***
— Всё прошло неплохо, согласен? — спросила Гермиона по возвращении в мэнор. Драко тут же плеснул себе огневиски. — Не считая того, что я чуть не подавился стряпнёй твоей мамы и тонко завуалированными угрозами твоего отца «избавиться от меня», если я когда-нибудь обижу тебя, да, всё прошло хорошо. — Что он сделал? — нахмурилась Гермиона. Драко потёр ладонями лицо. — Если когда-либо я и сомневался в том, что твой отец меня ненавидит, этим вечером он прояснил все недопонимания. Гермиона рассмеялась. — Это нелепо. Он пожал тебе руку. — Раздавил. Он раздавил мою руку. Есть разница. Ухмыльнувшись, Гермиона подошла к нему со спины и обняла за талию: — Мне поговорить с ним? Драко усмехнулся. — Последнее, чего мне хотелось бы, — это чтобы ты вмешивалась. Уверен, он успокоится, как только поймёт, что я никуда не денусь. — Знаю, он немного резковат, но он так относился ко всем моим парням. С самого начала он был точно таким же с Роном, но в конце концов оттаял. — И сколько времени на это ушло? Гермиона тихо рассмеялась, прижимаясь к его спине. — Думаю, это случилось вскоре после того, как мы расстались. Драко закатил глаза и обернулся, притягивая её к своей груди. — Ну, со мной это не пройдёт. Мы с тобой состаримся вместе. Так что доктору Грейнджеру придётся смириться с этим, — он нежно коснулся её губ своими. — Всё ещё хочешь, чтобы мы поженились? — спросила, улыбаясь, Гермиона. Драко счастливо усмехнулся: — Чертовски сильно, — и снова притянул её, целуя долго и медленно, скользнув рукой по спине к вороту её платья и потянув застёжку молнии вниз. — Я люблю тебя, Гермиона, — произнёс он, поглаживая мягкую кожу, — и ничто этого не изменит. Потеряв голову от его слов, она порывисто скользила руками по его телу, пытаясь освободить Драко от одежды. Их губы безостановочно лихорадочно сталкивались, словно они хотели поглотить друг друга. Драко едва ли отдавал себе отчёт в том, что они всё ещё в гостиной. Обхватив её задницу, он плотно прижал её к своим бёдрам, давая почувствовать, что она с ним делает. Она застонала от соприкосновения, и это заставило его подтянуть её выше — лицом к лицу, чтобы он мог целовать и ласкать её до полусмерти. Вскрикнув, она обвила его бёдра лодыжками, даже не заметив, что он шагнул в сторону дивана. Бережно уложив её на подушки, он склонился над ней: — Ты такая вкусная, — пробормотал он в её грудь, прикусывая и вылизывая кожу. — Ты идеальна, Гермиона. Она прикусила губу и поняла: она не выдержит, если он так и будет поддразнивать её. С силой, потрясшей Драко до глубины души, она двинулась, перевернув их обоих — он оказался на спине, она сверху, оседлав его бёдра. Драко окинул её потемневшим взглядом. Он был не против, когда Гермиона брала инициативу на себя в постели — особенно когда она делала это с таким изяществом. Он провёл ладонями по её бёдрам и чуть выше, пока кончики его пальцев не коснулись набухшего клитора. Его ладонь кружила, поглаживая крошечный пучок нервов, погружаясь между складок в шёлковый влажный жар, и Гермиона не сдерживала стонов, насаживаясь глубже на его умелые проворные пальцы. — Драко, — выдохнула она, — не дразни меня. Он ухмыльнулся: — Кажется, ты хочешь, чтобы это были не пальцы? — Умолкни, — отозвалась она, покачиваясь на его гудящем члене, срывая его хриплые выдохи. — И кто теперь дразнится? — задушенно спросил он. — Хороший вопрос, — отозвалась Гермиона, обхватывая основание его члена и приподнимаясь над ним. Она опустилась — и их хриплые стоны перемешались. Откинув голову назад, Драко вцепился в её бёдра. Он толкался навстречу ей, пока она раскачивалась на нём с грацией наездницы. Он оглаживал её грудь, пощипывая соски и разрываясь пополам между желанием откинуться назад и наблюдать за тем, как снова и снова его член скользит внутрь неё, и непреодолимой потребностью опрокинуть её на спину, безжалостно вколачиваясь между бедёр. Она начала раскачиваться сильнее и быстрее, с удвоенным энтузиазмом. Драко едва сдерживал эмоции — так прекрасно она обхватывала его. Он знал, что она может продолжать двигаться так сколько угодно долго — но это не значит, что он должен просто лежать, не помогая. Он обхватил её, одной рукой сжимая ягодицу, ладонью скользнул к влажному клитору. — Не останавливайся, — потребовала Гермиона. Он врезался в неё бёдрами, толкаясь навстречу, продолжая ласкать её клитор. Совсем скоро он ощутил, как она затрепетала, сокращаясь вокруг него, выдыхая пронзительный вскрик. Это был, чёрт побери, самый эротичный из звуков, которые Драко приходилось слышать. Удовлетворённая и расслабленная, она рухнула на него, и Драко перекатился вместе с ней по подушкам, оказываясь сверху. Он прикусил кожу над её ключицей, вбиваясь так сильно внутрь её, как только мог. Она так стонала под ним, что, не будь они уже помолвлены, он бы сделал предложение в этот самый момент. С этой мыслью Драко взорвался, с рычанием изливаясь глубоко внутри неё. Придя в себя через пару минут, он повернулся к ней и, кривовато ухмыляясь, притянул к себе бескостное тело. Его пальцы нежно порхнули по щеке, и он осторожно коснулся губами её губ. — Всё ещё хочешь, чтобы мы поженились? — Думаю, да, — улыбнулась Гермиона.Всё ещё хочешь, чтобы мы поженились?
