Способ канатоходца

Хадзиме побрел в казармы, не разбирая дороги - на улице выла метель, но холод позволил ему сосредоточиться исключительно на шагах. 
Оказавшись в тепле, он проверил карманы и наткнулся на холодный металлический кружок. Ах да, он забыл отдать Който зеркало. Мысленно посетовав оплошности, он решил, что вернется в свои комнаты позже и направился в шумное сборище игроков в чо-хан. Там его встретили с изумлением - обычно сержант приходил, чтобы разогнать любителей азартных игр по казармам, а тут и сам без слов бросил кости на ближайший татами - в прямом и в переносном смыслах.
 Два часа напролет он метал кубики, нарочито громко смеялся над пошловатыми шутками рядовых и даже немало выиграл. К его радости пустота начала обволакивать его сознание даже без сакэ, как вдруг из восточного угла он услышал ремарку одного из проигравших.
 - Кому кости чета, тому в романтике нечета. 
И в самом деле. Только ни кости, ни сам он ни при чем. Он бы никогда не оказался в подобном положении, не будь он обязан Цуруми. Не будь он когда-то смертником. Родись у другого отца. Имей он благородное происхождение, как Отоношин и Токуширо…
 Хадзиме так сильно встряхнул стакан с костями, что зазвенело в ушах.
Да кого он обманывает! Сейчас виноват он сам, что допустил неоправданные надежды. Ведь жил же последние пять лет спокойно… А увидел мираж, и расклеился, хуже юнцов перед Цуруми. Цукишима замер со стаканчиком в руках.
 Очень глупо. Вероятность того, что судьба окажется к нему благосклонной на этот раз, изначально была такой же, как две единицы на костях…
Кубики полетели на татами.
 - Один! И еще один!
 - Хаха! Наконец-то и сержант продул! 
 Мысленно сплюнув, Цукишима потащился в общие комнаты дожидаться отбоя.
 
 К утру Хадзиме удалось привести мысли в порядок. То, что он не выспался было даже к лучшему - так его мысли концентрировались лишь на стремлении улучить в обед часок другой, чтобы вздремнуть. Как следствие он появился на пороге палаты Който и вовремя, и собранным. Даже прятать глаза под фуражкой не стал. Но то, что он увидел, свело все хорошее в этом утре на нет. Отоношин лежал плашмя с натянутым до подбородка одеялом, и его потускневшее лицо искажала напряженная, почти болезненная гримаса. Цукишима в следующую же секунду оказался рядом. - Младший лейтенант Който, сэр, вам стало хуже? - Цукишима, оставь меня, пожалуйста. - Сэр, я... может я чем-то могу помочь? - Только не ты... Сердитое выражение только еще больше перекосило лицо Отоношина. Хадзиме замер. - Я сделал что-то не так? Вы снова решили мне припомнить те слова в порту... - Цукишима, уйди уже... Не успел сержант и рта раскрыть, как в палату вошел врач. - Господин Който, как ваша голова? Глаза Цукишимы расширились. Голова? - Спасибо, все почти в порядке... Едва Отоношин закончил, Хадзиме вперил взгляд во врача. - Что произошло? - О, ничего страшного. Младший лейтенант Който просто вчера не мог уснуть, и я дал ему снотворное. Отоношин гневно посмотрел на врача. Нечего нахальному сержанту знать, что после их вчерашнего разговора его мучила бессонница. Врач, однако, взгляда не заметил и продолжил. - Из-за общей слабости доза, похоже, оказалась для него великовата - после пробуждения у него закружилась голова, и он упал. Лицо Цукишимы вытянулось. - Упал? - Да и в связи с этим я рекомендовал ему оставаться в постели до обеда. - Мне намного лучше, - напряженно процедил Отоношин. - Отлично, но соблюдайте, пожалуйста, режим, господин Който. Обменявшись короткими кивками с пациентом, врач вышел. Лицо Отоношина снова болезненно перекривилось, и Цукишима, сглотнув, предложил: - Я могу посидеть с вами, пока вы не уснете. Гримаса на лице Който стала напоминать маску гюки. - Цукишима! Уйди уже наконец! Цукишима встал, тяжело опершись на кровать. - Вот, значит, что вы имели ввиду, когда говорили о примерах для подражания... Вы и это решили мне припомнить... Неужели вы думаете, что мне когда-то было так же неприятно ваше общество? Лицо Отоношина исказилось болезненно и раздраженно. Он не успел ответить - в палате появилась медсестра с полотенцем. Цукишима остался стоять на месте. - Господин Който, как вы? - Спасибо, все хорошо, - выдавил Отоношин. Медсестра обернулась к нему, проходя к раковине, чтобы сменить полотенце. - Может, вам что-нибудь надо? Она включила воду, и глаза Който застыли слюдяными блюдцами. - Мне... Его яростный взгляд вдруг стал отчаянным. Всеми силами Отоношин старался не замечать направленный на него взгляд Цукишимы. - Ах, это, - прощебетала медсестра, завернув кран. - Сейчас принесу мочеприемник. Цукишима застыл, чувствуя, как начинает полыхать лицо. Он спешно отвел глаза от теперь несчастного лица младшего лейтенанта. Он знал, что оно сейчас такое же красное, как у него самого. И как он сам не догадался? Пока они оба старались казаться стоящими на разных полюсах Земли, медсестра вернулась со стеклянным сосудом в руках. Цукишима, будто проснувшись, шагнул к ней. - Не годится порядочной