***
Прошло уже несколько дней с тех пор, как Скорпиус попросил у отца несколько советов, однако всё ещё не предпринял никаких действий, чтобы продвинуться дальше в их отношениях с Розой. Он очень хотел, но каждый раз, когда они с Розой оказывались в уютной кладовке или нише, трусил. Вчера он решился на большее, чем когда-либо прежде: скользнул большим пальцем под её блузку. И это ощущение запретной ранее кожи, касающейся хоть какой-то его части, настолько потрясло, что он едва не задохнулся. Никаких шансов, что у него получится что-то большее, чем просто прижиматься к ней, — никогда ему этого не сделать. И вот он оказался в пленительных объятиях своей ведьмы, прижатым к стене одной из теплиц. День был чудесный, и Роза предложила пройтись. Держась за руки, они прогуливались по территории, как вдруг она увлекла его за теплицы и набросилась со смелыми поцелуями. Скорпиус любил целоваться. Он мог бы заниматься этим целыми днями. У Розы были мягкие, уверенные губы. Она так вкусно пахла и так восхитительно отзывалась на его касания. Они отлично подходили друг другу. Без сомнений, целоваться — любимое занятие Скорпиуса. Несмотря на это, ему до дрожи хотелось большего. Но он слишком нервничал, чтобы предпринять хоть что-то. И именно поэтому он едва не упал в обморок, когда она прижалась своими бёдрами к его. Лицо Скорпиуса горячо полыхнуло, поскольку не было ни единого шанса, что она не почувствовала его затруднение… внизу. С волевым усилием, сравнимым с геркулесовым, он притормозил поцелуй, чтобы собрать в кучу все винтики в черепной коробке. Но Роза сделала это снова. И на этот раз он простонал в её рот, качнувшись навстречу — нижняя половина его тела действовала совершенно автономно. Она ухмыльнулась: — Что? — спросила кокетливо, прекрасно зная, почему он издал этот звук. И скользнула пальцами между их телами. От удивления Скорпиус ударился затылком о стену теплицы. — Это из-за меня? — в её голосе отчётливо прозвучала женская гордость. Он прикусил губу и кивнул, дыша как загнанное животное. — Хорошо, — произнесла она, прежде чем обвить его шею и, горячо целуя, вновь тесно к нему прижаться. Скорпиус с шипением выдохнул в поцелуй. Роза отстранилась и, взяв его руку, потянула её вниз. Глаза Скорпиуса расширились: — Эм… ты хочешь со мной… Улыбнувшись, она кивнула: — Только если ты хочешь, конечно. Сердце застучало так сильно, что Скорпиусу показалось, он вот-вот потеряет сознание. Вместо ответа он притянул её теснее, целуя, продвигаясь всё ближе к цели. Наконец, коснулся горячей влажной ткани. Он был… ошеломлён осознанием того, что наконец-то дотронулся до своей девушки. Она тонко застонала в его рот, и его переполнило… всё это. Её тепло, звуки, которые она издавала, припухшие от поцелуев губы… это было верхом его мечтаний. Его охватила эйфория. Такая эйфория, вообще-то… что он почувствовал… Мерлин, он почувствовал… Вот. Блядь.***
— Скорпиус, всё в порядке, — они сидели на земле, и Роза поглаживала его по спине, пока он сжимал виски ладонями. — Всем известно, что такое иногда случается. Скорпиус покачал головой. Он поверить не мог, что оказался таким неудачником. Он не смог даже коснуться своей девушки через трусики, не спустив при этом в штаны и не испортив момент. — Я просто… я не знаю, как так вышло, — он вздохнул. — Я так долго об этом мечтал. И всё испортил. Роза улыбнулась: — Ничего ты не испортил. Он был благодарен, но разве могла она на самом деле так думать? Он вздохнул. — Как ты можешь такое говорить? Всё должно было быть для тебя. Я хотел… чтобы тебе было хорошо, а сам… что, если я не смогу?.. — Ш-ш-ш, — успокаивающе прошептала Роза, — может, всё слишком быстро. Ты перевозбудился. Он фыркнул: — Ага, уж я-то это точно знаю. Как и мои штаны. — Мне это льстит, — улыбнулась Роза. — Тебе — да. А мне… — он покачал головой. — Мне