Способ канатоходца

Перед обедом у Който была перевязка. Когда сестра закончила бинтовать, Отоношин хотел было попросить у нее зеркало, но вдруг вспомнил, что есть способ получше. Вместо просьбы он посмотрел на медсестру в упор, представив, что он сам - Цуруми в его лучшие годы, улыбнулся и произнес: - У вас такие нежные руки. Что вы забыли в этом госпитале, милая? Та покраснела до ушей и, не находя, что ответить, поторопилась выбежать из палаты. У порога она чуть не столкнулась с Цукишимой, но тот увернулся, - видимо, из-за подноса в руках был бдительнее обычного, если его бдительности вообще имелся какой-то предел. Проводив беглянку максимально равнодушным взглядом, сержант прошел к койкам. Отоношин на это улыбнулся одними уголками губ. - Здравствуй, Цукишима. - Здравствуйте, младший лейтенант Който. Поставив поднос, Хадзиме устроился на прежнем месте подле раненого. - Сядь ближе, - спокойно попросил Отоношин, похлопав по постели. – А то одеяло можем запачкать. - Цукишима на миг замер, и Който добавил с усмешкой: - Садись. Пальцев не откушу, не настолько голоден… ведь в этот раз ты-таки пришел вовремя. Хадзиме с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза, и сел на ладонь ближе. То ли из-за упоминания откушенных пальцев, то ли из-за чего-то неуловимого еще, ему вдруг вспомнился Цуруми. Нарочно нахмурившись, Цукишима взял пиалу с подноса и открыл ее крышку. Рамен. Это должно было стать настоящей пыткой. И сержант не ошибся. Когда лапша медленно вползла в вытянутые трубочкой губы Отоношина, он едва не начал жмуриться, будто Чикапаси, подсмотревший осив. Не лучше было и тихое хлюпанье при этом. Уши закрыть Хадзиме не мог – иначе выронил бы пиалу. Пришлось воспользоваться дыхательными практиками, которые он освоил в заключении, и начать повторять под них русский словарь. “Афицер” …вдох… “Раненый”… вдох… “Больна”… вдох “Тарелка”… вдох… “Суп”… вдох… “Лошка”… вдох “Кушат”… вдох… “Лапша”… вдох… “Рот”… вдох… “Губы”… “Губы”… вздох… Красивый… глубокий вздох…” Тряхнув головой, сержант посмотрел в пиалу и возблагодарил вселенную – рамен, наконец, закончился. - Цукишима, - Отоношин вытер губы кончиками пальцев. – Принеси мне вечером бритву. Глаза Хадзиме чуть расширились, но прежде чем он что-либо произнес, Който хмыкнул. – Нет, не надейся… Я за тебя твою “грязную работу” выполнять не собираюсь. Цукишима стиснул зубы и на миг прикрыл глаза. - Сэр… Могу я вас попросить не шутить больше на эту тему? Който ухмыльнулся. - Нет, не можешь, Цукишима. Все должны отвечать за сказанное. Хадзиме чуть не скрежетнул зубами. Ему очень хотелось посоветовать Отоношину переадресовать эти слова, но что он мог поделать, уклоняясь сразу от двух огней? Вместо этого он вперил выразительный взгляд в безбородое и безусое лицо Който. - Но зачем вам тогда бритва, сэр? Как только прозвучали эти слова, лицо младшего лейтенанта перекосило так, что сержант тут же пожалел о них. Только сейчас он вспомнил, как Който сетовал, что растительность, как “признак истинной мужественнности”, не торопится облагородить его лицо. - Простите, сэр, мне не стоило… - Расслабься, Цукишима, - перестав гримасничать отмахнулся Който. Однако тут же его глаза сверкнули, и он фыркнул: - Я больше не нахожу усы и бороду привлекательной чертой для мужчины… Хадзиме показалось, что он всем телом, будто аэростат, взмывает к потолку. Однако тут же Отоношин добавил с картинным вздохом: - Впрочем, по-прежнему остаются исключения. Хадзиме упал с воображаемого аэростата обратно. И, видимо, травматично – теперь он сидел перед Отоношином сгорбившись, устремив взгляд куда-то вдаль. На автомате он передал младшему лейтенанту чашку чая, и даже не заметил, как тот, отпивая, поверх нее наблюдает за его реакцией. - Цукишима! – сержант вздрогнул, а Който выпятил губы. – Еще мне понадобится клей. Хадзиме посмотрел в ответ устало. - Могу сделать клейстер. Но фотографий Цуруми больше не просите. У меня с собой только снимки Танигаки остались. Отоношин подавился чаем. - Зачем они у тебя? - А у кого их нет? – хмыкнул Цукишима. – Кроме того, Танигаки – эталон мужских силы и грации. Посмотришь на такое фото – военная муштра перестает казаться унылой. Лицо Отоношина вытянулось, а глаза замерли как блюдца. - Значит, на плацу вы рядовым про