***
Низкий деревянный стол, стоявший у алтаря, был полон угощений. В самом центре стола стояло позолоченное блюдо с фруктами. По бокам от него – пиалы с рисом. Рядом с пиалами стояло блюдо, заполненное пирожками тток. А фарфоровый сосуд, стоявший у самого края стола, был наполнен соджу. Все эти угощения предназначались низложенной королеве Чон Хви Ён и её старшему сыну – низложенному наследному принцу Хэ Джуну. Их поминальные таблички стояли на алтаре. Рядом с табличками стоял золотой треножник. В золотом треножнике, заполненном песком, стояли палочки-благовония, дымка от которых была похожа на туман, окутавший алтарь. Золотой треножник отличался от тех, что обычно можно было увидеть в храмах или на семейных алтарях. По бокам треножника располагались рукояти в виде драконьих голов, а основой треножника было единое тело дракона. Треножник был сделан настолько искусно, что прикоснувшийся к телу дракона, мог почувствовать каждую из чешуек, находящуюся на нем. Старый лебедь Чон Джи Хван старался не показывать треножник посторонним. Золотой треножник с двуглавым драконом был ценной реликвией семьи Чон. Чон Джи Хван доставал его только на поминки родителей, младшей сестры и старшего племянника. Когда Хён Гун и Вон Джу еще были детьми, он рассказал им, что этот треножник – подарок короля их предку. Чон Джи Хван всегда с особой гордостью говорил, что их предок был тем, кто помог королю объединить Три Царства в единое государство Корё. И за свою доблесть был удостоен того, что король лично вручил ему золотой треножник. Но тут же Джи Хван добавлял, что это не простой подарок. Из древне считалось, что дракон – символ и защитник Чосона. У этого дракона было две головы, чтобы он мог смотреть на восток и запад. На востоке дракон защищает Чосон от Японии, а на западе – от Китая. Старый лебедь говорил, что Дракон защищает того, кто имеет такую вещь, чтобы её обладатель мог служить своей стране. По утверждению Джи Хвана именно поэтому король даровал этот треножник предку клана Чон. Он хотел, чтобы он и его потомки служили своей стране. Лебедь считал, что в день, когда его сестру казнили, он остался жив именно благодаря этому треножнику. Поэтому Джи Хван поддержал стремление младшего племянника взять власть. Он считал, что так сможет послужить своей стране. Вон Джу сделала еще один поклон перед алтарем, после чего поднялась. Королева открыла двери храма. Яркое солнце слепило глаза. Прикрывшись от солнца, поднеся крыло к глазам, женщина посмотрела на небо, которое было удивительно ясным, и вышла из храма. Ожидавшие за дверьми монахи, поклонились госпоже. Они не знали кем на самом деле была женщина, выходящая из храма. Но по золотому треножнику, который семья привезла с собой, они догадались, что сегодняшние гости были необычными представителями знати. Покидая дворец, Вон Джу становилась обычной женщиной-янбан. Женщина была одета в шелковый ханбок. Жакет чогори был полностью черным. Выделялся лишь белый ворот. Её юбка чима бежевого цвета была украшена узором в виде маленьких золотых цветов. Спустившись по каменным ступеням, Вон Джу вышла во двор храма. Там её ждали брат, дядя Джи Хван, сын и племянники. Старый лебедь Джи Хван с недовольным видом сидел на черном камне, широко расставив ноги, и обмахивался веером. На веере были изображены горы. Наследный принц Ён Ук с кузенами стоял у каменного фонаря. Юноши что-то обсуждали. Из-за жары Ён Ук и Су Гиль сняли свои шляпы-кат, оставшись стоять в повязках-магон. Су Гван же, с присущей ему выдержкой и стойкостью, сложив крылья за спиной, стоял в шляпе-кат, как и полагалось мужчине его происхождения. Хён Гун стоял в стороне. На поминках мужчина всегда становился молчаливым. Вон Джу всегда было жалко старшего брата. В отличие от неё он видел то, как убили мать и старшего брата. И хотя Хён Гун никогда не говорил об этом, Вон Джу знала какое влияние это оказало на брата. Когда Вон Джу вышла из храма, все собравшиеся обратили на неё внимание. Женщина всегда молилась дольше всех. Она чувствовала вину перед матерью и старшим братом за то, что почти не помнит их. Из-за этого лебедь считала, что должна молиться усерднее. Так