— Ну, не знаю, как ты, а я думаю, что всё прошло неплохо.
Сжав челюсти, Драко оттолкнулся от пола.
— Нам стоит спуститься вниз.
— Не волнуйся, — она потянулась, чтобы погладить его по плечу. — Я не дам ему устроить сцену.
— Я не волнуюсь, — не глядя на неё, он накрыл её ладонь своей. Его палец почти рассеянно пробежался по её костяшкам. — Гермиона, мы должны ему рассказать.
— Пока нет, — она крепче стиснула его ладонь. — Я знаю, как с ним управиться. Просто позволь мне взять всё в свои руки.
Драко взглянул на Гермиону сквозь чёлку, упавшую на глаза.
— Нет.
И вышел из комнаты.
В голосе Гермионы послышалась лёгкая паника:
— Драко? Куда ты?..
Едва спустившись вниз, он заметил мрачного Эдварда, приканчивающего уже третью порцию скотча. Он выглядел так, словно хотел, чтобы кто-нибудь подошёл к нему и спросил, всё ли у него в порядке.
— Прошу прощения, Эдвард. Можно вас на пару слов?
Драко обошёл его и, накладывая заглушающие чары, направился на кухню. Как и стоило ожидать, Эдвард следовал за ним по пятам, выглядя кипящим от ярости из-за того, что подчинился разодетому мальчишке.
— Ты не можешь вот так вызывать меня в моём собственном доме, парень. Я не знаю, как всё устроено в твоём шикарном поместье в Уилтшире, но в этом доме…
— Почему я вам не нравлюсь?
Эдвард уставился на него. Должно быть, его просто ошарашило то, что Драко, изнеженный маменькин сынок, осмелился это сказать.
Наконец-то.
Эдвард хранил молчание, и Драко продолжил:
— Я люблю вашу дочь. Люблю больше всего на свете. Для большинства отцов этого было бы достаточно. Но вы?.. Я вас не понимаю. Вам словно…
— Ты мне не нравишься.
Настала очередь Драко уставиться на Эдварда.
— Что ж, с этого мы и начали.
— Ты недостаточно хорош для моей дочери.
— Грубовато, но предельно ясно.
Эдвард продолжил, будто бы не слыша:
— Когда Гермиона приезжала на каникулы из школы, она всегда рассказывала об одном грубом мальчишке, который придумывал ей грязные прозвища и всячески дразнил.
Драко едва не сболтнул, что он до сих пор время от времени обзывает её грязными словечками и дразнит, но теперь ей это, похоже, нравится. Он сильно сомневался, что Эдвард оценит юмор. К тому же каждый раз, когда Драко думал о том, насколько ужасно он вёл себя с Гермионой в Хогвартсе, ему становилось не по себе.
— Этот мелкий пацан говорил ей, что она не принадлежит его миру. И Гермиона его ненавидела. Ненавидела то, что он отстаивал, и то, что из-за него она не чувствовала себя на своём месте.
— Могу себе представить, — вздохнул Драко. Ничего из этого не было новостью. И всё же было странно слышать об этом в таких подробностях. У Эдварда не было ни одной причины умалчивать темы, которые Гермиона тактично обошла в разговоре.
— Так что представь себе моё удивление, когда она привела этого мелкого невежественного грубияна в мой дом и сказала, что влюблена в него.
Драко разглядывал узоры на столешнице кухонного острова. Он не знал, что сказать. Как защититься, когда и сам не находишь себе оправдание?
— Я понимаю.
Эдвард недоверчиво ухмыльнулся, скрестив руки на груди.
— Ты понимаешь?
— Если бы кто-нибудь обращался с моей собственной дочерью так, как я обращался с Гермионой в детстве, я бы подвесил его за яйца над полем для квиддича.
Эдвард покачал головой: слова Драко его ничуть не тронули.
— Ты не способен понять. У тебя
нет дочери.
И тут Драко сказал два слова, от которых у Эдварда Грейнджера поседели даже волосы в ушах.
— Может, будет.
В тот самый момент, когда Драко осознал свою ошибку, Эдвард уже тряс его, схватив за грудки:
— Что ты сказал?
— Папочка? Что ты вообще делаешь? Отпусти Драко, сейчас же!
