Обреченные

***

Тишина опустевших, еще с начала часа чоу, улиц Ханяна была нарушена резкими звуками грубых мужских шагов. По главной улице столицы Чосона, словно поток бурной реки, следовала армия, возглавляемая великим принцем Хён Гуном. Сотня мужчин из армии великого принца были почти что полностью похожи друг на друга. Они были одеты в черные военные ханбоки с ярко-красными рукавами, которые были убраны под специальные манжеты, и такого же цвета полосами на плечах. Среди них выделялись разве что руководители небольших отрядов, на которые была разделена армия Хён Гуна. У глав отрядов, поверх черных ханбоков, были одеты доспехи, похожие на рыбью чешую. Они защищали спину и грудь воинов. Но еще больше отличались волки, присланные Шенем. Хён Гун был приятно удивлен, когда сыновья вернулись из Мин с армией наследника Гун Мэня. Принц принял людей наместника и его сына, как дорогих гостей, поэтому позволил им не менять минское обмундирование. Четырнадцатый принц считал, что тем самым минские воины будут внушать ужас противникам. А одна особенность на доспехах волков наследника вызвал у Хён Гуна особый интерес. Как и воины-антилопы из личной армии Ван Чэня, Лян Юй и его волки были одеты в минское военное обмундирование. Однако армия юного наследника отличалась даже от них. Теперь наплечники на доспехах были украшены ярко-красным символом, напоминавшим солнце. Услышав от Лян Юйя значение этого символа, великий принц еще больше убедился в правильности своего решения. А узнав, что эту идею подала его дочь, Хён Гун и вовсе счёл это благодатным знаком. Великий принц не считал себя суеверным, но иногда вера в подобного рода вещи заставляла его думать, что он все делает правильно. Лян Юй с интересом рассматривал улицы, по которым шёл. Он пробыл в Ханяне несколько недель, но его по-прежнему все тут удивляло. Язык, на котором говорили в Чосоне, казался молодому генералу грубым и резким, особенно когда он становился свидетелем какого-то оживленного разговора. Люди Чосона казались волку слишком громкими. Генерал старался привыкнуть к этому, но сделать этого у него не получилось. Как и не получилось понять смысл иероглифов, написанных на тонкой рисовой бумаге, прикрепленной к доске с объявлениями в центре города. Иероглифы были написаны так же, как и те, что использовали в Мин. Но никакого смысла в написанном молодой генерал не видел . Лян Юй усмехнулся, когда два знатных мужчины, стоявших рядом с ним, прочитав написанное стали обсуждать это между собой. Не меньшее удивление у молодого генерала вызывала одежда, которую носили в Чосоне. Пышные женские юбки и высокие шляпы кат вызывали недоумение у волка. Но, увидев жену Су Гвана, молодой генерал тут же представил Су Вон. И тогда странные одежды перестали казаться ему несуразными и странными. Ему казалось, что пестрая пышная юбка и короткий жакет с завязками у груди, смотрелись бы гармоничней на ней, чем строгое однотонное ханьфу с вышивкой. Еще больше Лян Юйя удивляли дома в Чосоне. Как и многое тут, они чем-то напоминали дома в Мин, и все же значительно отличались от них. Первое, что бросилось в глаза молодого генерала – отсутствие кроватей, стульев и высоких столов он насчитал всего несколько штук, да и те стояли только в личной библиотеке великого принца. Из-за удивления он не сразу почувствовал главную особенность чосонского дома. Только засыпая, молодой генерал почувствовал, что пол в доме не естественно тёплый. Утром Су Гиль объяснил ему, что это благодаря традиционной системе ондоль . Чем больше Лян Юй смотрел на Чосон, тем больше он напоминал ему бамбук, изображенный на картине в покоях Су Вон. В его внешнем виде все же были видны минские черты, как видны в ребёнке черты отца и матери. И все же он отличался своей сущностью. Лян Юй убедился в этом, когда не смог понять смысл написанных иероглифов. Четырнадцатый принц величественно шел по главной улице, ведущей во дворец. Хён Гун был одет в королевский военный ханбок. Его черный ханбок с белыми рукавами, убранными под специальные манжеты, обеспечивающие удобство при стрельбе из лука, был украшен нашивками хёнпэ и черным поясом с золотой пряжкой, показывающими то, что лебедь является великим принцем Чосона. На голове четырнадцатого принца была одета шелковая повязка мангон. В центре повязки, сшитой для великого принца его невесткой, был вышит символ, приносящий удачу. Таким символом старались украшать все, чем пользовались члены королевской семьи. А по обе стороны от него были вышиты драконы. Иметь вышивку с двумя драконами было большой дерзостью со стороны Хён Гуна, потому что иметь подобную вышивку мог только король. Хён Гун со своей армией приближался к главным воротам королевского дворца. Сонные стражники лениво открыли глаза, когда услышали странный шум. Заметив приближающуюся армию, они резко вскочили. Придя в себя, они уже хотели было поднять тревогу, один из них даже успел открыть рот, но не успели. Оба стражника были убиты стрелами молодого принца Су Гиля. Сейчас в молодом лебеде мало кто мог узнать обаятельного повесу. Взгляд лебедя стал строгим. И хотя по своей строгости он уступал взгляду отца, старшего брата и даже младшей сестры, но страх этот взгляд внушал не меньший. Юноша смотрелся величественно в синим ханбоке с белыми рукавами, которые так же были убраны под специальные манжеты. Пояс принца был сшит из синей шелковой ленты и украшен большой золотой пряжкой, на которой был изображен дракон. На его шелковой повязке мангон, серебряными нитями, был вышит мугунхва. За спиной принца висел большой колчан со стрелами, а в своих крыльях он держал лук. Су Гиль с усмешкой посмотрел на убитых им стражников, после чего он снова натянул тетиву, но выстрелил уже в воздух. Выпущенная им стрела, на конце которой была привязана красная лента, перелетела через высокий каменный забор королевского дворца. Хён Гун закрыл глаза и вдохнул холодный осенний воздух. На лице лебедя появилась хитрая улыбка. Он уже чувствовал вкус победы в которой не сомневался. Хён Гун отчетливо представлял себе, как «скинет с трона этого влюбленного дурня». Хён Гун никогда не считал, что Третий брат достоин быть королем. «Все мы принцы, но не все на одном уровне», – часто повторял четырнадцатый принц. Но все эти годы ему приходилось терпеть ненавистного брата. Сейчас он был рад, что несправедливости, произошедшей много лет назад, наконец-то, придет конец. Главные ворота королевского дворца открылись. У дворцовых ворот Хён Гуна встретил его старший сын – принц Су Гван. Молодой лебедь был одет в военные одежды согласно своему положению заместителя министра военного ведомства. На его голове была одета плотная черная шляпа, которую украшали катккын – шляпные бусы. Они крепились у самого основания шляпы и доходили до самой груди молодого лебедя. Его одежды почти не отличались от тех, в которые был одет его дядя, глава