7 декабря 2019 г. в 15:36
Драко глотнул успокаивающего нервы зелья, по действию сходного с маггловским валиумом, и резко выдохнул от обжёгшего горло горького привкуса.
Отлично. Это заставит его чувствовать себя мужественным и храбрым, а именно эти давно заплесневевшие качества ценил отец Гермионы. Драко очень надеялся, что небольшая доза зелья поможет ему собраться этим вечером. Он встряхнулся, хлопнув себя по щекам обеими руками, и тут же услышал треск летучего пороха снизу, сигнализирующий о прибытии его невесты.
Драко пробежался ладонями по простому серому пиджаку, изучая свой внешний вид в зеркале. Не плохо и не чересчур. Казалось, по какой-то причине Эдвард раздражался сильнее, когда Драко хорошо одевался. Этим вечером было не до самолюбия. Этим вечером важнее самосохранение.
— Мы с Гермионой решили пожениться, — пробормотал он, репетируя, пока осматривал со всех сторон свою прическу в зеркале. — Надеюсь, вы не против. Извините, что не спросил у вас об этом заранее, но вы пугаете меня до смерти, доктор Грейнджер.
— Какой же ты милый, — произнесла Гермиона, прислонившись к двери. Она была просто сногсшибательна в простом тёмно-синем платье-футляре, фантастически облегающем её стройную фигуру. Лакированные туфельки в тон кожи с открытым мыском удлиняли её ноги, хоть она по-прежнему выглядела миниатюрной. На губах ярким пятном выделялась клюквенная помада, сочетавшаяся с цветом её маникюра и педикюра.
— Потрясающе выглядишь, — сказал он, окидывая её взглядом, полным восхищения. — Как я тебе?
— Ве-ли-ко-леп-но, — Гермиона закатила глаза. — Прихорашиваешься для моего отца?
Драко вздрогнул, одёргивая рукав рубашки.
— Просто пытаюсь задать правильный тон. Мило, но сдержанно — это лучше всего работает с твоим отцом.
— Ты слишком зациклился на этом. Мои родители будут в восторге оттого, что их дочь наконец-то выходит замуж. Думаю, они уже смирились с мыслью, что я умру в одиночестве, окружённая подобранными с улицы кошками.
— Ты самая сексуальная кошатница из всех, что я видел, любимая.
— Какой же ты подлиза, — сказала Гермиона, поправляя воротник его рубашки.
Усмехнувшись, он притянул к губам её руку и поцеловал ладонь.
— Сделаешь мне одолжение, м? Когда они спросят о предложении, может, упустишь некоторые части истории?
— И какие же?
— Почти всю. Не думаю, что твоему отцу нужно слышать о «дурёхе» и последующем сексе на пляже.
— И о последующем после него сексе на полу в гостиной? — приподняла бровь Гермиона.
— Я уж молчу о сексе в душе, — ухмыльнулся Драко.
Она хихикнула.
— И что же мне можно им рассказать?
Усмехнувшись, Драко прижался к её спине, убирая волосы в сторону.
— Можешь рассказать им, как это должно было случиться, — он потёрся носом о её шею.
— М-м-м, — отозвалась Гермиона, подаваясь навстречу его прикосновениям. — И как именно? Ты не рассказывал мне, как планировал это сделать.
Он сказал, легонько покусывая её ушко:
— Лучший шеф-повар на Капри приготовил бы нам ужин на двоих, мы бы наслаждались с балкона видом на море и закат, — он проследил губами линию её шеи. — И нам бы подали практически бесценное винтажное шампанское, хранившееся в моих погребах и прекрасно сочетающееся с вкуснейшим тирамису из всех, что ты пробовала. А после я бы опустился на одно колено и достал это кольцо, — он погладил её левый безымянный палец с великолепным бриллиантом, — и сказал тебе, что ты разожгла ту часть меня, которой, как я думал, больше не существует. Что моя любовь к тебе за гранью понимания и что я не могу вынести мысли о том, что проживу остаток дней без тебя в качестве моей жены.