патриотизм и доблесть вещаете, а сами втихую культуристов рассматриваете… - И что с того? – невозмутимо ответил Цукишима. – Наличие примера для подражания очень вдохновляет. Да и мне ли говорить это тому, кто повсюду носил фото своего командира. Отоношин замер и вгляделся в привычно-мрачное лицо. Не изучал ли Цукишима его реакции, так же как и он сам? Но раз уж дело дошло до провокаций… - Фотографии Танигаки слишком откровенны, чтобы выполнять столь высокие цели, - деланно насупился Който. - Отнюдь, - Цукишима слегка развел руками. - Человеческое тело в его непосредственном совершенстве эстетично. А то, что эстетично, не может быть безнравственным и аморальным, даже будучи полностью открытым. Който скривился нарочито недовольно. - А по мне, так рядовой Танигаки слишком волосат. - На вкус и цвет, - хмыкнул Цукишима и всмотрелся в лицо Отоношина. - Обязательно передам эти слова Инкармат. - Я не боюсь ревнивцев. Быть исследуемым вместо исследователя совершенно не соответствовало планам Който, и он шумно вздохнул, решив сменить тему. - Цукишима! Я хочу почитать что-нибудь. - Доктор запретил вам напрягаться. - Тогда ты почитай мне. - Здесь нет книг. - Я напрягаюсь, когда мне приходится выпрашивать! Хадзиме закатил глаза. - Хорошо, я принесу газету. - Газеты скучные. - Вы просто не умеете их читать. - Ладно, давай хоть газету, - проныл Отоношин, и Цукишима со вздохом поплелся наружу. Триумфальная и предвкущающая улыбка не сходила с лица Който, пока тот был в поисках. Вернулся сержант с сегодняшней “Тюгай Сибмун” в руках. Он планировал сесть на соседнюю койку – ведь обед уже был завершен, но Който демонстративно сдвинул свое одеяло в сторону. Пришлось снова устроиться рядом. Цукишима коротко кашлянул. - Итак… Что из интересного… - Сержант заметил скептическую гримасу Отоношина, но проигнорировал ее. – Вот. Четыре дня назад эсминец “Иказучи” под командованием адмирала Хейдзи Който… - Отоношин побледнел. Цукишима на миг обернулся к нему. – Спокойно, младший лейтенант. Это хорошая новость… Так вот: четыре дня назад эсминец “Иказучи” под командованием адмирала Хейдзи Който помогал рейсовому пароходу из Карафуто пробиться через ледяные заторы к обычному маршруту на Хоккайдо. Точные выстрелы позволили… - Боже, и этому кто-то верит? – фыркнул Който. Цукишима наклонил голову набок и критически посмотрел на него исподлобья. - Верят и в гораздо менее правдоподобные вещи. Главное, чтобы хотели верить. А для этого всего лишь нужно вовремя подать анпан. Който смерил Хадзиме испепеляющим взглядом. - Ваш был просроченным. Цукишима спрятал лицо в газету. - Так… На сегодняшний день полностью разобран обвал в угольных шахтах Юбари. Обнаружены тела тридцати восьми человек. Привлекает внимание, что одного из погибших там, часом ранее видели одетым в костюм медведя, сшитый из натуральных шкур. Согласно предварительному осмотру труп принадлежит местному таксидермисту, который таким образом, по всей видимости, решил пропагандировать ограничение охоты на медведей в Хоккайдо, численность которых в последние месяцы стремительно сокращается… - Эдогай Ясаку? - Верно, - хмыкнул Цукишима. – И никого не смущает, что таксидермист выступает за сокращение охоты. - В шахтах. В натуральном медвежьем мехе, - добавил Който сержанту в тон и закатил глаза. Цукишима замолчал на несколько секунд, выискивая еще что-нибудь, способное заинтересовать младшего лейтенанта. Отоношин проследил за углубляющейся в листы черной макушкой. - Неужели тебе нравится это читать? - Почему нет? - Тебе нравится ложь? - Мне приятно, когда я могу отличить ее от правды. - И почему же? - Это веселит и успокаивает. В конце концов первобытный страх человека – страх быть обманутым. Който тихо вздохнул, на миг забыв о намерении разоблачить “страшную тайну” сержанта. Последний прислушался к тишине по ту сторону газетного листа, но что добавить теперь, не знал, и потому зачитал следующую колонку. - Величайший цирк Ямада из Карафуто посетит Хоккайдо в ближайшие дни. К сожалению, самый яркий номер “Акробат из седьмого” в программе отсутствует… - Хорошая выдумка, Цукишима. Хадзиме выглянул за край газеты, как из засады. - Здесь так и написано. - А ну дай! – Който выхватил газету из рук сержанта и полностью скрылся за разворотом. Статья