Обреченные

***

Закатное солнце медленно опускалось за горизонт. Скрываясь за макушками деревьев, оно оставляло после себя оранжево-желтые полосы, которые расползались по небу. А доносившийся с моря ветер, ненадолго поднимал и кружил опавшие лепестки цветов. Ветер заставлял листья шуметь и в тишине сада наместника Вана, казалось, словно они разговаривают. Но вскоре тишину сада нарушили мужские шаги. Придерживая сестру под ноги, Су Гван носил Су Вон на спине. Лебедь бродил с ней вдоль всего сада семьи Ван. Сад был значительно больше сада в доме принца Хён Гуна, поэтому Су Вон каждый раз спрашивала брата, не устал ли он. Но Су Гван с усмешкой отвечал, что все в порядке. Су Вон, обхватив крыльями шею старшего брата, положила голову на его плечо. Лебедь закрыла глаза и на её лице появилась улыбка. Су Вон сильно скучала по братьям и до последнего не могла поверить, что им удалось приехать в Мин, чтобы проведать её. Иногда все это казалось Су Вон всего лишь сном. Но девушка решила, что если это и был лишь сон, то она будет наслаждаться им пока не проснется. – Сад семьи твоего мужа поражает! – с усмешкой сказал Су Гван, нарушая тишину. – Сестрица, тебе тут нравится? – голос Су Гвана звучал немного отстраненно, словно он хотел поговорить с сестрой о чем-то другом, но так и не мог подобрать слова. – Да! – радостно ответила Су Вон и кивнула головой. – Сперва я была расстроена и злилась на отца за то, что он отправил меня в Мин. – тихо призналась Су Вон. – Но теперь я рада, что все сложилось именно так. – с той же радостью добавила Су Вон. – Су Вон, ты знаешь почему отец настоял на твоей свадьбе с Ван Шенем? – голос Су Гвана стал звучать тише. – Конечно. – ответила Су Вон и кивнула. Голос девушки звучал немного растерянно. – Отцу нужна была армия наместника. – добавила Су Вон. Лебедь не понимала почему брат спросил её об этом, ведь сам все прекрасно знал. – Ты права. – с добродушной улыбкой ответил Су Гван. – Но это лишь часть правды. – добавил юный принц и замолчал. Су Гван остановился. Лебедь посмотрел на темнеющее небо и почти прозрачный силуэт луны и облегченно вздохнул. После этого он снова продолжил идти. – В Чосоне достаточно знатных семей с сильной армией. – снова заговорил Су Гван. Его голос стал звучать привычно строго, словно он отвечал на вопросы в королевской академии. – В тот год твоего крыла просили семья Сон, Хон, Пак и Син. Но отец отказал им всем. И отправил письмо наместнику Ван Чэню. – Су Гван недовольно усмехнулся. Было заметно, что лебедь все еще злится на отца за принятое им решение. – Тогда я спрашивал его, почему он поступил так. Но он ничего мне не ответил. Отец рассказал мне правду только после того, как я женился на Га Ён. – на лице юного принца появилась улыбка. Су Гван всегда смущенно улыбался, как речь, хоть и отдаленно, заходила о Га Ён. – Отец сказал мне, что каждый день винит себя за то, что не мог защитить нашу матушку. – голос Су Гвана становился едва различимым, когда речь заходила об их матери. Лебедь знал, как сильно винил себя отец, но себя Су Гван винил не меньше. – После похорон матушки, отец дал себе слово приложить все силы, чтобы защитить нас. – Су Гван тяжело вздохнул. – Хоть наш дядюшка и глуп, на его стороне есть весьма влиятельные и умные люди. Поэтому отец боялся, что что-то может пойти не так. Су Вон, отец отправил тебя в Мин, чтобы защитить. Он хотел, чтобы ты была в безопасности, если что-то пойдет не так. – договорив, Су Гван улыбнулся. Только после этого разговора он смог понять отца. Служанки открыли оконные створки и Су Вон в глаза ударил яркий свет. Су Вон подняла голову и уставшим взглядом посмотрела на чистое голубое небо. Обычно молодой госпоже нравилось, когда небо было именно таким, но сейчас оно был ей совершенно безразлично. После смерти семьи Су Вон тут же показалось, что небо столкнулось с землей, а луна и солнце почернели. Лебедь тяжело вздохнула. Только сейчас она задумалась о том, что может, правы были древние, верившие в карму, в то, что каждый получает по заслугам. Су Вон винила себя в смерти семьи. Девушка считала, что таковым было наказание Небес за то, что она так несправедливо обошлась с Хулань. Она отобрала у мужа ту, что была ему дорога и за это Небеса лишили самого дорого её саму. Тишину покоев молодой госпожи нарушил звук открывшихся дверей. В покои, в сопровождении своей служанки, вошла Ли Цуй. Пава была одета в платье нефритового цвета с расшитыми серебряными нитями воротником и манжетами. Пояс её платья был украшен вышивкой с изображением феникса. К поясу были привязаны украшения. Одно из этих украшений Ли Цуй любила особенно. По форме это украшение напоминало лотос. Оно было сделано из редкого белого нефрита и украшено жемчужными небольшого размера. Едва Ли Цуй переступила порог покоев невестки, как служанки тут же начали суетиться. Визит жены наместника был для них полной неожиданностью. Отправив несколько младших служанок за чаем, Сяо подошла к Ли Цуй. Уточка боялась жену наместника, поэтому всегда с опаской подходила к ней. – Что Вас привело, госпожа? – учтиво спросила Сяо. Уточка сложила крылья на животе и поклонилась так низко, чтобы даже случайно не встретиться взглядом с Ли Цуй. От младших служанок павы, Сяо знала, что Ли Цуй наказывала каждую, кто посмеет смотреть ей в глаза при разговоре. Ли Цуй позволяла это только своей старшей служанке, которую в доме наместника все называли «Дама Ю». О ней мало кто чего знал, но Сяо слышала разговоры о том, что якобы дама Ю в юности была придворной дамой во дворце. Поговаривали, что она прислуживала принцессе Цзя Ню, любимой дочери императора. Но, после того как от продолжительной болезни принцесса умерла, всех придворных дам, как и полагалось, выгнали из дворца. Некоторые служанки так же говорили, что у дамы Ю были хорошие гуаньси, поэтому ей посчастливилось стать служанкой в доме наместника Гун Мэня. В доме наместника она была приставлена служанкой к жене наследника и очень быстро получила расположение юной павы. А после того, как она помогала своей госпоже с первыми родами и вовсе снискала особенное расположение молодой госпожи. – Я пришла узнать о здоровье моей драгоценной невестки! – с язвительной улыбкой на лице, ответила Ли Цуй. Су Вон, сидевшая у окна, усмехнулась, услышав слова свекрови. Лебедь сидела спиной и не могла видеть улыбку госпожи Ли. Но и без этого Су Вон знала, что пава врет. Ей не было дела до её здоровья. Ли Цуй просто решила воспользоваться тем, что Су Вон была больна и не могла исполнять свои обязанности хозяйки дома. Поэтому пришла, чтобы забрать у невестки домовые книги. Ли Цуй рассчитывала, что если снова начнет вести домашние дела, то сможет вернуть утраченный авторитет. Об этом Су Вон рассказал евнух Ян. Вернувшиеся с чаем служанки тут же засуетились перед Ли Цуй. Они пригласили госпожу сесть за стол и налили паве чай. Они поставили перед ней небольшое фарфоровое блюдце с арбузными семечками, которые жена наместника очень любила. – Ваша Светлость, пришла госпожа Ли! – сказала Сяо, подойдя к Су Вон. – Вы должны поприветствовать её, госпожа. – голос юной служанки звучал тихо и умоляюще. Су Вон ничего не ответила служанке, только одобрительно кивнула головой. Оперившись на подлокотники стула, Су Вон поднялась. Мысли о покойной семье совершенно лишили Су Вон покоя. Её тоска по семье была такой сильной, что она не могла спать и почти ничего не ела. И хотя у нее больше не осталось слез, тоска не давала ей уснуть. Поэтому молодая госпожа ставила стул у окна и всматривалась вдаль, словно надеялась разглядеть за горами очертания родной земли. Из-за этого лицо Су Вон стало неестественно бледным, а под глазами появились темные круги, придававшие молодой госпоже болезненный вид. Своим служанкам она запретила приносить ей какую-либо