девушке заниматься подобным, когда рядом самостоятельные мужчины, и уж тем более солдаты. Сами справимся. Отоношин едва придержал комментарий, что уж доблестному сержанту Цукишиме известны все тяготы носящих юбки. Медсестра пожала плечами, посмотрела на обоих, усмехнулась по-доброму, и вышла. Цукишима подошел к постели Отоношина и взялся за край одеяла. Блюдца глаз лейтенанта едва не треснули. Однако, не успел сержант что-либо сделать, Който удалось взять себя в руки. - И без тебя справлюсь... Цукишима насупился. Иногда его рвение и впрямь выходило боком. И в таких случаях ему не оставалось ничего, как гнуть свою линию с невозмутимым видом. - Мне лучше видно, да и тянуться с раной вам будет неудобно... - Цукишима! - Сэр, это медицинская необходимость. Мы неоднократно видели друг друга в банях Карафуто. И ваше смущение... мне непонятно. Който выдохнул, как все паровозы Мантецу разом, задрал нос, скрестил руки и, закрыв глаза, кивнул. Это было очень кстати, потому как сам Цукишима не мог их закрыть, и был вынужден только повторять себе, что просто делает свою работу. Как механизм. Как служака. Дрожащими руками. Прикосновение было очень легким, почти незаметным, но сердце Който едва не перевернулось в груди, а Цукишима быстро убрал руку, ощущая, будто ее обварило кипятком. А вот одеяло Хадзиме поправлял нарочно деловито и долго, чтобы Който, да и он сам не считали это мгновение чем-то двусмысленным. Който открыл глаза и недовольно посмотрел на все еще застывшего рядом Цукишиму. - И? Так и будешь здесь стоять? Хадзиме и глазом не моргнул. - Кто-то же должен убрать, после того, как вы закончите. Който тихо рыкнул. Ему очень хотелось съязвить про то, во что обернулась его «грязная работа», но он промолчал. Когда сержант вот так нависал над ним, это не казалось веселой шуткой. К тому же, можно было поступить проще. - Я понял, Цукишима... Что, нравится смотреть на мое унижение? Злорадствуешь? Думаешь, мне это за то, что я тебя вчера... за фотографию несправедливо отчитал? Хадзиме вздрогнул. - Я ничего такого не думаю, сэр! - Так чего же ты сам за это схватился, а не дал медсестре выполнять ее обязанности? - Я думал, вы сами не захотите смущать бедную девушку! - Нет, тебе просто не хотелось упускать такой момент для издевок! - Но я не сказал вам ничего оскорбительного! - Да тебе и говорить не надо, один вид чего стоит! Построился он тут, с боевой выправкой! - Сэр, заканчивайте, пожалуйста, побыстрее! - А ты не думал, что твое присутствие мне мешает?! - Я лишь хотел помочь вам, сэр! - «Помог» он! Из-за тебя теперь вообще никак! - на лице Който вдруг застыло паническое отчаяние. Цукишима вздохнул, борясь с желанием положить руку на плечо лейтенанта. Однако, представив всю эту сцену разом, жест показался ему комичным, и это немного его подбодрило. С привычной невозмутимостью он слегка наклонился. - Так ничего не получится, сэр. Успокойтесь, вы слишком перевозбудились. Който едва не выпрыгнул из постели. - А я спокоен!!! С чего бы это мне возбуждаться?! Цукишима невольно отпрянул, и тут глаза Който опасно сузились. - Фотографию-то я переклеил. Сам знаешь как. И учитывая это, если я и наполню этот чертов мочеприемник, то только от страха. Глаза Цукишимы застыли недвижимо. Който шумно дышал после своей тирады. Под одеялом зажурчало, и когда все звуки стихли, Цукишима почти вслепую убрал сосуд из под одеяла. Теперь его руки совсем не дрожали. - Хотя бы так, сэр. Надеюсь, что к обеду вам станет лучше, и вы сможете прогуляться, как и планировалось ранее. Приставив каблуки, он удалился. Който, глядя ему вслед, поджал губы и прижал костяшки кулака ко рту. Нехотя он признал, что даже с мочеприемником в руках сержант ухитрялся выглядеть достойно. В обед он направился к Който сразу после построения - привычка делать сперва все необходимое и тяжелое не раз спасала ему жизнь на фронте, да так и осталась с ним. 
Когда он зашел в палату, вещи младшего лейтенанта уже лежали на соседней койке, а сам Който стоял в одних фундоши и повязке. 
 - Цукишима! Помоги мне одеться!
 Никогда не просьба, всегда требование. Хоть что-то стабильно в этом мире.
Хадзиме прошел вперед и молча раскрыл рубашку изнанкой перед Който. Собственное спокойствие почти приятно удивило его – действительно, хорошо, что вчера все мару оказались на своих местах. А еще хорошо, что он и прежде видел, как ладно сложен лейтенант. 
Отоношин скривился. 
 - Мне с раной неудобно. 
 Хадзиме собрал рукава и натянул их ему на руки, ухитрившись вовсе не прикасаться к коже. Пуговицы сержант застегивал, далеко оттягивая петли от туловища Отоношина и не поднимая глаз. При разнице в росте это выглядело естественно, но Който посмотрел недовольно.
 - Мне кажется, или ты брезгуешь, Цукишима?
 - Вам кажется, сэр. 
 - Тогда перестань осторожничать и поторопись. Мне хочется поскорее покинуть это царство мумий. 
 Весь утренний туалет после Отоношин пыхтел, вплоть до того, как были надеты сапоги. Когда они вышли на улицу, выглянуло солнце.