действительно была помещена на правой половине страницы, и Отоношин проскрежетал зубами в своем бумажном укрытии. Успех в цирке дался ему легко, и как все легко приходящее, не представлял интереса. А вот если бы сержант эту новость выдумал, он мог бы снова припереть его к стенке, выпытывая причины такой заботы и укоряя в сладкой лжи “аля старший лейтенант”. Пока он пыхтел в “Тюгай Сибмун”, в палату тихо вошел Цуруми. - Цирк Ямада прекрасен, - вздохнул Отоношин, опустил газету и застыл. Младшие по званию быстро склонили головы, и Токуширо подошел к спинке койки Отоношина. Одна из его бровей скрылась под лобной пластиной. - Говоришь, цирк прекрасен? Не ожидал от тебя, младший лейтенант Който. Чрезвычайно нелепое времяпровождение. Особенно сейчас. Почти что, пир во время чумы. Людям, похоже, совершенно нечем заняться. После войны никак не придем в себя, а они впустую разбрасываются своим и чужим временем. Отоношин запоздало порадовался кровопотере – с ней покраснеть ему не удалось. Неожиданно к Цуруми повернулся Цукишима. - Тем не менее, среди циркачей есть настолько хорошо физически подготовленные ребята, что многие из наших опытных солдат могли бы им позавидовать. Кто-то из них способен сладить с медведем и львом. Акробаты и подавно залезают под самый купол, ежедневно рискуя жизнью. Так что смелости им также не занимать. - Неужели? Хм, Цукишима, раз уж ты так хорошо осведомлен, мне следует поручить тебе дополнительную физподготовку рядовых. Хадзиме застыл. И надо было ему открыть рот… Отоношин улыбнулся, складывая газету. - Прекрасная идея, старший лейтенант Цуруми! Сержант Цукишима только что рассказывал мне, что у него есть верный способ сделать так, чтобы муштра перестала казаться унылой! Хадзиме едва не рыкнул, встретив злорадный взгляд Който. Цуруми примиряюще улыбнулся. - И я бы предпочел, чтобы ты занялся этим немедленно, Цукишима. Мне необходимо поговорить с младшим лейтенантом Който наедине. Хадзиме кивнул и поднялся. Сердце Отоношина невольно замерло. Только сейчас он понял, что с сержантом сквозь пальцы утекают “нейтральные воды”, как сказал бы его отец. Однако он ухитрился сохранить невозмутимость и даже бросил уходящему в спину: - Цукишима! Не забудь принести к ужину все, что я просил! Хадзиме обернулся, надел фуражку, плотнее подтянул на глаза козырек и кивнул. - Само собой, сэр. Его спокойствие оказалось заразительным для Който, и когда Цуруми сел на соседнюю койку, зародившаяся тревога оказалась не столь сильной. - Не следует быть столь фамильярным с подчиненными, Отоношин, - мягко укорил Цуруми, когда они остались наедине. – Тем более с сержантом Цукишимой. - Это замечание или предостережение? - Не более, чем совет. Хотя Хадзиме умеет удивлять, - усы Цуруми растянулись в какой-то совсем незнакомой Отоношину улыбке. - Это уж точно… - Цуруми посмотрел с любопытством, но Който не стал уточнять. – Однако замечу, что общение между мной и сержантом Цукишимой стало более вольным во время путешествия на Карафуто. Делать его снова официальным было бы грубо. Цуруми прищурился. - Возможно. Однако, чем теснее общение, тем более осторожным в нем стоит быть. Който поджал губы, и Цуруми, заметив это, добавил: - Чтобы не задеть собеседника. Отоношин не выдержал и улыбнулся открыто скептически. Цуруми вздохнул, встал и прошагал к окну. - Кстати, об этом. Должен сказать, что я рад, что теперь ты полностью посвящен в мои планы, Отоношин. Сознательная поддержка мне нужна куда больше, чем призы от манипулятивных игр. - Вы так уверены, что я поддержу вас? – Който спросил спокойно, хотя тут же понял, что позволил себе этот вопрос, только когда Цуруми отвернулся к окну. - Разумеется. Ты ведь прекрасно понимаешь, что для великих целей стоит пренебрегать мелким. – Цуруми обернулся. – Я же более того, предпочитаю учитывать и мелочи. Ваше с отцом неведение восстановило семейное благополучие, а полученный мной взамен флот уже сейчас служит доброму делу. Когда будет найдено золото айнов, я смогу достойно оснастить наши войска и выступить в Маньчжурию. Не думаю, что ты будешь отрицать то, что пора восстановить справедливость. Отоношин выпрямился, пытаясь занять положение, в котором кожа под повязкой не чесалась бы. - Не следует ли сначала устранить упадок, в котором мы