еду, кроме вареного риса. Но и его последнее время Су Вон почти не ела. Поэтому молодая госпожа очень быстро похудела и лишилась сил. Когда Су Вон поднялась, служанки поправили юбку её платья. Служанки с тоской и сочувствием смотрели на свою госпожу. Они еда ли могли узнать в ней ту молодую госпожу, что они привыкли видеть. Су Вон больше не носила украшений и была одета в бесцветное траурное платье, сшитое из белого хлопка, одежду из которого, обычно, носили бедняки. Поясом молодой госпоже служила грубая конопляная веревка. – Мерзавка! – недовольно воскликнула госпожа Ли, едва увидела Су Вон. – Вышла приветствовать меня в этом?! – недовольно кричала Ли Цуй. – Паршивка! – прошипела госпожа Ли. – В семье Ван никто не умер, так как ты смеешь носить траурные одежды?! – недовольно кричала пава. – Я была добра к тебе, поэтому позволила одеть их, чтобы почтить память твоей семьи, но как ты, мерзавка, смеешь носить их так долго?! – Ли Цуй фыркнула. Ли Цуй отставила чашку и вышла из-за стола. Пава, с присущим ей высокомерием, посмотрела на невестку. Смотря на болезненное лицо невестки, госпожа Ли чувствовала превосходство. Девушка больше не спорила с ней и не могла поставить Ли Цуй в неловкое положение, как делала это прежде. Вместе с тем женщина сочувствовала жене сына. Моментами Ли Цуй казалось, что она видит саму себя много лет назад. Она была такой же, в год, когда умер её сын Юань. И все же, несмотря на мимолетное сочувствие, Ли Цуй злилась на невестку за то, что та уже несколько недель одевалась в траурные одежды. Суеверная пава считала, что так жена сына может накликать беду на семью Ван. Подойдя ближе к жене сына, Ли Цуй окинула девушку недовольным взглядом. Но Су Вон, казалось, не обратила на недовольный взгляд свекрови никакого внимания и, как полагалось, поклонилась ей. Это разозлило Ли Цуй еще больше. Пава занесла крыло и со всей силы ударила невестку по лицу. Госпожа Ли резко вцепилась в верхнюю кофту невестки. В порыве гнева, пава дергала кофту в разные стороны, пытаясь снять её, продолжая осыпать жену сына различными оскорблениями. В конце концов паве удалось добиться своего. Стянув с невестки верхнюю кофту, госпожа Ли разорвала ткань и отбросила в сторону. – А вы, дуры, куда смотрели? – недовольно крикнула Ли Цуй, повернувшись к служанкам Су Вон. – Простите нас, госпожа! – хором ответили напуганные служанки. Они все стояли рядом и с ужасом наблюдали за тем, что происходило. Им было жаль свою госпожу, но никто из них не мог заступиться за неё. – Переоденьте её! – строго приказала Ли Цуй. – А это сожгите! – с нескрываем отвращением сказала пава, кивнув взгляд на разорванную кофту. – Да, госпожа! – тихо ответила Сяо. – Ты – жена наследника! Поэтому должна одеваться соответствующе! – довольно грубо произнесла Ли Цуй и ткнула крылом в грудь невестки. Служанки снова засуетились. Они внесли в комнату несколько широких подносов. На одном из них лежала шелковое платье небесно-голубого цвета, на трех других были украшения и косметика. Юные служанки подошли к своей госпоже и, с виноватым видом, принялись снимать с Су Вон траурное платье. И хотя они стояли совсем близко к молодой госпоже, никто из них не заметил, как по щекам Су Вон скатывались слезы. Служанки едва успели развязать конопляную веревку, заменявшую пояс, как молодая госпожа потеряла сознание. Су Вон упала на пол, к ногам и без того напуганных служанкок. Увидев это, Ли Цуй испуганно отшатнулась. Женщина испуганно сделала несколько неуклюжих шагов назад и, оступившись о подол собственно платья, упала на пол. Но, казалось, что Ли Цуй не обратила на это внимание. Её испуганный взгляд был прикован к лежавшей на полу невестке. Вокруг Су Вон суетились служанки. Девочки бегали вокруг госпожи и спрашивали друг у друга, что им делать и как поступить. Но и на их возгласы Ли Цуй не обращала внимание. Пава сидела на полу, прижимая к себе крыло, которым ударила невестку по лицу. – Госпожа, с Вами все в порядке? – встревоженно спросила дама Ю, опустившись рядом с Ли Цуй. Однако Ли Цуй ничего ей не ответила. Пава лишь испуганно посмотрела на свою служанку. Женщина смотрела на свинку так, словно хотела, чтобы та сказала, что в том, что сейчас происходит её вины нет. Но дама Ю не поняла безмолвной просьбы своей госпожи. – Боже! Боже! Боже! – одна за другой причитали служанки, крутясь вокруг молодой госпожи. – Что же делать? Молодая госпожа почти не дышит! – испуганно повторяли они одна за другой. – Вы все, успокойтесь! – строго крикнула дама Ю, призывая молодых служанок успокоиться. Услышав строгий голос старшей служанки, девочки тут же успокоились. Они подняли головы и посмотрели на свинку. Каждая из них надеялась, что дама Ю, как старшая служанка всего дома наместника Гун Мэня, знает, что стоит делать. – Вы, – дама Ю указала на нескольких служанок. – скорее зовите лекаря. – и, хотя дама Ю волновалась не меньше девочек-служанок, ей удавалось сдерживать своё беспокойство. – Вы, – свинка указала на других девочек. – помогите мне перенести Её Светлость на кровать. А ты, Сяо, иди за молодым господином. – распорядилась дама Ю. Получив задания, девочки-служанки, наконец-то перестали кричать, и, поклонившись госпоже Ли и даме Ю, поспешили исполнять приказы, которые получили. Свинка, вместе с несколькими служанками, подняла Су Вон и аккуратно уложила на кровать. Служанки довольно быстро переодели молодую госпожу, чтобы к приходу лекаря Су Вон выглядела достойно. – Госпожа, скоро придет лекарь и Ваш сын. Госпожа, прошу, вставайте. Вы должны встретить их как полагается! – дама Ю села рядом с Ли Цуй и уговаривала свою госпожу встать. Ли Цуй медленно поднялась, опираясь на копыто своей служанки. От испуга ноги едва держали паву, поэтому дама Ю усадила госпожу Ли на стул. Свинка налила своей госпоже чай. Госпожа Ли сделала несколько глотков, чтобы успокоиться. Чтобы не волноваться, она старалась не думать о невестке. Но каждый раз она невольно поворачивала голову, кидая взгляд на Су Вон, которая лежала на кровати словно мертвая. Через несколько минут в комнату вошел Шень. Юный павлин выглядел встревоженным. Наследник прошел по комнате, совершенно не обращая внимание на мать. Шень сел на кровать, рядом с Су Вон. Павлин взял крыло жены в свое. Положив крыло на запястье жены, Шень старался нащупать пульс. Пульс Су Вон был настолько слабым, что наследнику потребовалось больше времени, чтобы понять, что сердце его жены все еще бьется. Павлин облегченно вздохнул. Но, как и сказала ему юная Сяо, Су Вон была почти что мертва. Немного успокоившись, Шень повернул голову и заметил мать, сидевшую за высоким резным столиком, стоявшим в нескольких шагах от кровати Су Вон. Наследник не сомневался, что мать каким-то образом причастна к тому, что произошло с его женой, но заметив, как от испуга побледнело лицо матушки, Шень не решился говорить об этом с ней сейчас. Поэтому просто поклонился ей и справился о её здоровье. Но пава была настолько напугана происходящим, что не смогла ответить сыну ничего внятного. Она лишь тихо, себе под нос, пробубнила, что с её здоровьем все в порядке и ему не стоит волноваться. Следом за Шенем в покои молодой госпожи вошел лекарь У. Лекарь У был старым буйволом с мощной спиной и широкими, словно горы, плечами. Лекарь У поклонился молодому господину, госпоже Ли и испросив у Шеня разрешения, принялся осматривать молодую госпожу. Лекарь У положил на крыло Су Вон тонкую шелковую ткань, после чего стал измерять её пульс. Как и Шеню, лекарю потребовалось время, чтобы нащупать пульс молодой госпожи. Когда же он смог сделать это, то долго сидел. Лишь изредка мужчина, недовольно покачивая головой, словно разговаривал сам с собой. Лекарю У потребовалось около получаса, чтобы осмотреть молодую госпожу и удостовериться в верности диагноза, который