военного ведомства, министр Ким Иль Ён. Следом за Хён Гуном порог дворца переступил старый Джи Хван. Ему стоило больших усилий поднять ноги, чтобы переступить через невысокий порог. Ноги уже плохо носили старика. И все же старый лебедь настойчиво убеждал племянника в том, что он должен лично присутствовать во время переворота. – Нет! Я должен пойти! – каждый раз кричал на племянника Джи Хван, когда речь заходила о его участии в перевороте. – Если останусь тут, то разве смогу после смерти посмотреть в глаза своей покойной сестре и моему драгоценному племяннику?! – говоря о покойной сестре лицо старика становилось бледным и казалось лишенным жизни. – Я не смог спасти их, поэтому должен отстоять их честь! – буркнул Джи Хван и его глаза блеснули. – Поэтому я должен пойти! – добавил он, строго смотря на племянника. За Джи Хваном во дворец вошел Коль Сон. Муж Чон Сук всегда казался Хён Гуну слишком самонадеянным. Великий принц считал, что юноша начисто был лишен какого-либо таланта. Единственным его достоинством, в глазах Хён Гуна, была значительная армия, которую собирал для себя его покойный отец. Сам же Коль Сон надеялся, что после переворота получит ранг выше того, что занимал сейчас. Молодой вельможа считал, что заслужил это, ведь, как он сам говорил, вынужден был отказаться от брака с девушкой, которую любил ради брака с королевской племянницей. В своих рассказах он всегда выставлял это великой трагедией и не нередко избивал жену обвиняя её в этом. Когда эта история дошла до Су Гиля, то лебедь пришел в ярость. Юный принц дал себе слово, что после переворота разберется с мужем своей кузины. – Приветствую Вас, отец! – сказал Су Гван, подойдя к отцу. – Приветствуем Вас, Ваше Величество! – громко прокричал Иль Ён. Лебедь опустился на колено и выставил крылья перед собой так, как полагалось при приветствии короля. – Приветствуем Вас, Ваше Величество! – хором повторили королевские стражники, что встали на сторону великого принца. Как и их командир, они опустились на колени и приветственно склонили головы. Большинство из них встали на сторону четырнадцатого принца благодаря Су Гвану. Во дворце и окрестностях Ханяна не было того, кто бы не знал о военном таланте молодого принца Су Гвана. Юноша провел несколько месяцев на западной границе и зарекомендовал себя хорошим стратегом и умелым воином. Поэтому люди из королевской гвардии уважали его и приняли новость о назначении Су Гвана на должность заместителя главы военного ведомства с большой радостью. Получив должность, Су Гван по рекомендациям своего дяди стал присматриваться к воинам. Он оценивал не только их военную подготовку и умение владеть оружием, но и политические взгляды. Тем, кого молодой принц, считал достойными и надежными, он предлагал встать на свою сторону. Но даже делая это предложение Су Гван сохранял аккуратность, словно шел по тонкому льду. Джи Хван часто ругал внука своей покойной сестры за это. Но увидев за спиной Су Гвана значительную армию, старый лебедь фыркнул и одобрительно покачал головой. Рядом со стражниками стояли две небольшие группы. В первой собрались чиновники четвертого, пятого и шестого рангов. Они были одеты в темно-синие ханбоки. На их хёнпэ был изображен летящий в облаках журавль. В нескольких шагах от них стояли те, кто считался чиновником седьмого, восьмого и девятого рангов. Они были одеты в зеленые ханбоки. Большинство из них были служащими королевской канцелярии, придворными историками и евнухами, недовольными своим положением при дворе. Всех их Хён Гун знал лично. Они не один раз присутствовали на тайных собраниях, устраиваемых четырнадцатым принцем. Опьяненные идей захвата власти, они с нетерпением ждали, момента, когда свергнут своих начальников и убьют их, а еще лучше – будут управлять ими. Но не все из тех, кто стоял перед великим принцем, пришли сюда добровольно. Су Гван приказал своим солдатам привести на главную дворцовую площадь всех чиновников, служанок, королевских евнухов и придворных дам, что находились во дворце. Они стояли общей кучей в нескольких шагах от тех, кто уже согласился принять сторону великого принца. Каждый из них прекрасно знал, зачем их привели сюда. И каждый думал о том, как ему поступить. Юные служанки и ученики евнухов поглядывали на своих старших коллег, полагая, что они знают, что делать. Но никто не знал. – Покойный король Ынджон убил свою жену и старшего сына, наследного принца! – громкий голос Хён Гуна заставил суетившихся служанок замолчать и посмотреть на него. – На место королевы он посадил наложницу, а место наследного принца отдал её сыну. Этим он навлек на себя гнев Небес. – Хён Гун верил в Небеса, но только тогда, когда это касалось его покойных брата, матушки и жены. В то, о чем он говорил сейчас, принц не верил, но знал, что многие их тех, кто стоял пред ним верили в такие вещи. – У Его Величества не вышло убить меня и Её Величество королеву. Это доказывает, что Небеса на нашей стороне. Взяв власть, я восстановлю справедливость. Чосон должен принадлежать законному сыну короля. Я подчинил себе королевский секретариат, канцелярию, на моей стороне чиновники из королевского совета и армия короля. Если вы поддерживаете меня, то встаньте туда. – Хён Гун махнул крылом, указывая на сторону, где стояли верные ему люди. – Если нет, то вас казнят как предателей! – громко прокричал великий принц. От услышанного те, кому предстояло сделать выбор, засуетились еще сильнее. Они стали переговариваться между собой. Вскоре несколько придворных дам, совсем еще юных служанок, евнухов и министров невысокого ранга спешно перебежали на другую сторону. Но не успели они достигнуть, как им казалось, спасительной стороны, как несколько юных служанок упали замертво. Их мертвые тела навалились на живых подруг. Поняв, что девушки мертвы, юные служанки закричали. Обезумевшие от страха они метались из стороны в сторону, кричали и плакали, пока стрела не пронзила каждую из них. Хён Гун обнажил свой меч. По приказу своих командиров воины из армии великого принца приготовились к атаке. Су Гван и Су Гиль встали рядом с отцом. Они были готовы убить каждого, кто посмел бы напасть на них, но смотря по сторонам, но не видели никого постороннего. Никто из них не понимал, что происходит. Через несколько минут на дворцовую площадь вышел король Санджон в сопровождении своей матери, вдовствующей королевы Мун, министра Кима, его сына Ким Тэ Юна и трех своих сыновей, рожденных от наложниц. Сперва они появились одни, но вскоре за их спинами выросла армия, которая, если и не была равна по силе армии Хён Гуна, то не сильно уступала ей. Выйдя на главную дворцовую площадь, Санджон с изумлением смотрел на министров и армию, собранную сводным братом. Лебедю не хотелось верить в то, что все происходящие реально. Король до последнего не хотел верить матери и министру Киму, убеждавших его в том, что