оказались после прошедшей войны, прежде чем начинать новую? Цуруми усмехнулся. - Ты все-таки очень юн, Отоношин. Любое животное, прежде чем начать трапезу, вначале осматривает окрестности на предмет угрозы. - Но не атакует новую жертву, прежде чем не закончит с первой, и уж тем более, не изничтожает все угрозы вокруг превентивно. - Лишь потому, что не имеет возможности, - усмехнулся Цуруми. - Если бы и имело – пока оно атакует, его добычу могут украсть. - У сильного зверя красть себе дороже. Цуруми подошел ближе и, заметив, что стопа Който торчит из-под одеяла, прикрыл ее. - Тебе просто повезло не видеть русско-японскую, Отоношин. Знаешь, русские очень любят повторять, что лучшая защита – нападение. А у сильного противника стоит поучиться. Който скрестил руки на груди. - Все это – лишь ваш личный опыт. А потому не убеждает окончательно. - Большинство воевавших на 203-й с тобой бы не согласились… - улыбнулся Цуруми. – В любом случае, я не тороплю тебя с выбором. Здесь у тебя еще есть время подумать, что есть благо вообще, и что будет благом для тебя. Подмигнув, старший лейтенант покинул палату. Оставшись в одиночестве, Отоношин, несмотря на запрет доктора, встал с кровати и подошел к окну. Он долго всматривался в заснеженную даль, будто пытался увидеть то, что там рассматривал минуту до него старший лейтенант. Ничего. Белым бело. Впервые он подумал, что Цуруми так увлечен войной, лишь потому, что только в ней способен ощутить ценность собственной жизни. Сражаться, лишь чтобы в очередной раз получить поблажку от шинигами и чувствовать себя особенным. Достойным жизни больше, чем другие. Но может ли тот, кто не способен иным способом оценить даже собственную жизнь, сражаться за благополучие и жизнь других? Отоношин вздохнул. Отчего-то ему очень легко было все это понять. И возможно, это одна из причин, по которой он так легко поверил когда-то в ценность идей Цуруми. Внезапно ему вспомнились и слова Цукишимы о том, что на гражданке тот вначале стал бы смертником, а потом трупом. Неудивительно, что тот также легко перенял идеи старшего лейтенанта. Война спасла ему жизнь. Окончательно застудив ноги на холодном полу, Който босиком забрался на тёплый подоконник. Внизу, под этими же окнами Цукишима и десяток рядовых расчищали снег. Сначала сержант яростно махал лопатой, чтобы согреться, но спустя пять минут перестал себе врать на этот счет, и продолжил как заведенный лишь по инерции, и чтобы солдаты не расслаблялись, следуя его примеру. Нет, все сложилось лучше не придумаешь. Цуруми, наконец, уделил Отоношину должное внимание, что, последнего, скорее всего, успокоит и убедит оставить все как есть. Който это тоже, разумеется, более чем устроило. А что может быть лучше эпохи без перемен? Цукишима вонзил лопату в снег, оперся обеими руками на древко и уткнулся в них лбом. И в его жизни ничего не изменится. Можно быть довольным… В этот же момент из-за угла выкатил Никайдо на инвалидной коляске. - Сержант Цукишима! Вы не забирали положенную мне дозу морфия сегодня? Хадзиме поднял голову. Никайдо вздрогнул. - Ох. Судя по вашему лицу, нет. Кохей начал было разворачиваться обратно, но Цукишима вдруг спросил: - Почему ты на коляске, Никайдо? - Слишком скользко для ходьбы на протезе, - калека помолчал с несколько секунд, и Цукишима, оставив лопату, подошел сзади и медленно покатил его коляску. Никайдо повернул голову назад и вверх. – Я боюсь, что поскользнусь, сломаю протез, и старший лейтенант Цуруми будет недоволен… - И накрутит тебе рога, - продолжил Цукишима и, сохраняя непроницаемо мрачное выражение лица, подергал за соски на кожаном “шлеме” Никайдо. – Не думаю, что старший лейтенант Цуруми будет рассержен. В конце концов, он сам носит протез на лбу. - У каждого свой способ создавать себе подобных. - Кохей вздохнул, немного помолчал и обернулся к сержанту без улыбки. - Придется ждать целую зиму, чтобы убить Сугимото. Цукишима вздохнул. - Да-да-да, - послышалось от одного из рядовых, побросавших без контроля сержанта лопаты. – Что ж поделать, бедный наш Никайдо… - Второй справа от него замотал желто-красный шарф в стиле Сугимото-бессмертного, и продолжил: - Где же твой братец, Кохей? Или это Юхей? Никайдо в коляске замер. Первым порывом Цукишимы было отчитать языкастого мерзавца