— Боже, — пробормотала Гермиона, ощущая лёгкое головокружение, — да ты меня обокрал.
Драко надулся и показал ей язык — Гермиона расхохоталась.
— Я пошутила. Знаешь, я думаю, что всё прошло идеально.
Он ухмыльнулся:
— Точно, настолько, что мне пришлось отменить ужин, ведь мы не могли выбраться из постели.
— Мы были… очень заняты весь остаток дня, насколько я помню, — Гермиона слегка покраснела. О да, она отлично помнила. Она вспоминала об этом почти каждый вечер, лёжа в одиночестве в постели и проклиная тот факт, что вынуждена спать отдельно от чрезвычайно одарённых пальцев, тела и рта Драко.
— Именно поэтому нам придётся солгать твоим родителям и рассказать милую и романтичную историю вместо эротичной и ироничной.
— Ты на меня плохо влияешь, — вздохнула Гермиона.
— Да? Ну, ты же уже согласилась за меня выйти, так что отступать некуда, — сказал он, взяв её за руку и готовясь аппарировать.
— Подожди, — попросила Гермиона и быстро наложила скрывающие чары на своё кольцо. — Не хочу, чтобы они его видели, пока мы не будем готовы рассказать, — пояснила она.
Улыбнувшись, Драко аппарировал, и они оказались в квартале от дома Грейнджеров.
Держась за руки, они неспешно шли к дому родителей Гермионы. Драко всегда нравилась эта улица. Было что-то старомодное и очаровывающее — в этом районе для зажиточного среднего класса, больших домах, расположенных на комфортном отдалении друг от друга, где ни с кем не могло случиться ничего плохого. Драко мысленно улыбнулся, когда представил, как Гермиона здесь росла: каталась на одной из ужасающих штуковин (боле-сипед, кажется?), которые так обожают маггловские дети, играла со щенком, командовала соседскими ребятишками. Драко попросил бы Джин показать детские фотографии, не знай он, какой гнев это вызовет у его невесты.
— Готов? — спросила Гермиона, крепче сжимая его руку, когда они подошли к крыльцу.
Драко кивнул и нажал на звонок. Из дома до него донёсся приглушённый крик Джин:
— ЭДВА-А-А-АРД! Они здесь, — послышалось неразборчивое бормотание, после чего Джин добавила: — …и ты будешь вежлив с этим мальчиком.
Несмотря на то, что в данный момент Эдвард, без всяких сомнений, хмуро взирал на свою жену и проклинал его имя, Драко сочувствовал ему. Если он расслышал Джин за пределами дома, Мерлин знает, как громко звучал её голос внутри. Джин всегда была к нему мила, но Драко не сомневался, что по пронзительности с ней могла бы соперничать только Панси Паркинсон образца третьего курса.
Он приклеил улыбку на лицо, стоило двери открыться. Эдвард Грейнджер равнодушно глянул на него, едва удостоив внимания, после чего, сосредоточившись на своей маленькой милой дочурке, широко улыбнулся.
— Чудесно выглядишь, принцесса, — произнёс он, принимая её в объятия. Драко с интересом наблюдал, как суровый усатый мужчина под два метра ростом обнимает свою дочь с заботой великана, держащего в руках кролика.
— Ты тоже отлично выглядишь, папочка. Продолжаешь тренировки?
— Каждое утро.
— Как прошёл твой последний триатлон?
— Я побил свои прошлогодние рекорды в плавании и беге, но замешкался на велосипеде.
«Точно, велосипед». Наверное, стоит сделать карточки, чтобы запомнить все эти штуковины.
— А ты всё ещё тренируешься? — лицо Эдварда в шутку посуровело. — Какой вес берёшь?
— Этим утром было сто тридцать шесть килограммов, — ухмыльнулась Гермиона, удостоившись одобрения отца. Зато Драко чуть не задохнулся от услышанного.
«Твоя невеста — зверь. Твой будущий тесть — чудовище. А ты сам — бледный парень, чьи мускулы выполняют чисто декоративную функцию», — подумал он, сравнивая себя с отцом Гермионы, который мог бы переломить его пополам, если только того пожелает.
— Боюсь, твоя мама решила проявить изобретательность. Во время отпуска в Мексике мы попробовали чудесное блюдо из креветок, и ей удалось найти рецепт.
— Оно острое? — спросила Гермиона.
Эдвард нежно улыбнулся дочери:
— Недостаточно острое для нас с тобой, принцесса. Но я купил наш любимый жгучий соус.
— Звучит прекрасно, — сияя, ответила Гермиона.
— Кстати о маме: она убьёт меня, если заметит, что мы всё ещё стоим в дверях, так почему бы тебе и твоему другу не пройти в гостиную и не налить себе выпить?