Гермиона! Он спасен. Конечно, она будет в бешенстве, когда поймёт, что он почти рассказал её отцу о ребёнке, не посоветовавшись с ней, но в эту секунду у него были проблемы посерьёзнее.
— Гермиона, что имел в виду этот… парень, когда сказал, что у него, возможно, будет дочь?
Она выпрямила спину, вызывающе сжав губы. Несмотря на её уверенную позу, Драко отчётливо видел, что она взбешена. Всего один взгляд в её глаза, и он заметил тот самый оттенок
тебе-пиздец в её радужках.
— Он имел в виду… — она вздохнула. — Я беременна.
Отпустив Драко, Эдвард сосредоточил всё своё внимание на повзрослевшей женщине, которой когда-то давно менял подгузники.
— Ты — что?
— Эдвард, дорогой, что вы все делаете на кухне? — Джин застыла в дверях, ощутив напряжённую атмосферу в комнате. — Что происходит?
Не сводя глаз с Гермионы, Эдвард ответил:
— Наша дочь только что сообщила мне, что беременна.
Широко распахнутыми глазами Джин уставилась на Гермиону:
— Минни, дорогая, это правда?
Гермиона вздохнула.
— Я не хотела рассказывать так рано.
— Но у тебя будет ребёнок?
— Да.
— Ребёнок Дрейки?
— О, да Бога ради, мама! Ты умрёшь на месте, если назовёшь его «Драко»? Он ненавидит это прозвище!
Драко рассмеялся над её признанием:
— Джин, она имела в виду, что…
— Я имела в виду, что вам обоим пора относиться к нам как к грёбаным взрослым! Мы с Драко не дети и можем принимать самостоятельные решения!
Все замолкли. Моргнув, Джин осторожно начала:
— Мин… гм… Гермиона, дорогая. Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты так выражаешься. Я понимаю, что ты целыми днями окружена подростками, но это ещё не значит, что стоит перенимать их словечки.
Гермиона потёрла виски:
— Проблема не в моих выражениях, мама.
— Конечно, не в этом! — вмешался Эдвард. — Проблема в том, что этот… негодяй соблазнил нашу дочь, склонил её к жизни во грехе, а потом оплодотворил её.
Драко сузил глаза:
— Признателен за ваше мнение насчёт наших отношений.
— Гермиона — это моё дело.
— Уже нет. Она взрослая женщина. Она собирается выйти за меня замуж, и ты ничего с этим не поделаешь.
Эдвард уже открыл рот, чтобы возразить, но Джин его опередила:
— Кажется, нам стоит открыть бутылку коньяка, которую мы берегли на чёрный день. Мы все выпьем по чуть-чуть, а потом обсудим это, как взрослые.
— Кроме меня, — возразила Гермиона.
Джин зависла.
— Это же пятидесятилетний «Chateau de Montifaud». В чём дело?
— В фетальном алкогольном синдроме, — закатила глаза Гермиона.
— Ах да, — Джин взглянула на Драко, — а ты, дорогой?
— Мама, нет, — ответила за него Гермиона. — Драко обещал, что тоже не будет пить, пока не родится ребёнок, чтобы поддержать меня.
— Вижу, моя дочь хорошо тебя натаскала, — издевательски усмехнулся Эдвард. — Не удивлён, что в ваших отношениях она за мужика.
— Знаешь что? — разозлился Драко. — Пошёл ты.
— Есть решение! — воскликнула Гермиона. В комнате стало тихо, все взгляды обратились к ней. Она прикусила губу. — Давайте все помолчат, пока я как следует не обдумаю, что сказать дальше.
Драко покачал головой.
— Ну уж нет, я сыт по горло его брехнёй. Ты можешь продолжать выдумывать причины для ненависти ко мне, но с этого самого момента мне наплевать на твоё отношение. Откровенно говоря, мне стыдно перед самим собой, что я переживал об этом так долго. Пока ты с должным уважением относишься к моим детям, можешь думать что угодно обо мне самом. Но если ты думаешь, что я просто сдамся и продолжу терпеть подобное отношение, ты серьёзно ошибаешься. Так что можешь взять своё мнение о наших с Гермионой отношениях и засунуть его в свой зад!
В комнате стало тихо.