кажется, это мило. Ты так сильно хотел дотронуться до меня, что потерял контроль, — снова улыбнулась она. — Это так… — Жалко? Отвратительно? Абсолютно непростительно? — Я собиралась сказать «возбуждающе». Скорпиус взглянул на неё, оценивая выражение лица. Её челюсти были сжаты, а в глазах полыхало пламя. Мерлин, да она серьёзно. Его вдруг осенило понимание: — Я тебя не заслуживаю. — Может быть, ты пока что просто не готов. — Нет, готов, — он распахнул глаза, — поверь мне, Роза. Я так сильно хочу быть с тобой. Это всё, о чём я могу думать. — Ладно, я поняла, — она хихикнула. — Ты готов. Скорпиус поник. — Не думаю, что ты понимаешь. Это всё, о чём я думаю. Порой у меня не получается сосредоточиться на уроках, так часто я думаю о тебе. Роза задумчиво прикусила губу: — Думаю, нам следует подождать, прежде чем мы попробуем что-то ещё. Знаю, ты сказал, что уже готов, но я не хочу давить. Скорпиус застонал: — Но, Роза, ты же хочешь, и… Она прижала палец к его губам, заставив умолкнуть. — Это не имеет значения. Мы оба должны этого хотеть, — её взгляд был открытым и честным. — Я с удовольствием подожду. Сколько тебе будет нужно. Он улыбнулся, погладив её щеку: — Я, — «люблю тебя», едва не вырвалось у него, — так счастлив, что ты со мной. Улыбнувшись, она наклонилась и коснулась его губ своими. Скорпиус улыбнулся в ответ, ощущая, что неловкость проходит. Ему хотелось просто целовать её. Пока что этого достаточно. Она хочет подождать.***
Едва открыв глаза, Альбус ощутил прилив храбрости. Скрытые гриффиндорские гены ободряюще взревели: сегодня он сделает это. Он заговорит с Моникой о своём желании перевести их встречи в тёмных уголках в ранг настоящих отношений. Он не сомневался: она будет в восторге от услышанного. Коротко глянув в зеркало, Альбус одобрительно кивнул. В отличие от Скорпиуса, который, откровенно говоря, мог потратить впустую целый час на свою причёску, самолюбию Альбуса было вполне достаточно, если его волосы выглядели хотя бы не слишком растрёпанными. Пусть он и не унаследовал цвет волос отца (у Альбуса были скорее тёмно-каштановые волосы), поттеровская непокорность причёски всё же ему досталась. Чувствуя себя неуязвимым, он шагал в сторону Большого зала. Честность, искренность, принятие собственных чувств — как знать, может, он и правда сын своих родителей. Его самодовольство тут же испарилось, стоило ему обнаружить, что Моника сидит за столом не одна. Закатив глаза, он подошёл к Патрику МакФирсону — тот чересчур сильно склонился к Монике, его глаза светились интересом, и Альбусу всё это очень не понравилось. Хлопнув проныру по плечу, он натянул елейную ухмылку, едва неповоротливый Патрик обернулся, раздражённо нахмурив брови. — Будь добр, отвали, — проговорил Альбус, делано улыбаясь, хотя в глазах не было ни капли дружелюбия. Моника наблюдала за ним с привычным нечитаемым выражением. Патрик фыркнул. — Это вряд ли, малыш Поттер. Лицо Альбуса помрачнело. — Знаешь, что случается с одинокими львами, угодившими в змеиное логово? Мне нужно поговорить с подругой, а ты путаешься под ногами. — Всё в порядке, Патрик, — вмешалась Моника. Тот, не мигая, буравил взглядом Альбуса. — Хорошо, — затем повернулся к Монике, — поговорим позже, Флинт. Альбус не отводил от Патрика глаз до тех пор, пока его неприглядный зад не устроился рядом с прочими гриффиндурками, где ему и следовало находиться. — И что это была за фигня? — спросила Моника, вырывая его из транса. — Обращайся, — отозвался Альбус, усаживаясь рядом с ней и не обращая внимания на насмешливое выражение её лица, ведь он даже не усомнился, что это место свободно. — Ради тебя я ликвидировал гнойник в лице гриффиндорского ублюдка. Тебе стоит сказать «спасибо», — ухмыльнулся он, откусывая от выуженного из её тарелки тоста. Моника прикусила щеку. — Спасибо, — отозвалась она напряжённым