Драко изо всех сил постарался не хмуриться. Другу? После почти года знакомства и отношений с его дочерью для этого человека Драко всё ещё был просто другом Гермионы.
От Гермионы тоже не укрылось стратегическое использование её отцом этого слова:
— Папочка, ты ведь знаешь, что Драко — больше чем просто друг для меня, — произнесла она с укоряющей интонацией, которая, как подозревал Драко, была чрезвычайно эффективна с непослушными первокурсниками.
— Ты знаешь, что я имею в виду, принцесса, — отмахнулся Эдвард, провожая её в дом. Он демонстративно проигнорировал Драко, втиснувшись между ними и следуя внутрь прямо за Гермионой.
«Продолжай в том же духе, старик. Это не отменяет того факта, что вечером я заберу твою дочь домой и грязно её трахну», — эта одинокая незваная мысль с лёгким намёком сексизма странным образом заставила Драко почувствовать себя увереннее, пока он следовал за Эдвардом в дом.
«Так-то. Эдвард. Ты не можешь помешать мне называть тебя так в своих мыслях, ты, невыносимый старый…»
— Мин! Дрейки! Ну же, подойдите и поцелуйте меня! — потребовала Джин, стоя в дверях на кухню. Она была миниатюрной, умной и красивой женщиной в свои пятьдесят с небольшим, и Драко не знал больше никого, кто бы так сильно любил обниматься со всеми вокруг по любому поводу. А ещё она привыкла давать дурацкие прозвища друзьям и домочадцам, но это было настолько беззлобно, что Драко не мог этому противиться.
— Как вы, Джин? Прекрасно выглядите, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать её в щёку. — Я захватил к ужину Côte-Rôtie Syrah, которое вам так понравилось в прошлый раз.
— Ты балуешь пожилую женщину, Дрейки, — просияла Джин.
— Не вижу здесь никакой пожилой женщины, — с усмешкой ответил Драко.
Джин легонько шлёпнула его по руке:
— Твоё обаяние наверняка творит чудеса с моей дочерью.
Краем глаза Драко заметил насмешливую ухмылку Эдварда. Впрочем, он решил игнорировать его и сосредоточить всё своё внимание на будущей тёще, которая по-настоящему ему нравилась.
— Мин, ты выглядишь сегодня просто фантастически. Что в тебе изменилось?
— Ничего, мама.
— Нет, что-то тут есть. Что изменилось, Дрейки?
Драко приподнял брови:
— Она так же красива, как и всегда, Джин. Должно быть, это всё гены, которые она унаследовала от вас.
Гермиона, стоящая за спиной матери лицом к Драко, закатила глаза и сделала вид, что её вырвало в контейнер для мусора. Он игриво ухмыльнулся ей.
— Ты просто душка, — рассмеялась Джин. — Мин, почему бы вам с Дрейки не пойти в гостиную и не налить себе что-нибудь выпить? Мы с отцом привезли фантастический мескаль из Оахаки¹, вы просто обязаны его попробовать.
— Звучит здорово, мам, — Гермиона жестом поманила Драко за собой в просторную, со вкусом обставленную комнату, которая, казалось, просто лопалась по швам от обилия неподвижных фотографий Гермионы, где та была запечатлена на разных этапах младенчества, детства, юности и зрелости. Драко не мог бороться с улыбкой, рассматривая одну из любимых своих фотографий — ту, где Гермиона трёх или четырёх лет от роду стоит на вершине крепости, целиком построенной из книг, вероятно, ею самой. На её плечах была крошечная серебристая накидка, в волосах тиара, а руки упирались в бёдра в триумфальной позе. Она была словно маленькой завоевательницей. Гермиона прервала его внимательное изучение фотографии, перевернув ту лицом вниз.
— Эй, я ещё не насмотрелся, — сказал Драко.
— Нет, насмотрелся, — поджав губы, ответила Гермиона и направилась к мини-бару.
— Гермиона, во время поездки я нашёл книгу, которая, как мне показалось, может заинтересовать тебя, — сказал Эдвард, появившись из задней части дома с маленькой бежевой книгой в руках.
— «Лабиринт одиночества», — прочитала Гермиона. — Боже мой, папочка, где ты это нашёл? Подписано самим Октавио Пасом! — Гермиона с восторгом осмотрела книгу и повернулась к Драко: — Папа — просто гений в том, что касается покупки книг! Где бы он ни путешествовал, ему удаётся найти что-то необычное.
Эдвард был польщён похвалой дочери.
— Полно тебе, принцесса. Уверен, Драко не интересуется такими вещами.
В тысячный раз со встречи с Эдвардом Грейнджером Драко пытался не нахмуриться. Ответить или промолчать? Драко вполне мог бы совершить литературный экскурс, ведь он весьма подкован в вопросе художественной литературы — спасибо, что поинтересовались.
— На самом деле, Драко и сам довольно много читает, — вмешалась Гермиона.
