Обреченные

***

Двери в покои молодой госпожи открылись. В комнату вошла Сяо. За последний год уточка заметно изменилась. Служанка жены наследника стала выше ростом, черты лица и тело девочки постепенно стали приобретать женственные формы. Войдя в комнату, Сяо поклонилась молодому господину, сидевшему рядом со своей женой. Но Шень не обратил на служанку никакого внимания. Поняв это, Сяо выпрямилась и подняла на Шеня свои красные, от слез, глаза. Сяо так переволновалась за свою госпожу, что крылья, в которых она держала поднос с позолоченной пиалой, дрожали. Несмотря на все свое волнение, уточка прошла по комнате грациозно. Вместе с детским чертами тела и лица, уходила и её неловкость. – Господин, я принесла лекарство для молодой госпожи. – сказала Сяо, подойдя ближе к кровати своей хозяйки. Только услышав голос Сяо, который все так же оставался по-детски звонким, Шень обратил внимание на служанку жены. Павлин развернулся к девушке и, подняв голову, посмотрел прямо на неё. От взгляда молодого господина по телу Сяо пробежала дрожь, а её сердце сильно забилось. Сердце билось так сильно, что девочке становилось трудно дышать. Так происходило каждый раз, когда уточка сталкивалась взглядом с наследником. Поэтому Сяо тут же опустила голову. – Оставь это тут. – сухо сказал Шень, махнув крылом в сторону стола, стоявшего рядом с кроватью. – Я сам дам ей лекарство. – добавил павлин. Голос Шеня звучал непривычно тихо. – Да, господин. – ответила Сяо, давая понять, что поняла приказ. Поставив поднос на резной столик, Сяо развернулась. На несколько секунд её внимание оказалось приковано к молодому господину и его жене. Она смотрела на то, как Шень поглаживал крылья Су Вон. Каждый раз, когда Сяо доводилось видеть то, как молодой господин проявляет заботу о своей жене, уточке казалось, что её сердце замирало от восторга и радости за свою госпожу. От более взрослых служанок она слышала о том, что брак между знатными родами никогда не бывает по любви. Они учили молодых девочек тому, что главное, чтобы супруги уважали друг друга, а любовь между супругами дело скверное и постыдное. Однако Сяо казалось, что в том, как молодой господин относится к своей жене нет ничего постыдного. Когда Сяо перевела взгляд с молодого господина на свою хозяйку, то на глаза уточки снова выступили слезы. Девочка злилась на Небеса. Она считала несправедливым то, что её милостивой и справедливой госпоже, заслужившей уважение всех слуг в доме мужа, приходится испытывать такие страдания. Уточка посмотрела на свою хозяйку сочувствующим взглядом. Сяо не заметила, как всхлипнула. Девочка тут же закрыла крыльями рот. Но было уже поздно. Шень услышал её. Павлин медленно повернулся и строго посмотрел на девочку. – Ты чего плачешь? – голос Шеня стал звучат привычно строго. – Моя жена не умирает. – с облегчением произнес павлин. Он с прищуром посмотрел на Сяо. – Простите меня, господин! – воскликнула Сяо. Уточка тут же опустилась на колени. Виновато поклонившись наследнику, она поднялась. – Просто мне очень обидно за Её Светлость. Госпожа такая добрая… Кто может настолько ненавидеть её, чтобы отравить?! – недовольно сказала девочка куда-то в пустоту, словно размышляла вслух. – Господин, прошу, найдите того, кто так несправедливо обошелся с молодой госпожой и строго накажите его. – Сяо снова опустилась перед молодым павлином на колени. – Не переживай об этом. – сухо произнес Шень. Он махнул крылом, чтобы Сяо поднялась. – Мои люди уже ищут виновного. – в голосе павлина слышался гнев. – Иди к себе и отдохни. – добавил павлин, когда уточка встала с колен. Поднявшись с колен, Сяо еще раз посмотрела на молодою госпожу. Уточка тяжело вздохнула. Казалось, что слова Шеня успокоили её. Сяо поклонилась молодому господину и поспешила покинуть комнату. Когда Сяо вышла из комнаты, Шень снова развернулся к жене. Юноша положил своё крыло на крыло жены, чтобы измерить пульс. Павлин тяжело вздохнул. Пульс был едва различим. Лицо Су Вон сильно побледнело, с её щек пропал легкий румянец, а под глазами появились темноватые пятна. И хотя лекарь убедил молодого наследника в том, что жизни его жены ничего не угрожает, Шень все равно сильно волновался. – Отравитель Вашей супруги был либо слишком глуп и не рассчитал дозу, чтобы убить её, либо и вовсе не собирался делать этого! Так или иначе, сейчас, жизни Её Светлости ничего не угрожает. Её желудок немного пострадал от яда, но она молодая и быстро восстановится, если будет принимать настойку! – сказал лекарь семьи Ван Шеню, покидая покои молодой госпожи. Шень приподнял жену. Павлин положил её голову на своё плечо. Сперва павлин сильно испугался, когда не услышал дыхание жены. На мгновение ему показалось, что случилось то, чего он боялся больше всего – Су Вон умерла. Сердце павлина стало стучать так сильно, словно было готово вырваться из груди. Но, прислушившись, ему все же удалось услышать дыхание девушки. Шень облегченно вздохнул. Наследник взял в крылья пиалу с лекарством и нефритовую ложку, похожую на небольшой черпак. Павлин стал медленно давать жене лекарство. Шень надеялся, что лекарь оказался прав и Су Вон, действительно скоро придет в себя. Думая об отравителе жены, наследник не мог найти себе место. Шень слабо верил в то, что это мог сделать кто-то из слуг. Шень знал, что все слуги дома Ван уважали его жену. Думать о причастности членов своей семьи к этому делу, молодой павлин тоже не хотел. Совершенно неожиданно для самого себя, павлин вспомнил о нападении наемников на него и Су Вон, во время их совместной прогулки. Тогда Шень подумал, что целью наемников был он, но Лян Юй тут же опроверг его мысли, заявив, что целью наемников была Су Вон. Сейчас Шень винил себя в том, что так и не рассказал жене о том, что наемники собирались убить её и, вероятно, были присланы кем-то, кто ненавидел её семью. Немного подумав, павлин решил для себя, что тот, кто решил отравить его жену был как-то связан с напавшими на них наемниками. На этот раз павлин решил все рассказать жене. Но сперва он собирался поймать всех, кто был причастен к этому и убить собственными крыльями. Двери в покои молодой госпожи снова открылись. На этот раз на пороге комнаты стоял Лян Юй. Волк вошел в