. — Я хочу узнать историю с его братом. По изумлённому взгляду Ямагучи он понял, что ступил на действительно зыбкую почву. Возможно, излишне резко и самоуверенно. — Извините, я не… — Ямагучи помотал головой. — Я не могу, это личное. Цукки бы это не понравилось. Куроо вскинул руки: — Погоди, я не прошу тебя рассказывать всё! Давай поиграем в игру: я говорю, ты — опровергаешь или подтверждаешь. Если не захочешь, можешь вообще не отвечать. Ямагучи долго всматривался в его лицо, будто хотел отыскать там что-то доказывающее, что с ним можно иметь дело. Неожиданная настойчивость Ямагучи удивляла, хотя Куроо и раньше догадывался, что парень с характером — достаточно увидеть его подачи. — Ладно, Куроо-сан. Давайте попробуем, — в конце концов сказал Ямагучи. Не сговариваясь, они пошли обратно, ещё медленнее и тише. — Хорошо, начнём, — решительно хлопнул в ладоши Куроо. — Цукишиму привёл в волейбол старший брат, да? Внутри Куроо что-то дрожало, нервное и предвкушающее: он боялся, что Ямагучи сорвётся с крючка и откажется отвечать. Но знал, что в противном случае сможет провести его до конца, до самой разгадки, к которой Куроо стремился. — Да, — выдохнул Ямагучи. — Его зовут Акитеру. — Спасибо, так будет проще, — подбадривающе улыбнулся Куроо. — Итак, Акитеру играл в Карасуно? Крылья носа Ямагучи дрогнули, и Куроо тут же понял: вот оно. Но кивнул Ямагучи утвердительно, и не верить ему не было причин. Он не врал, только недоговаривал в рамках установленных правил. — Он… не совсем играл, верно? Ямагучи зыркнул на него удивлённо. Куроо похвалил себя за догадливость и умение подбирать усреднённые формулировки. — Надеюсь, дело не в травме, — вздохнул Куроо. — Я думаю, Акитеру-сан был хорошим игроком, и Цукишима им восхищался. Хотя восхищённого Цукишиму и представить сложно! Ямагучи вдруг улыбнулся, кивая. Куроо понятия не имел, куда идти дальше: Акитеру играл хорошо, но и «не совсем играл». Куроо знал наверняка лишь то, что брат как-то повлиял на Цукишиму, на то, как он оценивает волейбольный клуб. Будто боится вложить слишком много усилий и пережить разочарование. Ра-зо-ча-ро-ва-ни-е. Куроо проговорил это про себя, покатал на языке так и эдак. Что могло разочаровать Цукишиму? Его озарило догадкой. — Он ведь не играл именно в Карасуно, да? — ответа ему не требовалось, Куроо уже поймал мысль за хвост, и принялся её развивать. — Он не попал в основной состав? — Ох, — выдохнул Ямагучи, и Куроо тут же посчитал это согласием. — И Цукишима поэтому разочаровался в брате и волейболе заодно? — Куроо не скрывал торжество. — Потому что Акитеру не смог пробиться, не смог соперничать с Маленьким гигантом? Поэтому Цукки и Коротышку воспринимает в штыки! — Нет, — неожиданно сказал Ямагучи, твёрдо и почти зло. — Не думайте так о Цукки! Они замерли под сенью деревьев. Белое лицо Ямагучи едва виднелось в свете луны и длинных тенях, но Куроо видел, как сверкали его глаза. Он уже хотел извиниться, как вдруг Ямагучи заговорил: — Я не думаю, что он разочаровался в Акитеру-сане, Цукки бы никогда… Да, конечно ему было больно, ведь Акитеру-сан не говорил… Он запнулся, осознавая, что сболтнул лишнего. Куроо не хотел на него давить, но он чувствовал, что это — суть, до которой он и хотел дойти. — Не говорил что?.. Ох, — дошло до него вдруг. — Он не признавался, что не попал в состав, да? А потом Цукки узнал. Ямагучи промолчал, и это было тем самым молчанием, что означало согласие. Куроо подумал: твою мать. Просто твою мать! Неудивительно, что Цукишима такой недотрога (вспоминать сцену в туалете теперь не хотелось вдвойне). Неудивительно, что он в гробу видал все эти школьные клубы. Удивительно, что он всё равно играл в волейбол, и даже, кажется, в последнее время оправился. «Вот вам и разгадка, Куроо-сан. Довольны?» — пронеслось в голове голосом Цукишимы. — Куроо-сан, — сказал вдруг Ямагучи. — Вы ведь не… — Никому не скажу, — перебил его Куроо. — Ни словечка, даю слово. Спасибо, что ответил, Ямагучи-кун. Ямагучи кивнул, убеждённый данным обещанием и вместе с тем немного поникший. Должно быть, он уже терзался муками совести, но тут Куроо ничем не мог помочь. Они наконец направились дальше по аллее, и впереди очень быстро показался корпус школы. — Надеюсь, Карасуно ещё не объявили спасательную экспедицию, — пошутил Куроо, пытаясь хоть как-то поднять Ямагучи настроение и загладить свою вину. — Мы бы услышали, — улыбнулся тот. Уже на ступеньках, у самого входа Ямагучи затормозил, останавливая Куроо. — Куроо-сан, ответьте и вы. Почему вас это интересует? Вопрос поставил его в тупик. Он был простым, и у Куроо имелась такая же простая отговорка: ему было обидно, что такой способный парень, как Цукишима, недооценивает себя и не выкладывается на все сто. Вот только со второго вечера в лагере мало помалу всё стало меняться само собой. Куроо совершенно точно не должен был знать, что повлияло на характер Цукишимы, чтобы помогать ему с блоками. — Не знаю, Ямагучи-кун, — растерянно выдохнул он. — Правда не знаю. Надежда, что с полученным ответом Куроо наконец перестанет зацикливаться на Цукишиме, вдруг показалась ему очень наивной.