физически, но вместо этого отогнул пальцем боковину “шлема” Кохея и прошептал внутрь: - Все оружие, если ты достаточно смел! Кохей не успел ничего ответить, как коляска, разгоняемая Цукишимой, понесла его вперед на насмешника. Лицо Хадзиме стало свирепым до смешного, да и “болид” за счет массы явно придавал ускорение, так что обидчик в шарфе, глядя на убийственный тандем, пустился наутек. Однако ни преследователь, ни беглец не учли скользких дорог. Через полминуты уже коляска тащила за собой сержанта, а не наоборот, а нерадивый “Саичи” был сбит ею с ног, и теперь ехал верхом на руках у Кохея. Последний не растерялся и стал тут же бить оседлавшего его противника головой, что больше напоминало бодание сосками. Вся троица летела по скользкой дороге до самых ворот госпиталя, пока не перевернулась там, налетев на шлагбаум. Посмеиваясь, участники погони начали выползать из-под коляски и конечностей друг друга. Когда смех умолк, Цукишима и Кохей посмотрели друг на друга и тут же помрачнели пуще прежнего. Цукишима отряхнул их одежду и устроил Никайдо обратно в коляску. - После всегда хуже, - пробрюзжал Кохей. – Иногда мне кажется, лучше не смеяться вовсе. Цукишима не ответил. Ему еще предстояло варить сегодня клей. Отоношин наблюдал все это безобразие из-за шторы на окне. Он не планировал подсматривать и спрятался, только чтобы Цукишима не ворчал потом о нарушении постельного режима. Однако ни секунды не жалел, что поступил так. Он никогда бы не предположил, что Цукишима Хадзиме может вести себя подобным образом. Это удивляло, но еще больше – раздражало. Он ожидал, что несчастный сержант будет вяло слоняться вокруг, бросая на окна его палаты тоскливый взгляд. Ну или хотя бы снова напялит на лицо маску отупляющего равнодушия. Но нет! Гадкий сержант смел развлекаться! Отоношину вдруг вспомнилось, что Цукишима почти никогда не смеялся в его компании. Либо отстраненный, либо озабоченный – другим он его не видел. Който невольно стало любопытно, как звучит смех Хадзиме. И с чего он взял, что сержант мог воспринимать его иначе, чем источником извечной головной боли? Отоношин обхватил свои колени, рассматривая зимний пейзаж. Может, он вообще не способен вызывать у кого-либо чувства глубокой привязанности. Ни у Цуруми, ни у Цукишимы, ни у кого. Просто чертов гриб шиитаке… И ведь не скажешь, что дело в непробиваемой бездушности Цукишимы. Игогусу-то он годами помнил… Отоношин запустил в волосы все пальцы разом. Чем он, спрашивается, хуже этой Игогусы?.. В это же время Хадзиме стоял на кухне с плошкой муки, и никак не мог опрокинуть ее в воду. Он повторял себе, что это не должно казаться ему унизительным. В конце концов, он возился с Който уже несколько лет. Бывало и хуже. Однако вода уже кипела, а полная плошка все еще оставалась в руках Цукишимы. Внезапно у его правого уха зависло лицо Цуруми - видимо, бурлящая вода не дала Хадзиме услышать его шаги. - О! Мука! Ты собираешься готовить данго? - Нет, сэр. Цуруми выпрямился и посерьезнел. - Жаль. Нам в последнее время не хватает хороших новостей. Впрочем, тебе, Хадзиме, наверное, не привыкать – у тебя и раньше не получалось расходовать жизнь на что-нибудь приятное. - Пальцы Цуруми вытащили щепотку муки и просыпали ее обратно в плошку, наподобие снега. Цукишима вздохнул. - Так точно, сэр. Именно поэтому я хотел бы попросить у вас увольнительную завтра. - Младший лейтенант Който не дает тебе покоя, верно? Сержант запоздало порадовался, что стоит к Цуруми спиной. - Нисколько, сэр. Я привык к его прихотям. Просто у меня есть дела в городе. Вечером того же дня Цукишима направился в госпиталь с клейстером и бритвой. Надо было просто пережить ужин. А после он целые сутки будет свободен. - Ты принес, что я просил? - без приветствия спросил Който, едва сержант появился в дверях. Хадзиме шагнул внутрь, склонив голову в фуражке, и даже буквально потемнел лицом. - Да сэр. Който широко улыбнулся. - Если хочешь, можешь проследить, чтобы я не… порезался. Грудь Хадзиме замерла на вдохе. - Не думаю, что это возможно, сэр, учитывая, каким деликатным делом вы снова собираетесь заниматься. Който насупился. - И мне указывает на “деликатность” человек, годами хранивший прядь чужих волос. Цукишима в очередной раз пожалел, что когда-то рассказал Който