комнату. Следом за ним в покои молодой госпожи ввалились несколько из его ребят. Волки с интересом рассматривали покои жены наследника. Большую часть жизни они провели в старых павильонах, спали все одной комнате, а в быту, как настоящие военные, довольствовались малым. Поэтому в комнате молодой госпожи их внимание привлекало абсолютно все: резная мебель, фарфоровые вазы с цветами, которые Су Вон или Сяо меняли каждый день, ровно висевшие на специальной подставке кисти, золотая курильница, по форме напоминающая лотос, свитки с картинами и каллиграфией. Одна из картин особенно сильно привлекла их внимание. Картина, висевшая напротив кровати молодой госпожи, привлекла даже внимание Лян Юйя. На картине был изображен бамбук. Нарисованный черной тушью бамбук значительно отличался от того, что видел на картинах Лян Юй или рисовал сам. Художники из Мин рисовали бамбук тонким и острым. На их полотнах растение больше напоминало аккуратно выведенный иероглиф. На этой же картине ствол бамбука был крупным и мощным. Хотя картина и пыталась подражать китайскому стилю, она заметно отличалась, выражая свою самобытность. Волк понял, что эта картина была написана мастером из Чосона. Лян Юйю картина показалась очень похожей на Су Вон. Хотя жена его друга и одевалась, как женщина из Мин, говорила без акцента и полностью соблюдала этикет, в ней было то, что в глазах молодого генерала отличало молодую госпожу от девушек из Мин. – Зачем пришли? – с нескрываемым недовольством спросил Шень. Павлин закончил давать жене лекарство. Наследник уложил Су Вон обратно в кровать и укрыл одеялом так, чтобы волки не видели даже крыльев его супруги. Шень поднялся и подошел ближе к Лян Юйю и его ребятам. Волки виновато опустили головы. – Простите нас, господин! – поспешил ответить Лян Юй. – Но это не терпит отлагательств. – голос волка стал звучать тише. – Что у вас? – недовольно спросил Шень. – Господин, мы обыскали покои наложницы Вэй и нашли это. – Лян Юй вытянул вперед лапу, в которой держал фарфоровую баночку. Такие баночки девушки обычно использовали для хранения белил или помады. Шень с недоверием посмотрел на волков, но все же взял фарфоровую баночку в свои крылья. Шень узнал эту баночку. Хулань всегда ставила её на видное место. В один из его визитов к ней, Хулань рассказала Шеню, что эту баночку ей подарила мать перед тем, как продать её. На белоснежном фарфоре, синим красителем, были нарисованы пышные бутоны пионов, которые так любила пава. Шень открыл крышку. Баночка была заполнена белым порошком. Порошок был очень похож на белила. – Вы уверены, что это не обычные белила? – неуверенно спросил Шень. Голос павлина потерял присущую ему уверенность. Было видно, что он волнуется и боится услышать ответ. – Да, господин. Мы бы не стали беспокоить Вас, если бы не были уверены. – довольно быстро проговорил Лян Юй. Молодой генерал долго не решался сообщить другу о своей находке, но он понимал, что так или иначе ему придется сделать это. Шень растерянно водил глазами по комнате. Его взгляд бегал от потолка к полу и обратно. Мысли павлина о том, что отравителем его жены был кто-то из недоброжелателей отца Су Вон тут же разбились. Шеню казалось, что небеса рухнули на землю. Молодому наследнику не хотелось верить в то, что отравителем Су Вон была его любимая наложница. На смену растерянности тут же пришла злость. Шень закрыл крышку баночки и вышел из покоев жены. Дойдя до покоев Хулань, Шень резко открыл двери, чем сильно напугал служанок наложницы. И без того напуганные визитом волков девушки, при виде молодого господина, отшатнулись, прижавшись спинами к стене. Покои наложницы молодого господина были перевёрнуты с ног на голову. Все дверцы шкафов были распахнуты, а некоторые из них, по неосторожности волков, и вовсе оказались сломанными. В попытках что-то найти волки полностью распотрошили одеяло и подушки наложницы своего господина. Набивка от них была рассыпана по всему полу. Резной столик, стоявший у окна, был перевернут. Под ним лежали осколки фарфоровый вазы. Книги, по которым Хулань училась читать, были беспорядочно разбросаны по всей комнате вместе с вложенными в них листами рисовой бумаги. Тут же валялись разбитые фарфоровые баночки с белилами и помадой. Из-за постоянного хождения волков туда-сюда, белила размазались по полу, напоминая только что выпавший снег. В углу, у самой кровати, лежала перевернутая шкатулка, где Хулань хранила свои украшения. Теперь они все были разбросаны по разным сторонам комнаты. А ярко-красные бусы – порваны. Яркие бусины выделялись на фоне белоснежного «снега». Свитки с картинами были сорваны со стен и теперь, как и всё в комнате, были небрежно брошены на пол. Хулань сидела на единственном, уцелевшим после обыска, стуле. Она склонилась так, что была похожа на ветку старой ивы. Под ногами павы лежали разбившиеся чашки и золотая курильница, а вокруг стула, словно змея, вилась дорожка из рассыпавшихся благовоний. Из-за этого комната довольно быстро наполнилась терпким ароматом. Однако Хулань не обращала на это никакого внимания. Девушка была так напугана произошедшим, что у нее даже не было сил, чтобы подняться. Хулань не плакала, она лишь тихо вздыхала, когда смотрела на то, что устроили волки в её комнате. Резкий звук заставил Хулань прийти в себя. Девушка подняла голову и увидела перед собой мужа. Молодая наложница облегченно вздохнула. Пава заставила себя подняться. Из-за испуга и волнения её ноги дрожали. Хулань не испытывала подобного волнения с того дня, как впервые оказалась наедине с мужчиной. Тогда от страха у неё свело ноги и живот болел так, что девушке казалось, что она вот-вот умрет от боли. Воспоминания о той ночи часто преследовали паву. Однако после того, как Шень стал выплачивать долг Хулань, и девушка стала проводить ночи лишь с ним, воспоминания стали блекнуть и забываться, как забываются страшные сны. Грубость волков напомнили паве о грубости того мужчины, снова ввергая её в страшные воспоминания. – Дорогой! – с облегчением произнесла Хулань, подходя к мужу. – Что с Су Вон – тан-цзе? – голос павы тут же стал взволнованным. Она вопрошающе посмотрела на Шеня. – С Су Вон все хорошо. – сухо ответил Шень. – Она выжила. Твой план не