он подозревал с самого начала. – Что с моей женой? – спросил Шень, когда лекарь У закончил осматривать Су Вон. – У молодой госпожи весенняя болезнь. – сухо ответил лекарь У и кончики его густых бровей слегка опустились, словно ветки старой ивы. – Что? – с непониманием спросил Шень. – Весенняя болезнь? – заключение лекаря У казалось Шеню нелепым. Молодой наследник знал, что лекари обычно называли «весенней болезнью» любовное томление, которое возникает у юных дам, которые читают любовные романы и склонны влюбляться в придуманные образы. Любовь к ведомому герою совершенно лишает девушек сна и аппетита. Из-за чего девушки вскоре умирают. От этого же недуга умерла Ду Линян, героиня романа «Пионовая беседка», который, последнее время читала вся Поднебесная. – Я понимаю Ваше удивление, господин. Однако, то, что мы, лекари, зовем «Весенней болезнью» лишь от части то, о чем Вы подумали. Весеннюю болезнью у юных дам легко можно вылечить «дождем и облаками». Однако у молодой госпожи иной случай. Её Светлость потеряла родных. Её тоска настолько сильна, что вызвала болезнь. Молодая госпожа не может двигаться и говорить. Она почти как растение. Её кровь и энергия ци собрались в верхней части тела. Дух покинул тело, и она почти не дышит. – с тоской сказал лекарь. Тяжело вздохнув, лекарь У продолжил говорить. – Если энергия ци вернется, то Её Светлость выживет. Если же нет, то она умрет! – добавил лекарь У и виновато поклонился наследнику и госпоже Ли. – Чем я могу ей помочь? – строго спросил Шень. Из-за волнения голос юного павлина казался строже обычного. – Боюсь, что тут даже Будда бессилен. – едва слышно ответил лекарь У. Он покачал головой, показывая, что ему жаль. – Нет. – недовольно буркнул Шень. – Моя жена не может просто так умереть. А полагаться на Небеса я не привык. Наверняка есть какой-то способ! – тем же властным тоном заявил Шень. Он недовольно посмотрел на лекаря, чем сильно напугал старика. – Есть один способ… – задумчиво произнес лекарь У после нескольких минут раздумий. – Давайте молодой госпоже отвар из гибискуса и сока аира. – с величественным видом сказал лекарь У. Шень махнул крылом, давая понять евнуху Яну, который все это время стоял рядом, чтобы тот пошел в город и купил все необходимое. Старик уважительно поклонился молодому господину, госпоже Ли и лекарю У, после чего побежал по длинному коридору. Ноги уже плохо носили старого свина, поэтому бежать у него получалось плохо. Но старый евнух делал все возможное, чтобы быстрее исполнить приказ молодого господина. Он понимал, что на кону стоит жизнь молодой госпожи. – И все же, господин, позвольте дать Вам совет. – заговорил лекарь У, когда уже был готов покинуть покои молодой госпожи. Голос старого лекаря звучал тихо, но при этом очень уверенно. – Господин, прикажите слугам начать готовить похоронный паланкин. – с тоской сказал лекарь. – Это – самый вероятный исход. – тяжело вздохнув, добавил старик, после чего поклонился господину и вышел из комнаты. Следом за лекарем У покои Су Вон покинула и Ли Цуй. Опираясь на свою служанку, госпожа Ли направилась в собственные покои. Оставшись с женой наедине, Шень сел рядом с ней. Наследник провел крылом по лицу жены и тяжело вздохнул. Слова лекаря У не давали ему покоя. Он боялся подумать, что старый лекарь окажется прав и ему придется претворить в жизнь последний из его советов. Слух о состоянии молодой госпожи довольно быстро дошел и до Ван Чэня. Павлин хотел лично посетить невестку и узнать о её здоровье. Но вместо этого наместник был вынужден стоять у ворот усадьбы и наблюдать за тем, как слуги вкатили во внешний сад усадьбы паланкин. Слуги подняли толстую ткань и из паланкина вышел Ван Гуан Вэй. Павлин был одет в парадные одежды придворного чиновника, чтобы каждый, из обитателей дома его племянника, знал о его статусе в Мин. Хотя Ван Чэнь часто писал дядюшке письма с припиской, что будет рад видеть его в Гун Мэне, видеть его сейчас павлин был совершенно не рад. После того, как наместник узнал о том, что принц Хён Гун потерпел неудачу в своем плане, Ван Чэнь понимал, что у него могут быть проблемы, ведь не все его люди вернулись обратно. И павлин подозревал, что неожиданный визит дядюшки связан именно с этим. Выйдя из паланкина, Гуан Вэй осмотрелся. Он не был в Гун Мэне с тех пор, как Чэнь еще был наследником. Но павлину казалось, что в доме наместника ничего не изменилось. Вдоль всей усадьбы по-прежнему протекала искусственная речка, а у высокого забора были высажены цветы таким образом, чтобы цветение происходило каждый сезон. Павлин довольно покачал головой. Гуан Вэй не любил изменений. Их ему хватало при дворе. Поэтому обрадовался тому, что в Гун Мэне ничего не меняется. Гуан Вэй закашлялся, когда вдохнул сухой южный воздух. Именно поэтому министр крайне редко приезжал к родственникам на юг. Поприветствовав Гуан Вэя, Чэнь предложил пройти в одну из беседок в мужской части сада. Гуан Вэй ничего не ответил, он только фыркнул и одобрительно кивнул головой. Тогда Ван Чэнь понял, что им действительно предстоит серьезный разговор. Ван Гуан Вэй с важным видом последовал за племянником. Павлин осматривал внешний сад. Как он и ожидал все было на своих местах. Даже старая беседка Возвышенной добродетели. Министр лично вырезал табличку для этой беседки и вместе с отцом Чэня часто проводил там время за игрой в го. Для павлина было приятным удивлением, что его племянник приказал принести чай именно туда. Слуги подали чай и различные угощения, которые особенно любил Гуан Вэй. Министр тут же принялся есть. Дорога от столицы до Гун Мэня была долгой. А долгие дороги всегда изматывали его. Ван Чэнь же внимательно следил за каждым движением дядюшки. Но ничего особенного в них не было. Казалось, что Гуан Вэй совершенно забыл зачем приехал и просто набивал желудок всем тем, что приготовили слуги его племянника. – Как Вам чай, дядюшка? – учтиво спросил Ван Чэнь. Голос наместника звучал неуверенно и тихо. – Жалкий ублюдок! – недовольно воскликнул Гуан Вэй. – Тебя волнует только это? – возмущенно спросил павлин и со всей силы ударил чашкой по столу. – Думаешь, я продел весь этот путь ради чая? – кричал павлин. – Конечно нет, дядюшка! – поспешил оправдаться Ван Чэнь. – Мне стало известно, дорогой племянник, что ты и твой сын замешаны в попытке свергнуть короля Чосона. – голос Гуан Вэя стал звучать наигранно спокойно. – Ты хоть понимаешь, во что влез? – крикнул павлин и ударил крылом по столу. Ван Чэнь ничего ему не ответил. Павлин лишь виновато опустил глаза. – Твой отец говорил мне, что ты амбициозный. – с некой тоской заговорил Гун Вэй после небольшой паузы. – Но он никогда не упоминал, что ты еще и полный идиот! – зло прошипел павлин. – Ты хоть представляешь сколько проблем доставил своей выходкой?! – Гуан Вэй снова начал кричать и размахивать крыльями в разные стороны. – Но как вы об этом узнали? – встревоженно спросил Ван Чэнь. – А ты думал, что я по земле глухой и слепой хожу? – со злой усмешкой сказал Гуан Вэй. – Тебе повезло, что у меня много друзей и я получаю послания императору раньше, чем он сам. – с гордым видом добавил Гуан Вэй. – Если ты такой амбициозный, то почему все еще сидишь тут? – возмущенно спросил Гуан Вэй, обведя крыльями сад. – Вы прекрасно знаете почему я тут. – сухо ответил Ван Чэнь. Он посмотрел на дядюшку пустым взглядом. Павлин отвернулся. Тема, к которой все шло, была ему неприятна, и наместник запрещал кому бы то ни было говорить об этом. – Ты что голодный дух, привязанный к своему месту? – с нескрываемым возмущением спросил Гуан Вэй. Но не дождавшись ответа племянника павлин плюнул на пол, показывая свое недовольство. – Вот же жалкий гавнюк! – закричал Гуан Вэй и ударил племянника по лицу. – Если бы император узнал, то убил бы нас всех. Понимаешь из