 - Бррр… доктора переоценивают пользу свежего воздуха, - проворчал Който, обхватив свои плечи. – А из-за тебя, Цукишима, я еще и перчатки забыл.
 - Почему из-за меня? - отстраненно спросил Хадзиме, осматриваясь вокруг, лишь бы не смотреть на лейтенанта. 
 - Я – пациент. И не обязан следить за тем, что предписано режимом. А вот ты должен заботиться о благе старших по званию. - Който сложил кисти в маленький колодец и подул в центр. - Еще и карманы на этой шинели тонкие…
 - Я вернусь за перчатками, - механично произнес Цукишима, разворачиваясь.
 - Ну уж нет. Возвращаться – плохая примета. 
 - После возвращения дела не ладятся лишь потому, что тот, кто вернулся, был не собран, а значит на деле и идти не хотел. 
 Който посмотрел недовольно. У сержанта явно был талант раздражать его. Однако, признать, что дело не в таланте, вышло легко – еще вчера, убедившись в своих догадках, Отоношин решил, что теперь дело стало за малым – достаточно довести сержанта до белого каления, и тот выскажется начистоту. Теперь же Който ясно видел, что недооценил сложность этой задачи. Не исключено и то, что Цукишима о его коварстве тоже догадался и теперь нарочно сохраняет дистанцию, лишь бы посмеяться над ним и его уловками.
Който вперил взгляд в Хадзиме, и тот добавил:
- - Могу отдать вам свои варежки. 
 - Ну вот еще. Потом же сам мне припомнишь, какой я нерачительный командир… Лучше сделаем так: каждый из нас возьмет по одной из твоих варежек, а свободные руки положим в один из твоих карманов. Цукишима открыл было рот для протеста, но тут же напомнил себе, что должен перестать подкармливать собственные фантазии. А следовательно, ничто не должно волновать его в предложении лейтенанта. Спустя миг таких раздумий Хадзиме кивнул и передал Който одну из варежек, которую тот тут же надел. 
И все же, когда рука лейтенанта скользнула в его карман к его руке, он вздрогнул, - благо в такой одежде это не было заметно. 
Даже тылом кисти Хадзиме ощутил, насколько нежной у Който была кожа. Ему вдруг вспомнилось, как Огата как-то распалялся о том, что нет никакой благородной наследственности. Тогда он с ним согласился, вспоминая их отцов. Однако сейчас подумал, что, наверное, только у потомков родовитых семей могут быть столь мягкие руки. - Цукишима! – Който вдруг выдернул руку из общего кармана, и Хадзиме с трудом сохранил прежнее выражение лица. – У тебя рука ледяная! 
 - О. Это не рука, - опомнился сержант. – Я совсем забыл, что хотел вернуть вам зеркало. 
Хадзиме вытащил из кармана металлический кружок и протянул Който. 
 - Не такое, как было, но, по крайней мере, мы квиты порчей имущества, - улыбнулся тот, убирая зеркало за пазуху. 
 Цукишима замер, вспомнив вчерашнюю отрезвляющую отповедь лейтенанта о фото, и заставил себя улыбнуться. Вышло наверняка несуразно, судя по тому, как удивленно посмотрел на него Отоношин. 
 - Это, конечно, греет душу, Цукишима… - Който нарочно сделал паузу, но проклятый сержант и бровью не повел. – Но вот ноги у меня начинают мерзнуть. Я хочу взять лошадей. 
Цукишима не успел ничего ответить, как Отоношин снова сунул руку ему в карман и утянул так к конюшням. 
Путь туда занял не более получаса. Пара конюхов, болтавших в отдалении за мытьем крупного жеребца, перешла на шепот, когда они приблизились.
Отоношин повертел перед глазами рукой одетой в варежку. - И все-таки ты так раболепен, Цукишима.
 На миг челюсти Хадзиме сжались.
 - Служба и рабство – разные вещи. Я служу по собственным выбору и желанию. И лейтенанту Цуруми…
 - А я не про лейтенанта Цуруми, - Отоношин скосил глаза в сторону Цукишимы, и тот, поджав губы, отвернулся к лошадям. Пока они стояли спиной к спине, Който, недовольно кривясь, рассматривал конюхов. Те, уже не стесняясь, громко ворчали.
 - Были б деньги, так хоть нормальный овес бы покупали. 
 - Не в овсе дело, хотя клячи – что люди: не кнутами сыты.
 - Пряниками?
 - Я к тому, что лошади и пряник не у каждого с руки возьмут… 
 Облако пара беззвучно покинуло губы Отоношина. 
Сколько лет они с Цукишимой уже знакомы? И все это время кроме капризов и истерик тот ничего от него не видел. Так с чего бы тому сейчас вести себя по-другому?
Отоношин снова вздохнул.
Он просто пытался пойти легким путем. Мооосс… Он-то считал, что раздразнить сержанта – сложно. А тут, оказывается, придется повернуть в кармане свою ладонь и взять чужую… 
Секунды начали тикать тяжелым молотом в его голове, пока солнце беззаботно светило, а вдали слышался топот копыт. От кисти Цукишимы исходило тепло. Ведь он же хочет проучить дерзкого сержанта, верно?
Надо просто повернуть ладонь.
Който почувствовал, как жар бросился к его щекам, а согревшаяся кисть пульсирует в кармане. 
Один из его нерешительных пальцев дрогнул, и Цукишима осторожно повернул голову вполоборота назад. Отоношин замер и медленно обернулся к нему навстречу. 
Больше он ничего не сделал, но тут глаза сержанта резко расширились.