голосом, лишённым и намека на благодарность. — Что с тобой такое? — прищурившись, спросил Альбус. Она округлила глаза: — Со мной? Что с тобой такое? Это ты игнорируешь меня уже неделю и решаешь заговорить, только когда видишь, что со мной болтает какой-то другой парень. Альбус приподнял брови. Неделю? Не могло же и правда пройти столько времени? — Я не игнорировал тебя. Напротив, я много думал о нашей… ситуации. — О, да что ты? — Да. И я понял, что, как бы нелогично или, быть может, невероятно глупо это ни звучало, — он постарался вложить максимум очарования в улыбку, — ты мне нравишься. В глазах Моники опасно полыхнуло. Некоторое время она хранила молчание. Слишком долгое время. — Повезло же мне, — наконец сказала она и, схватив сумку с учебниками, собралась уходить. — Стой, Мон, — Альбус коснулся её плеча, останавливая. — Я сказал что-то не то? Она тихонько рассмеялась и, закусив губу, удивлённо покачала головой: — Ты что, правда не понимаешь? Альбус нахмурился: этот разговор начинал испытывать его терпение. — Я же только что спросил тебя, что я сказал не так. У меня нет дурацкой привычки задавать риторические вопросы, так что, если бы ты смогла мне ответить прямо… — Альбус, ты мне нравишься, — она опустила взгляд к полу, старательно не глядя в его глаза. — Знаю, с моей стороны совсем не по-женски и не по-слизерински вот так прямо говорить об этом, даже после нескольких месяцев, что мы с тобой зависаем, но это так. И когда между нами… случилось кое-что на прошлой неделе… Я сказала тебе, что ты единственный, с кем я… — она удручённо прикусила губу и продолжила: — А потом ты просто исчез на неделю и даже не разговаривал со мной. И сейчас ты заявляешься, как будто имеешь право ревновать и злиться, и отшиваешь парня, которому… да, я знаю, что он идиот, но я ему нравлюсь. И он не считает глупым или нелогичным признаться в этом. И что это вообще, блин, значит: тебе понадобилась неделя, чтобы понять, нравлюсь я тебе или нет? После того, что мы… как я должна себя чувствовать? — её щёки ярко горели. Альбус подобрал челюсть с пола: ещё ни разу ему не приходилось слышать от Моники такую длинную речь. Ещё совсем недавно они едва ли произносили больше пары слов, прежде чем начать целоваться. И слышать о том, как жестоко он с ней обошёлся, было как пощёчина — неожиданно и болезненно. — Послушай, Мон, извини, если обидел тебя. Я правда не подумал… — он вздохнул. — Я не пытался игнорировать тебя. Я просто не знал, как поступить с… ну, знаешь… с нами. Моника приподняла бровь. — Ты не знал, «как поступить»? — Она закатила глаза. — Порой я забываю, насколько… — вздохнула, — ты странный. Представляешь себе? — Представляю, — Альбус серьёзно кивнул. Её взгляд смягчился. — Знаешь, ты меня обидел. Так что я сейчас не в настроении с тобой разговаривать. — Угу, — тут же помрачнел он. — Просто дай мне время прийти в себя. Мы поговорим об этом, как только я всё «обдумаю», — она изобразила кавычки, согнув пальцы. Альбус пожевал губу. Она явно издевалась над его «размышлениями». Он не понимал, почему обдумывание чего-либо вдруг стало считаться проступком, но, очевидно, выбор у него был только один — принять предложенный вариант. — Я могу сделать что-то, чтобы ускорить процесс? Она хихикнула про себя. «Блин. Почему он такой милый?» Вздохнула. — Нет. Но спасибо за предложение. Она ушла, и Альбус проводил её озадаченным, слегка угрюмым взглядом. — Привет, дружище, — Скорпиус уселся на скамью рядом с ним. На лице Альбуса не отразилось ни единого признака понимания того, что его эмоционально одарённый лучший друг прибыл в самый подходящий момент, чтобы разъяснить принципы работы обычного человеческого разума. Скорпиус с любопытством поглядывал на него, не забывая про яичницу, бекон и пирожки с яблоком. — Кто с утра пораньше помочился в твой тыквенный сок? Альбус