Сага о лунной императрице

— Долго ещё ехать? — Мы почти на месте, командор. — Зря мы сюда едем, ваше Святейшество. Вы ещё помянете мои слова… Герман мрачно окинул простиравшийся до самого горизонта пейзаж: одинокие лысые деревья, выжженная земля, обломки зданий. Наверняка, во многих ещё годных для укрытия от непогоды домишках сейчас живут уцелевшие жители. — Не могу поверить, что это последствия обычной стычки, — Лия смотрела на еле виднеющиеся вдали силуэты людей, поднося ладони к груди. — Мы осмотрим территорию и поможем им. Герман мрачно кивнул и указал на башни вдали. Среди всего окружения лишь башни были целыми и невредимыми. Красовались среди обломков. — Кажется, оно, — Командор глубоко вздохнул и почесал щёку, внимательно оглядываясь и примечая детали. — Почему эта часть деревни не подверглась атаке? — Вступать в открытое противостояние с работорговцами опасно. Намного эффективнее — понемногу лишать их нажитого, втихую истребляя рабов или лишая их крова. Люди здесь жили в полуразрушенных самодельных хижинах, точнее, в той их части, что ещё была пригодна для какой-никакой, но жизни. Из многих доносились звуки, и всё это сливалось в одну ужасную какафонию: плач, скрежет, звуки борьбы, бормотание, плач, крики… Амалия ехала рядом с Германом, который в любой момент мог отреагировать на угрозу, и это успокаивало её. Не будь его рядом, страх бы давно ей завладел. Девушка слезла с лошади и отдала приказ отыскать работорговца. Этого мерзкого, жадного денежного мешка. У неё появилось к нему еще одно дело. И ещё одна причина для ненависти. Лия окинула взглядом здание прямо перед ней, если это можно было назвать зданием. Передняя стена практически обвалилась, впуская внутрь солнечный свет. Жрица всмотрелась в темноту и, кажется, увидела силуэт, сидящий напротив неё. Совсем один в темноте. — Надеюсь, я не умру, не исполнив предназначение — иронично усмехнулась она и вошла внутрь. В нос тут же ударил тошнотворный запах, из глаз потекли слёзы. — Люмен… — она закрыла нос рукавом и пошла дальше, к силуэту. Из ладони Амалии выскользнула искра белого света, и тьма отступила. Взгляду предстала одинокая женщина в углу комнаты. Худая, с мертвенно бледной кожей, сморщившейся от старости и «украшенной» множеством шрамов. Она не была связана, и на ней не было цепей. Она построила для себя собственную клетку. Прямо у себя в голове. Жрица медленно подошла к ней и присела на корточки рядом, борясь с новой волной тошнотворного запаха. — Вы меня слышите? —… — лишь молчание стало ей ответом. Пустые глаза, не проявляя и грамма внимания, всё так же смотрели в пол, а когтистые руки всё так же царапали старые шрамы. Гордыня это, уверенность в собственных силах или желание сделать мир лучше, но Амалия таки использовала свою силу, чтобы сломать прутья у ставшей родной для женщины клетки. Женщину окутало лиловое пламя. Живое пламя. Оно бегало по всему её телу. Исследовало его. Обживало. Когда Лия уже хотела передумать, огонь зашевелился. Он побежал со всего тела к голове и, наконец, растворился в полуоткрытом рту. — Меня…меня… — вспоминая имя, хрипела женщина, ожившим взглядом уставившись в пол. — Моё имя Одетта. — Как вы попали сюда? — Лия взглядывалась в глаза Одетты. Мёртвые, серые глаза. Она наверняка провела здесь многие годы… Взгляд скользнул по лицу девушки, по одежде, по волосам. Волосам, белым, как снег. Глаза наполнились интересом, жизнью. Что-то всплыло в памяти, что-то важное… В памяти оживали истории, становились одним целым. Жизнью. — В молодости я мечтала танцевать… — каждое слово давалось ей с трудом. Голос походил скорее на скрип двери, чем на женщину — Да… У меня были длинные стройные ноги, которым могла позавидовать любая, а моя белоснежная кожа могла завоевать любого мужчину…– женщина нежно провела по собственной руке от кисти до ключиц. Дряблая грязная кожа, вся в шрамах и ссадинах — У меня был жених. Пабло. Но