 - Младший лейтенант Който, что с вами?
 Отоношин застыл, как в оглушении, перепуганный, что бессознательно уже натворил, что собирался, или что чертов сержант каким-то неведомым образом прочел его мысли.
- - Да у вас, похоже, жар! – стянув зубами варежку и вздернув руку комично-высоко, Хадзиме приложил ладонь ко лбу Който. – Вам следует вернуться в палату!
 В это же мгновение за его спиной послышался замедляющийся топот копыт. Взгляды обоих устремились туда, чтобы встретить гарцующих на лошадях Цуруми и Кикуту.
 - А… вот в чем дело, - бестонально произнес Хадзиме и убрал руку со лба Отоношина. Пунцовое лицо того вмиг стало белым.
 - Нет, мне действительно нехорошо, - начал было Отоношин, но неизменная усталость на лице сержанта заставила его замолчать.
Цукишима всем корпусом развернулся к прибывшим, вытянулся по стойке смирно, козырнул и крикнул:
 - Старший лейтенант Цуруми, сэр! Разрешите обратиться! С просьбой! – Токуширо резко и грациозно остановил коня, одновременно кивая сержанту. - Младшему лейтенанту Който срочно требуется медицинская помощь. В конюшнях все лошади расседланы, и я опасаюсь, что лейтенанту станет хуже, пока я буду пытаться вернуть его в госпиталь. Могу я попросить, чтобы вы прямо сейчас довезли его сами? 
 - Разумеется, Цукишима! Спасибо за бдительность над нашим личным составом! – Цуруми подъехал к ним и улыбнулся так, что Отоношину невольно вспомнилось его лицо, когда тот шесть лет назад ворвался в его жизнь с “освободительной миссией”.
И без того бледного Който покоробило. Пока он был в замешательстве, Хадзиме торопливо подвел его ближе к лошади и вместе с Цуруми помог забраться верхом, ближе к холке. - Спасибо, сэр, - Цукишима коротко склонил голову и отступил назад.
Когда лошадь с двумя седоками скрылась из виду, он натянул фуражку на глаза как никогда глубоко.
 
 Смятение покинуло Който только на полпути к госпиталю. Да что этот плюгавый сержант о себе возомнил?! Что он знает о нем больше, чем он сам? Решил, что может снова управлять им, как вздумается? 
Отоношин всхрапнул в тон коню, несшему их с Цуруми, и почувствовал запах булочек с маком. Приторный и навязчивый он вызвал тошноту, которая еще больше рассердила Който. Однако еще через секунду Отоношин замер и уставился вдаль. 
 А ведь в эту игру могут играть и двое… 
Отоношин слегка обернулся. - Лейтенант Цуруми! Полагаю, что сегодня я буду слишком слаб, чтобы самостоятельно поужинать. Медперсонал госпиталя в дефиците, да и сослуживцам я доверяю куда больше. Если вы не возражаете, я бы предпочел, чтобы кто-то из седьмого пришел проследить за моим состоянием и отужинать со мной, как прежде. 
Цуруми на миг скосил глаза на растрепанную макушку перед собой. 
 - Прислать к тебе Кикуту или Цукишиму?
 Отоношин прищурился.
Возможно, в эту игру играли даже трое.
 - Лучше Цукишиму. Я ведь так и не поблагодарил его за то, что он так быстро соориентировался и отправил меня с вами. 
 - О, действительно. Хорошая идея, - заметил Цуруми и остановил коня у входа в госпиталь. Спешившись, он помог спуститься Който. Когда ноги того обрели опору, он задержал свои руки на его плечах чуть дольше, чем требовалось. – Всем нам, пожалуй, стоит быть более благодарными.
 Отоношин улыбнулся и, кивнув, проследовал в госпиталь. Вечером старший лейтенант Цуруми вызвал сержанта Цукишиму к себе. 
Когда Хадзиме сел с командиром на один татами, то невольно поймал себя на мысли, что еще ни разу не рассматривал того более внимательно, чем сейчас. Однако, не успел он отвести взгляд, как Цуруми улыбнулся.
 - Тебе хотелось бы знать, о чем мы говорили с младшим лейтенантом Който, верно?
У Цукишимы сбилось дыхание, но слава богам, лейтенант тут же уточнил:
- Ведь ты понимаешь, что именно поэтому я тебя и позвал. - Я сделаю все, что потребуется, сэр, - как никогда Хадзиме был рад чеканности речи военных.
 - Младший лейтенант Който просил, чтобы ты вечером помог ему с ужином. Цукишима застыл с остекленевшими глазами. Одна половина его сознания запускала в воздух салюты, вторая – презрительно наставляла ружья на запускающую салюты. Хадзиме посмотрел на начальника исподлобья.
 - Хорошо, сэр. 
- Ты, кажется, недоволен? – Цукишима не ответил, и Цуруми добавил: – Я предпочел бы, чтобы ты высказался честно. 
 Сержант некоторое время молчал, раздосадованный тем, что даже противоречивые эмоции скрывать стало сложно.
 - Я не жалуюсь. Просто скажите, сэр… Нам теперь все время придется потакать младшему лейтенанту Който? 
 Цуруми посмотрел удивленно. - Ранее ты не считал излишеством и большие его капризы. 
 Цукишима замер. Своими эмоциями он снова рискует передать Който под наблюдение кого-то менее терпеливого. Но прежде чем он сообразил, как все исправить, Цуруми продолжил:
 - Я понимаю, что тебя также беспокоит то, что он тянет время в госпитале, никак не решаясь на возвращение под крыло седьмой дивизии. Но лучше подождать. Выбор, сделанный по своей воле, всегда надежнее. Тебе ли не знать, Хадзиме. 