сработал. – голос Шеня звучал как будто бы безразлично. – Что? – испуганно спросила Хулань. Она отшатнулась от Шеня. – Нет. Дорогой, нет. – судорожно заговорила пава. Она так волновалась, что её прекрасный голос стал сбиваться и казалось, что девушка задыхается. – Я бы никогда не отравила Су Вон – тан-цзе. – голос Хулань дрожал. – А это тогда что? – крикнул Шень. Павлин показал Хулань крыло, в котором держал баночку с ядом. Пава узнала собственную вещь. Но она не понимала, как она оказалась у Шеня. Девушка была уверена, что баночка по-прежнему находилась в её покоях. Хулань сделала шаг, чтобы взять баночку из крыльев мужа, как Шень занес крыло и со всей силы бросил фарфоровую баночку наложницы на пол. Ударившись об пол, баночка разбилась. Осколки разных размеров разлетелись по комнате, смешиваясь с ядом. От испуга Хулань зажмурилась. Приоткрыв глаза, девушка увидела перед собой мужа. От неожиданности Хулань вздрогнула. Шень стоял так близко к наложнице, что мог слышать её сбивчивое, из-за испуга, дыхание. Хулань посмотрела на разъяренного мужа, но потом перевела взгляд на разбившуюся баночку. Фарфоровая баночка была её единственной драгоценностью, единственной памятью о родном доме и о матери. Теперь у павы не было даже этого. Теперь дорогая ей вещь была всего лишь кучкой осколков. На глазах Хулань выступили слезы. Развернувшись, девушка снова столкнулась взглядом с мужем. Она еще никогда не видела Шеня таким злым. Ей часто приходилось успокаивать его, когда он приходил к ней после ссоры с отцом. Но в те моменты павлин казался ей расстроенным, а не злым. Шень схватил Хулань за ворот платья и притянул к себе. – А я и не думал, что ты такая дрянь! – все также разъяренно крикнул павлин. Шень оттолкнул наложницу от себя. Силы покинули Хулань, и девушка упала на пол. Заметив, с какой злостью на неё смотрит муж, Хулань стала отползать назад, пока не соприкоснулась спиной со стеной. Ударившись спиной об стену, Хулань испугано вздохнула. Она подняла глаза на мужа, который подошел ближе к ней. Шень снова схватил наложницу за ворот и потянул на себя, заставляя девушку подняться. Но Хулань едва удавалось стоять на ногах. Даже поднявшись, пава продолжала опираться на стену. С крыла Хулань начала капать кровь. Когда пава упала на пол, один из осколков фарфоровой баночки, поранил ей крыло так, что пошла кровь. Но ни Шень, ни Хулань не обратили на это внимание. – Разве я не говорил тебе избавиться от «пяти ядов»? Разве не говорил быть благодарной за все, что Су Вон сделала для тебя? Моя жена была добра к тебе. Так ты отплатила ей? – Шень продолжал кричать на и без того напуганную наложницу. – Мне стоило догадаться раньше. – со злой усмешкой сказал павлин. – Еще тогда, когда ты впервые показала свою ревность. – с ненавистью сказал Шень. – Нет. Господин, нет. – сбивчиво проговорила Хулань. – Тогда, когда Вы сказали мне, что любите свою жену, я действительно ревновала и злилась. Но все изменилось. И все же… Даже тогда я бы не стала делать ничего подобного. – дрожащим голосом ответила Хулань, встав на колени перед мужем. – Тогда скажи мне: кто я для тебя? – с надеждой в голосе спросил Шень. Он присел и схватил Хулань за плечи. – Я пошел против всех, даже против чувств Су Вон, сделав тебя своей наложницей! А что же ты? Так ты отплатила мне? Так ты отнеслась ко мне? – злость снова нахлынула на павлина. Он толкнул паву и Хулань упала на пол, ударившись спиной. Хулань с испугом посмотрела на мужа. Шень выпрямился. Он уже занес крыло, чтобы ударить наложницу, но замер. Юного наследника трясло от злости, но он так и не смог ударить любимую женщину. Поняв, что удар не последует, Хулань открыла глаза. Она заметила, что черты лица мужа смягчились. Они по-прежнему оставались угрожающе-строгими, но вместе с тем наследник казался расстроенным. – Чего ты хотела? – голос Шеня стал звучать более отстраненно и разочарованно. – Я не буду скрывать, что хотела богатства и титулов. – вздохнув, ответила Хулань. – Но это не было главным. Больше всего я хотела быть с Вами, господин. – на лице павы появилась едва заметная улыбка. – Я люблю Вас…и этого достаточно. – добавила пава совсем тихо. – Молись, чтобы Су Вон пришла в себя. – угрожающе прошептал павлин, склонившись к наложнице. – Арестуйте наложницу Вэй! – крикнул Шень. Услышав приказ молодого господина, в покои Хулань снова вошли волки. Они прошли по комнате и, подойдя к паве, грубо схватили её за крылья и заставили девушку подняться. С крыла Хулань продолжала капать кровь, по щекам скатывались слезы, а золотые перышки были взъерошены. Из-за удара об пол у Хулань сильно болела спина. Поэтому она была благодарна волкам, которые сжали её крылья в своих лапах. Хотя паве и было больно, так она могла опираться на них при ходьбе. Хулань посмотрела на Шеня, когда волки выводили её из комнаты. Но молодой павлин отвернулся. У него не было желания смотреть на Хулань. Открыв глаза, Су Вон прищурилась. Дневное солнце слепило глаза. Девушка медленно приподнялась. Голова кружилась, поэтому Су Вон потребовалось время, чтобы окончательно прийти в себя. Осмотревшись, лебедь увидела рядом с собой спящего мужа. Шень сидел на маленькой табуреточке, стоявшей у кровати и, подложив крылья под голову, спал, прислонившись к резному бортику кровати. Рядом с мужем стояла пиала, в которой находились остатки лекарства, которое он ночью давал жене. Вид спящего мужа вызвал улыбку на лице девушки. Су Вон приподнялась и укрыла Шеня своим одеялом. Лебедь была благодарна мужу за заботу, которой он её окружил. Из-за резких движений жены, молодой павлин проснулся. Шень непонимающе покачал головой. Обведя комнату взглядом и, заметив сидящую перед ним Су Вон, резко развернулся к жене. Шень замер. Павлин так пристально смотрел на жену, словно не мог поверить в то, что видит. Наследник аккуратно прикоснулся к щеке жены. Почувствовав теплоту тела Су Вон, Шень облегченно вздохнул. На лице павлина появилась улыбка. Ему, наконец-то, показалось, что небеса и земля снова заняли свои места. Молодой павлин сел ближе к жене. Шень положил крылья на спину супруги и, обняв её, прижал к себе. Су Вон ответила ему взаимностью. Девушка обвила крыльями пояс мужа. Лебедь положила голову на плечо павлина и закрыла глаза. Шень был бесконечно счастлив, что жена пришла в себя. Су Вон пролежала без сознания два дня. За это время наследник весь извелся. Он не на шаг не отходил от постели жены, ждал момента, когда Су Вон придет в себя. Изредка молодой господин прерывался на сон и еду и то лишь потому, что его заставлял это делать евнух Ян. Теперь, когда Су Вон была в его объятиях, Шень чувствовал удивительное спокойствие. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Шень, оторвавшись от жены. Павлин провел крылом по нежным, словно шелк, крыльям супруги. – Я в порядке. – нежно ответила Су Вон. – Это большая удача, что доза яда оказалась небольшой. – на лице павлина играла улыбка. – Лекарь сказал, что твоей жизни ничего не грозит. Яд немного повредил желудок, поэтому первое время не ешь ничего острого. – наставническом тоном добавил павлин. – Хорошо, дорогой. – Су Вон кивнула. – Ты уже нашел того, кто сделал это? – настороженно, словно ступая по тонкому льду, поинтересовалась Су Вон. – Да. – тяжело вздохнув, ответил Шень. Он виновато опустил голову. – Это сделала Хулань. – на лице юноши появилось недовольство. Было видно насколько это поразило его самого. – Хулань – тан-цзе сделала это?! – удивленно буркнула Су Вон себе под нос, словно говорила сама с собой. Су Вон посмотрела на Шеня. Павлин сидел, опустив голову. Осознание того, что в отравлении Су Вон виновата женщина, которую он все еще любил, сводила павлина с ума. Увидев состояние мужа, Су Вон сразу все поняла. Девушка тяжело вздохнула. Она резко приподнялась и, не обращая внимания на боли в животе, обхватила мужа за шею. Су Вон прижалась к Шеню так, словно боялась, что муж может исчезнуть. – Прости. – прошептала Су Вон, прижимаясь к мужу. – Пожалуйста, прости. – продолжала шептать она. На глазах девушки выступили слезы, а голос задрожал. – За что? – с усмешкой спросил Шень, посмотрев на жену. Оторвавшись от мужа, Су Вон виновато посмотрела на супруга. Слезы скатывались по щекам девушки. Су Вон открыла рот, но не сказала ни слова. Казалось, что слова не могли покинуть её рта. Визит госпожи Ли заставил Су Вон и евнуха Яна прервать свой разговор. Когда служанки открыли перед павой двери, старый свин тут же вышел из комнаты. Переступив порог покоев невестки, Ли Цуй окинула девушку строгим взглядом. Су Вон поднялась и вышла из-за стола, чтобы поприветствовать свекровь. – Приветствую Вас, матушка! – с наигранным радушием сказала Су Вон и, сложив крылья на животе, поклонилась матери мужа. – Прошу Вас, присаживайтесь! – лебедь пригласила свекровь сесть за стол. Ли Цуй довольно улыбнулась. Она не замечала наигранности в словах Су Вон, поэтому почтительность невестки доставляла ей удовольствие. Как только молодая госпожа предложила свекрови сесть за стол, вокруг них сразу же засуетились служанки. Они принесли для госпожи Ли чистую чашку и поставили на стол чайник со свежезаваренным чаем. – Тебя снова посетил евнух Ян? – с недовольством спросила Ли Цуй, когда Су Вон налила ей чай. – Не слишком ли часто он приходит?! – на лице павы отразилось все её недовольство. Ли Цуй крайне не нравилось, что невестка говорит на родном языке. Но больше всего паву злило то, что её сын позволял это жене. Су Вон теперь была поданной Великой империи Мин, а значит, как считала пава, должна была говорить только на китайском. – О чем вы говорили? – спросила Ли Цуй таким тоном, словно Су Вон была заключенной, которую ей следовало допросить. – Не о чем таком, чтобы Вас могло заинтересовать, матушка. – спокойно ответила Су Вон. – Я просто отдала несколько приказов. – добавила Су Вон и сделала глоток чая. Глаза девушки хитро блеснули. – Матушка, что Вас привело ко мне? – спросила лебедь, отставив чашку, из которой пила и хитро посмотрела на Ли Цуй. «Тебе бы следовало родиться лисой. Повадки точно, как у лисицы». – подумала Ли Цуй, обводя невестку взглядом. – Я пришла, чтобы кое-что обсудить с тобой. – голос Ли Цуй стал звучать менее властно. Пава взяла в крылья чашку и сделала несколько глотков. – точнее… – хитро протянула Ли Цуй. – у меня есть к тебе просьба. – договорив, женщина сделала глоток чая. – Чего Вы хотите, матушка? – с присущей ей хитростью, спросила Су Вон. – Избавься от Хулань! – с хитростью, которая была несвойственна ей, ответила Ли Цуй. Несмотря на уверенный тон женщины, её крылья дрожали от волнения. – Что? – с нескрываемым удивлением, спросила Су Вон. Лебедь знала, что свекровь недолюбливает наложницу сына, но она не думала, что жена наместника была готова избавиться от неё, а уж тем более впутывать её в это. – Зачем мне это делать? – удивление пропало с лица Су Вон. Девушка хитро посмотрела на свекровь. – Хулань не доставляет проблем. Она выполняет свои обязанности, я даже контролировать её могу. – лебедь усмехнулась, показывая свекрови своё превосходство. – К тому же, мой муж любит её. – голос девушки стал звучать тише. – Если она так противна Вам, то избавляйтесь от неё сами, матушка. – с наигранным добродушием добавила Су Вон. – Дура! – воскликнула Ли Цуй, ударив крыльями по столу. Но пава довольно быстро взяла себя в крылья. – Это ради твоего же блага. – добавила женщина уже более спокойно. Женщина хитро посмотрела на невестку. – Женщины жестокие существа. – начала говорить госпожа Ли. Голос женщины уже звучал совершенно спокойно. – Тебе ли не знать, что женщине достаточно оступиться один раз, чтобы всю оставшеюся жизнь прожить «хромой» или и вовсе «разбиться». – госпожа Ли сделала глоток чая, после чего продолжила. – Разве твою бабку-королеву казнили не из-за этого? – усмехнувшись, спросила Ли Цуй. – Если Вы не заметили, матушка, я крайне осторожна. – Су Вон строго посмотрела на свекровь. – Но пусть даже и так. – черты лица девушки смягчились. – Какая мне от этого выгода? – усмехнувшись, спросила Су Вон. – Твоему отцу ведь нужна армия моего мужа, не так ли? – с ехидной улыбкой, спросила Ли Цуй, делая глоток чая. – Если избавишься от Хулань, то я попрошу господина отправить своих людей к твоему отцу. Мне он не сможет отказать. – Ли Цуй хитро усмехнулась. Ей было не впервой использовать любовь мужа к ней в собственных интересах. Глаза Су Вон хитро блеснули. Казалось, что предложение свекрови