она молилась на всех семейных поминках. Лишь на поминках жены брата Вон Джу уходила сразу же, как монахи заканчивали читать мантры. Она хотела дать брату возможность молиться одному. Сегодня Вон Джу молилась особенно усердно. Она просила матушку присмотреть за Су Вон. Королева не сомневалась, что если бы их с Хён Гуном мать при жизни увидела Су Вон, то полюбила бы девочку. Женщина считала, что её племянница нуждается в особом покровительстве предков. Поворчав на племянницу за то, что заставила семью ждать, Джи Хван направился в павильон, стоявший за храмом. Все члены семьи последовали за ним. В небольшом здании, где из мебели поместился лишь небольшой круглый стол, монахи уже приготовили все для поминального обеда. Джи Хван уселся во главе стола и стал жадно поглощать рис, заедая его кимчи. Раз от раза старый лебедь наполнял свою чашу соджу. Он совершенно не обращал внимания на членов семьи, словно их тут вовсе и не было. Хён Гуна от собственных мыслей отвлекли резкие движения сестры. Женщина положила в пиалу старшего брата кусок тофу, тушеного с овощами в острой соевой пасте из красного перца. Она положила его на рис, к которому мужчина так и не притронулся. Четырнадцатый принц растерянно посмотрел на сестру. -Брат, Вам нужно поесть! – словно мать, беспокоящаяся за своего ребенка, сказала Вон Джу. Однако вместе с беспокойством в её голосе слышалась строгость. Хён Гун улыбнулся сестре. Но вместо того, чтобы приступить к еде, лебедь наполнил свою чашу соджу. Выпив залпом несколько чаш, он тяжело вздохнул. Лебедь недовольно стукнул металлической чашей по столу. Резкий звук заставил всех собравшихся, посмотреть на него. Всех, кроме Джи Хвана. Старый лебедь продолжал есть так же спокойно, как и до этого. -Даже прожив столько лет, вспоминая тот день, я злюсь так, что даже дышать не могу. – сказал Хён Гун, смотря куда-то в пустоту. Вон Джу с тоской посмотрела на старшего брата. Женщина знала, что этот день лебедь переживал почти так же тяжело, как день смерти любимой супруги. Вон Джу понимала, что кошмар того дня, никогда не оставит мужчину. В детстве она сильно злилась на брата за то, что во время казни он не позволил ей в последний раз посмотреть на мать и брата. Сейчас она понимала, что Хён Гун сделал это, чтобы тот же кошмар не преследовал и её. Женщина не хотела, чтобы брат напивался. Поэтому она отставила фарфоровый кувшин с соджу на другой край стола. Хён Гун усмехнулся, но перечить сестре не стал. Он был благодарен ей за заботу, поэтому приступил к еде, отправляя кусок тофу в рот. -Точно. – буркнул Джи Хван, проглотив еще соджу. – Хви Ён и мой драгоценный племянник погибли из-за этой мерзавки Мун Ин Сун. – договорив, мужчина недовольно поморщился. Джи Хван был пьян. И всем присутствующим за столом это стало сразу понятно. Старый лебедь называл сестру по имени, в присутствии кого бы то ни было, лишь когда был изрядно пьян. -«Ту вещь» подкинула именно она! – зло крикнул Джи Хван. Казалось, что боль и злоба разрывают его. – Точно-точно. – пробубнил лебедь себе под нос. – Я знаю грехи моей сестрицы. Она бы никогда не стала заниматься такой мерзостью. – лебедь усмехнулся и снова выпил. «Той вещью» в семье низложенной королевы Чон называли шелковый мешочек, в котором обнаружили пепел и «проклятье», – желтую прямоугольную бумажку, на которой красными чернилами было написано имя Мун-вонбин. -Дядюшка, а Вы помните, как выглядела «та вещь»? – с хитростью спросила Вон Джу. -Конечно помню! – воскликнул Джи Хван. – Разве я могу забыть? – его голос снова пропитался тоской. Поэтому стал звучать тихо и отстраненно. Королева Чон вздрогнула, когда двери дворца Тэджонджон открылись. Она испуганно посмотрела на них. По лицу женщины было понятно, что она находилась в ожидании чего-то ужасного. Но когда порог её покоев переступил старший брат, женщина облегченно вздохнула. -Брат. – на выдохе произнесла королева. В ее голосе слышалось приятное удивление. Хви Ён вышла из-за стола и подошла к брату. На лице королевы появилась едва заметная улыбка. А в её уставших глазах мелькнула надежда, которая смешалась с беспокойством и страхом. -Приветствую Вас, Ваше