 Цукишима поджал губы, кивнул и встал. 
 - Да, сэр. Разрешите приступить…
 
 Сделав у палаты глубокий вдох, Хадзиме практически промаршировал внутрь до самой кровати Който.
 - Вы просили прийти.
 Отоношин молча скрестил руки на груди. Уголки его бровей сошлись над переносицей.
 - Вы чем-то недовольны, младший лейтенант Който? - И вы еще спрашиваете.
 Цукишима пожал плечами, снял фуражку и присел на соседнюю койку. - Я не опоздал. Пришел, как было велено. Разъясните мне, что я сделал не так. 
 Полуулыбка изломала губы Отоношина.
 - Да, вы все делаете, как положено, сержант Цукишима… А сплавить меня старшему лейтенанту Цуруми вам тоже было велено? 
- Сплавить? – почти по слогам переспросил Хадзиме. – И это вы говорите мне вы, когда сами покраснели от одного стука копыт его коня?
 Отоношин буквально встрял на постели, сжимая перед собой кулаки. - То есть я тебя еще и благодарить должен?!
 Хадзиме невольно отпрянул, часто моргая. Наконец, он тряхнул головой, и будто затушенные этим движением, угли его глаз потускнели. - Я полагал, что вы этого хотели бы. 
 - Я ни о чем подобном не просил! – процедил Отоношин так же сердито, но на Хадзиме это уже не повлияло.
 - В том и дело - я знал, что сами вы не попросите. – Заметив гневный взгляд лейтенанта, Цукишима добавил мягче: - Не все, что происходит без нашей на то воли – плохо.
 - Ты так считаешь, потому что долго служишь Цуруми, - усмехнулся Отоношин. - Хочешь смотреть его “пьесу” с первых рядов? Так он поместит тебя еще ближе – на сцену с остальными марионетками…
 Грудь Хадзиме расперло вдохом. Но выдоха оказалось достаточно, чтобы заговорить спокойно.
 - В службе старшему лейтенанту Цуруми больше свобод, чем вы думаете. - Да и какие же например? Свобода дышать? - Перестаньте паясничать, - Цукишима мотнул головой, прикрыв глаза. - А разве я не прав? Даже здесь, в месте, которое для каждого страдающего должно быть убежищем, ко мне приставлен наблюдатель. Стоит мне отсюда выйти – Цуруми заставит меня выбирать сторону. А если я вознамерюсь направиться к отцу – может и устранить. Тебе ли не знать, сержант-правая-рука-шинигами?
 Цукишима вздохнул и отошел к окну. Акробат из седьмого сейчас ходил по очень тонкому канату. - Вы ошибаетесь, сэр. - Это просто слова. Я слушал их очень долго. Только вот я не могу подменять трусость преданностью как ты, Цукишима.
 Хадзиме резко обернулся.
 - Хорошо. Давайте тогда проверим, кто прав, на деле. 
Сержант решительно прошагал к стулу, на котором висела одежда лейтенанта и, как приглашение, вздернул перед ним мундир за погоны.

Через полчаса они уже стояли в конюшнях. 
 - И? Что должен доказать мне этот побег? В любом обычном дивизионе подобное тоже считается дезертирством.
 - Вот именно. Вы увидите, что преследования не будет. Те, кто предан седьмому, имеют свои привилегии и большую свободу действий. 
 - Ты говоришь не о седьмом дивизионе, а о преданности Цуруми.
 - Строго наоборот. Иногда мне кажется, что старший лейтенант и сам растворился в своих грандиозных планах. 
 Отоношин хмыкнул с сомнением, не находя возражений. Впрочем, Цукишима и не спорил, будучи занят выбором коней. 
 Който вдруг вспомнил сегодняшнее утро и взгляд, которым сержант провожал их с Цуруми. 
 - Может, возьмем одну лошадь?
 Цукишима замер. 
 - Зачем? - Если мне станет нехорошо в дороге, есть риск, что я свалюсь с коня и сломаю себе шею. Если конечно, не в этом твоя настоящая цель...
 Хадзиме закатил глаза, и мстительно подумал, что идея неплоха - если младший Който снова припомнит ему отповедь про "грязную работу", то он лично сможет выкинуть наглеца из седла. - Хорошо, мы возьмем одну лошадь. 
 Сержант выбрал самого мощного скакуна и принялся закреплять на его спине удлиненное седло. Пока он был занят, Отоношин представил себе идею воочию, и смутился. Вожаком коня сам он быть не мог - иначе это бы раскрыло его ложь о том, что ему может стать плохо, да и Цукишима был сейчас уязвлен настолько, что главенство сейчас стоило передать ему. Който подумал, что это даже к лучшему, представив, как славно было бы посидеть в кольце рук сержанта, наблюдая за его реакцией при этом. Однако впереди Хадзиме он сесть не мог - это могло ограничить тому обзор и самое неприятное - подчеркнуть его небольшой рост. Отоношин, конечно, не был уверен, что сержант воспринимает последнее болезненно, но на всякий случай решил обойти подобный момент. В конце концов, в последнее время в отношении Цукишимы ни в чем нельзя было быть уверенным.
Поэтому, когда вся сбруя была закреплена, Отоношин тронул сержанта за плечо. 
 - Я сяду сзади. По крайней мере если соскользну - то тебе на спину. Да и ты сможешь следить, насколько крепко я держусь. 