тогда я хотела славы, мы оба хотели. Искали место, где примут и научат… Казалось, это было так легко. Куда не посмотри — все такие приветливые — она громко засмеялась и неожиданно прекратила. — Дом Табуло стал нашей отправной точкой. И конечной. Она снова уткнулась в пол, еле заметно заводя руки за спину, чтобы начать самозабвенно чесать предплечья. Её лицо исказилось в мучительной усмешке. — Мы спали с Пабло в одной из комнат, и тут я услышала крики. Его не было рядом! Я вышла во двор и увидела кукол. Они резали, кромсали, рубили! Они позвали меня к себе. И мы пошли в город. Я резала людей вместе с ними. Наслаждалась бойней. Она смеялась и кашляла, слёзы лились из безумных глаз. Расцарапанные руки скользили по телу, трогая многочисленные шрамы. На одной из ног «красовалось» клеймо с простым и понятным словом: «Шлюха». Лия вытерла слёзы длинным руковом мантии, выходя из полуразрушенного помещения. Командор с сомнением посмотрел в фиолетовые глаза жрицы, мокрые от слёз. — Госпожа… — Я не могу. — Это неправильно. Ваша сила существует не для этого. — Мне плевать, Герман. Отдай ей золотые яблоки и плед. Не в силах стоять, девушка осела на землю. Она сделала это, потому что хотела для Одетты лучшей жизни. — Как… Как Боги могут допустить такое? Она лежала на земле и плакала, кричала, не в силах остановиться. Била кулаками, вытирала слёзы, пытаясь успокоиться от вновь и вновь плескавшихся эмоций. Она не зря сюда пришла. Если даже боги не смогли ей помочь, она точно должна. Это её долг. Рыцарь богини загробного мира приблизился к женщине в углу здания. Запахи мочи, дерьма, сырости и самой смерти наполняли помещение. Смесь, что чуть не заставила его оставить обед на земле. «Удивлён, что её святейшество не вырвало, как только она здесь оказалась» — Это вам, — он медленно подошёл к Одетте и отдал ей плед. Женщина быстро укуталась в него. Во взгляде дикарки появилась ясность. Она перестала царапать собственное тело и медленно встала, опираясь на стену. — Фрейя тебя побери, Амалия. – тьма окутывала женщину. Внутри её вен бушевало пламя. — Кто такая Амалия? — Рабыня недоверчиво вгляделась в лицо Германа. — Её святейшество Амалия первая. В моём присутствии не советую звать её иначе. — Герман почесал щёку и фыркнул. — Так она… — Дура? Да. — Амалия, тот мужчина… — Герман? — девушка приложилась к кружке с горячим чаем. Запах шалфея успокаивал её. — Да. Он назвал тебя «её святейшество», — Взглядываясь в лицо девушки, неловко произнесла она.— Неужели ты и правда… — А, ну да. Позволь представиться, перед тобой стоит её святейшество Лунная Императрица Амалия I, Исключительная — она с улыбкой отвесила шуточный реверанс, чуть не пролив на себя чай. — Или, по крайней мере, это один из моих многочисленных титулов. — Тот проблеск. Я вспомнила. — женщина посмотрела в фиолетовые глаза собеседницы. — Когда-то я верила в Люмена. После той ночи я просила его о спасении. И много ночей после тоже. Он молчал. Со временем, я забыла о богах, а куклы перестали оживать в ответ на мою жажду крови. Я осталась одна, и тогда меня сделали рабыней. А теперь меня спасает дочь Люмена. Что за ирония. — Я верю, что должна спасти мир ото зла, — жрица окинула взглядом Бескрайние земли, простиравшиеся снизу и повернулась к женщине — А ты часть этого мира. И зло было вокруг тебя. – она посмотрела на край пледа, в который была укутана женщина и быстро перевела взгляд обратно. — Теперь я свободна. — Одетта посмотрела вдаль. Бесконечные леса внизу оживали под лучами солнца. — Наверняка тебе сейчас некуда идти. Можешь присоединиться к нам. — Я уже привыкла к жизни, где тебе говорят, что можно делать, а что нельзя. Где тобой управляют, контролируют каждый шаг. Моя верность будет непоколебима. Лия улыбнулась и взяла Одетту за руку. Чай в её бокале почти закончился. — Инквизиция рада приветствовать вас в своих рядах, леди Одетта. Отныне вы под моей защитой.