великий принц готовит переворот. Санджон растерянно водил глазами. Неуверенным шагом Санджон подошел ближе к брату. Увидев короля, Хён Гун сперва разозлился. Он не ожидал, что «недоумок» попытается дать ему отпор. Но потом на лице четырнадцатого принца появилась улыбка. Великий принц знал, что хотя брат и усложнил ему задачу, он все равно не сможет остановить его. Хён Гун никогда не видел в короле достойного соперника. – Вы не верили мне, Ваше Величество! – гордым голосом заговорил министр Ким. – Но теперь, вы сами можете убедиться в правдивости моих слов. – с не меньшей гордостью добавил лис и его глаза засверкали. – Вы мерзкий предатель, господин Ким! – с недовольством обиженного ребенка, крикнул Хён Гун. – Вы ошибаетесь, Ваше Высочество. – лис усмехнулся и хитро посмотрел на великого принца. – Предатель Вы, а не я. – министр Ким хитро усмехнулся. – Брат, – неуверенно произнес Санджон. Голос короля дрожал. – прошу, скажите, что это все не правда. – лебедь умоляюще посмотрел на сводного брата. Но Хён Гун лишь усмехнулся. – Даже если это правда, и вы действительно хотели устроить переворот… – король тяжело вздохнул. – Брат, прошу, откажитесь от этого. Я обещаю, что закрою глаза на это и никогда не вспомню эту ночь. – тем же неуверенным тоном добавил лебедь. Хён Гун с усмешкой посмотрел на короля. Неуверенность Санджона всегда забавляла лебедя. Король растерянно водил глазами. Он смотрел на Хён Гуна, на его сыновей, старого Джи Хвана, министров и военных, надеясь, что хоть кто-то из них изменит своё решение. Но никто из них не ответил на призыв короля. Даже те придворные дамы, служанки и евнухи, что остались в живых, остались стоять среди тех, кто присягнул на верность четырнадцатому принцу. Принять предложение короля решился лишь один мальчишка, ученик старшего дворцового евнуха. Он сделал несколько неуверенных шагов и вышел из толпы. Мальчишка сделал всего несколько шагов, после чего его тело упало на каменную дорожку. Су Гиль дал всем понять, что ждет тех, кто решится предать его отца. – А вот и королева с наследным принцем! – со злой усмешкой в голосе, произнесла вдовствующая королева Мун. – Я же говорила Вам, Ваше Величество, что этой ночью все предатели покажут своё истинное лицо! – с той же улыбкой добавила женщина. На главную дворцовую площадь, в сопровождении своего сына и слуг, вышла королева Вон Джу. И хотя брат велел сестре не покидать этой ночью Тэджонджон, Вон Джу не послушалась брата. Королева так переживала, что не могла найти себе место. Вон Джу считала, что Хён Гун затеял свой переворот слишком рано и ему все же следовало дождаться, когда муж Су Вон станет императором. На неё даже не действовали слова сына и придворной дамы Чхвэ, которые убеждали королеву в том, что, чем быстрее свершится переворот, тем скорее начнется их спокойная жизнь вне дворца. Стремление брата быстрее захватить власть, Вон Джу называла не иначе, как стремлением утолить жажду отравленным вином . – Моя королева, – все с той же растерянностью произнес Санджон. Он подошел к жене. – что Вы тут делаете? – дрожащим от волнения голосом спросил лебедь. – Неужели Вы думали, что я пропущу такое? – с надменной улыбкой спросила Вон Джу. – Я пришла посмотреть, как Вы и эта дрянь, – Вон Джу повернула голову и посмотрела на Мун Ин Сун своим величественно-строгим взглядом. – умрете! – на лице королевы снова появилась улыбка. Вон Джу едва успела договорить, как пред ней выскочила придворная дома Чхвэ. Женщина появилась перед королевой настолько внезапно, что Вон Джу даже не успела понять, что происходит. Королева все поняла только тогда, когда придворная дама упала к её ногам. Темно-зленый чогори придворной дамы пропитался кровью. Вон Джу заметила в спине придворной дамы Чхвэ стрелу. Королева поняла, что это стрела предназначалась ей. Не обращая внимания на начавшуюся битву, Вон Джу опустилась на колени перед погибшей придворной дамой. Королева была благодарна придворной даме Чхвэ за то, что та всегда была рядом с ней и, как и обещала, защитила её. Стрела, выпущенная в королеву, позволила Хён Гуну начать бой со сторонниками короля. Четырнадцатый принц махнул крылом, давая своим людям понять, что пора переходить в наступление. Главы отрядов быстро дали указания своим отрядам и воины распределились по всей территории главной дворцовой площади. Первым погиб Коль Сон. Молодой лебедь ринулся в бой и некоторое время успешно отражал атаки, направленные на него. Но из-за своей невнимательности юноша оказался в окружение, выбраться из которого не смог. Су Гиль видел, что Коль Сон один отбивается от четырех солдат. И все же проигнорировал этот факт. Он с равнодушием наблюдал за тем, как люди короля убивали юного вельможу. Су Гиль был рад, когда увидел истекающее кровью, мертвое тело Коль Сона. Юный принц считал, что смерть была для юноши заслуженным наказанием за все те страдания, что пришлось пережить Чон Сук. Су Гван сошелся в схватке с сыном министра Кима, Ким Тэ Юном. Сын министра Кима был высоким и весьма красивым юношей. Рыжая шерсть Тэ Юна напоминала шелк, а зеленые глаза – изумруды. Юноши искренне ненавидели друг друга. Тэ Юн не мог простить Су Гвану того, что тот обошел его на королевском экзамене. Несмотря на то, что королевский племянник обошел лиса на экзамене, ум сына министра Кима не остался без внимания и юноша получил должность при дворе. Но вместо третьего, желаемого им, ранга, он получил лишь пятый. С этого дня Тэ Юн дал себе слово, что обязательно отомстит Су Гвану за испытанное им унижение. Юный вельможа собирался взять в наложницы Су Вон. Тэ Юн полагал, что если законнорожденная дочь тэгуна станет наложницей, то он сможет унизить не только Су Гвана, но и всю королевскую семью. Поэтому Тэ Юн очень расстроился, узнав, что Хён Гун выдал дочь замуж за сына китайского наместника. А когда отец рассказал ему о своем плане, юноше и вовсе пришлось терпеть Су Гвана так же, как Су Гвану приходилось терпеть его. Сейчас они оба были рады, что больше не было необходимости сдерживать их взаимную ненависть друг к другу. Несмотря на то, что Тэ Юн всячески старался вывести Су Гвана из себя, рассказывая ему о том, что он делал бы, будь Су Вон его наложницей, на лице Су Гвана не появилось ни одной эмоции. Понимая, что Су Гван не ведется на его уловки, Тэ Юн пытался придумать еще более грязные вещи. Но лебедь не повелся и на них. Тэ Юн недовольны фыркнул. Он подумал, что Су Гван полностью оправдывал те слухи, которые ходили о нем в Ханяне. Помимо того, что все говорили о старшем сыне четырнадцатого принца как о хорошем стратеге, умелом воине и считали одним из самых завидных женихов столицы, о нем так же говорили, что у принца нет души. Некоторые, особо впечатлительные натуры, и вовсе поговаривали, что принц, якобы, обменял свою душу на умение так владеть оружием у какого-то древнего духа. Но Су Гвана эти