Величество! – с должным уважением сказал Джи Хван и поклонился сестре. Мужчина махнул крылом и слуги закрыли двери. Джи Хвану стоило больших сил и денег попасть в Тэджонджон. Хви Ён услышала, как брат вздохнул, посмотрев на нее. Женщина знала, что так вздыхают и смотрят те, кто не надеялся когда-либо снова увидеться с родными. После недавнего инцидента, королева Чон находилась под арестом в собственном дворце. Несколько дней назад по весьма странной случайности, как считал Джи Хван, придворная дама Мун-вонбин нашла под ступенями дворца любимой женщины короля шелковый мешочек со странным содержанием. В мешочке находился пепел и желтая бумага, которую использовали шаманы для изготовления талисманов. На ней, красными чернилами, было написано имя любимой женщины короля.* Мун-вонбин тут же доложила королю о находке. Она уверяла его, что это было проклятие, которое, из ревности, заказала у шамана королева Чон. Любимая наложница короля заявила, что так королева хотела убить не только её, но и ребенка, которого Мун-вонбин носила под сердцем. Несмотря на доводы Джи Хвана и многих других министров о том, что даже если это действенно дело крыльев королевы, то судить её можно только за обращения к шаману, которое было запрещено во дворце, но никак не за покушение на жизнь Мун-вонбин, король все равно принял сторону любимой наложницы и приказал отправить королеву под арест в собственный дворец. Джи Хван с тоской посмотрел на сестру. Он знал, что из-за этих событий она сильно волновалась. Из разговоров служанок он узнал, что Хви Ён плохо спала и почти ничего не ела. Из-за этого женщина сильно осунулась. Но даже несмотря на это её лицо сохраняло величественно-строгий вид. -Хви Ён… – начал было говорить Джи Хван, но сестра тут же перебила его. -Что с моими детьми? – взволнованно спросила женщина. Схватив грата за крылья она, с отчаянием, посмотрела на него. После ареста королеве Чон было запрещено с кем-либо видеться. Женщина даже лишилась своих служанок и придворных дам. Всех их отправили на допрос, а на их место были назначены другие. Королева не доверяла им, поскольку их лично отбирал король, поэтому не могла просить их узнать хоть что-то о своих детях. -Где Хэ Джун? С ним все хорошо? – не дав брату возможности ответить, женщина продолжала задавать вопросы. -Наследный принц под арестом в Чосыджоне. – Джи Хван вздохнул и виновато опустил глаза. – Его Величество считают, что наследный принц причастен к этому делу. – в голосе мужчины слышалась злость. -Вот же дрянь! – зло воскликнула королева Чон. – Эта стерва Мун хочет занять не только моё место, но и отобрать место моего сына. Хочет, чтобы её мерзкий выродок стал наследным принцем… – злость переполняла королеву. Однако вскоре порыв злости прошел и лицо королевы снова приняло растерянный вид. – А Хён Гун и Вон Джу? – дрожащим, от волнения голосом, спросила Хви Ён. -Они тоже под арестом. – Джи Хван недовольно фыркнул. -Под арестом? – голос женщины дрогнул. -Хви Ён, не волнуйся. Мне удалось добиться освобождения придворной дамы Чхве. Хён Гун и Вон Джу под её присмотром. – голос лебедя звучал непривычно тихо и успокаивающе. Услышав, что младшие дети находятся под присмотром придворной дамы, которой королева доверяла как самой себе, женщина успокоилась. Она замолчала и отвернулась от брата. Лебедь смотрела на окно, открывать которое ей так же запрещалось. -Хви Ён… – Джи Хван хотел заговорить с сестрой, но женщина снова перебила его. -Ха! – нервно воскликнула женщина. – Его Величество так боится девятилетнего сына и шестилетнюю дочь?