Вдруг гневные складки на лбу Эдварда сгладились, словно их смыло приливной волной. Очень медленно его усы из их обычного напряжённого положения в уголках губ поползли вверх, а его плечи, а затем и всё тело сотряс смех. Сначала очень тихий, но постепенно всё более и более набиравший силу, пока его раскаты не заполнили всю комнату. Вскоре к нему присоединились Джин, успевшая опрокинуть порцию коньяка во время речи Драко, и Гермиона. Лишь Драко не разделял всеобщего обманчивого веселья.
Эдвард утёр выступившие слёзы.
— Гермиона, этот человек тебе не подходит, это невозможно. Он просто смешон, раз думает, что может разговаривать со мной в таком…
— Хватит, папа, — внезапно изменившееся настроение Гермионы заставило окончательно затихнуть отголоски смеха в комнате. — Ты хоть представляешь, насколько сам сейчас смешон? Столько лет таить обиду на мальчишку, которого ты даже не встречал, пока он не повзрослел, — это самое настоящее безумие.
Драко ощутил, что она нравится ему ещё сильнее, чем прежде.
— Он вёл себя вежливо, хотя ты относился к нему как к куску дерьма.
Джин поморщилась:
— Ну правда, дорогая. Эти выражения…
— Мама. Даже не начинай. Я сейчас трезва, беременна и очень зла, — она глубоко вздохнула и повернулась к отцу. — Папа, это то, что мне нужно. Драко — тот, кто мне нужен. Так что, если ты не можешь перебороть эту гигантскую обиду, тогда… тогда на этом всё.
Джин ахнула:
— Эдвард, ты сейчас же извинишься перед этим милым мальчиком, или, Богом клянусь, будешь спать на диване до конца своей чёртовой жизни!
Гермиона медленно повернулась к матери, не в силах бороться с тенью ухмылки на своём лице:
— Что за выражения, мам.
— Я хочу сказать, Эдвард, — продолжала Джин, игнорируя насмешку Гермионы, — что ты не помешаешь мне общаться с внуком. Преодолей себя и принеси чёртовы извинения, иначе я… — она опасно сузила глаза, — иначе я пожертвую зубного «пеликана» из твоей коллекции, того самого, из семнадцатого века, в Британский музей стоматологии.
— Нет! Только не мою крошку, — взмолился Эдвард. — Ты хоть представляешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы его отыскать?
Гермиона закатила глаза.
— Да в самом-то деле, папа. На тебя повлияло не то, что вы потеряете меня, если ты не помиришься с Драко, а какая-то жуткая рухлядь для удаления зубов? Тебе стоит пересмотреть свои приоритеты.
— Я… — Эдвард понял, что он в ловушке. Главные женщины в его жизни загнали его в угол, используя всё то, что он любил, против него самого. У него не было выбора. Переключив внимание на Драко, он смущённо пробормотал: — Есть вероятность, что я немного перегнул палку с тобой.
— Немного? — переспросил Драко.
— Эй, ты издевался над моей дочерью. «Немного» — это всё, что ты получишь.
По правде говоря, это было даже больше, чем ожидал Драко.
— Меня устраивает.
Гермиона ткнула отца локтем:
— Папочка, пожми Драко руку.
— Это не обязательно, — тут же отозвался Драко, припоминая, как силён кулак Эдварда Грейнджера — словно пресс, пытающийся скомпоновать мусор.
— Нет, Гермиона права. Пожми мою руку, Драко.
Он с сомнением уставился на протянутую в знак примирения ладонь.
— Не забывай, что ты гораздо крупнее меня, о чём неоднократно напоминал мне в прошлом.
Они пожали друг другу руки. И это было не так уж и ужасно.
— Неплохое рукопожатие для мужчины с женскими руками, — Эдвард смотрел прямо в глаза Драко.
— Вот и хорошо. Над твоим тоном поработаем позже, — отозвался Драко.
Джин наблюдала за сценой со слезами на глазах.
— Я так рада за вас с Драко, Гермиона. И ты права. Вы уже взрослые, и мне не стоит называть вас этими прозвищами.
Гермиона внезапно ощутила вину за то, что в порыве ярости вывалила на мать всю правду.
— Мама…
— Нет-нет, ты права, — Джин пьяно ухмыльнулась. — Я всего лишь хотела устроить для вас милую вечеринку, — она внезапно вцепилась в предплечье Эдварда: — И в будущем тебе лучше быть милым с этим молодым человеком, Эдвард Грейнджер. Он подарил нам внука!