слухи нисколько не волновали. Умение сохранять спокойствие, он считал своим достоинством. Этому он научился у боевых монахов. Как старшему сыну семьи, Су Гвану всегда приходилось скрывать свои чувства. И если раньше это небольшое притворство давалось ему без особых усилий, то после смерти матери делать это было крайне тяжело. Поэтому в бою молодой принц становился агрессивным и за своей агрессией не мог правильно оценить соперника. Из-за этого он постоянно проигрывал даже самому старому монаху. Старик-черепаха объяснил Су Гвану, что он проигрывает не из-за того, что слаб, а из-за того, что дает волю своему гневу. – Ты сильный и ловкий. – с добротой говорил монах-черепаха. – Ты хорошо освоил все приемы. Но тебе никогда не удастся никого победить. – посмотрел на молодого принца и начал не спеша задувать свечи, выставленные в зале, где он обычно медитировал. – И почему же? – с недовольством спросил Су Гван. – Ты никогда не сможешь победить кого-то, если не победишь самого себя. – старик улыбнулся и морщины на его лице стали еще заметнее. Он поднял свою лапу и длинным когтем указал на грудь Су Гвана. – Когда тобой овладевают эмоции, наступает неясность. – пояснил монах. – Ясность приходит в спокойствии. Пока ты позволяешь противнику вызывать у тебя эмоции – ты проиграл ему. – лицо монаха стало серьезным. Но уже через несколько секунд он снова улыбнулся и вернулся к своему неспешному занятию. И хотя у Су Гвана долго не получалось применять на практике то, что старый монах называл «внутренним покоем», юный принц пробовал снова и снова. Монах-черепах видел стремления юного принца, поэтому охотно помогал ему и медитировал с ним. Су Гвану пришлось потратить не мало времени, чтобы добиться желаемого результата. Он по-прежнему мог все чувствовать, но теперь лебедь мог управлять своими чувствами. Резким движением крыла, Су Гван выбил меч из лап Тэ Юна. Лис растерянно смотрел на своего соперника. Но Су Гван лишь усмехнулся. Тэ Юн попался в свою же ловушку. Пытаясь вывести лебедя из себя, лис понимал, что даже самые грязные слова, сказанные им о Су Вон, не приносили должного эффекта. Это раздражало юношу и вскоре он потерял контроль над ситуацией. Су Гван замахнулся и его меч вошел в грудь Тэ Юна. Су Гван тяжело вздохнул. Бой с сыном министра Кима дался ему не просто. Но теперь, когда Тэ Юн лежал перед ним мертвый, лебедь чувствовал себя победителем. Это сладостное чувство настолько опьянило его, что он не заметил летящую мимо него стрелу. Су Гван понял, что его пытались убить только тогда, когда летящая стрела задела его катккын и мелкие бусины рассыпались по земле. Обернувшись, Су Гван увидел принца Хон Яна. Принц Хон Ян был третьим сыном короля Санджона. Хон Ян снова прицелился, но выстрелить не успел. Стрела принца Су Гиля его поразила раньше, чем он успел выпустить свою. Мертвое тело принца упало на землю. Су Гиль улыбнулся брату. Но почти сразу же улыбка спала с лица юного принца. Су Гван заметил лучника, который целился в его младшего брата. Принц подбежал к брату, но было уже поздно. Су Гиль упал на землю, но все еще был живым. – Я видел его. – сказал Су Гиль, когда старший брат опустился перед ним на колени. – Брат, Вы – будущий наследный принц Чосона, поэтому, пожалуйста, выживите! – добавил Су Гиль до того, как сознание навсегда покинуло его. Су Гван прижал тело младшего брата к себе. Мысленно он ругал его за то, что брат поступил так опрометчиво. Но вместе с тем он был благодарен младшему брату. Су Гван знал, что Су Гиль закрыл его отнюдь не из-за того, что ему предстояло стать наследным принцем. Младший брат закрыл его, потому что у Су Гвана была жена и вот-вот должен был родиться ребенок. Принц оторвался от тела брата только тогда, когда услышал смех вдовствующей королевы Мун. Она стояла совсем не далеко и видела все своими глазами. Опустив тело брата на землю, Су Гван поднялся. Он был намерен убить вдовствующую королеву, но на его пути встал принц Чин. Лян Юй со своими волками оказался в окружении одного из отрядов, лично отобранных вдовствующей королевой Мун. Воины-тигры загнали волков в угол. Они знали дворец лучше Лян Юйя и его ребят, которые видели дворец разве что на карте. Оказавшись в засаде, волки заметно заволновались. Лян Юй старался придумать хоть что-то, но из-за волнения все мысли смешались и стали похожими на суп, который готовили бедняки. Жители бедных районов готовили суп из всего, что могли найти. На помощь молодому генералу и его волкам пришел Линь Е. Воин-антилопа был высоким мужчиной средних лет с тонкими, словно лапша, усами. Линь Е был руководителем армии наместника Ван Чэня. Стражники-антилопы никогда не ладили с волками наследника. Ни те, ни другие не упускали возможности всячески поиздеваться друг над другом. Но несмотря на это, генерал и его отряд пришел на помощь Лян Юйю. За время проведенное в Чосоне оба генерала смогли найти общий язык и даже заключили перемирие. На общем фоне бесполезным казался только старый Джи Хван. Лебедь, волоча за собой больные ноги, ходил по дворцовой площади и смотрел, как все убивают друг друга. Никто не хотел вступать с ним в бой. Никто не видел в нем достойного соперника. Возможно, именно поэтому старику до сих пор удавалось не умереть. И все же старому лебедю удалось спасти жизнь Хён Гуну и его старшему сыну. Своим мечом, унаследованным от отца, Джи Хван убил двух воинов, намеревавшихся убить четырнадцатого принца и Су Гвана со спины. Но вскоре хитрый план старого лебедя раскрыли и убили его. Однако, несмотря на защиту дядюшки Джи Хвана, Су Гвану не удалось увернуться от удара меча принца Чина, любимого внука вдовствующей королевы Мун. Су Гван пошатнулся. Принц сильно закашлялся, сплевывая на землю сгустки крови. Вскоре сил у него совсем не осталось, и юный принц упал на землю. Су Гван смотрел на темное небо. Небо сегодня было особенно темным. Даже звезд не было видно. Последнее о ком он успел подумать, была Га Ён. Су Гван умер на глазах Хён Гуна. Лебедь резким движением крыла убил трех военных, стоявших у него на пути. Великий принц медленно подошел к телу сына. Сил стоять не было. Лебедю казалось, что его ноги отнялись. И четырнадцатый принц упал на колени. Хён Гун положил тело старшего сына себе на колени. Лебедь провел крылом по голове сына. Принц вспомнил тот день, когда впервые взял Су Гвана в свои крылья, впервые прикоснулся к первенцу. Хён Гун не мог поверить, что держит в своих крыльях мертвое тело сына. Он не мог поверить в то, что оба его сына были мертвы. Хён Гун с трудом нашел в себе силы положить тело старшего сына на землю и подняться. Сперва принцу казалось, что у него больше не осталось сил. Но, услышав звонкий смех вдовствующей королевы Мун, Хён Гун почувствовал невероятную злость. Он понял, что не может умереть, пока «эта грязная женщина» жива. Четырнадцатый принц был полон решимости идти до