** – голос королевы звучал отстраненно, словно она говорила сама с собой. – Или их боится девица Мун? – тем же отстраненном тоном произнесла королева и усмехнулась. – Отправить под арест собственных детей…Какой позор. – голос Хви Ён стал еще тише. На несколько минут она замолчала, после чего её лицо приняло недовольный вид. – Если бы вдовствующая королева Сон была жива, то не допустила бы этого… -Хви Ён, послушай меня! – раздраженно крикнул Джи Хван. Голос лебедя был лишен присущей ему надменности, но по-прежнему звучал строго. Мужчина схватил сестру за плечи и резко развернул к себе. Из-за резких движений старшего брата, Хви Ён тут же пришла в себя и испуганно посмотрела на него. -Хви Ён, у меня мало времени! – тем же строгим тоном продолжал говорить лебедь. Он был напуган не меньше сестры. – Хви Ён, скажи мне правду. «Ту вещь» подложила ты? – мужчина строго смотрел на сестру, сжимая, от волнения, крыльями её плечи. -Конечно, нет! – крикнула королева Чон. Она оттолкнула брата от себя, вырываясь из его крыльев. Лицо женщины стало строгим. – Брат, Вы же знаете, как я отношусь к шаманам. – на лице женщины появилось отвращение. Королева Чон Хви Ён была известна во дворце своей ненавистью к шаманам. Она никогда, в обход правил дворца, не старалась получить от шамана талисман на удачу или рождения сына, не хотела услышать предсказание. Даже гадание по книге Ицзин, казалось женщине смешным и нелепым занятием. Хви Ён всегда смотрела свысока на тех, кто верил в это. Если королева кому-то и молилась, то только Будде. Этим поведением она снискала расположение вдовствующей королевы Сон. -Прости. – Джи Хван виновато опустил глаза. – Но я должен был спросить. – тем же виноватым тоном, добавил мужчина. -Да, я хотела убить эту дрянь. И Хэ Джун придумал как все устроить. – призналась королева. Её голос звучал совершенно спокойно. – Но мы так и не успели это сделать. А такой мерзостью я бы никогда не стала заниматься. – буркнула женщина. – Однако… – Хви Ён тяжело вздохнула. – я возьму вину на себя. – заявила королева. – Завтра на допросе я признаю вину и все ему расскажу. – уверенно заявила женщина. -Нет, Хви Ён! – возразил Джи Хван и схватил младшую сестру за крылья. – Я подам прошение пощадить тебя… – нервно протараторил лебедь. – Брат, не нужно меня спасать. – Хви Ён грустно улыбнулась старшему брату. – Я готова пойти на что угодно, и даже на это, чтобы спасти своих детей. – королева Чон надеялась, что признание ею вины, смягчит гнев короля и он помилует их детей. – Как наша мать отдала свою жизнь, чтобы родить меня, так и я отдам свою, чтобы мои дети смогли жить. – гордо заявила королева. -А почему ты спросила? – голос Джи Хвана стал строгим. Мужчина вопрошающе посмотрел на племянницу. -Хочу, чтобы «та вещь» вернулась к своей хозяйке. Я подстрою так, чтобы в ночь, когда девица Мун умрет, она нашла «ту вещь». – Вон Джу усмехнулась. Она уже представляла себе, каким будет лицо вдовствующей королевы, когда она увидит «ту вещь». Все сидевшие за столом переглянулись. Лицо Джи Хвана приняло довольный вид. Старый лебедь одобрительно покачал головой, давая своё согласие. Вскоре на лице мужчины появилась хитрая усмешка, а после он и вовсе рассмеялся.***
Старый императорский дворец Пуст старый императорский дворец. Заброшен сад. Но ярко-красные цветы, как встарь, не знают увяданья, И поседевшая наложница расскажет вам преданье О том, кто властвовал здесь много лет назад. Юань Чжень
С наступлением вечера, закатное солнце окрасило небо Гун Мэня в оранжевый цвет с ярко-красными полосами. С началом весны, в городе становилось теплее. Только по вечерам, с моря, ветер приносил прохладный воздух. Проникнув в комнату, ветер приподнял края тонкой рисовой бумаги, которая лежала на столе в покоях жены наследника города. Сидевшая за высоким столом, Су Вон устало вздохнув, дописала несколько иероглифов, после чего отложила книгу на край стола. Последние несколько недель наместник не нагружал сына работой. Поэтому юный павлин смог вернуться к своим опытам. Су Вон старалась присутствовать при каждом опыте, который проводил Шень. Муж всегда сажал её за специально подготовленный стол, который юный павлин приказал поставить на безопасном расстоянии. Каждый раз приходя к мужу и описывая все его действия, Су Вон чувствовала себя придворным историком, которые присутствовали на королевских собраниях. Обычно они сидели по обе стороны от королевского трона так, чтобы могли видеть каждого из присутствующих на собрании. Девушке довелось всего лишь раз наблюдать то, как пишут королевские историки на собрании. В тот день её тетушка Вон Джу, с позволения короля, приказала установить в тронном зале ширму. Из-за ширмы Су Вон могла наблюдать за ходом