 Хадзиме кивнул. Он и не рассчитывал на то, что лейтенант предпочтет конную прогулку в его "практически объятиях". И тем более хорошо, что он не будет видеть его перед собой или тыкаться носом в его шею.
Забравшись сам, он помог Който. Последний, к удивлению Цукишимы, весьма резво и крепко обхватил его торс. - И? Куда мы направимся? 
 Хадзиме фыркнул.
 - Секунду назад вы утверждали, что вам и пределов госпиталя не пересечь, а сейчас уже планируете увеселительные мероприятия?
 Чуть сгорбившись, Който почти положил подбородок на плечо сержанта. - Почему бы и нет? Или все, что ты наговорил мне про "привилегии марионеток Цуруми" - очередной анпан для затыкания рта? А может, ты и сам струхнул, Цукишима?
 Хадзиме выдохнул нарочно шумно. 
 - Держитесь крепче, младший лейтенант Който. 
 Цукишима пустил лошадь рысью. На пропускном пункте их даже не остановили, и Отоношин в очередной раз поразился авторитету сержанта в седьмом дивизионе. 
Куда они направлялись, Който не знал, да и сейчас ему было все равно: довольно теплая для февраля ночь, слишком удобное седло и долгожданный свежий воздух заставляли отбросить размышления обо всем, даже о странных изменениях его жизни в последний десяток дней. Хотелось все отложить. Интересно, чувствовал ли Цукишима сейчас то же самое?
Който набрал полную грудь ночной прохлады и прижался к его спине вплотную. Тот вздрогнул, хотя, возможно, Отоношину лишь показалось из-за тряской езды. 
Стараясь не налегать, Който опустил нос к воротнику Хадзиме, встречая запахи кожи, гуталина, свежеотглаженного мундира, и чего-то, очень напоминающего ему ночи проведенные на Карафуто. И более всего - на маяке, в тепле среди снегов.
 Хадзиме, ощутив на шее его дыхание, только вцепился в поводья сильнее, что заставило Който улыбнуться. 
 Цукишима уже жалел, что согласился взять лишь одного коня. Прижимавшийся сзади лейтенант и постоянные ритмичные скачки породили в его и без того распаленной голове соответствующие аналогии. Пришлось снова повторять русский язык.
 Через полчаса они прибыли к парому через Исикари.
 - Так вот зачем ты меня из госпиталя вытянул! - вцепился в бока сержанта Отоношин. - Из огня да в полымя!
 - Успокойтесь, младший лейтенант Който. Мы можем поехать в объезд до моста, если хотите. Однако я почти уверен, что ваша морская болезнь больше не даст о себе знать. 
 - И почему же ты так уверен? 
Цукишима прищурился, не оборачиваясь.
 - Я скажу, если вы согласитесь переправляться через реку.
 Зубы Който скрежетнули у самого уха Хадзиме.
 - Хорошо же, сержант Шинигами. 
 Цукишима закатил глаза, и они въехали на паром. 
 К собственному удивлению Отоношин не чувствовал тошноты всю переправу. Цукишима весь путь молчал, вглядываясь в темную воду. Когда их лошадь ступила на берег, лицо Който зависло над его плечом. 
 - Откуда ты знал? - Отвечу на обратном пути. 
 Отоношин фыркнул ему прямо в ухо. 
Уголки губ сержанта дернулись, но так и не превратились в улыбку. Через час перед ними развернулись улицы, залитые светом разноцветных фонариков. 
 - И? Куда мы направимся? 
 - В Асахикаве много мест, где можно хорошо провести ночь, - произнес Цукишима, осматриваясь. 
 Който за его спиной скривился. Его воспитание подобные знания не предусматривало, если не должно было осуждать. Он никогда бы не признался, но по этой причине все обучение немного завидовал развеселой жизни однокурсников из менее знатных родов. Просто раньше это не было так заметно - этот пробел занимали постоянные мысли о Цуруми. 
 - Младшему составу лучше знать о злачных местах, - фыркнул Отоношин. 
Хадзиме вздохнул, но тут его взгляд зацепился за афиши. 
 - Мы можем отправиться в цирк Ямада. Правда, успеем только к концу представления. 
Отоношин втайне обрадовался - светиться в местах для непотребств Асахикавы и тем более краснеть там перед сержантом ему не хотелось. - Хочешь убедиться, что был там самой лучшей танцовщицей? Две струи пара ударили из носа Цукишимы. Глаза его сузились в две опасные щелки.
 - Лучшей был Танигаки.
 - У каждого свой вкус, - Отоношин сжал губы, но заметив, как замер перед ним сержант, добавил хитро: - На танцовщиц. Да и ты слишком самокритичен, Цукишима. Для танцовщицы. Хадзиме привычно поправил фуражку. - Достаточно было танцевать так, чтобы зрители не заметили, что прима цирка не выступает, а бегает за чьей-то фотографией. Който вцепился сержанту в бока, но не успел и рта открыть, как тот, воспользовавшись его крепкой хваткой, направил лошадь галопом к центральной дороге. Цукишима не ошибся – они прибыли к шатру только к последнему номеру. Он уже достал было деньги, как в нос ему ударил знакомый табачный запах.
 - Кого я вижу! – Прокуренный голос Ямады Фумие заставил Цукишиму внутренне содрогнуться – внешне подобного нельзя было допустить – шквал насмешек Който на обратном пути был бы огнем на поражение. – Лейтенант Който и сержант Цукишима! Все-таки решили сменить седьмую дивизию на цирк? Приподнявшись на стременах, Отоношин вытянулся над плечом Цукишимы.