историю с Игогусой. Он-то хотел только дополнить образ Цуруми-спасителя, а оружие обратилось против него. На лице Хадзиме, однако, ни тени этой мысли не отразилось. - Я бросил эту прядь в море уже как три года назад. - Три года назад я только выпустился из академии. - задумчиво произнес Отоношин. - Тогда же Цуруми только представил нас друг другу… Хадзиме похолодел. Он ведь не на этом акцентировал внимание! Но пока он покрывался холодным потом, Който продолжил с не очень искусным сочувствием: - Видимо наблюдение за мной и моим продвижением совсем не оставило тебе времени для себя, Цукишима. Мысленный выдох Хадзиме мог бы отвоевать у моря часть суши для Хоккайдо. - Думаю, что это к лучшему, сэр. Който смотрел прямо в глаза сержанту ровно до момента, как черты лица напротив дрогнули. Видимо, он действительно был недалек от истины, когда в запале недавнего спора сказал, что тот предал память Игогусы. Только вот в причине этого на тот момент ошибся. - Возможно я когда-нибудь соглашусь с тобой, Цукишима… В плане того, чтобы перенять твою способность забывать. Но сегодня я собираюсь переклеить фотографию, которая меня интересует. - Как скажете, сэр. – Цукишима с каменным лицом взял с тумбочки пиалу. – Ужин остывает. В последующую четверть часа он без слов отправлял донбури в рот Който. В этот раз ему не потребовались ни дыхательные практики, ни русский язык. Достаточно было знать, что даже выяснив правду, Отоношин хранит фото Цуруми. Когда была проглочена последняя ложка, Който вздохнул и, вгляделся в лицо Цукишимы. - И когда уже эта чертова рана заживет… Ни один мускул не дрогнул на лице Хадзиме. - Хорошо, что вы остались живы. Който застыл, сам не понимая, отчего, и так и сидел, пока сержант не покинул палату с подносом в руках. Утро в госпитале выдалось солнечным. До завтрака было недалеко, но Отоношин решил не выползать из-под одеяла, пока не придет Цукишима. Наконец, он услышал за дверями чеканные шаги и покинул перьевое укрытие. Дверь приоткрылась. - Цу… - Отоношин замер, когда увидел, кто стоял на пороге. - Старший лейтенант Цуруми? Токуширо прошел внутрь и остановился между койками. Скрученная в его руках газета напомнила Отоношину черно-белую розгу. - Доброе утро, младший лейтенант Който. Как ваше здоровье? - Спасибо, уже лучше. Невольно Отоношин выпрямился в кровати будто по стойке смирно. От того, что лейтенант нависал над ним, было дискомфортно и непривычно. Однако, даже когда Цуруми сел на соседнюю койку, не стало легче – газетная розга, которой он постукивал по своему колену, притягивала взгляд и тревожное воображение Отоношина. Заметив, что Който неотрывно смотрит на трубчатый “Тюгай Сибмун”, Токуширо улыбнулся. - Вам любопытны последние новости, лейтенант Който? Отоношин, опомнившись, кивнул. - Отлично! Я как раз читал кое-что интересное. Так… - Цуруми расправил газету и поднял ее обложку к глазам. – Вот! Появились официальные заявления о возможном финансировании военных потребностей в западных регионах Хоккайдо. В своем управлении правительство оставит только стратегические области, а активы остальных планируется продать торговым группам системы дзайбацу. Это ускорит поступление в казну средств, необходимых для модернизации вооружения и развития технологий его изготовления. Цуруми читал еще с минут пять, прежде чем оторвался от статьи, чтобы заметить, что Отоношин клюет носом. - Лейтенант Който! - Да, сэр! – вмиг проснулся Отоношин. - Ты тоже считаешь, что это - лишь усыпляющая наше праведное возмущение чушь? - Ддда, сэр. Но и кровопотеря, похоже, тоже сказывается, - соврал Който. Цуруми сожалеюще поцокал языком и сложил газету. - Пожалуй, мне следует удалиться, чтобы ты отдохнул… - В этот же момент зашла медсестра и оставила поднос с пиалой онигири и чаем. – Но может, прежде помочь тебе с завтраком? - О, вам не стоит затрудняться, сэр! - Помотал головой Отношин. - Скоро придет сержант Цукишима и займется этим. Цуруми скрутил “розгу” и поднялся. - Цукишима не придет. Младший лейтенант Който почти слился цветом с постельным бельем, когда Цуруми, наконец, продолжил: - Он взял увольнительную на сутки. Вернется, разве что, к ужину. Поэтому снова предложу тебе свою помощь. - Нет-нет, сэр. Хотя вы и неимоверно любезны, ваше время слишком ценно… Думаю, я