чего я тебя вытащил, гадёныш? – прокричал павлин в лицо племянника, схватив его за ворот ханьфу. – Я буду каждый день благодарить Будду… – начал говорить Ван Чэнь, упав на колени перед старым павлином. – Что ты сказал, гадёныш? – возмущенно спросил Гуан Вэй, опустив взгляд на племянника. – Будду будешь благодарить?! – с наигранным спокойством спросил павлин. – Разве это Будда решил проблему, сохранил твою голову и твое место? – возмущенно крикнул Гуан Вэй. Он схватил племянника за ворот ханьфу и несколько раз встряхнул его. – Ты меня должен благодарить каждый день, жалкий ублюдок! – зло прокричал Гуан Вэй прямо в лицо павлина, продолжая, при этом, трясти его. Выплеснув всю свою злость, Гуан Вэй оттолкнул Чэня от себя. Гуан Вэй не верил в Будду и Небеса, поэтому павлина всегда раздражало, когда кто-то в его присутствии начинал благодарить их. Министр считал, что похвалы заслуживают только те, кто что-то сделал. Ван Чэнь не сопротивлялся. Хотя поведение дядюшки и раздражало мужчину, он считал, что уж лучше его за ворот потрясет старый павлин, чем ему придется самому заступаться за себя и сына перед императором. Наместник понимал, что там бы его высокопоставленный дядюшка никак бы уже не смог помочь ему. Евнух Ян довольно быстро исполнил поручение молодого господина. Отправившись в город, старый свин направился к своему старому другу, который торговал сушенными травами. Господин Фу и евнух Ян были старыми друзьями. Мужчины подружились в год рождения наследника. Шень родился и рос болезненным ребенком, поэтому евнуха Яна часто отправляли с поручением купить все необходимое для настоек и отваров. Свин так часто приходил в лавку господина Фу, что мужчины невольно сдружились. Временами они вместе выпивали и делились услышанными сплетнями. Господин Фу, маленький и, с виду, неприметный кролик, был не меньшим сплетником, чем евнух Ян. Будучи торговцем травами, он знал о недугах большинства жителей Гун Мэня и близлежащих деревушек. В Гун Мэне господин Фу славился своим товаром, поэтому чаще всего к нему в лавку приходили слуги знатных родов. Чаще всего такие семьи брали в служанки юных девушек или же старых и опытных, в ведении домашних дел, женщин. Поэтому господину Фу ничего не стоило разговорить их и узнать не только о болезнях их хозяев, но и обо всем, что происходит за высокими заборами представителей знати. Всем услышанным он с радостью делился с евнухом Яном. Старый свин, в свою очередь, рассказывал ему о том, что происходит в доме семьи Ван. Хотя евнух и не любил выносить некоторые вещи на всеобщее обозрение, ему пришлось рассказать и о том, что наследник заставляет свою жену пить противозачаточную настойку. Евнух Ян ругал себя за то, что рассказал об этом, но и успокаивал себя тем, что его друг и так все знал, ведь хорошо понимал какой эффект дают травы, которые покупал свин по поручению своего господина. Вот и сейчас евнух Ян пришел к другу и, рассказав о том, что произошло с молодой госпожой, попросил друга дать самые лучшие травы. Господин Фу никогда лично не видел ни Шеня, ни Су Вон, но, как и все в Гун Мэне, знал о «дне риса». Травник гордился молодым господин и его женой так как и сам получил немного риса, за что был крайне благодарен. Поэтому узнав о недуге молодой госпожи долго причитал и сетовал на Небеса. Престарелый кролик даже позволил себе ругнуться. После этого он отобрал для молодой госпожи лучшие цветки гибискуса и отдал их своему другу, пожелав молодой госпоже здоровья и выразил надежду когда-нибудь познакомиться с ней. Распрощавшись с другом, евнух Ян поспешил обратно. Вернувшись домой, старый евнух приготовил отвар по рецепту, который оставил лекарь У. Еще во дворце евнуха Яна научили готовить подобные отвары. Обычно при дворе отвары варили придворные лекари, но отвары такого рода не были сложны в рецептуре, поэтому их легко могли приготовить евнухи и служанки. Во время обучения во дворце, евнух Ян показал превосходные результаты в этом деле. В доме наместника об этом умении знали и часто обращались к свину, когда приготовление отвара не требовало каких-то особых знаний и умений. О даре евнуха знала и Су Вон, поэтому заранее предупредила свина о том, что собирается принять яд и, чтобы он заранее приготовил противоядие. Закончив с приготовлением отвара, евнух Ян наполнил им позолоченную пиалу и отнес её в покои молодой госпожи. Старый свин хотел позаботиться о Су Вон, но Шень сказал ему, что все сделает сам. Дождавшись, пока евнух Ян и служанки покинут покои его супруги, Шень приподнял Су Вон и посадил, прижимая к себе. Приоткрыв клюв жены, юный павлин стал аккуратно давать ей отвар, остужая его для неё. Дав Су Вон еще несколько ложек отвара, Шень уложил её обратно на кровать. Павлин тяжело вздохнул, опустив голову. От мыслей Шеня отвлек тихий стон Су Вон. – В чем дело? – взволнованно спросил павлин, развернувшись к жене. – Тебе больно? – Шень положил крыло на лоб Су Вон. – Да. Тебе больно, ты сильно страдаешь, женушка. Даже во сне ты тоскуешь по родным. – с тоской произнес наследник, поглаживая жену по голове, словно маленького ребенка. – Ты со всем справишься, Су Вон! Скорее поправляйся! – прошептал Шень, наклонившись ближе к жене. – Ты же обещала стать моей императрицей! – добавил павлин и поцеловал Су Вон в лоб. Шень несколько дней неотрывно провел у постели жены. Он даже приказал слугам перенести некоторые его вещи в комнату жены и заявил, что пока Су Вон не придет в себя, он будет жить в её комнате. Ван Чэнь не обратил на решение сына никакого внимания. Наместник был слишком занят тем, что исполнял прихоти Ван Гуан Вэя, который на несколько дней остановился у племянника. А прихотей у павлина было много. Он вел себя так, словно был хозяином в доме и изводил прислугу так, что служанки, которых Ван Чэнь выделил дядюшке, уже через два для стали жаловаться друг другу на гостя. Многие из них ранее служили Хулань и, когда речь заходила о Гуан Вэе, замечали, что даже требовательной наложнице услужить было проще, чем старому павлину. Но жалобы служанок не покидали стены их маленьких комнат, поэтому об их трудностях никто не знал. Как никто не знал и о трудностях молодого наследника. Шень почти забросил учебу и порученные ему дела. Он садился за них только ближе к ночи. Иногда евнух Ян уговаривал молодого господина отдохнуть. Служанки стелили плотное пуховое одеяло и клали несколько подушек на кан, расположенный у окна. Обычно на этом кане сидела Су Вон, когда читала или играла с мужем в го. Но чаще всего Шень засыпал прямо у кровати жены. Наследник боялся, что пока он спит, его жена может умереть. Поэтому подолгу сидел у её кровати, измеряя пульс Су Вон, чтобы удостовериться, что она еще жива. И прямо так павлин и засыпал. Однако, когда дядюшка Гуан Вэй уехал, Ван Чэнь снова обратил свое внимание на сына. Наместник был ужасно зол на сына за то, что тот почти забросил учебу и совершенно не занимался вверенному ему делами. И хотя Шень понимал, что отец просто срывает на нем свою злость, ему приходилось терпеть и подчиняться воле отца. Поэтому в первый же день отъезда Гуан Вэя, Шень снова вернулся в свои покои. Наследник снова занялся учебой и работой. Ван Чэнь настолько загрузил Шеня, что у него было времени проведать жену. Павлин лишь расспрашивал евнуха Яна о состоянии Су Вон. Но каждый раз слышал от него о том, что его жена так и не пришла в себя. И хотя это огорчало павлина, он был рад и тому, что она все еще жива. Су Вон пришла в себя лишь через две недели. Открыв глаза, лебедь увидела тонкую полоску солнечного света, которая просачивалась через щель в окне и, словно делила комнату пополам. Су Вон так ослабла, что у нее не было сил самостоятельно подняться с кровати или хотя бы что-то сказать. Поэтому служанки не сразу заметили, что их хозяйка пришла в себя. Они