 - Это что сравнивать размер желудей. В седьмом сейчас, поверьте, не менее задорно. Хадзиме замер, заметив, как изменилось суровое лицо Ямады, когда та поглядела на Който за его спиной. - Очень жаль. Вы были настоящим сокровищем нашего цирка, лейтенант. Не желаете ли посмотреть на представление? Сейчас как раз выступают акробаты. Я могу вас провести. Който кивнул и легко соскочил с лошади. Цукишима мысленно хмыкнул. Он, разумеется, догадывался, что Отоношин нарочно сказался ослабленным, когда они покидали штаб. Но пока не знал наверняка, не задумывался почему. И теперь, пока они проталкивались к свободным местам вслед за Фумие, он предположил, что Който наверняка планировал каким-либо образом заполучить единственную лошадь, чтобы направиться к отцу без погони с его стороны. Однако все это вылетело у Хадзиме из головы, когда они устроились в средних рядах – Отоношин сел слева от него и низко, почти до соприкосновения, наклонил голову к его плечу. Но не успел Цукишима про себя взреветь медведем, как Който деловито подтянулся к его уху и шепнул объяснение: - У госпожи впереди слишком широкое нихонгами, мне не видно сцены. Вначале Цукишима стиснул зубы и сказал себе, что если уж госпожа Ямада его не смутила, то какому-то лейтенантишке он этого тем более не позволит. Потом его затуманенную нервным напряжением голову посетила светлая мысль, что прическа госпожи впереди не может мешать Отоношину, так как смотреть нужно будет вверх, а значит, тот просто дразнит его, чтобы усыпить его бдительность. И как только догадался обо всем, желторотый... Мини-оркестр ударил сямисен, в зале приглушили свет, и акробаты появились на помосте под куполом. Когда их гибкие тела пришли в движение, у Хадзиме захватило дух. В прошлый раз у него не было возможности оценить прелесть зрелища – приходилось следить, чтобы Който не сверзился с верхотуры, Сугимото не порезался, а Танигаки не разрыдался. Теперь же он наслаждался танцем летящих в пространстве фигур и торжеством их грации над всеми законами физики. С замиранием сердца Цукишима наблюдал, как один гимнаст срывался с трапеции, а другой тут же подхватывал его за руки точным движением, чтобы взмыть дальше и перевернуться уже вместе. Цукишиме пришло в голову, что сравнение цирка с седьмой дивизией не такой уж каламбур: только здесь было четче видно, что доверие может оцениваться в жизнь. А еще больше Хадзиме радовало, что рискованный номер удерживает его внимание от лейтенанта, хотя боковым зрением он замечал, как тот периодически бросает на него любопытный взгляд. Когда музыка отгремела, а все гимнасты вернулись на укрепления по периферии купола, один из выступавших взял в руки канат, закрепленный под вершиной шатра. Акробат, что стоял на противоположной стороне купола, отошел назад, чтобы взять разбег. Внизу стартовал мерно нарастающий стук барабана. Рот Цукишимы невольно приоткрылся. Он запоздало порадовался, что во время их выступления на Карафуто, подобных номеров не было – он бы стащил Който со снаряда, даже если бы для этого пришлось татуировать портрет Цуруми на весь живот. 
- И как ему не страшно… - бесознательно шепнул он вверх, и в темноте почувствовал короткое придыхание в ухо – усмешку Който. - По себе знаю, что жутко страшно. А когда жутко страшно, перестаешь думать. Хадзиме замер. Бой баранов стал стремительно учащаться, один из гимнастов швырнул канат в центр, а второй разбежался и выпрыгнул с помоста, чтобы ухватить его конец. Выдохнул сержант только когда ноги этого гимнаста снова обрели опору. Спустя несколько минут аплодисментов и все еще в легком оглушении Цукишима следовал за лейтенантом наружу. На прощание Фумие снова предложила Който место примы. Тот вежливо отказался, передал привет труппе, а когда оказался за пределами шатра, произнес с невеселой ухмылкой:
 - Да уж, мои старания достойны только цирка. Это привело Цукишиму в себя.