С непривычно жалким выражением на лице, которое можно было интерпретировать только как страх перед женой, Эдвард попытался оправдаться:
— Джин, ты же знаешь, что я…
— У них с Гермионой будут прелестные дети. Вы ведь не собираетесь останавливаться на одном, да, Гермиона?
Та изумлённо посмотрела на свою пьяненькую мать, переведя затем взгляд на Драко в поисках поддержки. Он лишь улыбнулся в ответ на её замешательство.
— Эм… это случилось довольно неожиданно, мама.
— Ну ещё бы, — проворчал Эдвард, пристально глядя на Драко. — Разве вы, волшебники, не верите в планирование семьи?
— Ты же понимаешь, почему я не могу обсуждать эту тему с тобой, Эдвард?
— Пожалуй, это мудрое решение.
— Мы всё уладили? — вмешалась Гермиона. — Потому что по ту сторону двери очень много людей ждут, пока мы все выйдем отсюда.
Драко закатил глаза:
— Кстати, не могу не спросить, Джин. Каким невероятным образом тебе удалось связаться с моей тётушкой Лукрецией?
— О, это всё твой друг, мистер Забини. Он был очень любезен.
Драко согнулся пополам в приступе смеха, обхватив себя за рёбра, чтобы удержать лёгкие в своём теле. Он не мог успокоиться довольно долго, пока, наконец, не выпрямился, вытирая глаза:
— Прошу прощения. Просто… так странно слышать это о мистере Забини, — он был уверен, что даже подчинённые не называли так Блейза. А ещё ни один человек, пообщавшийся с ним больше минуты, не назвал бы его «любезным».
Эдвард хмыкнул:
— Не нравится мне этот парень.
— Он никому не нравится, папочка, — Гермиона доверительно положила ладонь на его плечо.
— Мне не стоило приглашать твою тётю, дорогой? — спросила Джин.
— Ну… кажется, мне стоит предупредить вас обоих, — он повернулся к Эдварду, показывая, что обращается и к нему тоже, — что моя семья ужасна. Если вы задумываетесь, почему в детстве я был мелким засранцем, вам достаточно взглянуть на людей с моей фамилией.
Эдвард усмехнулся:
— Прелестно. Тогда ты не будешь иметь ничего против наших родственников.
—
Я возражаю против наших родственников, папочка, — Гермиона повернулась к матери. — Пожалуйста, скажи, что мне не нужно приглашать их на свадьбу.
— Дорогая, я их даже сюда не хотела приглашать. Но твоя тётушка Пруденс настояла на том, что они должны познакомиться с Драко.
Гермиона пристально посмотрела на Драко.
— Она отлично поладит с твоей тётушкой Лукрецией, — тётя Пруденс была одной из тех женщин, верящих, что они могут высказывать любые расистские, сексистские и вообще оскорбительные соображения о ком угодно, если после этого добавить: «Дай им Бог здоровья» — и прижать руку к жемчугам на груди.
Эдвард похлопал Драко по плечу:
— Ну что, идём знакомиться с множеством людей, которые загнутся через пару-тройку лет.
***
У Драко уже сворачивались в трубочку уши от болтовни странного мальчишки-слизеринца по имени Брейди Фитч. По-видимому, он был близким другом Джеймса Поттера, так как они ни на шаг не отходили друг от друга на протяжении всего вечера.
— И видите ли, мистер отец Скорпиуса, именно поэтому мне кажется, что вы должны попросить профессора Грейнджер взглянуть на моё эссе. Бессонница меня замучила.
— Ну да-а-а, — прищурив глаза, Драко посмотрел на Джеймса Поттера, чтобы убедиться, что это не шутка. Тот, однако, отказывался поднимать взгляд со своих ботинок. — Я правда не могу этого сделать. И даже если бы попытался, она бы ни за что не стала меня слушать. Но, эй, всё это звучит ужасно. Уж извини меня за такие слова. Но если у тебя правда проблема, стоит получить справку у мадам Помфри.
Брейди кивнул:
— Туши, мистер отец Скорпиуса. Туши.
— Туше, — шёпотом поправил Джеймс.
Драко сделал большой глоток газированной воды, притворяясь, что она сдобрена водкой.