— Неужели, Драко? — спросил Эдвард, и Драко кивнул. — И что же ты читаешь? Кто твои любимые авторы?
Это был экзамен — экзамен, который оценивался по совершенно неизвестным Драко критериям, ведь он не знал, что предпочитает читать сам Эдвард. С таким же успехом он может ответить честно — но перестраховаться, чтобы произвести впечатление, явно не помешает.
— Один из любимых — Виктор Гюго. И Дюма.
— Дюма? Думаю, читал его, когда был мальчишкой, — снисходительно отозвался Эдвард.
Молча сосчитав до трёх, Драко продолжил:
— На днях я дочитал шестой роман из цикла «Моя борьба» Карла Уве Кнаусгора.
— Я не смог продвинуться дальше первой книги, — Эдвард закатил глаза. — Лучшие её части были просто скучными, худшие — претенциозными. Довольно нарциссично думать, что кому-то будет интересно прочесть о твоей жизни три тысячи шестьсот страниц. Не понимаю, с чего вокруг такой переполох.
Драко промолчал. С чего такой переполох? Ну, автор всего лишь переосмыслил современную концепцию романа, так что некоторые могли бы сравнить его с Прустом, но как угодно.
Гермиона вручила Драко бокал с крепко пахнущим напитком — Драко будто ощутил дыхание дракона.
— Спасибо, милая, — поблагодарил он, игнорируя сжавшиеся в тонкую линию губы Эдварда от ласкового обращения Драко к Гермионе. Следом за ней он прошёл к дивану и сел рядом, сжимая в руке странный напиток, который, как Драко уже подозревал, ему не понравится, — но будь он проклят, если не выпьет.
— Итак, — сказал Эдвард, усаживаясь в кресло напротив пары. — Драко, — Драко сглотнул, расслышав интонацию, с которой тот произнёс его имя. Он и представить не мог, что в одно «Драко» можно вложить столько неприязни. Ему вдруг начало нравиться всё это куда меньше. — Как дела на работе? Чем ты занимаешься?
Ещё одна ловушка.
— Я владею и управляю семейной компанией, — этого ответа было бы достаточно, чтобы произвести впечатление на любого другого отца на планете. Но Эдвард Грейнджер не был нормальным человеком. Он был хищником в обличье милого дружелюбного дантиста, который, к тому же, был крупнее и внушительнее среднестатистического человека.
— Ну да, точно. Я забыл. Ты не работаешь, верно? Ты же… баснословно богат.
Это прозвучало как обвинение в тяжком преступлении.
«О, да. Мне так жаль, что я богат и могу позволить себе подарить твоей дочери целый мир и баловать её так, как она заслуживает. Как я, блять, вообще смею?»
— Драко работает, папочка.
— Правда? Расскажи мне поподробнее, Драко. Боюсь, я не совсем понимаю, чем ты занимаешься в своей маленькой компании.
Драко мысленно прокрутил в голове статистику матчей по квиддичу. Маленькой компании? Маленькой?
— Ладно, сэр. Это совсем не «маленькая» компания. Это крупнейший конгломерат в волшебной Европе.
— Так ты… что? По дешёвке скупаешь другие компании и ждёшь, пока их акции вырастут, чтобы продать? — спросил Эдвард.
— На самом деле всё немного сложнее, но…
— О, смотрите, мама пришла! — улыбнулась Гермиона, когда та вошла в комнату.
— Так, Эдвард, надеюсь, ты не докучаешь Драко праздными разговорами? — сказала Джин с лёгким предупреждением в голосе — это было очаровательно. Драко был благодарен, что, разговаривая с Эдвардом, она называла его по имени, а не легкомысленным «Дрейки».
Эдвард добродушно улыбнулся своей жене (притворно, по мнению Драко).
— О, Джин. Он знает, что я по-доброму, — он бросил на Драко неприятный взгляд, и тому показалось, что испытывал Эдвард абсолютно противоположные чувства.
Чтобы отвлечься, Драко сделал большой глоток напитка.
ГРЁБАНЫЙ-ХРЕНОВ-ПИЗДЕЦ! Что за чертовщина? На вкус это было даже хуже, чем на запах — этот напиток, наверное, легко мог бы снять слой лака с полированного дубового стола или, по крайней мере, хорошенько прочистить его кишки.
«О чёрт. Вечером меня точно вырвет», — подумал Драко. Но он должен держать лицо. Эдвард наблюдал за ним, выискивая малейшее проявление слабости, самовлюблённая старая задница. Глядя прямо ему в глаза, Драко задержал дыхание и сделал ещё один глоток дьявольского пойла.
«Держи лицо, Драко. Держи. Чёртово. Лицо».
— Как тебе мескаль, Драко? — спросил Эдвард, поблёскивая глазами.
— Отлично, спасибо, — ответил Драко, слегка хрипя и прощаясь со своими вкусовыми рецепторами.