собрания. Сейчас, описывая опыты мужа, лебедь старалась делать это так же быстро, как придворные историки. Она записывала все на листах бумаги, после чего переписывала текст в специальные книги. Если же из-за обязанностей у Су Вон не было возможности присутствовать во время опытов лично, то её работу выполнял Лян Юй или кто-то из его волков. Однако у многих волков почерк был настолько непонятным, что у Су Вон уходило иногда больше получаса, чтобы расшифровать написанное ими. Су Вон положила перед собой лист бумаги. Иероглифы, написанные на нем, были написаны неровно. Некоторые из них были больше других и значительно выделялись, несмотря на то, что являлись частью общего текста. Уже несколько недель Су Вон учила наложницу мужа читать и писать. Ей еще никогда не приходилось кого-то учить. Поэтому лебедь решила учить Хулань так, как учили её саму. Начать девушка решила с трех тысяч иероглифов, этого было достаточно, чтобы читать несложные тексты. Их Хулань освоила довольно быстро. Су Вон убедилась в этом, когда, прогуливаясь с Хулань по городу, наложница мужа сумела прочитать объявление, висевшее на деревянной доске, на главной площади города. После этого лебедь принесла паве «Наставления младшим». При наличии свободного времени, Су Вон заставляла Хулань читать для неё вслух. Но чаще всего она говорила паве, чтобы та переписывала все наставления. Несмотря на то, что читать девушка научилась довольно быстро, её каллиграфия оставляла желать лучшего. Сперва Хулань переписывала тексты с большим энтузиазмом. Но очень скоро постоянно переписывать одно и тоже ей надоело. Однако на все её жалобы, Су Вон всегда с улыбкой убеждала наложницу мужа, что это пойдет ей на пользу. Пробежав глазами по тексту, написанным Хулань, Су Вон отложила лист в сторону. За день она изрядно устала, поэтому решила, что займется проверкой завтра. Лебедь стерла с ворсинок кисти остатки туши и повесила её на подставку. Девушка уже хотела позвать Сяо, чтобы начать готовиться ко сну, как двери её комнаты открылись. В комнату вошел Шень. Су Вон улыбнулась мужу. Последнее время она была так занята, что совсем не виделась с ним. Павлин подошел к столу. Его взгляд упал на лист бумаги с неровно написанными иероглифами Хулань. Шень был доволен тем, как складывались отношения его жены и наложницы. Взяв в крылья лист, павлин с наставническим видом осмотрел его. До этого он только слышал об уроках наложницы. Но Хулань никогда не показывала ему, написанные ею работы. Каждый раз, когда Шень просил её сделать это, она смущенно отвечала, что еще не время. Отложив лист бумаги, павлин посмотрел на жену так, словно говорил: «Тебе еще не надоело возиться с этим?». -Кажется вы не плохо проводите время вместе. – Шень хитро усмехнулся, посмотрев на жену. -Тебе это кажется странным? – с усмешкой спросила Су Вон. Девушка подняла глаза на мужа и посмотрела на него, немного наклонив голову вправо. -Жена и наложница ладят…Это любому покажется странным. – ответил павлин с наигранно строгим видом, но потом на его лице появилась улыбка. – Но я рад, что вам это удается. – с каким-то внутренним спокойствием ответил Шень. Юный наследник до сих пор с трудом мог поверить в то, что его жена и наложница не просто стали достаточно близки, но и называют друг друга сестрами. Шень понимал, что эта гармония была достигнута, по большей части, стараниями Су Вон. И, не желая нарушать эту гармонию, павлин старался уделять каждой из любимых женщин столько времени, чтобы ни одна из них не чувствовала себя ненужной и забытой. -Но я пришел не ради этого. – продолжил говорить Шень, после небольшой паузы. – На эту ночь я отпустил слуг и хотел бы показать тебе кое-что. – хитром тоном сказал павлин. -Сейчас? – удивленно спросила Су Вон. Девушка посмотрела в окно. На улице уже почти совсем стемнело. -Да. – Шень кивнул. – Ты так занята днем, что я не вижу тебя уже не одну неделю. – с наигранным недовольством сказал павлин. -Да. – Су Вон устало вздохнула. – Прости. – виновато произнесла она. – Последние дни я была так занята делами дома, что совершенно не осталось времени, чтобы уделить внимание своему мужу. – Су Вон улыбнулась