— О, смотрите-ка. Тут ещё пара людей, с которыми мне нужно поговорить. Прошу прощения, — и Драко сбежал к Блейзу и Тео.
Последний обнюхивал кукурузную тортилью, держа её двумя пальцами.
— Ну и странная же здесь еда, приятель.
— Она маггловская. Кто-нибудь из вас видел моего сына?
Блейз ухмыльнулся.
— Я видел. И на твоём месте я бы не спускался в уборную на первом этаже.
— Почему? Он в порядке?
— М-м-м, — простонала Роза в рот Скорпиуса, когда он обхватил её грудь под джемпером. — Если хочешь, можем пойти дальше, — сказала она, снова поймав его губы.
Скорпиус застыл.
— Здесь?
— Ага, — она снова потянулась к его губам, но Скорпиус увернулся.
— То есть… здесь, в уборной Джин и Эдварда? Хочешь, чтобы я снял твой бюстгальтер, пока мы прячемся здесь во время помолвки моего отца? В доме моих будущих бабушки и дедушки?
— Ну… да.
Он моргнул. Его рука всё ещё была под её джемпером.
— Ну ладно.
Они вновь набросились друг на друга, и как только Скорпиус близко прижался к ней, попытавшись стянуть с неё джемпер, дверь распахнулась.
— Эй! — вскрикнул Скорпиус, заслоняя свою девушку.
— Эй! — вскрикнул Блейз, прикрывая глаза.
— Уйди отсюда, дядя Блейз!
— Да-да. Я уже, — отозвался тот, закрывая за собой дверь.
— О, он выглядел так, словно был более чем в порядке, — ответил Блейз с непристойной ухмылкой.
Драко поморщился.
— Не нужно быть грубым.
— Я просто сказал. Твой сын тот — ещё ходок.
Тео подтолкнул Драко:
— Кстати, раз уж мы заговорили о поцелуях по углам, бывший парень Гермионы классно целуется.
Драко моргнул.
— Даже… даже не буду пытаться тебя понять, Тео.
Тот поморщился:
— Хотя я почти уверен, что он раньше не делал минет, я на себе прочувствовал все его зубы.
— Так, достаточно! Ты потаскун. Пойду поговорю с кем-нибудь более подходящим по уровню умственного развития.
Ушедшего Драко быстро заменил Альбус Поттер.
— Кажется, я вижу здесь двух джентльменов с достоинством и стилем.
— Ты сын Поттера, — узнал Блейз.
— Альбус Поттер, к вашим услугам, — отозвался тот, пожимая им руки. Двое с половиной мужчин кивнули друг другу, разделив минуту дружеского молчания.
— Что ж, — начал Альбус, — может, у кого-то из вас есть немного травки на продажу?
— Зависит от того, — ответил Блейз, — работает ли твой отец аврором.
— Да кто его знает, — отмахнулся Альбус. — Ну так что, у кого-нибудь из вас есть?
— Послушай, пацан, — сказал Блейз со снисходительной улыбкой, — мы взрослые люди, управляющие целыми трастовыми фондами, а не парочка сопливых подростков, — он сделал глоток шампанского. — Конечно, есть.
Тео поднял бровь, глядя на странного подростка:
— А сколько тебе лет?
Его вопрос выбил Альбуса из колеи.
— Ну вот, снова. Ты меня очень разочаровал, Тео.
И во второй раз за день Блейза и Тео бросили в одиночестве.
— Где Луна? — поинтересовался Тео.
— А как ты думаешь?
— Нарглы, — одновременно сказали они.
Тео хмыкнул, наблюдая за Альбусом, подошедшим к своему брату и его, очевидно, гею-кавалеру.
— Только я это чувствую или ты тоже считаешь, что однажды этот парень будет править чёртовым миром?
Блейз уже обратил внимание, что мальчик совсем не похож на своего выпендрёжника-отца. Скорее, он сочетал лучшие качества своей до непристойной степени харизматичной матери и изощрённый ум, которым славился их общий факультет. Всего несколько лет, и он, пожалуй, станет новым лучшим другом Блейза.
— О, несомненно.
***
— Не возражаете, если я постою рядом с вами? — спросил Альбус. — На этой вечеринке ощущается острая нехватка компании. Все чересчур одержимы возрастом.