конца. Он решил, что должен стать королем хотя бы ради своего внука, который должен был вот-вот родиться. Принц дал своему сыну слово, что позаботиться о его жене, а сына объявит наследным принцем. И хотя это мало утешало Хён Гуна, именно мысли о внуке заставили лебедя продолжать борьбу. Хён Гун шел напролом. Лебедь безжалостно убивал каждого, кто вставал у него на пути. Ему даже пришлось убить министра Пака, который был наставником наследного принца Ён Ука и Су Гвана. Министр Пак умолял Хён Гуна остановиться. – Ваше Высочество, прошу, остановите этот беспредел! – дрожащим, от волнения, голосом, умолял министр Пак. Но Хён Гун лишь усмехнулся. Разве мог он остановиться? Особенно сейчас, когда оба его сына погибли… Поэтому Хён Гун просто убил надоедливого министра. Тело министра Пака, обхватившего ногу Хён Гуна, – настолько сильно он умолял его, – обмякло и повисло. Четырнадцатый принц совершенно равнодушно скинул тело министра Пака и пошел дальше. Однако, сделав несколько шагов, великий принц почувствовал резкую боль. Он чувствовал, как горячая кровь потекла по его спине, чувствовал, как пульсирует свежая рана. Хён Гун с облегчением вздохнул. Лебедь упал на землю и на его лице появилась улыбка. Смерть была долгожданным облегчением. Единственным, что продолжало волновать Хён Гуна, были мысли о дочери. Принц тосковал по ней и жалел, что так и не смог снова увидеть её. – Дочь моя, прошу тебя, позаботься о себе. Твой жалкий отец просит прощения. – пробубнил себе под нос Хён Гун. Голова Хён Гуна склонилась на бок, и четырнадцатый принц смог увидеть деревья, растущие в королевском саду. И хотя лебедь мог видеть только их макушки, они вызывала у него улыбку. Осенью в Чосоне листья окрашивались во все пять цветов. Хён Гун вспомнил ту осень, когда впервые увидел свою жену. В провинции Янгандо наступила осень. Листья на деревьях у подножия горы Пэкту окрасились во все пять цветов. Южный ветер приподнимал ветви ивы и казалось, будто они танцуют. В садах женщины собирали персики и абрикосы. Женщины пели песню «Ариран», а их звонкие голоса разлетались по всему небольшому городку у подножия горы. – Ари-ари-ран ссыри-ссыри-ран! – задорно пели женщины. И срывали сочные персики с деревьев. Среди них бегали дети. Испачкавшиеся в пыли, они хватали из плетенных корзин плоды персиков и убегали, чтобы матери не смогли догнать их. Они бегали по полям, которые все еще были покрыты цветами. Местные жители часто сравнивали цветущие поля у подножия горы Пэкту с дворцовым столом. Пробегая мимо кустов азалии, дети срывали яркие цветы и ели их. Юный принц Хён Гун выбежал из книжной лавки, звонко смеясь. Молодому принцу лишь несколько дней назад исполнилось пятнадцать лет, но его дядя Джи Хван уже провел для мальчика обряд совершеннолетия. Хён Гун очень гордился этим. Ведь в отличии от своих друзей он больше не носил поккон. Вместо него юноша мог носить кат, как взрослые мужчины. Несмотря на это, принц все еще вел себя, как мальчишка. Вот и сейчас юный принц Хён Гун, решив подшутить над своим неуклюжим евнухом, выбежал из книжной лавки. И хотя Хён Гун знал, что ему опасно гулять одному, ведь к власти пришел его старший брат, принца это мало волновало. Выбегая из лавки, Хён Гун обернулся, чтобы удостовериться в том, что его слуга Му Гун, который был всего на два года старше самого принца, не идет за ним. И вскоре принц почувствовал, что с кем-то столкнулся. Хён Гун потерял равновесие и упал с невысокой деревянной лестницы. Хён Гун недовольно потер ушибленную часть спины. Молодой принц был в ярости. И несмотря на то, что столкновение произошло по его вине, он уже был готов высказать тому, с кем столкнулся, своё недовольство. Лебедь резко вскочил, но пред собой он увидел девочку, которая, как и он, потирала спину. Хён Гун не знал сколько ей лет, но решил, что она, вероятнее всего, немного старше его младшей сестры Вон Джу, которой несколько дней назад исполнилось двенадцать лет. Девочка-лебедь была одета в яркий ханбок состоящий из красной юбки-чимы и зеленого жакета-чогори. Ворот и рукава чогори были украшены вышивкой в виде цветов азалии. Вокруг нее суетливо крутилась её служанка. Казалось, что она испугалась больше своей госпожи. Хён Гун почувствовал неловкость и ему стало стыдно за те слова, что подумал относительно девочки. – Госпожа, с вами все в порядке? – стыдливо спросил Хён Гун. – Простите меня. Я не заметил вас. – добавил принц и протянул девочке крыло. Услышав незнакомый голос, девочка подняла голову. Увидев перед собой юношу, она смутилась. Когда девочка посмотрела на Хён Гуна, юный принц почувствовал странное чувство. Принц старался убедить себя в том, что ему просто стыдно, но он понимал, что испытываемое им чувство не было стыдом. Девочка смотрела на него своими черными, словно вход в пещеру, глазами, но почти сразу же отвела их. – Со мной все в порядке. – так же стыдливо ответила лебедь. – Не волнуйтесь, господин! – с должным уважением добавила девочка и вежливо улыбнулась. Девочка ухватилась за крыло Хён Гуна, и принц помог ей встать. Поднявшись, она поклонилась ему и вместе со своей служанкой, которая все еще выглядела взволнованной, пошла дальше по дороге. Хён Гун же остался стоять у книжной лавки. Облокотившись на стену дома, юный принц смотрел вслед уходящей девочки. Казалось, что юный принц совершенно забыл о том, что хотел сбежать из-под надзора своего слуги. Юноше хотелось еще раз увидеть её. Лебедь не знал сколько он стоял и наблюдал за девочкой. Хён Гун пришел в себя только тогда, когда на него упало несколько капель дождя. В провинции Янгандо наступал сезон дождей. Посмотрев на девочку и её служанку, он заметил, как они засуетились. Служанка, которая была ненамного старше своей госпожи, искала место, где бы они могли укрыться от дождя. Хён Гун сразу понял, что нужно делать. Юный принц подошел к лавке старика, торговавшего зонтами. Старик-ящер хитро посмотрел на промокшего юношу и назначил ему цену в два раза выше той, что была до начала дождя. Это возмутило лебедя, но спорить с торговцем он не стал. Хён Гун дорожил своим временем. Поэтому заплатил ящеру столько, сколько тот хотел. Служанка потащила свою госпожу в одну из лавок, чтобы там переждать дождь, который, по её мнению, должен был скоро закончиться. Молодая госпожа уже была готова пойти за своей служанкой, как остановилась. Подняв голову, девочка увидела красный зонт, на котором была нарисована веточка сливы мэйхуа. Обернувшись, молодая госпожа увидела перед собой юношу, с которым столкнулась. – Вы можете заболеть, если будете ходить под дождем без зонта. Поэтому, госпожа, прошу, возьмите мой! – с неловкой улыбкой сказал Хён Гун. Пока молодая госпожа растерянно смотрела на молодого господина, служанка взяла зонт из крыльев Хён Гуна и подняла его над своей хозяйкой. – Благодарю Вас, господин! – поклонившись, сказала девочка. Она