заметили это только тогда, когда пришли, чтобы переодеть молодую госпожу и дать ей отвар. Увидев, что молодая госпожа пришла в себя, служанки растерялись, а потом все, как одна, разрыдались. – Госпожа, какое счастье, что Вы пришли в себя! – причитала юная Сяо. Она так волновалась за свою госпожу, что, едва заметив, что Су Вон, наконец-то, пришла в себя, как ноги перестали её слушаться и она упала на пол. – Госпожа, Вы так напугали нас! Госпожа, как хорошо, что Вы очнулись! Молодой господин очень обрадуется! – сбивчиво, попутно вытирая слезы крылом, говорила Сяо. Су Вон ничего не сказала ни служанкам, ни Сяо. Казалось, будто молодая госпожа и вовсе не слышала их. Девушка смотрела на них пустым взглядом. Выплакавшись, служанки помогли Су Вон подняться и стали одевать её. Как и приказала госпожа Ли, траурные одежды молодой госпожи они сожгли. Поэтому, прежде чем начать одевать молодую госпожу в её повседневную одежду, девочки-служанки еще раз извинились перед ней. Каждой из них было искренне жаль свою хозяйку, но ни одна из них ничего не могла для неё сделать. Служанки одели Су Вон в небесно-голубое платье и повязали пояс с вышивкой в виде виноградных лоз. На пояс они прицепили несколько украшений из яшмы. Теперь, от себя прежней, Су Вон отличало только болезненно-бледное лицо и взгляд, наполненный безразличием. Служанки помогли молодой госпоже подняться. С трудом, словно она никогда не делала этого прежде, Су Вон переставляла ноги. Приложив не мало усилий, лебедь дошла до стола и села на стул с широкой резной спинкой. Сяо поспешила доложить молодому господину о том, что его супруга пришла в себя. Когда служанки Шеня открыли перед юной уточкой двери, она увидела Шеня, склонившегося над книгой. В свете свечей белоснежные перья юного павлина поблескивали и Сяо они казались похожими на первый снег. При виде надменно-строгого взгляда молодого господина, Сяо испытывала странное чувство. Оно зарождалось где-то в животе и заставляло её каждый раз беспричинно улыбаться в присутствии наследника. Юная уточка смотрела на молодого господина и ей казалось, что она совершенно забыла зачем пришла к нему. Тишина комнаты создавала впечатление, словно они одни в этом мире, а время остановилось. Из собственных мыслей Сяо вывело хриплое и полное недовольства покашливание евнуха Яна. Покашливание старого свина заставило и Шеня оторваться от чтения. Павлин поднял голову и ожидающе посмотрел на служанку жены. – Что-то случилось? – за строгостью голоса юного наследника слышалась тревожность. – Господин, – заговорила Сяо после долгого молчания. Голос служанки дрожал от волнения, а на глазах снова появились слезы. – молодая госпожа пришла в себя! – на лице Сяо появилась улыбка. Договорив с глаз Сяо, стали скатываться слезы. Шень не сразу поверил в реальность услышанного. Наследник вышел из-за стола и побежал в покои жены. Ему хотелось как можно скорее увидеть её. На лице павлина, впервые за долгое время, появилась улыбка. Следом за ним бежали евнух Ян и Сяо. Старый свин едва поспевал за молодым господином, поэтому очень скоро отстал от него. Служанки Су Вон отрыли перед молодым наследником двери и Шень вошел в покои жены. Как и обычно в покоях Су Вон пахло сладким, слегка терпким, запахом благовоний. Шень надеялся, что супруга выйдет к нему и он заключит её в своих объятиях, но вместо это он увидел её сидящей у окна. Су Вон сидела на стуле с округлой резной спинкой и была одета в платье, которое очень нравилось Шеню. Её белоснежные перья пахли нежным ароматом персика. И внешне лебедь была похожа на саму себя. От себя прежней её отличали только бледная кожа и пустой взгляд, который она кидала на каждого, кто разговаривал с ней. Девушка смотрела куда-то в пустоту и покручивала нефритовое кольцо, подаренное мужем. Сяо громко сообщила Су Вон о том, что пришел её муж, но, как и прежде, лебедь не обратила на слова служанки никакого внимания, словно ничего не слышала. Юная служанка хотела повторить еще раз, но Шень остановил её. Обойдя стул, на котором сидела Су Вон, Шень опустил рядом с женой. Наследник положил крылья на крылья жены. Су Вон замерла. Молодая госпожа подняла голову и посмотрела на мужа. Шень облегченно вздохнул. – Сяо, позови лекаря У. – с добродушной улыбкой, которую слуги видели крайне редко, приказал наследник. После чего снова перевел взгляд на жену. – Су Вон, с тобой все хорошо? – тихо спросил Шень. Наследник не мог сдержать улыбки. – Как ты себя чувствуешь? – взволнованно спросил павлин. Он провел крылом по лицу жены. Обычно Шень никогда не позволял себе что-то подобное в присутствии прислуги, но сегодня ему было все равно на правила приличия. Су Вон ничего не ответила мужу. Девушка лишь посмотрела на него пустым взглядом. Шень больше не видел в них прежнего блеска. Лишь отчаяние и безразличие. Глаза жены наследника были похожи на бездонную пропасть, упав в которую пропадешь навсегда. – Мианэё. – сухо и едва слышно произнесла Су Вон. – Молодая госпожа просит прощения у Вас, господин! – поспешил сказал евнух Ян, заметив недоумение на лице павлина. Су Вон тяжело вздохнула и продолжила говорить на родном языке. Извинившись перед мужем, лебедь начала рассказывать мужу о том, что это она подставила Хулань. Услышав слова молодой госпожи, евнух Ян заметно заволновался. Старого свина бросало в жар, а потом резко в холод. Старик поджимал губы, как делал всегда, когда не знал, что сказать, а его взгляд бегал из стороны в сторону и судорожно старался придумать, что сказать наследнику. – Ваша Светлость, молодая госпожа говорит, что… – начал неуверенно говорить евнух Ян, но Шень поднял крыло, приказывая евнуху замолчать. – Не нужно. – приказал Шень. Он строго посмотрел на старика и снова развернулся к жене. Шень знал, что Су Вон могла сама поговорить с ним. Девушка прекрасно владела путунхуа и говорила на нем без акцента. Под его наставничеством жена даже выучила местный диалект. И супруги часто разговаривали на нем, когда находились наедине. Шень решил, что жена начала говорить на родном языке, потому что не хотела, чтобы муж понимал её. Но, вместе с тем, она явно хотела рассказать что-то такое, что мучило её. Поэтому Шень решил, что просто даст жене такую возможность. Он не будет спрашивать у старого евнуха смысла сказанных Су Вон слов, а просто выслушает все, что жена хотела сказать ему. Су Вон вздохнула и продолжила разговаривать на родном языке. Девушка много раз извинялась. Мианэё… Это было единственное слово, которое понимал павлин. Однако Шень не мог понять за что так часто извинялась жена. Су Вон была вынуждена прерваться, когда в её покои вошли Ван Чэнь, госпожа Ли и лекарь У. Госпожа Ли недовольно посмотрела на сына, который продолжал держать крылья жены в своих. Шень недовольно фыркнул. После чего павлин поднялся и отошел от жены. Лекарь У прошел в покои молодой госпожи. Он поклонился наместнику, его жене и сыну, после чего снова спросил у Шеня разрешения на осмотр его супруги. Получив его, старый лекарь подошел к Су Вон. Лекарь У с нескрываемым удивлением смотрел на молодую госпожу. Он явно не ожидал того, что девушке удастся прийти в себя. Лекарь У до последнего был убежден, что не пройдет и трех дней, как семья Ван объявит о подготовки к похоронам жены своего сына. Именно поэтому осмотр молодой госпожи вызывал у него профессиональный интерес. Лекарь измерил пульс Су Вон. Интерес и удивление, которые были заметны в его глазах, тут же пропали. Старик поставил несколько иголок. Он расположил их на крыльях и у висков молодой госпожи. После чего снова замерил пульс и неодобрительно покачал головой. Лекарь У снял с тела молодой госпожи иглы и, словчив их в специальный футляр, сделанный из грубой ткани, поднялся. – Что скажете, господин У? – с гордым видом спросил Шень. – Вы ошиблись. Моя