— Где же твой друг? — возразил Джеймс.
Альбус издал скучающий вздох.
— По-видимому, у него брачный период.
— Гадость, — сказал Брейди.
Альбус кивнул, ткнув в сторону Брейди большим пальцем.
— Этот парень в теме, — он хихикнул, наблюдая, как изворачивается Саймон, пытаясь завязать разговор с их сестрой, Лили. — Ты это видишь? — обратил он внимание Джеймса на эту душераздирающую сцену.
— Просто подожди. Папа скоро это прекратит. Но ему лучше привыкнуть к такому, потому что Лили наверняка унаследует мамины… параметры.
— Это мерзко, но да, — Альбус осмотрел комнату. — Невероятно скучная вечеринка.
— Могу сделать сальто назад, — с энтузиазмом предложил Брейди, — хочешь посмотреть?
— Нет, не стоит, приятель, — отозвался Альбус. — Я подумывал о том, чтобы умыкнуть у Эдварда немного хорошего пойла, над которым он так трясётся.
— Мы в деле, — согласился Джеймс.
По пути на кухню Альбус ткнул брата локтем под рёбра:
— Итак, теперь у вас всё по-настоящему? — он указал на Брейди.
Джеймс попытался скрыть покрасневшие щёки.
— Заткнись.
— Никогда.
— Ну, а что насчёт тебя? Как дела с той девушкой?
Альбус замер на месте.
— Мы правда разговариваем об этом? — Джеймс пожал плечами. — Ну, тут такое дело, — он закинул руку на плечо брата, — я облажался.
— Ты в порядке?
— Да, — и это была правда. — Я никогда не планировал быть парнем, который влюбляется в конце истории. Моё будущее всё ещё где-то бродит.
— Ты чертовски странный, — хмыкнул Джеймс.
Джеймс не дотягивал до Скорпиуса, но тусоваться с ним было не так уж и плохо.
***
Драко подошёл к свежевыбритому, в костюме с иголочки Гарри и нервно дёргающемуся Рону.
— Привет, — слегка недовольно поприветствовал его Рон. — Твой сын что-то слишком надолго застрял в туалете. Я не могу зайти туда и спросить, что с ним, потому что это было бы жутко, но тебе стоило бы проверить, как он.
— Беспокоишься о здоровье моего сына? Так заботливо с твоей стороны, Уизли.
— Что-то вроде того.
— Замечательно. Пока буду там, мне проверить ещё и твою дочь? — спросил Драко.
— Ты, — прорычал, стиснув зубы, Рон и сжал руку в кулак, чтобы успокоиться. — Роза со своими братьями и сёстрами.
— С кем из них? С одним из тех, которые ошиваются около коллекции спиртных напитков Эдварда, или с той, с которой болтает ещё один странный друг Скорпиуса? — сказал Драко, вежливым кивком указывая на Альбуса и Лили.
Гарри резко обернулся.
— Да ты, нахрен, шутишь? Она слишком юна, чтобы думать о мальчиках.
— Скажи это мальчикам, — Драко с тоской глянул на их напитки, ослабляя воротник. — Не могу поверить, что пообещал Гермионе не пить, пока не родится ребёнок.
— Подкаблучник, — Гарри отхлебнул виски.
— Сказал мужчина, которому однажды пришлось утром бежать за цветами своей жене, потому что он разозлил её во сне, — парировал Драко.
Рон ткнул Гарри в бок:
— Эй, дружище. Это не моё дело, но этот крепкий парень вроде как… с Джеймсом?
Гарри посмотрел на своего сына, который в этот момент пытался помешать Брейди съесть банан вместе с кожурой. В его глазах светилось нежное выражение, которое Гарри ещё не приходилось видеть раньше.
— Не знаю. Он ещё ничего не рассказал, — и, как ни странно, Гарри это не беспокоило. Однажды Джеймс будет готов — и он тоже.
— Я слышал, ты дал отпор Эдварду, — сказал Рон, меняя тему.
Драко сжал переносицу двумя пальцами.
— Это был один из самых неприятных моментов в моей жизни. Примерно как когда меня обнял хренов Волдеморт.
— Вы много времени провели на кухне. Что там случилось?