смущенно посмотрела на молодого лебедя. – Но, как мне его вернуть Вам? – спросила она. – Я живу в той стороне. – Хён Гун оживился. Он махнул крылом в сторону горы Пэкту. – Мой дом находится у самого подножья горы. – немного стыдливо добавил лебедь. Ведь его дом был прежде всего местом его ссылки. Девочка посмотрела туда, куда указывал лебедь и кивком головы дала понять, что поняла. Она еще раз поблагодарила его за помощь и вместе со своей служанкой поспешила вернуться домой. Воспоминание вызвало у Хён Гуна улыбку. Принц был рад, что наконец-то сможет увидеть девочку с черными глазами и ярко-красным зонтом, которую он полюбил в такую же осень. Не обращая внимания на крики матери, которая умоляла его этого не делать, наследный принц Ён Ук, ставший свидетелем убийства Су Гвана, решил отомстить. И хотя Ён Ук не был хорошим воином, ему уже удалось убить нескольких солдат, поэтому он не сомневался, что справится со сводным братом. Принц Чин сильно отличался от своего старшего брата, наследного принца Ён Ука. Мальчик не был умным, как наследный принц и никогда не проявлял интереса к учебе. Принц даже боевыми искусствами не интересовался. Но даже несмотря на это, вдовствующая королева любила принца Чина больше всех детей своего сына. Сама она говорила, что любит мальчика, потому что он похож на неё. Хотя принц Чин и не был умен, он умел добиваться того чего хотел. И лебедя не волновало, что придется сделать для того, чтобы получить желаемое. – Неужели ты вознамерился занять моё место?! – со злой усмешкой спросил Ён Ук. – Да! – гордо ответил Чин. – Я будущий наследный принц Чосона. – лебедь усмехнулся. – Титула наследного принца был достоин Су Гван. – с тоской в голосе сказал Ён Ук. Он до сих пор не мог поверить, что его кузен умер. – А ты ребенок наложницы. Ты и титула принца-то недостоин! – сквозь зубы сказал Ён Ук. Чин заметно волновался. Он еще никогда не видел сводного брата таким. В те редкие моменты, когда два брата встречались, наследный принц всегда представал перед Чином добродушным юношей, который уважительно относился даже к своей прислуге. Однажды он даже видел, как наследный принц приказал королевскому лекарю позаботится об одной из младших служанок, служившей в его личной свите, когда из-за летней жары, та потеряла сознание. Однако теперь Чин видел сводного брата совершенно в ином свете. Он видел в нем врага. Малодушный принц боялся, что старший брат убьет его первым. Поэтому, воспользовавшись моментом, он вонзил свой меч в живот Ён Ука так, что лезвие прошло тело наследного принца насквозь. Чин был так напуган своим же поступком, что как только вытащил меч из тела брата, бросил его на землю и убежал. Чин едва успел отбежать от наследного принца, как к нему кинулась Вон Джу. Санджон пытался схватить жену за крыло, но не успел. Королева бежала к сыну, не замечая сражающихся между собой мужчин. Ей казалось, что мир замер и все то, что сейчас происходило больше не имело смысла. – Ён Ук…Ён Ук…Ён Ук…– кричала женщина, подбегая к единственному сыну. Добежав до сына, Вон Джу упала перед ним на колени. Женщина провела крылом по голове сына. Она надеялась, что её Ён Ука все еще можно было спасти. Но, увидев огромное пятно крови на животе сына, королева поняла, что он умер. Женщина приподняла сына и стала покачивать его. Словно убаюкивала. Ён Ук был уже достаточно взрослым, но сейчас, когда королева прижала его к своей груди, он казался ей совсем маленьким и беззащитным, почти таким же, каким он был, когда его впервые положили на её крылья. На глазах Вон Джу появились слезы. Они скатывались по её щекам и падали на тело покойного сына. Вон Джу слегка постукивала сына по спине, как делала это, когда он был маленьким, и едва слышно напевала колыбельную. Но вскоре голос королевы дрогнул и она, опустив голову на грудь сына, закричала изо всех сил. Казалось, что вся та боль, что Вон Джу годами сдерживала внутри себя, наконец-то, вырвалась наружу. – Твой сын заслужил это! – с довольной усмешкой сказала вдовствующая королева Мун. Она стояла за спиной Вон Джу и с удовольствием наблюдала за тем, как королева оплакивала своего единственного сына. Ненавистный, с самого детства голос, заставил Вон Джу оторваться от сына. Королева аккуратно положила тело сына обратно на землю и стала медленно подниматься с колен. И хотя Вон Джу ненавидела Мун Ин Сун больше всех, она была рада, что вдовствующая королева стояла сейчас рядом с ней. Поднявшись, Вон Джу резко развернулась к Ин Сун. Королева достала из-под перьев один из кинжалов, который сделал её покойный племянник и занесла его, чтобы убить вдовствующую королеву Мун. Но не успела сделать этого. Почти сразу же женщина почувствовала, как два крыла обхватили её за талию и потащили на себя. Боясь потерять равновесие, Вон Джу замахала крыльями и почувствовала, как её кинжал вошел в мягкую плоть. Крылья, что держали Вон Джу, резко и небрежно оттолкнули её в сторону. Из-за этого королева потеряла равновесие и упала на каменную плитку. Когда Вон Джу приподнялась, то увидела в своих крыльях окровавленный кинжал и Ин Сун. Лицо вдовствующей королевы было полностью в крови. Сама женщина истошно кричала от боли. Вокруг неё суетились служанки и придворные дамы, пытаясь остановить кровь, но каждое их действие причиняло Ин Сун еще большую боль. Глядя на это Вон Джу, рассмеялась. Королева никогда не позволяла себе смеяться так громко. – Может я и не убила тебя, но ты лишилась своего прекрасного лица. – смеясь, произнесла Вон Джу. Лебедь с наслаждением наблюдала за тем, как «девица Мун» сходила с ума от боли. – Интересно, понравишься ли ты такая покойному королю, когда встретишься с ним в Аду?! – голос Вон Джу стал строгим. – Вон Джу, что ты делаешь? – почти крича спросил Санджон, подойдя к жене. Он схватил жену за верхнюю часть крыла и сильно сжал. – Отойди от меня, ты, грязный ублюдок! – крикнула Вон Джу. Лебедь ударила по крылу мужа и отошла от него. Женщине её происхождения не полагалось использовать подобные слова в разговоре, но сейчас Вон Джу наслаждалась тем, что, наконец-то, смогла назвать мужа так, как хотела. – Моя королева, – голос Санджона снова стал звучать привычно мягко. – ч-что ты такое говоришь? – растерянно спросил Санджон. Он сделал шаг навстречу любимой, но Вон Джу отшатнулась от него. – Вон Джу, что это? – с недоумением спросил король, подняв кинжал, который выпал из крыльев Вон Джу. – Не подходите ко мне. – зло прошипела Вон Джу. – Ён Ук умер по Вашей вине. – с надрывом сказала Вон Джу. – Вон Джу, – с тоской в голосе, произнес Санджон. – я не хотел…Я… – Вы просто делали то, что сказала Вам эта мерзкая женщина! – сказала Вон Джу и махнула крылом, указывая на вдовствующую королеву Мун. – Какой же Вы жалкий, Ваше Величество. – лицо королевы приняло недовольный вид. – Я злюсь только от одного взгляда на Вас! Ненавижу Вас! Ненавижу весь ваш