жена не умерла! – павлин усмехнулся и, с присущим ему высокомерием, посмотрел на старика. – Боюсь, что Ваша радость преждевременна, господин. – совершенно спокойно ответил лекарь У. – Молодая госпожа пришла в себя, – сказал мужчина, еще раз посмотрев на Су Вон. – и все же её ци еще очень слаба. – лекарь покачал головой. – Простите меня, господин, за то, что говорю Вам это, но боюсь, что Её Светлость скоро умрет. – заключил лекарь и виновато опустил голову. Ему было жаль молодую госпожу, но он не мог ей помочь больше того, что уже сделал. – Отлично! – с неожиданной для всех живостью воскликнула госпожа Ли. – Для неё будет лучше умереть! – госпожа Ли продолжала говорить достаточно громко, чтобы Су Вон могла услышать её. – Матушка, что Вы такое говорите? – возмущенно спросил Шень. Павлин с недовольством посмотрел на мать. Он не ожидал от матери подобных слов. – Её семья погибла, и она лишилась своего титула. – с безразличием заговорила Ли Цуй. – Но хуже всего то, что ей всю жизнь придется жить как дочери предателя. – голос павы стал звучать совсем тихо и вскоре она совсем замолчала. – Поэтому, Шень, просто оставь её в покое и дай ей умереть. – с сочувствием сказала Ли Цуй после недолгого молчания. – Матушка, Вы слышите себя? – возмущение наследника только нарастало, но юноша старательно сдерживался. – Хотите, чтобы я оставил свою жену умирать? – Шень раздраженно усмехнулся. – Жена… – с усмешкой сказала госпожа Ли. – Шень, просто послушай меня. – пава умоляюще посмотрела на сына. Она взяла его крылья в свои и тяжело вздохнув, продолжила говорить. – У друга твоего отца растет прекрасная дочь. После похорон мы объявим о вашей помолвке… – Шень не дал матери договорить, вырвав свои крылья из её объятий. – Охо! – недовольно воскликнул Шень. Павлин потирал крылья, словно они были в чем-то испачканы. – Я уже говорил Вам, матушка, что раз женили меня, то не вмешивайтесь! – зло прошипел наследник, с недовольством смотря на мать. Шень зло посмотрел на мать. Его поражало и раздражало то, с каким цинизмом пава говорила о его жене. Ли Цуй говорила о Су Вон так, словно девушка была всего лишь предметом, который можно заменить на точно такой же, и никто не заметит разницы. Кроваво-алые глаза наследника блеснули. Шень вышел из покоев Су Вон. Юный павлин дал себе слово, что не позволит Су Вон умереть. Шень сидел в собственный покоях и, задумавшись, ковырялся палочками в миске риса. Наследник выглядел уставшим. Под глазами юноши снова появились темные круги. Госпожа Ли, которая сидела напротив сына, слегка покашляла, чтобы привести сына в чувство, но Шень не обратил на мать никакого внимания. Всего его мысли были заняты Су Вон. Су Вон медленно умирала, и никто ничего не мог с этим поделать. Лебедь почти не вставала со своего стула с округлой резкой спинкой и все время сидела у окна. Взгляд молодой госпожи оставался таким же пустым и холодным. А разговаривала она только с мужем. Шень приходил в покои супруги каждый день и лично спрашивал у нее, как она себя чувствует. И Су Вон отвечала ему. Только говорила она с ним на своем родном языке. Как и прежде, наследник не понимал ничего из того, что говорила ему жена. Однако казалось, что павлину это было и не нужно. Входя в комнату жены, Шень останавливался за её спиной. Он слышал родной голос, но не понимал слов. Но этого ему было вполне достаточно, чтобы знать, что Су Вон все еще жива. Иногда с молодой госпожой пытались поговорить Сяо и евнух Ян. Старый свин разговаривал с женой своего господина на родном языке, но Су Вон никому больше не отвечала. Она лишь переводила взгляд на говорящего с ней, недолго смотрела на него, а потом снова отводила взгляд. В один из дней, набравшись смелоти, в покои молодой госпожи пришел Лян Юй. Волку было стыдно показываться перед Су Вон. Молодой генерал винил себя и своих ребят в том, что они не смогли защитить отца и братьев молодой госпожи, а также сдержать натиск королевских гвардейцев. Услышав о состоянии супруги Шеня, волк долго останавливал себя, но вскоре все же решился прийти. Лян Юй стоял перед ней на коленях и долго извинялся, но, когда Су Вон все же посмотрела на него, то казалось, что она смотрит сквозь него. Когда молодой генерал увидел взгляд супруги своего друга, то ему показалось, что девушка уже умерла. – Если ты так быстро сдалась, то чем ты отличаешься от других девиц? – недовольно рявкнул волк. Лян Юй был в отчаянии, когда увидел, каким пустым взглядом на него посмотрела Су Вон. Молодой волк едва ли мог узнать в ней ту женщину, которую он всегда видел рядом со своим другом и на тренировках. Лян Юй ничем не мог помочь Су Вон и, от чувства собственного бессилия, злился. – Проживи счастливую жизнь. Вот как ты сможешь отплатить людям, которые были с тобой! – сказал Лян Юй, покидая покои молодой госпожи. Решив, что не позволит жене умереть, юный павлин снова отправился к лекарю У. Но старик снова сказал молодому господину, что сделал все возможное и, как бы ему не было жаль молодую госпожу, помочь ей он был не в силах. Шень был ужасно зол на старика, но вскоре решил, что справится и без него. Несмотря на свою замкнутость, наследник уже обладал не плохими гуаньси. Они были не такими обширными, как у его отца, но их было вполне достаточно, чтобы найти для жены хороших лекарей. Наследник написал некоторым из своих знакомых с просьбой порекомендовать ему надежных лекарей, которые не только знают свое дело, но и умеют держать язык за зубами. Вскоре юноша получил то, что хотел и в дом семьи Ван, вопреки всем недовольствам Ли Цуй, стали приезжать лекари. Только за одну неделю молодую госпожу посетило так много лекарей, что юная Сяо сбилась со счету, а считала она, по её мнению, неплохо. Мужчины разных возрастов входили в покои жены наследника и подолгу осматривали её, ставили иглы и давали какие-то настойки. Но завершив свои осмотры, они все с сожалением сообщили молодому господину, что смерть его супруги – вопрос времени. Каждый из них убеждал Шеня в том, что смерть пойдет ей на пользу. Но Шень не соглашался с ними и из последних сил боролся за жизнь Су Вон. Наследник злился на врачей, но больше он злился на жену, которая не сопротивлялась приближающейся смерти. Су Вон уступала мужу и покорно пила все отвары и настойки, которые прописывали лекари. Вскоре их набралось так много, что девушка пила по отвару каждый час. Но лучше молодой госпоже не становилось. Вскоре её и вовсе стало сильно тошнить от лекарств и еды. От собственных мыслей Шеня отвлек звук открывшихся дверей. Поклонившись, в покои молодого господина вошел старый евнух. Каждый раз, когда евнух Ян или кто-то из служанок жены входили в его покои, у Шеня перехватывало дыхание. Павлин боялся услышать, что Су Вон все-таки умерла. Но, когда старый евнух покачал головой, наследник спокойно вздохнул. Так евнух Ян, в присутствии посторонних, давал понять, что ничего плохого еще не произошло. – Ваша Светлость, – заговорил евнух Ян, смотря на Шеня. – у нас закончились ингредиенты для отвара молодой госпожи. – голос свина звучал тихо и устало. – Хорошо. – не менее устало ответил Шень. Он достал из внутреннего кармана своего ханьфу небольшую связку монет. – Купите все необходимое. – добавил павлин, кладя связку монет на край стола. – Нет! – резко воскликнула госпожа Ли. Пава опередила старого свина и накрыла монеты крылом быстрее, чем евнух успел взять их. – Хватит тратить деньги на бесполезные вещи. – строго заявила Ли Цуй и сжала в крыле связку монет. – Разве лекарства для моей жены – бесполезная вещь, матушка? – с нескрываемым возмущением спросил Шень. Павлин недовольно сузил глаза. – Да. – совершенно спокойно ответила женщина. – Мы и кормим то её зря. – недовольно буркнула пава. – Какой смысл давать ей отвар и еду, если её все равно сразу же тошнит? – Ли