Драко пожал плечами:
— Мы с Эдвардом немного поорали друг на друга. Джин всплакнула. Она часто плачет, когда выпьет.
— Я знаю, — одновременно отозвались Гарри и Рон.
— В конце концов, я отец их внука, так что Эдварду придётся хотя бы притворяться, что я ему нравлюсь, иначе Гермиона больше не приедет к нему в гости, а Джин отнимет его игрушки. Так что у нас всё хорошо.
— Мы видели, что ты познакомился с Йеном, — сказал Рон. — Чёртов идиот. Он никому из нас не нравился.
— Говорят, минет он делает хреново, — вставил Драко.
Гарри и Рон молча попеременно моргали.
— Нет, — сказал Гарри, — нет. Даже не хочу в это вникать. Боже, Гермиона. Слава Богу, — его лицо просияло при виде лучшей подруги. — Если вы меня извините, мне пора приступить к своим отцовским обязанностям.
***
— Почему я никогда тебя не встречал? — Саймон попытался небрежно прислониться к стене, строя из себя чертовски крутого парня.
Лили отодвинулась от него, выходя из облака спрея «Axe», которое окружало парня.
— Потому что я на втором курсе. Кажется, я уже говорила об этом.
— А ты дерзкая, да?
— Ты знаком с моими братьями. Мне есть у кого поучиться.
— Мистер Поттер! — Саймон выпрямился при виде Гарри. — Если позволите, вы сегодня особенно…
— Не сегодня, приятель. Не сегодня, — сказал тот, схватив Саймона за плечи и отодвигая его от своей юной дочери.
***
— О чём вы тут болтаете? — спросила Гермиона.
— Ни о чём таком, — отозвался Драко, обнимая её за талию. — О том, как сильно я нравлюсь твоему отцу.
Она усмехнулась ему в грудь.
— Этот день был ужасно выматывающим.
Он массировал её спину, вырисовывая маленькие круги.
— Да. Слишком много всякой… человеческой фигни. Это точно.
— Так показалось только мне или всё это и правда выглядело как много шума из ничего?
— Что конкретно?
Гермиона вздохнула.
— Да… всё. Обиды моего отца на тебя. Наши друзья и их маленькие драмы. Скорпиус и Роза, занимающиеся… да чем бы они ни занимались. Мои другие крестники. Мои родители. Всё это. Мы все суетимся, но, в конце концов, это просто жизнь.
Драко согласно хмыкнул.
— Уставшая, ты становишься почти философом.
— Я серьёзно, Драко. Нам всё происходящее кажется сложным, но это не так, правда. Это просто… ерунда. Совокупность событий, которые кажутся важными, но по большому счёту всё это пустяки. Ведь так?
— Ну, ты сама всё сказала, любимая, — он поцеловал её в лоб, — мне нечего добавить.
— М-м-м, — её веки затрепетали, — так хорошо, — она вдруг разомкнула объятия, уходя прочь.
— Эй, ты куда? — спросил Драко.
— Меня сейчас вырвет.
— Опять?
— Во всём виновата эта чертовка, — отозвалась Гермиона, указывая на живот.
Наблюдая за тем, как она спускается по лестнице, Драко вздохнул: несмотря на грубое выражение, его невеста только что назвала их ребёнка «она».
***
С верой в справедливость мира Гермиона торопилась в ближайшую уборную, чтобы во второй раз за вечер опустошить свой желудок. Это чувство развеялось, стоило ей распахнуть дверь.
— Да задери вас черти,
опять? Иисус, Мария, Иосиф и хренов верблюд, да вы просто… — жестокий позыв рвоты прервал её тираду, вывернув содержимое желудка Гермионы на новый ковёр её матери.
Из-за двери раздалось тихое покашливание:
— Кхм… тётя Гермиона? Ты ведь не расскажешь моим родителям об этом?
— Да, и моему папе, это было бы очень, очень здорово. И, эм… я слышал, что скоро стану братом. Это круто. Мои поздравления.
Гермиона тяжело и медленно дышала ртом, с её губ сорвалась капелька тягучей слюны. Она вздохнула.
— Спасибо. Гм… не буду мешать.
Её стремление держать всё под контролем бушевало внутри, но она примирилась с истиной, которую всегда избегала. Это жизнь. И некоторые вещи происходят, хочешь ты того или нет.
И это не так уж плохо.