Джин просияла:
— Надеюсь, ты любишь креветки. Я приготовила Camarones a la Diabla.
— Звучит замечательно, Джин.
Эдвард в замешательстве глянул на Драко:
— Ты знаешь, что это, Драко? — Джин и Гермиона дружно посмотрели на него. — Я просто спросил. Это довольно остро, — невинно пояснил он.
Драко сдержал ухмылку.
— Я люблю острое, — соврал он. Он только однажды пробовал такую еду — в прошлом году, во время ужасной ночи кино у Поттеров, где Гермиона убедила его попробовать курицу с перцем чили и у него едва не случился разрыв сердца.
— Что ж, ужин готов. Поэтому идёмте со мной в столовую, — пригласила Джин.
Драко отчаянно жалел, что не принял чуть большую дозу успокаивающего зелья. Ему уже удалось поставить себя в унизительное положение перед Эдвардом — а ведь он даже почти ничего не говорил и не делал. Драко готов был поклясться, что Эдвард каждый раз поворачивал ситуацию таким образом, чтобы он чувствовал себя как можно более некомфортно.
— Рад, что ты любишь острое, Драко, — сказал Эдвард, хлопнув по спине так сильно, что Драко запереживал, не вывихнул ли плечо. — Camarones a la Diabla буквально переводится как «дьявольские креветки», — добавил он, довольно усмехаясь.
— Я в предвкушении, — ответил Драко, приобняв Гермиону.
«Да-да, старик. Я всё ещё здесь. Ты не запугаешь меня этой кислотой в стакане, дьявольской едой или суждениями о моих литературных предпочтениях».
— Дрейки, дорогой. Садись вот сюда, прямо между мной и Мин, — указала на свободные места за столом Джин. Драко захотелось расцеловать её — так он был рад тому, что ему не придётся сидеть рядом с Эдвардом.
— Итак, дети, чем же вы занимались в последнее время? — спросила Джин, накладывая большую порцию еды в тарелку Драко.
— Мы с Драко ездили в короткий отпуск на прошлых выходных, — Гермиона застенчиво улыбнулась.
— О, как мило. И куда же? — поинтересовалась Джин.
— На побережье Амальфи, — ответила Гермиона, сжимая ладонь Драко под столом. — У Драко там дом.
Эдвард закатил глаза, а Джин ослепительно улыбнулась:
— В самом деле?
Сидя на стуле с идеально ровной спиной, как большой воспитанный мальчик, Драко кивнул, довольный тем, что Джин одобряет место, куда он отвёз её дочь.
— Буду рад, если вы оба присоединитесь к нам как-нибудь на выходных.
— Чтобы добраться до Италии, нужно больше времени, чем одни выходные, — пробубнил Эдвард.
— Не с помощью магии, папочка. Мы с Драко заказали портал и оказались там почти мгновенно, — сказала Гермиона.
— Ладно. Нам с Джин придётся найти кого-то, кто мог бы помочь нам добраться.
Драко прикусил щёку. Разве они не вернулись из долгого отпуска в Мексике? Очевидно, путешествия не были для них чем-то чрезвычайно сложным.
— Конечно, мы были бы рады приехать, Дрейки. Мы с Эдвардом уже несколько лет не были в Италии, — сказала Джин.
— Джин, обязательно добавь к еде Драко того соуса, который любим мы с Гермионой. Раз уж ему так нравится острое, — попросил Эдвард, слегка ухмыляясь.
Драко мысленно застонал. Он не мог отказаться — это означало бы, что Эдвард победил. И тот, чёрт побери, тоже знал это. Драко не мог не признать, что слизеринец из Эдварда вышел бы отменный.
— Как твой милый сын? — спросила Джин.
Наконец-то Драко мог рассказать о том, к чему Эдвард не посмеет проявить неуважение. Несмотря ни на что, ему, кажется, нравился Скорпиус.
— У него всё отлично, спасибо, что спросили. Недавно перешёл на четвёртый курс в Хогвартсе.
— О боже, это самый сложный подростковый возраст, — вставила Джин.
— Я тоже так думал, но Скорпиус хорошо справляется, — сказал Драко, его распирало от отцовской гордости.
— Твой сын — хороший парень, — сказал Эдвард. — Вежливый, язык хорошо подвешен. Чего ему не хватает, так это спорта, — заявил он уверенно, принимая из рук Джин тарелку. — Все юноши должны заниматься спортом.
— Знаешь, папа, учась в школе, Драко играл в квиддич, был ловцом в сборной своего факультета, — сказала Гермиона, сжимая бедро Драко. Он слегка улыбнулся ей в ответ. Каким бы ни был её отец, он, Драко, просто счастливчик, что женится на этой женщине.
— Не знаю, что это такое, но могу предположить, что это как-то связано с магией.
Драко медленно вдохнул и выдохнул. Ему ещё не приходилось рассказывать другим людям про квиддич.