вздрогнул, отмирая как по команде. — Моника, — мрачно отозвался он. Скорпиус приподнял бровь: — Я думал, у вас двоих всё отлично. — Я тоже так думал, но она за что-то разозлилась на меня. Но я же не хотел… — он покачал головой. — Чёрт. Кажется, я облажался. Но не уверен, как именно. Скорпиус кивнул. Не сказать, чтобы он был сильно удивлён: Альбусу часто требовалась помощь по части мыслей и чувств других людей. — Что ты натворил? — Она расстроилась, что я не разговаривал с ней с тех пор, как она… ну, ты знаешь, — он понизил голос до шёпота, — подрочила мне. Скорпиус сузил глаза: — Это случилось неделю назад. — Примерно, — кивнул Альбус. — Судя по всему, она решила, что ты воспользовался ею или что-то в этом роде. — С чего бы ей так думать? — фыркнул Альбус. — Я сказал ей, что очень признателен, сказал «спасибо» и всё такое. — Скажи, что пошутил насчёт «спасибо», — простонал Скорпиус. — Конечно, нет, — пожал плечами Альбус. — Это элементарная вежливость. В конце концов, ужасно мило, что она сделала это для меня. Скорпиус с силой шлёпнул ладонью по лбу. В такие моменты ему по-настоящему казалось, что Альбусу нужен личный тренер, который следовал бы за ним по пятам, чтобы убедиться, что тот не наломал дров с какими-либо социальными взаимодействиями — особенно с участием девушки, в которую влюблён. — Ладно. Давай заново, — сказал Скорпиус, проведя ладонью по лицу сверху вниз. — Ты не разговаривал с ней целую неделю после того, как она тебе подрочила. — Н-ну-у да. И это… плохо? — вопросительно приподнял бровь Альбус. — Только если ты не хотел, чтобы она почувствовала себя легкодоступной дешёвкой. Альбус вздохнул. — Ясно. Потому-то я тебя и терплю. И что я должен был сделать? Отложив столовые приборы, Скорпиус осторожно повернулся лицом к другу. Глубоко вздохнул и заговорил, копируя интонации профессора Грейнджер, когда та объясняла что-то ребятами вроде Брейди Фитча: — Что ж, Альбус. Это зависит от того, чего ты хочешь. На что ты надеялся? Альбус прищурился: — Кроме того, чтобы повторить? Я вроде как надеялся… — он вздохнул, ненавидя себя за то, что собирался сказать, — обзавестись девушкой. Скорпиус медленно кивнул: — И ты понимаешь, что это значит, Альбус? — Конечно, — пожал плечами Альбус. — Это значит, что она не может встречаться с другими парнями, так что Патрик МакФирсон должен отвалить, если не хочет, чтобы я проклял его так, что от него мокрого места не останется. Скорпиус закатил глаза. — А ещё это означает, что ты должен быть внимательным к её чувствам. Ты не можешь просто взять и неделю не разговаривать с ней только потому, что ты не в себе. — Честно говоря, дружище, — вздохнул Альбус, — я и не думал, что прошло так много времени. — Я тебе верю, — кивнул Скорпиус. — С тобой так бывает. Твой разум зацикливается на чём-то, и ты думаешь только об этом и забываешь про всё остальное, и, вдруг бац — уже Рождество, а ты даже не понял, что прошло столько времени. И для тебя это нормально. Но Мон об этом не знает. Она знает, что вы зависали вместе, а потом ты неделю её игнорировал. И поверь мне на слово, девчонкам очень не нравится, когда их игнорируют. — Думаю, я тебя понял, — кивнул Альбус. Он пытался. По-настоящему пытался. Хоть до конца и не мог понять. — Я правда не хотел её обидеть. Мне просто нужно было переварить идею о том, чтобы встречаться с кем-то. — Прошу, скажи, что этого ты ей не говорил, — в ужасе расширил глаза Скорпиус. — Конечно, нет, — фыркнул Альбус. — Я, может, и странный, но не идиот. — Хорошо, — откликнулся Скорпиус, возвращаясь к завтраку. Альбус глотнул тыквенного сока. — Я сказал ей, что, обдумав за неделю всё как следует, всё-таки решил, что она мне нравится. Приборы звякнули о тарелку, когда Скорпиус вновь хлопнул ладонью по лбу. После пары минут молчания он тяжело вздохнул. — Ты понимаешь, что ты