Цуй вопрошающе посмотрела на сына. – Шень, я не дам тебе больше денег, пока она не умрет! – добавила госпожа Ли, убирая связку монет в свой карман. Последнее время жена наместника старалась не произносить имени невестки или как-то упоминать о её статусе в доме. Женщина и вовсе старалась о ней не говорить и даже не думать. Если же паве все же приходилось говорить о Су Вон, то женщина говорила уклончиво и использовала только слова «она» или «эта». – Отлично! – с наигранным спокойством ответил Шень. Молодой павлин поднялся и подошел к своему шкафу. Открыв дверцу, на которой был изображен цветок пиона, павлин достал небольшой отрез шелка. Синий шелк был получен Шенем после успешной сдачи государственного экзамена в столице, в качестве поощрения императора. Добыть шелк подобного качества было невозможно даже для самого высокопоставленного чиновника. Такой шелк получала только императорская семья и те, кто по какой-то причине удостоился милости императора. – Продай это! – с тем же наигранным спокойством сказал Шень, старательно сдерживая свою злость. Шень кинул отрез ткани к копытам старого евнуха. Наследник переходил от шкафчиков к ящичкам и доставал из них разные вещи и кидал их на пол. По мере того, как павлин доставал новые вещи, он становился более агрессивным. Ли Цуй хотела оставить сына, но побоялась подойти к нему. Шень разошёлся на столько, что вскоре на пол полетела золотая курильница и фарфоровая посуда. Упав на пол, тонкий фарфор разбивался, а осколки разлетались по всей комнате. Ли Цуй взвизгнула и, зажмурившись, вцепилась в стол. – Бери и продавай все это! – раздраженно кричал Шень. Слова и выходки матери настолько вывели юношу из себя, что он больше был не намерен сдерживать свой гнев. – Продавай! – продолжал кричать молодой павлин. – Пусть все увидят, что семья Ван настолько бедная, что не может купить лекарства для больной невестки! – прокричал Шень. – И эту безделушку продай. За нее могут дать достаточно. И на миску риса хватит! – ехидно усмехнувшись сказал Шень. – Нет! – испуганно крикнула Ли Цуй. Женщина кинулась к сыну и вырвала у него из крыла украшение, которое обычно повязывалось на пояс. Украшение было сделано из белой яшмы. Выхватив яшмовое украшение, женщина сжала его в крыльях и прижала к себе. Немного придя в себя, пава разжала крылья и посмотрела на небольшой кусочек яшмы. Украшение представляло из себя небольшую пластину, на которой был вырезал дракон, играющий с жемчужиной. Женщина подарила сыну это украшение, когда мальчик «вошел» в мужской мир. Шень никогда не носил подобные украшения, как другие юноши его статуса. Но Ли Цуй была рада уже тому, что украшение надежно хранится в покоях сына. – Вы так печетесь о бесполезном куске яшмы, матушка. – Шень зло усмехнулся. – Раз эта яшма так ценна Вам, то оставайтесь с ней! – крикнул павлин. Шень вышел из своих покоев, оставив испуганную мать одну. Наследник даже не обратил внимание на то, как женщина, оперившись спиной на стену, сползла по ней и разрыдалась. Павлина злило двуличие матери. Она считала, что лекарства для Су Вон были всего лишь пустой тратой денег, а сама тряслась над небольшим яшмовым медальоном, который почти ничего не стоил для семьи Ван. Юноша направился в покои Су Вон. Когда служанки жены открыли перед ним двери, Шеню в нос ударил резкий запах благовоний. Лекарь из северной провинции утверждал, что ци молодой госпожи возобновит свой ход, если госпожа будет вдыхать смесь из определенных трав. Зайдя за четырехстворчатую ширму, Шень увидел свою жену. Как и прежде она сидела у окна и всматривалась куда-то вдаль. Лебедь была одета в платье персикового цвета и была похожа на фею из Небесного дворца. – Нету родителей у меня. Братьев тоже нет. Бедная сиротка я. Кто могилку выроет мне, когда тело покинет душа? Кто укутает меня? Кто нальет в три бокала вина? Нет родителей у меня. Братьев тоже нет. Бедная сиротка я. Су Вон напевала себе под нос песню, которую слышала на родине. Однажды, прогуливаясь по торговым улица в провинции Янгандо, она услышала песню, которую пела маленькая девочка-тигрица. На вид ей было не больше двенадцати лет. Шкурка девочки быдла грязной и взброшенной, а ханбок местами порван. Она стояла на площади и пела эту песню, пританцовывая, чтобы убаюкать младшего брата, который спал у нее за спиной. Су Вон видела её каждый день. Маленькая тигрица попрошайничала, чтобы купить еды хотя бы своему брату, но никто не останавливался около неё, а деньги в её миску, которую она сделала из высушенной тыквы, кидали единицы. Су Вон тоже запретили подходить к ней. Служанки уверяли принцессу, что девочка и ее брат наверняка заразны и ей, принцессе, не нужно даже смотреть в их сторону. Маленькая принцесса так и не подошла к девочке-тигрице и ее брату, но песню, которую она пела, лебедь запомнила хорошо. Сейчас, постукивая крыльями друг о друга, задавая себе ритм, Су Вон напевала именно эту песню. Но, услышав шаги мужа, она прервалась. – Говорят, что перед смертью люди вспоминают лучшие моменты, которые случались с ними в течении их жизни. Думаю, сейчас как раз такое время. – произнесла Су Вон, когда поняла, что муж, как и обычно, стоит у неё за спиной. Су Вон уже чувствовала успокаивающее дыхание смерти, поэтому говорила без доли страха. Оно, казалось, девушке приятным и успокаиваеющим, словно весенний ветер. Шень был удивлен. Впервые за долгое время Су Вон заговорила с ним на путунхуа. Павлин настолько растерялся, что даже не нашелся, что ответить. Хотя он и был рад, что жена заговорила с ним, слова Су Вон пугали его. – Возможно твоя матушка права и мне, действительно, будет лучше умереть… – продолжила говорить Су Вон после небольшой паузы. – Но я боялась, что не успею поблагодарить тебя. Поэтому я рада, что ты пришел, дорогой. – добродушно добавила лебедь. – В тот день, когда я впервые переступила порог твоего дома, я была очень напугана. Ты был очень добр ко мне… Даже после смерти я этого не забуду. – голос девушки стал тихим, и она сильно закашлялась. Су Вон продолжала благодарить мужа за те моменты, которые особо ярко запечатлелись в ее памяти. Наследник внимательно слушал жену. Су Вон говорила тихо и Шень понимал, что она ужасно слаба и, возможно, правы были лекари, убеждавшие его в том, что его любимой женщине осталось недолго. Когда Су Вон закончила говорить, Шень, ничего не сказав жене, покинул её покои. Слова супруги задели павлина, и он злился на себя за то, что ничего не мог сделать. Шень не приходил к Су Вон больше двух недель. Но каждый раз спрашивал у евнуха Яна или Сяо о здоровье жены. Но и юная уточка, и старый свин сообщали ему о том, что молодая госпожа становится все слабее. Они говорили ему и о том, что Су Вон стала много спать. И каждый раз выражали свое беспокойство. Ведь засыпала молодая госпожа исключительно от того, что у нее больше не оставалось сил. Сяо особенно сильно переживала за свою хозяйку. Когда Шень позвал её к себе, чтобы расспросить о состоянии Су Вон, юная служанка разрыдалась и рассказала молодому господину, что утром она и еще несколько служанок не могли разбудить Су Вон. Уточка добавила, что лицо их хозяйки неестественно побледнело, а темные круги под глазами стали казаться серыми. К счастью юных служанок, молодая госпожа оказалась жива. Но после этого случая Су Вон стала терять сознание чаще обычного. Лекарь У, который теперь ходил в дом семьи Ван каждый день, измерял пульс молодой госпожи и с тоской повторял, что жить ей осталось немного. Больше всех смерти Су Вон ждала Ли Цуй. Она приходила к невестке каждый день и по несколько часов проводила в ее покоях. Женщина ругала девушку за то, что та заболела и заставляет семью мужа тратить на себя деньги. Но больше всего женщину раздражало то, что невестка все никак не умрет. – Когда же ты, наконец, умрешь? – каждый