 - Сэр, седьмой дивизион… - Да причем тут твой дивизион… - резко перебил Който и залез на коня. Цукишима хмыкнул, решив не копаться в переменчивых настроениях лейтенанта и присоединился к нему. Не прошло и десяти минут езды, как лицо Който начало высовываться то над одним, то над другим плечом сержанта. Хадзиме даже вспомнилось, как Цуруми нашептывал старшему Който на «Иказучи» руководство к действию. Отоношин, однако, хотел вовсе не залпов орудий. - Цукишима! Я голоден! Сержант нахмурился. Только сейчас он вспомнил, что они опрометчиво бежали, так и не поужинав. - Это побег, сэр. Вы хотели свободы – вот, извольте. Голод - часть ее прелестей. - Это не из-за свободы, а исключительно из-за твоей поспешности, Цукишима. Ты становишься совершенно неугомонным, доказывая прелести рабства… - Успокойтесь, сэр. Сейчас мы найдем какой-нибудь ресторан. - Не какой-нибудь, а хороший, Цукишима! На сухой анпан я больше не согласен. - Я знал, что рано или поздно наступит фаза торга, второй лейтенант Който, - хмыкнул Хадзиме. - По опыту с первым лейтенантом знаешь? - Нет. Когда его палочки для данго пусты – торг становится напряженным, - Хадзиме передернуло – ему ярко вспомнился рассказ Никайдо о его первой встрече с Сугимото. – Кстати, о вкусной и нездоровой пище… я знаю одно место недалеко отсюда, с отличным донбури. Только вот коня лучше оставить здесь – иначе оттуда мы рискуем возвращаться пешком. - Здесь настолько развитая преступность? Прямо в городе? Ну и порядки… - Вас тоже везет бывший заключенный-смертник, - фыркнул Хадзиме, и Който замолчал. Оставив коня на ближайшем постоялом дворе, они проследовали на юг города по темной безлюдной аллее. Дорога вела под гору, но пока они были на вершине горы, вдали еще виднелась река и огни парома. - Иногда я действительно слишком критичен, - пробубнил Който, глядя под ноги. – Мир не идеален, а значит, хотя бы цель должна оправдывать средства… - Цукишима прислушался, не поворачивая головы. Отоношин направил взор вдаль. – Я принял решение. Я собираюсь остаться в седьмом дивизионе. Сержант повернулся к нему с едва заметной улыбкой. - Рад это слышать, сэр. Особенно учитывая, что теперь все поменяется. - Что именно, Цукишима? - Лейтенант Цуруми сможет посвящать вас в подробности своих планов. Будет доверять вам более значимые задания. Вы будете ему отличным сподвижником. - У него уже есть цепной пес. Уголок губ сержанта дернулся. - Я уже сгрыз свои кости и теперь лучше буду наблюдать из будки. - Похоже, ты становишься зрителем не только «театра Цуруми», но и собственной жизни, Цукишима. Хадзиме замер, подумав, что Който юн и оттого слеп: на деле первое давно последовало из второго. Он вздохнул, и вдруг на его губах появилась просветленная, и немного блажная улыбка. - Почему бы и нет? Моя работа по наблюдению за вами теперь завершена. И раз уж «театр Цуруми» пополнился новыми актерами, я, наконец, смогу получить отпуск. Отоношин резко остановился, и Цукишима, заметив это, развернулся к нему, продолжая ломано улыбаться. Който всматривался в его лицо до ряби в глазах. - Ты и вправду так устал от поручений, Цукишима? От погони за золотом? От беготни за Сугимото, от нашего путешествия на Карафуто, от… - Дыхание Отоношина стало таким частым и порывистым, что Цукишима оторопел. Сглотнув, Който мысленно повторил себе, что он не трус. – Устал от возни со мной?.. - последнее лейтенант попытался произнести шутливо, но вышло как-то жалко. Это смутило его настолько, что со следующими двумя вдохами его ребра едва не треснули, глаза закатились, а тело покачнулось и начало оседать. Если бы не рывок Цукишимы, он бы наверняка упал. Сержант подхватил его под колени и под лопатки и побежал к ближайшему зданию. Който на его руках дышал тихо и не открывал глаз. Навстречу им вышла ярко накрашенная барышня в розовом кимоно. - Госпожа! Срочно пошлите за врачом! - Врач только через два квартала… - начала та, но тут Който простонал с рук сержанта: - Не надо врача… Со мной все хорошо… Цукишима мельком глянул, как тот прячет взгляд, и снова обратился к женщине. - У вас есть комната, чтобы осмотреть и привести в порядок этого юношу? - Разумеется, - кивнула женщина и поманила их за собой. Внутри свет был приглушен, пахло цветами, а где-то в дальних комнатах переливались мелодии кото. Цукишима попытался снять обувь, наступив носком одного ботинка на пятку другого, но с ношей на руках выходило неловко, так что девушка охотно бросилась ему помогать. Справившись с его ботинками, она сняла сапоги и с Който, отправив всю обувь в гэта-бако. - Проходите на второй этаж… Желаете, чтобы кто-нибудь из наших девушек составил вам и вашему напарнику компанию, господин Цукишима? Който на руках сержанта на миг перестал дышать. Хадзиме едва не уронил его, мечтая натянуть фуражку по самый нос. - Не сегодня, мэм. - Очень жаль, наши девушки очень скучали без ваших обходительности и искусности. Цукишима стиснул зубы и с трудом поборол желание зажмуриться. Горячее дыхание Който обожгло его подмышку. Сзади к ним подошла ухоженная женщина в возрасте и посмотрела с укором. - Оставь господина Цукишиму, Айяно. Несколько девушек за их спинами захихикали: - И правда, зачем ему наши девушки, с таким-то спутником на руках? Който спрятал залитое краской лицо в плечо Цукишимы. Хадзиме это привело в себя. - Благодарю за теплый прием. Мы займем комнату наверху. - Вам что-нибудь понадобится? – В голосе Айяно послышалось столько намека, что Цукишима взмолился, чтобы их, наконец, отпустили. Однако внезапно у притихшего Който заурчало в животе, что подало ему идею для отговорки. - Да, мы хотели бы отужинать. А еще, если возможно, принесите что-нибудь для обработки ран и бинты. Едва прозвучали слова про раны, лица женщин слегка вытянулись, и Цукишима возблагодарил всех богов, что уткнувшийся в его плечо Който этого не видит. - Мой напарник был ранен неделю назад, - поторопился как можно строже пояснить Хадзиме и под дружный выдох девушек начал подниматься по лестнице. Отодвинув носком фусума ближайшей свободной комнаты, Цукишима прошел внутрь, опустил Който на расстеленный на полу широкий футон и осмотрелся. В комнате было тепло и пахло деревом – вероятно, жаровню котацу пополняли весь день, что на взгляд Хадзиме было очень кстати – за юкими-сёдзи начали доноситься завывания ветра. Отоношин наблюдал за ним из-под почти прикрытых век.