справлюсь сам. - Уверен? - Несомненно. Цуруми приподнял нижние веки, всматриваясь в лицо Отоношина, и спустя несколько мгновений развел руками. - Как скажешь, младший лейтенант Който. Отоношин коротко кивнул, и только когда Цуруми покинул его палату, выдохнул. Хадзиме очень скоро понял, что на улицах слишком много объявлений о цирке Ямада, повсюду - слишком много вихрастых макушек, а в лодках – тех, кто пытается унять рвоту… и когда решил вернуться из города, не было и пяти часов вечера. Однако, прежде чем подозвать рикшу, он заглянул в лавку с бытовыми мелочами. - Уважаемая, продайте зеркало. Опершись локтями на прилавок, продавщица приложила ладони к щекам. - Ох, это так мило, когда мужчина, особенно служивый, особенно герой войны, выбирает для своей девушки зеркальце! В ответ Хадзиме посмотрел на нее, как на русских во время мукденского сражения. Та, однако, превзошла его в невозмутимости и указала на десяток металлических кружков в разнообразных оправах. - Ну что же вы? Выбирайте! - Самое простое и строгое… - пробубнил Цукишима, хотя продолжил рассматривать те зеркала, у которых крышка была украшена вензелями. – Хотя, для Ото… для Шизуко, пожалуй лучше вся эта вычурность… Хадзиме постарался скривиться так, чтобы ему даже вопрос задать боялись, однако в отношении пышнотелой торговки номер не удался. - Ох, видно, бедный господин потерял на войне свое чувство прекрасного! Война сводит людей с ума! - Скорее, это вина этой Шизуко. - Ну а на что вы рассчитывали, ухаживая за девушкой, с подобным именем? Цукишима фыркнул и ткнул в первое попавшееся зеркало. Ей-богу, на ужин в госпиталь он не торопился. Който встретил его слабой улыбкой и поправил одеяло. Хадзиме принял это за негласное предложение сесть. На тумбочке уже стояли две пиалы, что несколько озадачило сержанта. Подняв крышки он обнаружил в одной из них лапшу с грибами шиитаке и говядиной, в другой – набэ из лосося. - Доктор, наконец, настаивает на усиленном питании? - Нет, я сам попросил вторую порцию. - Грибов шиитаке? - Нет, - Отоношин нарочно опустил глаза на покрывало. – Грибы для тебя. Цукишима молча посмотрел на лейтенанта, и в очередной раз порадовался годам муштры своей мимики. Однако, это было излишне – Който глаз так и не поднял. - Я ведь понял, почему ты взял увольнительную, Цукишима. Сердце Хадзиме ухнуло к полу, сам Хадзиме – будто этажом ниже. Който с деланной робостью принялся выкручивать на одеяле катышек. - Здесь кормят раньше, чем в казармах. И тебе приходится сидеть тут на пустой желудок. Да и мне не очень комфортно кушать, когда на меня направлен голодный взгляд, - пояснил Който, расправляя складки простыни. “Желудок-то ни при чем”, - мысленно взвыл Цукишима. Пока он молчал, Отоношин добавил: - Я не знал, что именно ты хотел бы на ужин, но вспомнил, что ты говорил, будто грибы шиитаке тебе нравятся. Так что - приятного аппетита. Цукишима расхохотался бы, если бы его нервы не были так перенапряжены. Ложь, конечно, страшное оружие, но в его руках, оно скорее напоминало бумеранг. Молчать у него выходило куда лучше. С другой стороны, невыносимые грибы стоили того… - Спасибо, сэр. Но все же вначале мне следует покормить вас. - Сегодняшние завтрак и обед показали, что я могу сделать это и сам. Хадзиме на миг замер. - Тогда зачем вы попросили грибы, если мои услуги вам не требуются? Вы могли бы просто отправить меня ужинать обратно в казармы. - Ну, может, я немного переоценил свое “могу”. Но если у тебя есть дела, или ты на самом деле лишь притворялся в предпочтении этих грибов, то я не смею тебя задерживать… Хадзиме с удивлением наблюдал, как робкое выражение смуглого лица сменяется насупленностью. Обманываться догадками не хотелось, поэтому он без раздумий взял обе пиалы и передал Който ту, что была с лососем. - Вам придется потерпеть мое присутствие. Ради уничтожения грибов, разумеется. Който улыбнулся, и оба принялись за еду. Отоношин справился с ужином куда быстрее, и Хадзиме для устранения подозрений пришлось поторопиться. Пока рот сержанта был набит грибами, а мозг увещеваниями о терпении, Който пространно распалялся: - Может зря я эти грибы не люблю. Говорят, - полезные. Общий тонус повышают. И потенцию. Хадзиме чуть не поперхнулся, но ответить не успел бы, даже если бы смог – в