заинтересовало её. Лебедь знала, что могла получить армию наместника только двумя путями: родить мужу наследника или провести ночь со свекром. Девушка понимала, что оба варианта были невозможными, а выполнить свою миссию ей хотелось как можно скорее. Су Вон мечтала о том дне, когда сможет вернуться в Чосон. – Хорошо. – наконец ответила Су Вон. Казалось, что в голове девушки уже зародился нужный ей план. – Я сделаю то, что Вы хотите. Но у меня есть условие. – с присущей ей хитростью добавила она. – Какое? – недовольно спросила Ли Цуй. Паве не нравилось то, что невестка начинает диктовать ей свои условия. – Не вздумайте вмешиваться. – угрожающе произнесла Су Вон. Она окинула свекровь взглядом, унаследованным от бабушки. – Это ради Вашего же блага, матушка. – с наигранной любезностью добавила Су Вон. – Если вмешаетесь, то мы обе пострадаем. – девушка улыбнулась. Только свекровь видела в улыбке жены сына что-то такое, что пугало её. – Хорошо. – скрывая свое недовольство, ответила Ли Цуй. – Сделай все, чтобы этой порченной девки больше не было в нашем доме. – пава злобно улыбнулась. Ли Цуй вышла из-за стола. Су Вон встала следом за свекровью и поклонилась ей на прощание. На её поклон, Ли Цуй лишь недовольно фыркнула. Пава считала невестку слишком самоуверенной и заносчивой. Но тем не менее она была вынуждена просить её об услуге. Ли Цуй знала, что услуга может дорого ей обойтись в будущем, но иного выхода женщина не видела. – И еще… – голос Су Вон заставил Ли Цуй остановиться. – Обещайте мне, что Хулань не пострадает. – сказала Су Вон. Голос девушки звучал менее властно и строго. – Мне кажется, что для того, кто ещё ничего не сделал ты просишь слишком много. – сказала госпожа Ли, развернувшись к невестке. – Ну, ладно, пускай будет, по-твоему, – добавила пава и одобряюще кивнула головой. Су Вон проводила свекровь взглядом. Девушка не понимала зачем госпожа Ли пришла просить её о такой услуге. Лебедь знала, что Ли Цуй сама могла избавиться от Хулань без особых проблем. На какое мгновение Су Вон решила, что свекровь приготовила ей ловушку. Но тут же отказалась от этой идеи. Лебедь была полна решимости выполнить свою часть сделки со свекровью и, наконец, исполнить миссию, ради которой отец выдал её замуж на сына наместника Ван Чэня. И все же Су Вон решила обезопасить себя. Она собиралась продумать свой план так, чтобы в любом случае быть вне подозрений. Су Вон решила, что если просьба свекрови все же ловушка, то она сделает так, чтобы избавиться от неё. – Евнух Ян! – позвала евнуха Су Вон. Она знала, что все это время старый свин стоял за дверью. Старый евнух никогда не уходил оттуда, где рождался не плохой слух. – Да, Ваше Высочество! – услужливо сказал старый евнух, заходя в комнату молодой госпожи. – У меня к Вам поручение. – хитро сказала лебедь. Свин гордо выпрямился, показывая всем своим видом, что готов исполнить любой приказ своей госпожи. – Вы же давно живете в Гун Мэне. – на слова девушки свин кивнул. – А значит знаете тех, кто продает товар, который не купить просто так. – Су Вон хитро улыбнулась. – Что мне достать для Вас, Ваше Высочество? – услужливо спросил евнух Ян. – Яд. – строго сказала Су Вон. – Мне нужен такой яд, чтобы был заметен, но не сильно вредил организму. Сможете найти что-то такое? – поинтересовалась лебедь. – Ваше Высочество, я знаю, что Вам нужно. Я узнал об этом яде, когда обучался во дворце. При правильной дозировке вред от него будет не большой. Но вот серебро от него станет черным. – задумчиво пробубнил старый свин, словно вспоминая так ли это. – Отлично. – так же задумчиво ответила Су Вон. – Достаньте мне его. – приказала девушка. – И будьте очень осторожны. – добавила Су Вон, снова садясь за стол. Евнух Ян поклонился молодой госпоже и поспешил исполнять полученные от неё поручения. Су Вон же осталась сидеть за столом, покручивая в крылья чашку чая. Сперва девушка испытывала удушающее чувство вины перед Хулань. Но потом на ум Су Вон пришла старая поговорка: «убить одного, чтобы спасти многих». Поэтому лебедь решила, что принесенная ею жертва, в лице Хулань, не такая уж и большая, в сравнение с тем, что получает её семья и все люди Чосона. Су Вон продолжала растерянно смотреть на мужа. Она снова и снова открывала рот, словно собираясь рассказать все мужу, но каждый раз останавливала себя. В конце концов Су Вон успокоилась. Она взяла крылья мужа в свои и аккуратно провела по ним. – Прости, что заставила тебя волноваться обо мне! – наконец сказала девушка. Она посмотрела на мужа по-детски невинным взглядом. – Это я должен просить у тебя прощения. – виновато сказал Шень. – Это я допустил то, что случилось. – сухо добавил павлин. – А где сейчас Хулань? – взволнованно спросила Су Вон. – В тюрьме. – буркнул Шень. – Дорогой, разреши мне увидеться с ней. – Су Вон схватила мужа за крыло. Она смотрела на него так, словно от разговора с Хулань зависела её жизнь. – Зачем тебе это? – с недоверием спросил наследник. – Хочу поговорить с ней… Спросить, почему она так поступила… Мы же были сестрами. – тихо ответила Су Вон. Казалось, что она была не меньше мужа расстроена тем фактом, что её отравителем оказалась Хулань. – Она уже все рассказала. – недовольно усмехнувшись, ответил Шень. – Поэтому не ходи к ней. – строго ответил Шень, словно отчитывал непослушного ребёнка. – Дорогой, я умоляю тебя. – Су Вон сильно схватила мужа за крыло. – Мне, правда, очень нужно поговорить с Хулань – тан-цзе. – лебедь встала перед мужем на колени. – Ладно. – недовольно ответил павлин. Он не понимал почему жена так хочет увидеться с той, кто едва не убила её. Но решил, что не будет препятствовать ей. – Но больше не называй её сестрой. – сказал Шень, вставая с кровати. Су Вон едва успела проводить мужа, как двери её комнаты снова открылись. На этот раз на пороге её комнаты стояла Ли Цуй. Пава была одета в темно-зеленое ханьфу. Женщина всегда одевала ханьфу именно этого цвета, когда была в хорошем настроении. Переступив порог комнаты невестки, госпожа Ли посмотрела на девушку с превосходством. – А я-то думала, почему мой сын улыбается. – с иронией сказала Ли Цуй. Женщина прошла по комнате. – Ва! – ехидно воскликнула женщина. – Тебя отравили, а ты уже на