поганый род! – кричала Вон Джу. – Замолчи! – разъяренно крикнул Санджон. Он никогда не говорил со своей любимой женщиной в подобном тоне. Однако сейчас он чувствовал невыносимую злость. Крикнув, лебедь сделал шаг на встречу жене и резко взмахнул крылом, словно хотел отмахнуться от слов, сказанных женой. Король замер. Санджон разжал крыло и отошел от жены на несколько шагов. Лебедь поднял свои крылья и увидел на них кровь. Переведя взгляд на Вон Джу, он заметил, что юбка её ханбока стала покрываться кровью. В порыве ярости лебедь не заметил, как вонзил кинжал в живот жены. Санджон в полной мере осознал, что произошло только тогда, когда изо рта королевы потекла кровь. Санджон растерянно водил глазами. Рядом не было никого, кто бы мог ему помочь. Поэтому лебедь лишь выставил крылья, чтобы поймать любимую. Упав на крылья мужа, женщина недовольно поморщилась, словно почувствовала неприятный запах. – Вон Джу… – начал было говорить Санджон, но Вон Джу прервала его. – Хотя я была так близко, Вы никогда меня не замечали…Меня настоящую. – тихо произнесла Вон Джу. – Вы должны были понять меня и мои истинные чувства до того, как вонзили в меня кинжал. – с усмешкой сказала Вон Джу. Юная королева Вон Джу сидела за невысоким столом. Стол был полностью заставлен тарелочками с различной едой. Но королева не притронулась ни к одной из них. Хотя королева и любила дворец Тэджонджон, который теперь принадлежал ей, дворец она ненавидела. Каждый раз, проходя по главной дворцовой площади, она вспоминала, как убили её мать и старшего брата. И хотя Вон Джу не видела самой казни, она была достаточно взрослой, чтобы представить себе, как это могло бы быть. Рядом с Вон Джу сидела придворная дама Чхвэ и служанки из её личной свиты. Все они убеждали королеву поесть, но девушка отказывалась есть. Вон Джу не ела уже почти сутки и это сильно волновало даму Чхвэ, ведь молодая королева была в положении. Хотя своих детей у придворной дамы никогда не было, она знала, что женщине, носящей под сердцем ребенка, нужно было хорошо питаться. – Ваше Величество, Вы должны поесть! – умоляюще произнесла придворная дама Чхвэ. – Не хочу. – недовольно буркнула Вон Джу. – Я тут все ненавижу! – Вон Джу склонила голову. Казалось, что она вот-вот заплачет. Вон Джу пыталась отговорить дядю и старшего брата от её брака с сыном «девицы Мун», но они не стали её слушать. Тогда девушке пришлось смириться с их решением. Но жизнь во дворце казалась молодой королеве пыткой. Она считала, что не вынесет тут и дня. Поэтому решила заморить себя голодом. – Вам нужно есть, Ваше Величество! – ласково сказала дама Чхвэ. – Не хочу! – резко крикнула Вон Джу. Королева взяла миску риса и со всей силы отбросила её. Металлическая пиала пролетела над головами служанок и, ударившись о стену, упала на пол. От испуга, служанки вскрикнули. Спокойствие сохранила лишь придворная дама Чхвэ. Она занималась воспитанием Вон Джу с ранних лет и хорошо знала характер свой королевы. – Ваше Величество, если Вы не будете есть, то погибнете, а вместе с Вами погибнем и все мы! – произнесла придворная дама Чхвэ. Придворная дама Чхвэ посмотрела на молодую королеву так, чтобы вызвать её жалость. Женщина кинула взгляд на еще совсем юных служанок, а потом посмотрела на живот Вон Джу. Юная королева вздрогнула. Она положила крыло на живот. Мысль о том, что её ребенок мог погибнуть, привела Вон Джу в ужас. Спустя несколько минут Вон Джу все же взяла палочки в крылья и приступила к еде. – Вы должны есть, даже если еда кажется отвратительной на вкус и проглотить нет сил, Вы все равно должны сделать это. – наставническим тоном произнесла придворная дама Чхвэ, поставив перед королевой новую пиалу с рисом. Вон Джу положила ложку риса в рот и почувствовала облегчение. Из-за того, что молодая королева отказывалась от еды, её стало сильно тошнить. Сперва Вон Джу возненавидела себя за то, что сдалась, за то, что начала есть. Но немного подумав, решила, что её смерть доставила бы радость вдовствующей королеве Мун. А Вон Джу не хотела доставлять ей такого удовольствия. – Отпустите меня. Не хочу умирать рядом с Вами. – недовольно буркнула Вон Джу. Санджон аккуратно положил жену на землю и отошел от неё. Собрав все силы, что еще были у неё, Вон Джу перевернулась и, опираясь на крыльях, медленно поползла к телу своего покойного сына. Каждое движение давалось женщине с большим трудом. Ей было трудно даже дышать. Но Вон Джу продолжала ползти. Ей хотелось умереть рядом с сыном. Но вскоре силы королевы иссякли. И она упала в нескольких шагах от любимого сына. Поняв, что его любимая мертва, король Санджон подошел к ней. Он медленно и неуверенно передвигал ноги. Только прикоснувшись к телу Вон Джу, он осознал, что женщина, которую он любил больше собственной жизни, мертва. Но невыносимей всего была мысль о том, что в её смерти был виноват он. Санджон приподнял жену и прижал её к себе. Он все еще мог чувствовать тепло её тела. – Я всегда смотрел только на тебя. И я видел в тебе даже то, что ты сама в себе не видела. – прошептал король, прижавшись к телу покойной супруги. Верные королю люди, постепенно подавляли мятеж, устроенный четырнадцатым принцем и его сторонниками. Но король не обращал на них никакого внимания. Он прижимал жену к себе, повторяя лишь одно слово: «прости». Король нашел в себе силы отпустить тело Вон Джу только тогда, когда услышал за своей спиной шаги. – Зачем? – спросил Санджон, поднявшись. Голос короля звучал устало. – Зачем Вы все это устроили, матушка? – в голосе лебедя впервые слышалась злость. – Было бы лучше, если бы умер я. Тогда мне бы не было так больно. – голос короля снова стал тихим. – Никакая мать не захочет причинять боль своему ребёнку. – голос вдовствующей королевы Мун был хриплым, но по-прежнему звучал строго. Служанкам уже удалось остановить кровь, но она все еще чувствовала сильную боль. – Я сделала это ради твоего блага. Поэтому найди силы и смирись с этим. – равнодушно добавила женщина. Повернувшись, Санджон увидел свою мать. Лицо вдовствующей королевы Мун было изуродовано настолько, что даже сам король едва ли узнал бы в стоящей перед ним женщине, свою мать. По левой щеке женщины толстой ало-красной полоской проходил шрам. И хотя служанкам удалось остановить кровотечение, шрам местами кровоточил, когда она говорила. А на глазах женщины появились кровавые подтеки. Когда утреннее солнце взошло над Ханяном, воинам короля удалось полностью подавить мятеж. Королевские стражи принялись очищать главную дворцовую площадь от трупов. Солдаты небрежно волокли тела членов королевской семьи, участвующих в мятеже, по каменным дорожкам дворца и еще более небрежно скидывали их на соломенные циновки. Удостоверившись в том, все заговорщики были убиты, министр Ким отдал королевской гвардии приказ избавиться и от родственников тех, кто участвовал в заговоре против короля.