— В него играют на мётлах, — пояснил он.
— На мётлах? То есть никаких физических нагрузок? — спросил Эдвард.
— На самом деле, доктор Грейнджер, без физических нагрузок не обходится, — чуть более дерзко, чем планировал, ответил Драко. — Нелегко удержаться на метле, занимаясь спортом в полумиле от земли.
— У меня никогда это не получалось, папочка. В школе я была абсолютно безнадёжна во всём, что касалось полётов, — добавила Гермиона.
— И всё же я говорю о настоящем спорте, — пренебрежительно сказал Эдвард. — Регби. Вот это спорт. Ты следишь за регби, Драко? — спросил он, зная, каким будет ответ.
— Боюсь, я совершенно не знаком с этим видом спорта, — ответил Драко, накалывая на вилку креветку и поднося её ко рту.
ГРЁБАНОЕ ДЕРЬМО! Снова эти дьявольские перцы — как в той курице у Поттеров. Да что не так с этими людьми? Ему показалось, что он подавился, но гордость не позволяла выплюнуть еду — поэтому он решил, что просто останется сидеть здесь и задыхаться.
«Прощай, Гермиона. Было бы здорово жениться на тебе, но твоя мать просто взяла и попотчевала меня огнём вместо ужина».
Гермиона будто бы почувствовала, что он в опасности. Она задержала дыхание, увидев, что его лицо покраснело, а на глаза навернулись слёзы.
Драко был настолько сосредоточен на том, чтобы не потерять сознание, что едва ли мог бы заметить, как Гермиона тихонько прошептала охлаждающее заклинание. В тот же момент его вкусовые рецепторы вновь обрели чувствительность. Он почувствовал, как его кожа становится прохладнее, а дыхание выравнивается. Он благодарно сжал её ладонь под столом.
— Попробуй ещё раз, — прошептала ему Гермиона.
Драко неохотно подчинился… и был приятно удивлён. Эта маленькая проказница наложила охлаждающее заклинание на его еду! Он улыбнулся своей гениальной ведьме.
— Ты ангел, — прошептал он.
— Как тебе креветки, Драко? — спросил Эдвард.
— Отменно, — дерзко отозвался он, отправляя в рот особенно устрашающую креветку. И был вознаграждён моментом триумфа, когда Эдвард растерянно приподнял бровь.
Оставшаяся часть ужина прошла довольно гладко. Драко отвечал короткими конкретными фразами на множество вопросов Эдварда, заданных, чтобы задеть его чувство собственного достоинства. К концу ужина тот был лишь слегка убеждён в том, что Драко — никчёмный, изнеженный парень, который никогда не будет достоин его дочери, и это можно было считать победой.
— Как и всегда, просто великолепно, дорогая, — обратился к Джин Эдвард.
Та мило улыбнулась в ответ:
— Боюсь, не так хорошо, как в Тулуме.
— Нет, мам, просто пальчики оближешь, — сказала Гермиона. — Тебе помочь с посудой?
— Раз уж ты предложила, не буду тебя останавливать, — ответила Джин.
Драко сидел и с отчаянием наблюдал за тем, как Гермиона уходит на кухню вслед за Джин, оставляя его наедине с отцом семейства. Он ждал, что Эдвард заговорит с ним.
Тот молчал.
Драко пришлось сделать первый шаг:
— Было очень мило с вашей стороны…
— Я когда-нибудь рассказывал тебе, Драко, что коллекционирую старинные стоматологические инструменты?
Драко моргнул.
— Хм… нет, по-моему, не рассказывали, доктор Грейнджер, — он был почти уверен, что запомнил бы нечто столь странное и пугающее.
— Стоматология древности — чрезвычайно увлекательная тема, — продолжил Эдвард. — Ты знал, что во времена Королевы Елизаветы почерневшие зубы считались эталоном красоты, так как это означало, что человек может себе позволить самое лучшее в этой жизни, в том числе сахар? Люди даже использовали специальную косметику, чтобы их зубы казались темнее.
Ну вот, этот разговор повернул в ещё более неприятное русло.
— Нет, я этого не знал, — как будто он мог бы дать какой-то другой ответ.
— Интересно, что люди ассоциировали нечто испорченное с хорошим, не находишь? Для них это был символ статуса, хотя на самом деле их зубы выпадали прямо на глазах.
Драко моргнул. Ла-а-адно.
— Урок от предков, не думаешь, Драко?
— Полагаю, так, сэр, — ответил он, неловко ёрзая на месте.
— То же самое можно сказать и о наших днях. Многих людей легко одурачить статусом, и считается, что это то же самое, что и солидность. Я же не подвержен подобным заблуждениям.
Ладно. Теперь Драко понял, куда клонит Эдвард. Однако, будучи слизеринцем, он не мог позволить себе оскорбиться — по крайней мере, пока Эдвард не перейдёт рамки приличий и не выплеснет яд.