ногах! – тем же тоном добавила пава, осмотрев невестку с ног до головы. – Я слышала, что Вы молились Будде, матушка. Должно быть он услышал Ваши молитвы. – язвительно ответила Су Вон. На лице девушки появилась улыбка. – Выходит, что так. – буркнула Ли Цуй в ответ невестке. – Но я пришла поговорить с тобой не о милости Будды. – голос павы стал звучать строже. Женщина села на стул с высокой спинкой. Она подняла крыло, в котором держала круглый веер и стала медленно обмахиваться им. – Ты проиграла. – с наигранным равнодушием сказала женщина. – Произошло то, о чем я предупреждала тебя. – горделиво сказала пава. Она гордилась тем, что оказалась права. – Эта грязная девка все же решила занять твое место. Боже, – женщина наигранно вздохнула. – тебе следовало послушать меня раньше. Тогда бы ты не оказалась в таком положении. Ай-ай. – недовольно фыркнула пава. – Но Будда милостив к нам. Несмотря на то, что ты замешкалась и эта поруганная девка опередила тебя, я довольна результатом. – Ли Цуй довольно улыбнулась. Она поднесла веер к клюву, чтобы скрыть то, какой широкой была её улыбка. – За твои страдания положена награда. Я сдержу слово. – голос павы звучал также довольно. – Матушка, неужели Вы считаете, что такая простушка как Хулань, способна отравить меня? – с усмешкой спросила Су Вон, сев напротив свекрови. – Я жила во дворце. Чтобы убить меня, надо очень постараться. – Су Вон улыбнулась свекрови. – Что? – не скрывая своего удивления, спросила Ли Цуй. Женщина опустила веер и, прищурив глаза, посмотрела на невестку. – Хулань не травила меня. Это сделала я. – призналась Су Вон. Она смотрела на свекровь с превосходством, которое блеском отражалось в её темных глазах. Ли Цуй стало не по себе от взгляда невестки. Она смотрела на её спокойно и от этого её взгляд казался ещё более устрашающим. «Удивительная женщина... нет, страшная женщина» – подумала Ли Цуй. Пава с ужасом думала о том, на что еще была способна Су Вон если пошла на такое, и сама приняла яд. – Но как? – только и смогла сказать Ли Цуй. Женщина до последнего была уверена, что отравление невестки дело крыльев наложницы сына. – Во дворце меня научили делать ложь из правды и правду из лжи. – совершенно спокойно ответила Су Вон. – Дело было не в еде. Яд был на палочках, которыми я ела. – объяснила Су Вон свекрови, которая, казалось лишилась дара речи. – Но у неё же нашли яд. – сказала Ли Цуй так, словно собиралась поймать Су Вон на лжи. – Конечно, яд нашли у неё, матушка. А Вы хотели, чтобы его нашли у Вас? – с ехидной усмешкой спросила Су Вон. – Вы же не думали, что я поступлю опрометчиво? – строго спросила лебедь. Но пава только недовольно фыркнула. – Я специально заставила Вас думать, что я ничего не делаю. – с усмешкой сказала Су Вон. – Мне просто нужно было время, чтобы все выглядело правдоподобно. – голос Су Вон стал звучать тише. – А когда все было готово, то я нашла в комнате Хулань первую попавшуюся баночку и наполнила её ядом. А потом мои служанки все тщательно спрятали. Получилось убедительно, правда, матушка? – усмехнувшись спросила Су Вон. Ли Цуй кивнула, и улыбка тут же пропала с лица девушки. Лебедь виновато опустила голову. – Ты все сделала правильно. – голос Ли Цуй звучал тихо и успокаивающе. Она взяла крылья невестки в свои и погладила их. Это заставило Су Вон поднять голову и посмотреть на госпожу Ли. Пава впервые смотрела на неё так, как матери смотрят на своих детей, когда хотят успокоить их. Но спокойнее девушке не становилось. Это лишь усиливало чувство отвращения, которое Су Вон испытывала к самой себе. – Женщины жестокие существа, поэтому лучше вырвать дерево с корнем, пока оно не дало плодов. – голос Ли Цуй снова стал строгим. Посидев еще немного, Ли Цуй все же поспешила оставить невестку. Пава велела Су Вон больше отдыхать и поправляться. Женщина снова похвалила невестку и напомнила ей, что уже через несколько дней люди её мужа отправятся в Чосон. Су Вон поблагодарила свекровь. Лебедь осталась одна. Девушка подошла к окну и посмотрела на сад. Взяв в крылья чашку с гречишным чаем, который вместе с лекарством принес евнух Ян. Девушка была благодарна свину за это. Лебедь знала, что гречишный чай лучшее лекарство, помогающее очистить организм от вредных веществ. Сделав глоток чая, лебедь снова подумала о том, что сделала. На глазах девушки появились слезы. Су Вон было жаль мужа и Хулань. Но это чувство было ничем в сравнение с радостью и облегчением, которое она ощутила. Теперь её отец мог взять власть в свои крылья. Два молодых волка, поклонившись жене своего господина, открыли перед Су Вон тюремные двери. Молодая госпожа едва успела переступить порог, как в нос снова ударил отвратительный запах крови, пота, испражнений и гнили. Увидев молодую госпожу, заключенные стали протягивать к девушке свои лапы. Вставая на колени, они умоляли молодую госпожу, которую в Гун Мэне стали называть «милосердная молодая госпожа Ли», помиловала их. Но Су Вон лишь с презрением посмотрела на них. Заключенными были группа крестьян, устроивших мятеж, который её муж смог быстро подавить. Пройдя на сквозь здание Гун Мэньской тюрьмы, Су Вон спустилась вниз по лестнице. Она уже была тут с мужем, когда допрашивали шутов. Запах в этой части тюрьмы был более терпимым. Поэтому Су Вон даже смогла убрать от клюва белоснежный платок, на который были нанесены ароматические масла. В этой части тюрьмы редко содержались заключенные. Сюда приводили лишь тех, кого надлежало серьезно допросить. Несмотря на это молодой господин распорядился, чтобы его бывшую наложницу поместили именно туда. И хотя тут было холодно и сыро, Су Вон считала решение мужа правильным. Так он мог оградить любимую женщину от похотливых взглядов посторонних мужчин. Когда глаза привыкли к темноте, в одной из дальних камер, Су Вон увидела Хулань. Девушка поджала ноги и, обхватив их крыльями, опустила голову на колени. Пава сидела, прижавшись к стене, словно ребенок в материнской утробе. Су Вон подошла к камере, остановившись в нескольких шагах от металлической решетки. Услышав шаги, Хулань испуганно подняла голову. Но, увидев перед собой Су Вон, испуг медленно сменился удивлением. Пава хотела подняться, но от долгого сидения её ноги затекли и не