кретин? — Раз ты так говоришь, видимо, так и есть. — Ты должен извиниться перед ней, друг, — выдохнул Скорпиус. Альбус пожал плечами: — Она сказала, ей нужно время побыть одной. — Дай ей это время, — кивнул Скорпиус. — И как только она решит снова заговорить с тобой, сделай себе одолжение и думай о том, что собираешься сказать, прежде чем открывать рот. Тебе стоит быть осторожнее, когда ты разговариваешь с девчонками. Или, что ещё лучше, вообще не говорить с ними. Альбус кивнул и снова сделал глоток тыквенного сока. Ему действительно повезло, что он дружит с таким эмоционально зрелым парнем, как Скорпиус. В этот самый момент он оценил, насколько вырос его друг. Ровно год назад он писал непристойные записки учителю и дёргал за косички Розу Уизли, притворяясь, что та ему не нравится. А теперь поглядите-ка на него: раздаёт советы о том, как вести себя с женщинами и их переменчивыми чувствами. — Послушай, приятель, — он хлопнул Скорпиуса по спине, — ну ты мужик. Настоящий образец мужественности. Розе повезло с тобой. Скорпиус усмехнулся. — Это вряд ли, — пробормотал он, припомнив тот несчастный случай в штанах, случившийся на днях. Он не готов был развлечь Альбуса этой историей, но в тот день между ним и Розой что-то изменилось. Сильно изменилось, и он едва мог сдерживать это — и уж тем более не мог скрывать от своего лучшего друга. — Думаю, я люблю Розу. Альбус подавил порыв закатить глаза. — Вот как? — он считал, что абсолютно безумно думать о любви в четырнадцать, но также Альбус знал, что Скорпиус, будучи романтиком, не согласился бы с ним. Поэтому он просто кивнул, сосредоточившись на завтраке. Сейчас был один из тех моментов, когда быть хорошим другом важнее, чем настаивать на своей правоте. — Рад за тебя, приятель.***
Грациозно, как кот, пытающийся устроиться на коленях у хозяина, Блейз проскользнул в кабинку бара и уселся напротив Драко. — Ты опоздал, — произнёс тот, едва оторвав взгляд от меню. — Извини. Я был связан по рукам и ногам, — ответил Блейз с лёгкой улыбкой на лице. Драко не мог упустить неприличный намёк в словах друга: тот явно был занят делами сомнительной нравственности. Он поднял взгляд от меню к лицу Блейза, чтобы увериться в своих подозрениях. — Чем ты занимался? — О чём ты? — с напускной невинностью отозвался Блейз. Драко прищурился, захлопнув меню. — Ты слишком довольный. Блейз пожал плечами, продолжая улыбаться. — День замечательный. Я молод и здоров, мой бизнес процветает. Я выпиваю с моим лучшим другом. Почему бы мне не радоваться? Драко плотно сжал губы, отодвигая меню. — Что ты натворил? — повторил он. Блейз закатил глаза. — В самом деле, Драко. Тебе так сложно поверить, что я просто счастлив? Драко фыркнул. — Только не ты. Слегка социопатичный придурок на грани алкогольной зависимости с комплексом наседки и всегда на взводе. Блейз лишь пожал плечами, не в силах поспорить с замечанием. — И? — И я не понимаю причин твоего благодушного настроения, — сказал Драко, делая глоток огневиски. — А если я скажу, что переспал с Луной Лавгуд и это был лучший секс в моей жизни? — усмехнулся Блейз. Драко поперхнулся напитком. — Прошу, скажи, что ты шутишь. — Я чертовски серьёзен. Говорю тебе, Драко, она самая… — Никаких подробностей! Я бы предпочёл, чтобы ты вообще не рассказывал мне об этом, — отставив бокал, Драко тяжело уставился на друга. — Ты вообще соображаешь, как это отразится на нас с Гермионой, когда Лавгуд неизбежно надоест тебе и ты с ней расстанешься? Блейз усмехнулся: — Такого не случится, дружище. Серьёзно, эта женщина извращенка. Ты когда-нибудь пользовался зажимами для сосков? Я до сегодняшнего дня — ни разу. — Блейз, я счастлив, что ты наконец нашёл кого-то со столь же извращёнными вкусами, как твои собственные, но тебе стоит осмыслить ситуацию, в которую ты меня втянул. Луна Лавгуд — одна из самых