мужу. Су Вон встала со стула с округлой резной спинкой и вышла из-за стола. Лебедь встала рядом с мужем, давая понять, что готова посмотреть на то, что он хотел показать ей. Шень схватил жену за крыло и повел за собой. Это стало для Су Вон неожиданностью. Муж редко делал что-то подобное. Идя следом за мужем, лебедь вспомнила тот день, когда он вывел её из комнаты госпожи Ли. И хотя Шень признался жене в том, что тогда не испытывал к ней никаких особых чувств, а сделал он это, чтобы позлить родителей, устроивших брак за его спиной. Шень сперва боялся, что жена могла бы не так понять его. Но Су Вон прекрасно понимала его, ведь тогда он был для неё таким же чужим, как и она для него. Но несмотря на это она была благодарна, что он тогда появился в покоях своей матери. Шень вывел жену во двор и направился во внутреннюю часть сада. Молодой павлин шел в самую глубь сада. Туда, где не было даже фонарей. На улице стало еще темнее, поэтому мужу и жене приходилось быть очень осторожными, переходя искусственную речку по узким каменным мостикам. Но вскоре Су Вон увидела вдалеке свет. Пройдя мимо качелей, висевших на ветке старого дерева, лебедь поняла, что муж ведет ее к павильону Весеннего ветра. Шень подвел жену к павильону Весеннего ветра и остановился в нескольких шагах от него. Су Вон не поверила своим глазам. Павильон, который сейчас видела девушка лишь отдаленно напоминал прогнившие и полуразрушенное здание, которое помнила лебедь. Су Вон знала, что Шень занялся восстановлением старого павильона, но даже не подозревала, что он подошел к этому настолько основательно. Вокруг павильона были установлены каменные фонари. Исходивший от них свет, освещал территорию вокруг павильона. Крыша, похожая на расправленные крылья журавля, была покрыта новой, ярко-красной, черепицей. Колонны, поддерживающие крышу, избавились от плесени. А золотые драконы, обвивавшие колонны своими телами, снова приобрели величественный вид. Су Вон поднялась на террасу. На этот раз лебедь делала это без опасения, что пол может провалиться. Тут девушка заметила первое изменение, которое её муж привнес в павильон. Шень заменил деревянные ступени на каменные, посчитав, что так они прослужат дольше. Поднявшись на террасу, Су Вон смогла лучше рассмотреть драконов на колоннах. После того как их привели в порядок, они были точно живые. Казалось, что они вот-вот очнутся ото сна и взлетят высоко к Небесам. Шень открыл двери, которые теперь были украшены орнаментом в виде золотых виноградных лоз. Су Вон провела крылом по новому украшению. Девушка была поражена искусной работой. Золотые «лозы» были такими тонкими, словно настоящие. Последний раз она видела что-то подобное, только в королевском дворце. Переступив порог и зайдя в главный зал, Су Вон заметила множество изменений, привнесенных мужем. Ставни на окнах стали целыми и были обтянуты плотной рисовой бумагой, немного приглушавшей яркий солнечный свет, попадающий в комнату днем. Старых стульев, со спинками, похожими на хвост павлина, больше не было. На их месте стояли более простые. Такие стулья стояли во всем доме наместника Гун Мэня. Вдоль одной из стен был установлен книжный стеллаж, который уже был полностью заполнен книгами. У боковых стен комнаты, друг напротив друга, стояли два высоких стола из красного дерева. Их ножки были соединены балками с резными элементами. На столе, что стоял у окна, были расставлены фарфоровые пузырьки, которые обычно стояли на столе, в комнате Шеня. В них молодой павлин хранил порох, используемый для экспериментов. Тут же стояли все необходимые для опытов наследника, инструменты и приспособления. Второй стол, стоявший у стены, Шень подготовил для жены. На нем лежали чистые листы бумаги, стояла подставка с кистями разной толщины и тушечница. Подняв голову и посмотрев на балки, соединяющие внутренние колонны, Су Вон заметила, что орнамент на них тоже изменился. Вместо цветочного узора, теперь тут был изображен дракон. Голова дракона была нарисована на одной балке, а тело было таким длинным, что занимало все оставшиеся балки, создавая ощущение, что дракон кружит под крышей павильона. Су Вон хитро