хотели слушаться. Поэтому Хулань перевернулась, встав на колени. Девушка медленно подползла к металлической решетке. Со всей силы, что у неё еще осталась, пава обхватила решетку крыльями и стала медленно подниматься. Хулань потребовалось время, чтобы встать. Ноги девушки дрожали, поэтому, чтобы устоять, она не отпускала решетку. Теперь, когда Хулань подошла ближе, Су Вон могла разглядеть её. Бывшая наложница её мужа стояла в одних лишь нижних одеждах. После ареста с девушки сняли все верхние одежды и украшения. У Хулань был болезненный вид. Золотые перышки девушки были взъерошены. Лебедь заметила, что одно крыло девушки было перевязано. Белая матери была покрыта бардовыми пятнами крови. Глаза павы были красными. Настолько долго она плакала. – Су Вон – тан-цзе. – тихо произнесла Хулань. Пава была рада видеть Су Вон. Едва сдерживая слезы, девушка улыбнулась старшей супруге. Однако Су Вон продолжала смотреть на неё с равнодушием. Поэтому улыбка быстро пропала с лица павы. – Я пришла поговорить с тобой. – с привычной строгостью заявила Су Вон. Она смотрела на Хулань холодно, словно девушка и правда была преступницей. – Я не делала того, в чем меня обвиняют. Прошу, поверь мне, Су Вон! – испуганно затараторила Хулань. Тело павы стало снова трясти. – Я верю тебе. – сухо ответила Су Вон. Лебедь больше не могла сдерживать свои чувства. Она с сожалением посмотрела на Хулань. – Правда? – из-за холода её голос сел и стал звучать непривычно тихо. На измученном лице Хулань появилась улыбка. – Да. – Су Вон кивнула. – Я бы не пришла сюда, если бы была убеждена, что это ты пыталась убить меня. – пояснила лебедь. Голос девушки звучал спокойно и ласково. – Хулань, – с наигранным сожалением сказала Су Вон. – даже если это была не ты, обвинения против тебя серьезные. У тебя нашли яд. Я бы могла помочь тебе, но ты ведь и сама признала вину… Зачем ты признала свою вину? – голос Су Вон дрогнул. На этот раз эмоции девушки были не поддельны. Увидев то, как был расстроен муж, лебедь думала как-то исправить ситуацию. Но Хулань признала вину и Су Вон больше ничего не могла сделать. – Господин не верит, что я не делала этого. А если господин не верит мне, то зачем мне пытаться доказать свою невиновность? – Хулань грустно улыбнулась. – Но я рада, что ты, сестрица, веришь мне. – ответила пава с искренней улыбкой. – В этом доме, кроме господина, ты была единственной, кто был добр ко мне. – с благодарностью добавила Хулань. – Хулань, обвинения против тебя серьезные. Тебя не казнят, но и жить в этом доме ты больше не сможешь. – Су Вон продолжила говорить с присущей ей строгостью, не обращая внимания на благодарность Хулань. – Я кое-что принесла тебе. – Су Вон достала из внутреннего кармана своего ханьфу золотое украшение. Золотое украшение состояло из двух тонких золотых цепочек, которые соединялись между собой такими же тонкими, словно ниточки, другими цепочками и были украшены небольшими красными камнями. Она вложила его в крыло Хулань. От удивления пава открыла клюв. Она никогда не видела ничего подобного. – Тебя не будут досматривать, поэтому спрячь его во внутреннем кармане. Это украшение привезено с Запада. Оно очень дорогое. Если продашь его хорошему растравщику, то сможешь купить себе небольшой дом. – объясняла Су Вон, пока Хулань с изумлением рассматривала полученный дар. Украшение с Запада, подаренное Шенем, очень нравилось Су Вон. Подобного не было ни у одной знатной женщины Гун Мэня. Поэтому лебедь всегда надевала его, когда вместе с Ли Цуй была приглашена на прием к одной из подруг свекрови. Женщины сразу замечали диковинную вещь. Су Вон нравилось с каким уважением женщины начинали смотреть на нее. Их восхищение заставляло Су Вон чувствовать гордость не только за себя, но и за мужа. Однако лебедь чувствовала вину перед любимой женщиной мужа. Поэтому решила, что дорогое украшение послужит Хулань лучше. Су Вон заставляла себя не думать о том, что будет с Хулань, когда её выгонят из дома наместника. Но меньше всего девушке хотелось, чтобы пава снова оказалась в публичном доме или как-то иначе страдала, стараясь заработать себе на еду. – Я благодарна тебе, но я не могу принять такую дорогую вещь. – Хулань высунула крыло за решетку, чтобы вернуть украшение, но Су Вон схватила её за крыло. – Теперь оно твое. – ласково сказала Су Вон. Она нежно оттолкнула крыло павы от себя. – Прости, но это все, что я могу для тебя сделать. – с тоской сказала Су Вон. Хулань больше не отказывалась. Она с благодарностью приняла подарок Су Вон. Девушку удивляло то, какой доброй оставалась к ней старшая жена Шеня. Хулань думала, что не была бы так же добра к той, которую обвинили в покушении на её жизнь. Даже если бы пава верила в её невиновность, она бы никогда не отдала бы такое украшение. Пава поспешила спрятать украшение во внутренний карман своего нижнего платья. Следом за дорогим украшением Су Вон протянула Хулань связку монет и небольшой сверток с цукатами из корня колокольчика, которые пава очень любила. Когда Хулань убрала украшение, Су Вон села на пол, перед ней. Лебедь стала разговариваться с наложницей на отстраненные от всего произошедшего темы. Их разговор был таким же легким и не принужденным, как всегда, до этого. Девушки делились с друг другом приятными воспоминаниями из прошлого. Хулань даже показала Су Вон портрет, подаренный ей Шенем в их первую встречу. Пава всегда носила его с собой и старалась никому не показывать. – В моей жизни было много мужчин, но господин оказался особенным! – с грустной улыбкой сказала Хулань, показывая Су Вон портрет. Су Вон просидела с Хулань до самой ночи. Девушки разговаривали и смеялись так, словно ничего не произошло. Но когда к девушкам спустился один из волков-охранников, им пришлось прервать свой разговор. В тот момент мир снова стал прежним. Су Вон простилась с Хулань. Пава же пожелала своей тан-цзе оставаться сильной и, став императрицей, обязательно родить сына. Хулань была уверена, что если мальчик унаследует ум своего отца и доброе сердце матери, то станет самым лучшим императором в истории Поднебесной. Слова бывшей наложницы мужа тронули девушку. Поэтому Су Вон сняла с пояса одно из украшений из нефрита, которые ей прислал отец и