раз спрашивала Ли Цуй, приходя в покои невестки. Су Вон иногда казалось, что свекровь воспринимает как личное оскорбление тот факт, что она все еще жива. В Гун Мэне наступила весна. На тонких черных ветках Мэй Хуа стали появляться ярко-розовые цветы. Они смотрелись неестественно среди общей пустоты, ведь даже ветки собственного дерева не были покрыты листьями. Были только цветы. Из-за высокого забора усадьбы наместника были видны воздушные змеи, которых запусками местные дети. Они бегали по городским улицам и берегу моря с катушкой прочной веревки, чтобы контролировать полет змеев. Сяо открыла окно в покоях молодой госпожи. И в душную комнату жены наследника проник прохладный весенний воздух. Служанки помогли своей госпоже подняться и сесть на стул, который, как и всегда стоял у окна. Из своего окна Су Вон могла видеть воздушных змеев. На голубом небе их было так много, что они напоминали звезды. Разноцветные змеи летали из стороны в сторону и Су Вон вспомнила, как вместе с отцом и братьями впервые запускала такого змея. Су Гиль смастерил для нее змея и раскрасил яркими красками так, что он стал напоминать морского дракона. Су Вон так понравился змей, что ей не терпелось запустить его. Но как бы не старалась маленькая принцесса поймать ветер, у нее ничего не получалось. Змей лишь на время поднимался в воздух, а потом снова падал на землю. Видя, как расстроена младшая сестра, Су Гван отложил занятия и весь день бегал с ней по саду, держа на вытянутом крыле воздушного змея. Воспоминания вызывали у Су Вон грусть. Но она вскоре отвлеклась от них, когда услышала, что двери в её покои открылись. По шагам она сразу же поняла, что это пришел Шень. Девушка думала, что муж, как и всегда встанет за её спиной и будет просто стоять. Каждый раз, когда это происходило, девушка чувствовала какое-то удивительное спокойствие и защищенность. Но вместо это Шень обошел стул, на котором сидела жена, и опустился перед ней на колени. Шень провел крылом по лицу жены и приподнял её голову. Су Вон, ожидаемо, посмотрела на мужа пустым и холодным взглядом. И все же на мужа она смотрела иначе. В пустоте её взгляда Шень видел нежность, которую она испытывала только к нему. Наследник посмотрел на это искалеченное юное существо и положил ей на колени поминальный посох. В глазах Су Вон промелькнуло удивление. Это обрадовало Шеня. До этого он не видел в глазах жены никаких эмоций. – Су Вон, какое бы ты не приняла решение, но я собираюсь отомстить всем, кто убил твоих родных и оскорбил тебя. – заговорил Шень, когда Су Вон посмотрела на него. Договорив, Шень поднялся и отошел от жены. Павлин знал, что Су Вон никогда не перестанет терзать себя мыслями "а если бы". Возможно, она всю жизнь так и будет смотреть на него пустым взглядом, и все же павлин решил, что не станет любить жену меньше из-за этого. Поминальный посох, сделанный из бамбука, который лежал на коленях у Су Вон, бы точно таким же, какие делали в Чосоне. В Чосоне их использовали, чтобы показать, что в семье траур. Чаще всего с ними ходили дети, когда хоронили родителей. Су Вон провела крылом по посоху и по щекам девушки, впервые за долгое время, скатились слезы. Она вспомнила, как ходила с таким же, когда умерла матушка. И хотя поминальный посох, принесенный мужем, вызывал у девушки тоску, она была благодарна ему за этот подарок. Она больше не могла носить траурные одежды, но теперь, хотя бы так, могла показать свою скорбь и почтение покойным родным. Су Вон покручивала бамбуковый посох в своих крыльях, как, неожиданно для самой себя заметила, что его верхняя часть сдвинулась с места. Это удивило девушку. Она никогда не видела ничего подобного. Покрутив верхнюю часть, Су Вон с удивлением обнаружила, что это была крышка. Сняв крышку, лебедь заметила, что поминальный посох был полом, а внутри лежал меч. Ухватившись за черную рукоятку меча, Су Вон вытащила его. Су Вон с удивлением рассматривала меч. Меч был легким и имел тонкое, но острое лезвие. Рукоятка меча была перевязана плотной черной тканью, чтобы при битве, меч не выскользнул из крыльев. Теперь Су Вон поняла замысел мужа. Шень призывал жену отомстить тем, кто заставил её носить траур. Только сама она не считала себя способной сделать это. И за это девушка винила себя сильнее всего. Су Вон положила меч на колени и посмотрела на лезвие. На одной стороне, почти у самой рукояти, был выгравирован «знак феникса». На болезненном лице девушки появилась едва заметная улыбка. Перевернув меч, Су Вон увидела изображение мугунхва. На лице молодой госпожи появилось удивление. Дрожащими крыльями она провела по выгравированному изображению. Металлическое лезвие блеснуло и в этот момент Су Вон показалось, что на нем появились отражения всех её родных. Тут были все: её отец с матерью, Су Гван и его беременная жена Га Ён, Су Гиль и даже дядюшка Джи Хван со своей давно умершей женой, тетушкой Му Джин. Тут же стояли и тетушка Вон Джу со своим единственным сыном Ён Уком. Около матушки стоял дядюшка Иль Ён. Тут даже была её кузина Чон Сук. Она держала за крыло своего маленького сына, а другое крыло положила на округлый живот. Чон Сук улыбалась как в детстве. Су Вон решила, что кузина так улыбается, потому что рядом не было мужа, который только и делал, что изводил её. А во главе стояла её бабка – королева Чон. И хотя Су Вон никогда не видела её, девушка была уверена, что это именно она. У женщины было прекрасное лицо, прямая спина и величественно-строгий взгляд, который она передала своим потомкам. Рядом с ней стоял, бывший некогда наследным принцем, ее старший сын Хэ Джун. Его Су Вон тоже никогда не видела. Но он был точно таким, каким его описывал отец. Королева Чон подняла голову и кинула на внучку строгий взгляд. Взгляд её был настолько пронзительный, что Су Вон невольно вздрогнула. Видение тут же пропало. Су Вон покачала головой. На щеках девушки блестели тонкие дорожки, которые оставляли скатывающиеся с ее глаз слезы. Только сейчас Су Вон поняла: бессмысленно мучать себя любыми «если бы». Все уже произошло, и ничего нельзя изменить. Её семью было не спасти. Су Вон поставила меч так, чтобы его лезвие упиралось в пол. Опираясь на рукоять, девушка поднялась. И хотя сил у нее почти не было, Су Вон старательно переставляла ноги. Заметив, что муж все еще был в комнате, девушка направилась к нему. – Шень! – крикнула Су Вон, когда поняла, что больше не может стоять. От неожиданности Шень вздрогнул. Он не мог подумать, что когда-нибудь этот родной и знакомый голос, будет казаться ему, чем-то неожиданным и странным. Обернувшись, павлин удивился не меньше. Наследник увидел жену, которая стояла в нескольких шагах от стула, на котором сидела, опираясь на рукоять меча, который он принес ей. Шень сделал несколько быстрых шагов и, выставив крылья, успел поймать жену до того, как Су Вон потеряла равновесие и начала падать. Обхватив жену крыльями, Шень прижал её к себе и с облегчением вздохнул. Юноша медленно опустился с женой на пол. Павлин опустил голову на плечо Су Вон. Он чувствовал, как жена прижалась к нему, он чувствовал тепло её тела и сладковатый аромат её перьев. Шень водил крыльями по спине жены и прижимал её к себе так, словно боялся, что она вот-вот исчезнет. Глаза наследника впервые заблестели от слез. Шень долго не мог оторваться от супруги. Они сидели, прижавшись друг к другу и снова молчали. Но на этот раз тишина, окружившая их, не была болезненной и разрушающей. Она была гармоничной и теплой. И все же, Шень оторвался от жены. Павлин провел крылом по лицу супруги. Хотя лицо Су Вон было бледным и болезненным, оно оставалось таким же прекрасным, как и прежде. Шень страстно, но при этим нежно и аккуратно, поцеловал жену. Теперь он больше не боялся за её жизнь. И был рад тому, что жена осталась с ним.