давних подруг Гермионы. Ты вообще в курсе, как эта ведьма печётся о своих друзьях? Если ты хоть чем-то навредишь Лавгуд, Гермиона устроит мне ад на земле, гарантирую. — Ты же знаешь, что я собираюсь сказать, Драко? — ухмыльнулся Блейз. — Да-да-да, знаю, — закатив глаза, — я — подкаблучник. И мне плевать. Меня всё устраивает, — не жертвовать же сексуальной жизнью в пользу репутации. Достаточно и того, что он советовал Скорпиусу, как продвинуться в физических отношениях с крёстной дочерью Гермионы. Последнее, что ему сейчас нужно, — Блейз и подруга детства Гермионы в одной койке. — Знаешь что? Трахайся с ней, мне это безразлично. Но ради всего святого, Блейз, будь осторожен хоть раз в жизни. И тебе лучше быть с ней охеренно милым, ведь если мы с Гермионой хоть раз поссоримся из-за этого, я лично позабочусь о том, чтобы на тебе прервался род Забини. — Совсем в меня не веришь, — хмыкнул Блейз. — Я просто знаю, каков ты, Блейз. Тебе быстро надоедает. — Скажи это следам на моей заднице. Клянусь Мерлином, Драко, она совершенно… — Бла-бла-бла, — перебил Драко, затыкая уши. — Я тебя кастрирую, если ты закончишь это предложение. — Ладно-ладно, — Блейз закатил глаза. — Давай поговорим о тебе. Как дела в Ньюкасле? Драко устало потёр виски. Он только что вернулся с продолжительных переговоров в Ньюкасле о приобретении его компанией пивоварни, специализирующейся на производстве сливочного пива. И теперь Драко был твёрдо убеждён: Ньюкасл на самом деле находится не в Великобритании, поскольку ему не удалось идентифицировать как английскую речь ни одно слово с акцентом джорди. Совершенно постыдным образом ему приходилось просить представителей пивоварни повторять практически каждую фразу, пока в конце концов он просто не сдался и не притворился, что понимает их. Вероятно, это было не слишком разумным поступком, если как следует поразмыслить. — Я устал. А сливочное пиво просто мерзость. — Это самое приятное, что когда-либо говорили о Ньюкасле, — прокомментировал Блейз. Драко неразборчиво проворчал в ответ. — Зачем ты вообще покупаешь пивоварню, если тебе даже не нравится сливочное пиво? — Блейз попытался прикрыть явное веселье в голосе. Прищурившись, Драко покачал головой: — Потому что это выгодно, Блейз. Естественно, я покупаю его не для собственного удовольствия. Если бы я инвестировал только в те компании, что мне нравятся, мои акционеры не заработали бы ни галлеона. И, какое совпадение, я тоже. Хотя и он, и Блейз оба были проницательными бизнесменами, между ними существовала определённая разница — хотя бы в том, с каким азартом они отдавались работе. Блейз, построив собственную компанию самостоятельно, старался работать без передышек, чтобы обеспечить её дальнейшее процветание. И хотя благодаря этому он попадал под стереотип молодого предпринимателя-холостяка, женатого на своей работе, его, казалось, абсолютно устраивало подобное положение дел. Драко, с другой стороны, унаследовал компанию, принадлежавшую бесчисленным поколениям семьи Малфоев. Хоть он и и не мог назвать управление международным волшебным конгломератом истинным желанием своего сердца, Драко был компетентным боссом и компания процветала под его опекой. Львиная доля его работы состояла в координации. У него было умение находить талантливых сотрудников, тем самым он обеспечивал первоклассное управление компанией на всех уровнях. Его стратегия заключалась в следующем: нанять нужных людей и акцентировать их внимание. За годы работы он ни разу не испытал ни необходимости, ни желания контролировать каждый шаг своей компании. Это всегда позволяло ему сохранять баланс между жизнью и работой. Был ли он увлечён работой? Пожалуй, нет. И его это абсолютно устраивало. — На меня работает множество людей. Это куда важнее инвестирования в интересные компании, — он с расстроенным видом глотнул