отдала его Хулань. Поднимаясь по лестнице на верх, Су Вон обернулась. Хулань не могла видеть её, зато лебедь видела паву очень хорошо. Су Вон наблюдала за тем, как бывшая наложница мужа улеглась на циновку. Пава крутилась из стороны в сторону, но в камере было так холодно, что уснуть у неё не получалось. Су Вон усмехнулась. Хотя ей и было жаль Хулань, лебедь чувствовала себя победительницей. Все же Шень выбрал её, а не Хулань. Пожив во дворце, Су Вон поняла, что если долго жить во лжи, то со временем ложь становится правдой. И Су Вон очень надеялась, что эта ложь однажды станет правдой. Хулань проснулась совсем рано. Минувшей ночью девушке так и не удалось заснуть. Холодный морской ветер проникал в помещение сквозь щели в стенах. Из-за этого в комнате становилось невыносимо холодно. Циновка, которую пава постелила на пол, была совсем тонкой и толку от неё было не много. Девушка крутилась из стороны в сторону, стараясь заснуть. Но вместо сна у павы от холода свело ноги. Хулань стала растирать их крыльями, но это приносило лишь временное облегчение. Чтобы окончательно не замерзнуть, пава стала ходить по камере из стороны в сторону. Но ходить по ледяному полу было сложно. Вскоре Хулань замёрзла настолько, что расплакалась. Горячие слезы обжигали замершее лицо девушки. Прижавшись к стене, Хулань не заметила, как от усталости заснула. Хулань проснулась, когда услышала, что дверь её камеры открылась. Старый замок издал тяжелый звук, словно хрип старика. Пава открыла глаза. Сегодня девушке надлежало покинуть семью мужа и город, в котором пава прожила большую часть жизни. Находясь в самой нижней части городской тюрьмы, Хулань не могла следить за временем, поэтому, когда услышала глухой скрежет замка, девушка решила, что за ней пришел кто-то из волков Шеня. Пава хотела поскорее выйти наружу, даже если это означало разлуку с любимым. Однако, открыв глаза, Хулань увидела перед собой Шеня. Шень стоял на пороге камеры и с тоской смотрел на любимую женщину. Увидев павлина, Хулань резко вскочила. Её ноги сильно замерзли, поэтому девушка почти не чувствовала ступни. Она хотела подойти к мужу, но ноги казались ей тяжелыми, словно гигантские валуны, передвигать которые девушка была не в силах. Поэтому, как и Шень она осталась стоять на месте. Все, что она сейчас могла, это смотреть в глаза любимого мужчины. В них Хулань больше не видела злости. Шень смотрел на неё так же, как смотрел всегда. Шень подошел к Хулань. Сперва павлин делал маленькие шаги, словно был не уверен в том, что поступает правильно. Но вскоре чувства взяли вверх, и молодой павлин заключил Хулань в свои объятия. Прижимаясь своим телом к холодному телу павы, павлин чувствовал тоску, которую не мог описать словами. Шень хотел начать говорить с Хулань. Он хотел извиниться перед ней, хотел сказать как сильно любит её, но слова застряли у него где-то между горлом и ртом, поэтому павлин так и не смог произнести ни слова. Прижав к себе любимую женщину, Шеню казалось, что время остановилось. Такое он чувствовал только с Хулань. Павлин снова вдыхал аромат её перьев. У Хулань они пахли иначе, чем у Су Вон. И Шень был рад тому, что даже скверный запах тюрьмы не смог его осквернить. Этот запах казался Шеню почти что магическим, благовонием, изгоняющим злых духов. Ведь приходя к Хулань, каждый раз, когда пава успокаивала его, он чувствовал именно этот запах. Он казался Шеню таким родным, что мысль о том, что Хулань покинет его, казалась павлину невыносимой. Всю ночь наследник не мог уснуть. Он старался не думать о ней. Но разве он мог так просто забыть женщину, которую любил?! Хулань обняла мужа за пояс и положила голову на его грудь. На лице девушки появилась улыбка. Тело мужа было теплым и Хулань надеялась согреться в его объятиях. Как и Шеню ей не нужны были слова, чтобы понять его. Едва павлин прикоснулся к ней, как мышцы на его спине напряглись. Хулань сразу же почувствовала это. Она поняла, что Шень все еще любит её. На мгновение по телу девушки разлилось теплое и сладостное чувство. Ей показалось, что муж пришел, чтобы вернуть её обратно домой. Она надеялась, что за минувшую ночь наследнику удалось найти доказательства её невиновности. Но это чувство тут же пропало, когда в камеру вошли волки. И хотя Хулань стало так обидно, что её ожидания не оправдались, что хотелось разрыдаться, она мужественно сдерживала слезы. Пава знала, что Шеню было не лучше, чем ей. И девушка не хотела заставлять павлина страдать еще больше, показывая ему свои слезы. Дрожащими от холода крыльями, Хулань достала из внутреннего кармана аккуратно сложенный лист и протянула его павлину. У Хулань не было с собой никаких личных вещей. Однако паве очень хотелось оставить Шеню что-то на память о себе. Поэтому девушка протянула молодому павлину портрет, нарисованный им. Ей было больно расставаться ним. Она хотела сохранить его, как память о любимом мужчине. Однако проведя ночь в тюрьме, пава решила оставить его мужу. Теперь, когда Шень пришел к ней, Хулань была уверена, что приняла правильное решение. Выйдя из камеры, Хулань остановилась. Она развернулась и в последний раз посмотрела на Шеня. Девушка искренне улыбнулась молодому павлину. Она подняла правое крыло вверх и помахала ему, как обычно машут на прощание. Пава всегда делала так, когда Шень покидал её комнату в публичном доме. Для нее этот жест означал обещание встретиться снова.

Ван Вэй Осенние горы (отрывок) Цветы увяли, источая грусть. Они не так выносливы, как горы.

Когда стражники вывели Хулань, Шень остался стоять в полном одиночестве. Павлин развернул лист, который дала ему любимая. На тонком листе рисовой бумаги, Шень ожидаемо увидел Хулань. Пава смотрела на него с листа бумаги и улыбалась. И все же одно изменение, в привычном глазу образе, было. «Цветы цветут и увядают. Ветром гонимые, мы разошлись», гласила надпись, сделанная на верхней части листа. Иероглифы, написанные черной тушью, были неровными, но старательно выведенными. Шень нервно усмехнулся. Молодой павлин гордился любимой женщиной. Некогда глупая Хулань, которая порой даже в речи делала ошибки, смогла написать небольшое стихотворение. Павлин аккуратно сложил лист и убрал во внутренний карман своего ханьфу.