— Это достойно восхищения, доктор Грейнджер.
Эдвард ровно воззрился на Драко:
— Ты всегда знаешь, что сказать, верно? Дипломат от природы?
Драко знал эту игру. Чертовски похоже на то, что требовалось для жизни бок о бок со слизеринцами.
— Мама воспитывала меня джентльменом.
— Джентльменом, вот как? — рассмеялся Эдвард. — Интересно, и что именно это значит? Вскружить голову моей дочери роскошными выходными в Италии? Или хвалить еду моей жены, хотя она явно была тебе не по вкусу?
Драко спокойно выдохнул:
— Я вас чем-то обидел, сэр?
Эдвард покачал головой.
— Мы просто разговариваем, Драко. Любопытная дискуссия о том, как легко одурачить людей богатством и обаянием, когда на самом деле под всем этим скрывается нечто испорченное.
Драко подавил желание ужалить в ответ. Но помимо того, что не было смысла затевать скандал с будущим тестем, Эдвард являлся по-настоящему достойным противником в ведении подобных дискуссий. Ну и… вероятно, он мог бы оторвать Драко голову и не моргнуть.
— Видишь ли, Драко, — продолжал Эдвард, — я зарабатываю на жизнь тем, что не позволяю гниению распространяться. Я избавляюсь от него. Сначала людям это может не нравиться, но после они всегда меня благодарят.
У Драко перехватило дыхание. Он что, угрожает ему?
— Взять Гермиону, к примеру. Когда она была маленькой девочкой, ей не нравилось, когда мне приходилось лечить её кариес. Но я же не мог позволить, чтобы что-то причиняло боль моей дочке, понимаешь? И я не только про кариес. Если что угодно заставляло её страдать, я становился худшим кошмаром для этого «чего-то».
Драко задался вопросом, было ли это мило или пугающе. С одной стороны, он понимал желание защитить своего ребёнка. С другой стороны, ему не нравились намёки на то, что он сам может навредить Гермионе.
— Ты понимаешь, о чём я, Драко?
Достаточно уловок. Драко уже год делит постель с гриффиндоркой и подрастерял свою толерантность ко всякому дерьму, замаскированному под любезности.
— Вообще-то, нет. Совсем не понимаю.
— Надеюсь, что у вас обоих осталось местечко для дижестива, — произнесла Джин, выходя из кухни вместе с Гермионой. — Нам всем стоит пойти в гостиную, Эдвард. Мин хочет с нами поговорить о чём-то важном, — она едва сдерживала волнение оттого, что небезосновательно догадывалась о теме разговора.
Эдвард угрюмо глянул на Драко.
— Конечно.
Вчетвером они прошли в гостиную. Налили бренди. Избегая зрительного контакта (по крайней мере, Драко старался не смотреть в сторону Эдварда), произнесли пару общих фраз, похвалили бренди.
— Хорошо, Мин, — начала Джин. — О чём ты хотела с нами поговорить?
Гермиона улыбнулась:
— Что ж, — начала она, взяв Драко за руку, — помните, я говорила, что Драко отвёз меня в Италию на прошлых выходных?
— Смутно, — отозвался Эдвард.
— Так вот, — Гермиона застенчиво глянула на Драко и покраснела, — Драко сделал мне предложение.
Обняв Гермиону, Драко снял скрывающие кольцо чары с её левой руки.
— И она ответила «да», — гордо произнёс он, улыбаясь своей невесте. Драко знал, что в тот самый миг, когда он поднимет глаза и встретится взглядом с Эдвардом, очарование момента накроется медным тазом. И потому он просто наслаждался этой минутой вместе с Гермионой, поглаживая её плечо одной рукой, а безымянный палец — другой.
— Мин, это просто восхитительно! О, как же я рада за вас обоих. Разве это не замечательно, Эдвард?
Драко смело поднял лицо и взглянул на окаменевшего дантиста, едва сумевшего изобразить улыбку в ответ на новости:
— Да, замечательно, — сказал он, обращаясь к Гермионе. С таким же успехом Драко мог быть комнатным растением — столько внимания этого человека он удостаивался, однако всё было в порядке. Так или иначе, это уже был шаг вперёд.
— Ох, Мин! Когда ты заговорила о новостях, я так и знала, что ты расскажешь что-то вроде этого, — энтузиазм Джин был заразителен для всех присутствующих кроме Эдварда.
Случайно взглянув на будущего тестя, Драко обнаружил, что его подозрения насчёт отсутствия энтузиазма полностью оправдались. Эдвард бесстрастно посмотрел прямо ему в глаза и произнёс:
— Добро пожаловать в семью, Драко.
Упс. Вряд ли когда-то эти слова звучали так обречённо. В этот момент Драко отчётливо понял: ему здесь совершенно не рады.
Примечания:
¹Oaxaca (англ.) — южный штат Мексики.