ещё огневиски и пробормотал: — Отец Гермионы раскритиковал мою работу. Блейз фыркнул. — Я его ни разу не встречал, но судя по тому, что я о нём слышал, он мудак. Откровенно говоря, то, что он заставляет тебя называть его «доктор Грейнджер», это ни в какие… — Спасибо. Гермиона этого не замечает. Ну или, быть может, замечает, но не хочет признавать. Кажется, она думает, что сможет управлять им. Блейз пожал плечами. — Этот тип — просто властный придурок. Тебе же часто приходится иметь дело с такими по работе. — Блейз, на работе чаще всего я веду себя так, как он, — отозвался Драко. — Тогда ты точно должен знать, как с такими справляться. — Обычно — да, — кивнул Драко. — Но здесь другое. Это… личное. Он — отец женщины, которую я люблю. Не слишком вежливо с моей стороны пытаться размазать его, — он нахмурился. — Чёрт возьми, мне нужно ему понравиться. — Что вообще ему не нравится? Драко закатил глаза. — По всей видимости, моя работа, моё необычное имя, моя манера одеваться, мой характер, моё хилое телосложение, мои чересчур светлые волосы, мои интересы, мои предпочтения в литературе, а также в еде и вине, мои деньги, то, как я воспитываю своего сына… Я мог бы продолжить, но тогда мы тут застрянем на всю ночь, — усмехнулся Драко. — На самом деле его бесит то, что я обратил на себя внимание его дочери. Гермиона уверяет меня, что он вёл себя так же со всеми, кто хотя бы взглянул на неё. — И он тебя пугает, — ухмыляясь, добавил Блейз. — Во мне хватает мужества признать, что сама мысль о нём заставляет мои яйца подтягиваться к паху. Блейз сделал щедрый глоток напитка. — Знаю, тебе это не понравится, Драко, но, возможно, тебе придётся обратиться за помощью к одному из них. — За помощью? — С кем она дружит дольше всего? — ухмыльнулся Блейз, и Драко тут же закатил глаза. — И что за помощь могут предложить Потный и Уизел? — Ещё не распрощались с прозвищами? Разве вы не дружите? — Считай это ностальгией, — пожал плечами Драко. — Я, может, и задира, но не лишён сентиментальности. — Как это поэтично, — губы Блейза изогнулись в улыбке. — Впрочем, Уизел всё тот же кусок придурка. Бокалы согласно звякнули после этого заявления. — А если серьёзно, — продолжал Блейз, — они оба могут быть чемпионами мира по придурковатости, но они дружат с Гермионой с одиннадцати лет. И они достаточно далеки как от тебя, так и от её отца, так что, возможно… только возможно… будут в состоянии проявить некоторую отстранённость и проницательность, а? Драко пожал плечами. — Рискну предположить, что да. — Подлизываться к друзьям своей невесты или к её семье не так уж плохо. Ну или мне так говорили. Драко передёрнуло от этой мысли. — Давай не будем заходить так далеко. Я попрошу у них совета, как немного сблизиться с её отцом, а не пожертвовать свои почки. Даже им это под силу, — едва договорив, Драко неожиданно чихнул в ладонь. — Будь здоров, — тут же отозвался Блейз. Быстро повеселев, Драко хихикнул в бокал. — Знаешь, Поттер тут поделился, что ты никогда не говоришь «будь здоров», если кто-то чихает. Это вроде как его напрягает. — Конечно, говорю, — пожал плечами Блейз. — Но не тем, с кем работаю. Ты мой друг. Он — Мальчик-Который-Выжил-Дважды, и он мне нужен в интересах бизнеса. Ты знаешь о моих убеждениях на этот счёт, Драко. Драко закатил глаза: — Никогда не будь чересчур милым с людьми, которые тебе нужны. Заставь их думать, что им ты нужнее. Блейз приподнял бокал, провозглашая тост: — Может быть, в этом вся твоя проблема, Драко. Не позволяй магглу отслизеринить тебя. Драко прищурил глаза, размышляя о совете Блейза. — Вот поэтому я тебя и терплю, друг мой. — Эти гриффиндорцы размягчили тебя, — ухмыльнулся Блейз. — Но в тебе ещё достаточно засранца — ровно столько, чтобы это было весело. Драко ощутил прилив счастья оттого, что этот развратный сукин сын — его лучший друг.