дверях появилась медсестра и позвала Който на осмотр. - Кушай не торопясь, Цукишима, - быстро кивнул тот и проследовал за дверь. Едва лейтенант пересек порог, сержант спешно выбросил остатки грибов за окно. А когда с чинным видом снова уселся на кровать, то заметил, что из ящика тумбочки торчит уголок фото. Что такого, если он посмотрит? Он же сам давал эти фотографии младшему лейтенанту. Так что это нельзя считать вторжением в личную жизнь. Это скорее наоборот, противостояние вторжению в его личную жизнь, учитывая, что пришлось отдавать свои фото... Хадзиме быстро поставил пиалу и потянулся к белеющему уголку. Если Който его и поймает, можно будет сказать, что он просто поправлял фотографию, чтобы торчащий край не замялся… Он развернул фото к глазам. Даже шунга из нее не шокировала бы его больше. Его лицо на фото было аккуратно очищено от клея до первоначального глянцевого блеска, а вот вместо лица Цуруми теперь красовалось вырезанное из другого фото лицо самого Отоношина. Цукишима замер с фото в руке. Его губы мелко дергались. Он потряс головой, несколько раз моргнул, даже поскреб оба лица на фото пальцем, но увиденное осталось таким, каким было. Время для него на миг остановилось, а пространство поплыло. Цукишима чувствовал, что нет такого щипка, который способен сейчас привести его в себя. Как следствие, когда он, наконец, собрался запихнуть снимок обратно, в дверях палаты появился Отоношин. Оба замерли будто памятники-монолиты в Маньчжурии. В глазах Който Цукишима увидел немой обезьяний крик, и это заставило его опомниться. - Младший лейтенант Който, сэр…Простите, что взял вашу вещь… Увидев смущние на лице Хадзиме, Отоношин свежеперебинтованным вихрем взвился перед ним. - Сержант Цукишима! Что вы себе позволяете?! - Я увидел, что уголок снимка торчит из ящика так, что может замяться, и хотел поправить. - Для этого не нужно было вытаскивать и рассматривать фото! Вы отдаете себе отчет, что посмели трогать мои личные вещи? Цукишима невольно втянул голову в плечи. - Если позволите, сэр, это фото было моей личной вещью. Так что ничего предосудительного я не сделал. Хадзиме показалось, что с растрепанной головы Отоношина вот-вот начнут сыпаться искры. - Вы еще пререкаться будете?! - На этом фото, как минимум, мое лицо, - проворчал Цукишима глухо, будто кот перед дракой. – Так что это фото принадлежит мне настолько же, насколько и вам. В доказательство Хадзиме повернул фото к Отоношину. Тот замер, и Цукишима вдруг смог осознать, насколько тот должно быть смущен. Его подмывало уязвить Който за всю его гневную браваду, сопоставив его ранние издевательства над фотографиями и нынешние, но ведь в этот раз на фото было заклеено не его лицо… Хадзиме собрал все свои силы, чтобы голос звучал спокойно. - И думаю, я вправе спросить, зачем вы изменили фото вот так… На смуглых скулах Който заалели пятна. Он выпрямился, отошел к окну и, скрестив руки на груди, прикрыл глаза. - Ты действительно хочешь это знать, Цукишима? Хадзиме забыл, как дышать. - Да, сэр. - Хорошо же… Намедни ты упрекнул меня в том, что моя верность ушла очень легко. Поразмыслив над этим, я понял, что ты был прав. Ты же, напротив, оставался верен своему слову, несмотря ни на что. И я решил, что мечтал бы быть рядом… Хадзиме показалось, что его окончательно остекленевшие глаза вот-вот выпадут из орбит. Но тут Който продолжил: - … в тот период, когда в тебе зародилась твоя беспримерная верность. Пережить нечто подобное. И это фото напоминает мне об этом. Проще говоря, я решил сделать тебя своим примером для подражания... - Който открыл глаза и обернулся к Хадзиме с болезненной укоризной на лице. – Доволен? Цукишима несколько секунд сидел молча, ощущая, как с каждой секундой его молчание сливается с накатившим оглушением. Наконец, он поднял свое тело с кровати и убрал фото в ящик. - Простите, сэр. – Коротко опустив голову и приставив каблуки, сержант развернулся к выходу. В спину ему донесся голос Който. - И еще, Цукишима. Доктор предписал мне прогулки на свежем воздухе в сопровождении посторонних с завтрашнего дня. Хадзиме развернулся вполоборота. - Хорошо, сэр. Я приду завтра, - не узнавая собственный голос, Цукишима зашагал наружу. Оставшись в одиночестве, Който широко улыбнулся своему отражению в окне.