***

Осень в Гун Мэне отличалась от осени в Ханяне. Погода тут оставалась почти такой же теплой. Прохлада наступала лишь благодаря мощным порывам ветра, приносимых с моря, и проливным дождям, которые начинались так же неожиданно, как и прекращались. Как и сейчас, наследник предпочитал, переждать дождь в павильоне Весеннего ветра. Тут они оба чувствовали себя по-настоящему уединенно. Муж с женой могли наслаждаться друг другом, не боясь, что кто-то потревожит их. Шень знал, что даже если он понадобится отцу, то наместник не станет посылать за ним слуг в такой сильный дождь. И хотя дождь никогда не шел более получаса, этого времени Шеню и Су Вон хватало. После того, как дождь закончился, Су Вон уговорила мужа снова выти на улицу и покататься с ней на качелях. Шень оттолкнулся от земли и качели, на которых он сидел с женой, взмыли вверх. Су Вон, обхватив мужа крыльями, положила голову на его плечо и закрыла глаза. После окончания сезона сбора урожая и проверок отчетов о собранном урожае у многочисленных глав мелких окрестных деревень, у молодого павлина появилось больше свободного времени. Это время молодой наследник посвящал любимой супруге. Когда голова Су Вон опустилась на его плечо, павлин довольно улыбнулся и поцеловал жену в макушку. – Господин! Госпожа! – на бегу кричал Мао. Мальчик был явно взволнован. Голос Мао заставил Шеня и Су Вон оторваться друг от друга. Вскоре к ним подбежал Мао. Отдышавшись, мальчик поклонился молодому господину и его жене. По выражению лица Мао было видно, что он взволнован и очень напуган. Но ни Шень, ни Су Вон не обратили на это внимание. – Что случилось? – строго спросил Шень. Павлин был недоволен, что их с женой потревожили. – Генерал Лян Юй вернулся! – с той же тревогой и испугом ответил Мао. – Неужели?! – радостно воскликнула Су Вон. Су Вон встала с качель и восторженно посмотрела на мужа. Девушка была невероятно счастлива. Ей не терпелось вернуться в Чосон и показать его мужу. Но больше всего Су Вон хотелось снова надеть ханбок, поговорить с тетушкой Вон Джу и увидеть коронацию отца. Шень был рад не меньше. Он знал, что жена скучает по Родине. Поэтому молодой павлин просил её рассказать ему что-нибудь о Чосоне. Когда он делал это, то видел, как глаза Су Вон блестели. Молодой госпоже не терпелось увидеть Лян Юйя и расспросить его о том, как все прошло. Она ожидала услышать от него о том, как умирал король и вдовствующая королева, хотя девушка знала, что никто не мог рассказать об этом лучше её тетушки. Но увидев молодого генерала, улыбка пропала с лица Су Вон. Юный генерал шёл, опираясь на своих солдат, и волочил за собой свою левую лапу. Внешний вид Лян Юйя и его солдат, напугал Су Вон. Один из них был сильно обезображен. Солдат, помогавший Лян Юйю идти, потерял в бою глаз и теперь его глазница была скрыта под гниющей повязкой. Некогда белый кусок ткани успел пропитаться кровью молодого волка и приобрел грязно-коричневый цвет. Гниющая рана источала резкий отвратительный запах. И хотя Су Вон стояла достаточно далеко от волка, она чувствовала этот запах. Из-за этого запаха молодая госпожа почувствовала приступ тошноты. Увиденная картина, заставила Су Вон заволноваться. Её сердце начало сильно стучать. И хотя она старалась гнать от себя дурные мысли, лебедь понимала, что случилось что-то неладное. Лян Юй остановился в нескольких шагах от молодого господина и его жены. Юный генерал встал на колени и виновато опустил голову. Солдаты, сопровождавшие его, сделали тоже самое. Сердце Су Вон стало стучать еще сильнее. Она испуганно водила глазами из стороны в сторону, ожидая, что хоть кто-то расскажет ей о том, что с ними случись. Но все молчали. Молчание волков сводило Су Вон с ума. – Что случилось? – не выдержав молчания, крикнула Су Вон. Голос девушки дрожал и казалось, что она вот-вот заплачет. Но Лян Юй по-прежнему молчал. Он не мог решиться рассказать молодой госпоже о том, что произошло в ночь переворота. Пытаясь оттянуть этот момент, молодой генерал бубнил себе под нос, что-то невнятное или просто поджимал губы. – Восстание Вашего отца приняло неожиданный поворот. – наконец заговорил Лян Юй. Он понимал, что больше оттягивать этот момент он не мог. – Простите, Ваша Светлость, но все члены Вашей семьи погибли. – голос юного волка звучал непривычно тихо. – Во дворце нас ждала засада… Мы сделали всё, что смогли. Простите нас, Ваша Светлость! – добавил Лян Юй и снова опустил голову. – Что? – растерянно переспросила молодая госпожа. Голос её стал совсем тихим. Су Вон не могла поверить в услышанное. Девушке казалось, что земля уходит у неё из-под ног. А все её мечты и планы разбились, словно фарфоровая ваза. Су Вон водила глазами из стороны в сторону, пытаясь осознать услышанное. Молодая госпожа отстраненно смотрела перед собой. И казалось, что она совершенно не слышит Лян Юйя, который начал рассказывать ей, что произошло на главной дворцовой площади, как погибли все её родные и какой приказ отдал министр Ким после того, как удалось подавить восстание. Су Вон слышала его. И понимала каждое сказанное им слово. – Та чуготсымникка? – испуганно спросила Су Вон. Она смотрела на мужа совершенно пустым взглядом. Но ни муж, ни кто-то из стоявших рядом с молодой госпожой не понял, что она сказала. – Су Вон… – едва слышно произнес Шень. Он вытянул крыло, желая прикоснуться к жене, но Су Вон отшатнулась от него, словно прикосновения мужа обжигали её. Су Вон посмотрела на мужа взглядом испуганного ребенка, который остался совершенно один на заполненной людьми улице. И этот ребенок не знал куда ему идти, у кого просить помощи. Шень уже видел этот взгляд. Почти так же она смотрела на него на городской площади, когда увидела оскорбительную пьесу. Но на этот раз испуг, в глазах жены, смешался с болью и тоской, которая совсем скоро стала слезами, скатывавшимися с глаз Су Вон. – Абоджи… – тихо произнесла Су Вон. Голос молодой госпожи дрожал. – Абоджи…Абоджи… – повторяла Су Вон себе под нос. Впервые за несколько минут, Су Вон сдвинулась с места. Девушка сделала несколько неуклюжих шагов назад и тут же побежала. Пробежав мимо мужа и волков, Су Вон пробежала по небольшому каменному мостику, пересекавшему искусственную речку. Девушка пробежала насквозь весь внутренний сад, направляясь к главным воротам усадьбы наместника. Все это время Су Вон не переставая звала отца. Она звала его, как делала это в детстве, когда видела дурной сон. Но сейчас отец не отвечал ей. И все же она продолжала звать его. Она кричала все сильнее и сильнее. Шень побежал следом за женой. Но догнать её павлин смог только у главного дома. Он обхватил Су Вон крыльями и прижал к себе. Но девушка упорно вырывалась из объятий мужа. Она продолжала плакать и звать отца. Плач Су Вон перерос в истерику. Она кричала так сильно, что стала задыхаться. Однако вскоре силы Су Вон стали иссякать. Голос молодой госпожи охрип и стал звучать совсем тихо и отстраненно. Шень опустился с ней на колени. Молодой павлин положил голову жены на свою грудь. Шень гладил жену по крылу и слегка покачивал её, словно она была маленьким ребенком. Су Вон несколько раз всхлипнула, но потом снова разрыдалась. Шень не мог никак помочь жене, поэтому, все что ему оставалось – просто сидеть рядом с ней. Постепенно её плач становился все более тихим. Су Вон хрипло застонала и снова сказала что-то на родном языке. Вскоре силы молодой госпожи окончательно иссякли и Су Вон потеряла сознание.