улыбнулась. Девушка знала, что подобные изображения находились только во дворце императора. Отличие состояло лишь в том, что в императорском дворце, дракон «кружил» над императорским троном. Шень подозвал Су Вон к себе. Когда девушка подошла к мужу, то павлин отодвинул едва заметную дверь, находившуюся в самом центре стены. Лебедь удивилась насколько неприметной была эта дверь. Она подумала, что если бы пришла сюда одна, то даже не заметила бы ее. Муж с женой вошли во вторую комнату павильона. Су Вон хорошо помнила её с прошлого раза. Несмотря на общую унылую атмосферу полуразрушенного павильона, в этой комнате сохранилась какая-то особая атмосфера. И Су Вон была рада, что эта комната, как и её атмосфера, осталась без значительных изменений. Шень лишь привел комнату в порядок и заменил книги на родных для комнаты книжных стеллажах. Специально для жены, Шень выставил на полках все тома её любимого романа «Путешествие на Запад». На круглом столе, стоявшим у окна, стояла ваза со свежими цветами. А рядом со столом стояли стулья со спинками похожими на павлиний хвост. Су Вон была рада, что их все же удалось привести в надлежащий вид. Юный наследник оставил даже инструменты, которые они нашли на полу, в день их первого визита. Сейчас они стояли на специальных подставках, ожидая своего часа. Тут же осталась кровать, спинка которой была сделала в виде цветка лотоса. -Тебе нравится? – спросил павлин, отходя от двери, которую только что закрыл на засов. -Очень! – с детским восторгом в голосе, который так нравился Шеню, ответила Су Вон. – Ты, должно быть, потратил много денег, чтобы восстановить его. – произнесла Су Вон немного отстраненно, словно рассуждала вслух. -Да. – Шень покачал головой. – Работы тут было больше, чем я думал. Но оно того стоило. – юноша усмехнулся. – В той комнате мы будем работать. Я уже отобрал мальчишек из армии Лян Юйя, которые будут помогать нам. – сказал павлин, указав на главный зал. – А тут будем проводить время наедине. – Шень хитро прищурил глаза и притянул жену к себе. -А Хулань тоже… - начала осторожно спрашивать Су Вон. Хотя её отношения с наложницей мужа и напоминали сестринские, она не хотела делить с ней это место. -Нет. – спокойно ответил Шень, перебив жену. – Это место только для нас. – добавил павлин. Шень провел крылом по лицу жены. Положив крыло на подбородок девушки, юный павлин приподнял её голову, после чего поцеловал жену. Павлин развязал завязки на платье жены. Раздев жену, Шень уложил Су Вон на кровать. Когда муж навис над ней, Су Вон снова почувствовала такой знакомый аромат жженого пороха. Лебедь провела крыльями по груди мужа и, положив крылья на его плечи, отдалась его ласкам. На Гун Мэнь опустилась ночь. Через полуоткрытые створки, в маленькую комнату проникал прохладный воздух. Укрывшись одеялом, Шень лежал, переводя дух. Молодой павлин водил крылом вдоль крыла жены, как делал это всегда, когда проводил с ней ночь. Су Вон лежала, опустив голову на грудь мужа. Она водила глазами из стороны в сторону, изучая комнату. -Тебе так и не удалось узнать, кто построил этот павильон? – тихо спросила Су Вон, словно боясь нарушить царившую тут тишину. Она все еще тяжело дышала. Из-за этого её голос звучал прерывисто. -Нет. – ответил жене павлин. Голос Шеня звучал немного громче. Он так же тяжело дышал. – Но это не имеет значения. Потому что теперь он принадлежит нам. – довольно добавил наследник. С того дня, как Су Вон впервые оказалась в павильоне Весеннего ветра, девушке хотелось узнать кто его построил. Ей казалось странным, что его никто не использовал, а вещи тут лежали так, словно хозяин вот-вот должен был вернуться, но этого так и не произошло. Однако ей так и не удалось ничего выяснить. Она пыталась выяснить это у служанок. Но большинство из них работали тут не настолько давно, чтобы знать историю павильона. Когда же Су Вон спрашивала у евнуха Яна или служанок, которые работали в доме наместника давно и могли что-то знать, все они как один отвечали, что забыли и ничем не могут ей помочь. Несмотря на свой интерес, она была согласна с мужем. Кто бы ни построил этот павильон его хозяевами теперь были они.