Пройдёт товарищ все бои и войны, Не зная сна, не зная тишины. Любимый город может спать спокойно, И видеть сны, и зеленеть среди весны. © «Любимый город» — Е. Долматовский
Рейс на Берлин задерживался — никакая магия не исправит международный Лондонский аэропорт Хитроу, один из самых загруженных в мире. Впрочем, это только радовало — не хотелось расставаться с единственным родственником, который видит в тебе кого-то кроме ветерана с поехавшей крышей. — Пожалуйста, будь осторожна! — попросил Гарольд Смит свою кузину, Марью Лебедь. Марья имела магистерскую степень по археологии и сейчас летела в Берлин на какую-то занудную околоисторическую конференцию по случаю 8 мая — дня капитуляции нацистской Германии, в Британии Дня Памяти. Гарольду всё время казалось, что хорошенькая хрупкая невысокая девушка нуждается в защите. А она упорно отказывалась завести телохранителя, утверждая, что мир, где одни люди владеют магией, а другие — нет, и так слишком несправедлив, у неё изначально больше возможностей, чем у других, и не стоит подчёркивать свою исключительность. Гарольд вовсе не считал, что они чем-то лучше и достойнее обычных людей, но ему казалось, что кузина совершенно напрасно забывает об осторожности. А полететь в Германию с ней он не мог — не отпустили с работы. Марья рассмеялась, повертев в руке веточку цветущего шиповника, видимо, незаметно оборванного в каком-то парке. Чтобы не слишком подчеркивать свою исключительность, они с Гарольдом сейчас пили чай в одном из ресторанов аэропорта, даже не скрываясь чарами от обычных людей, хотя вообще-то Гарольду было не положено находиться в этой зоне. Как и многие искусные маги, он привык пренебрегать человеческими правилами, хоть и старался не увлекаться. Чай, впрочем, здесь был какой-то противный. — Расслабься, Хэл. Сведения о невероятной опасности немцев несколько устарели. — Примерно на семьдесят пять лет, — он тоже усмехнулся. Конечно, сейчас Германия казалась близкой и нестрашной, не то что Ирак и Сирия, где ему пришлось воевать. Но ещё его прадед гордился тем, что участвовал в штурме «Линии Зигфрида», или Западного вала — знаменитой линии обороны Германии в Западной Европе. Сейчас эти укрепления частично стали музеем, частично использованы под военные базы НАТО. — Ты же вернёшься после этой вашей конференции? — Мне нужно будет в Москву, — Марья помрачнела. — Но обещаю, это ненадолго! Как только появляюсь в России, мне невыносимо хочется просто лечь и уснуть. Это ужасно, если честно! — Передавай привет Илье и тёте, — Гарольд обнял кузину за плечи. Он знал, что у неё расстройство сна — ночью тяжёлые кошмары, а днём непреодолимая сонливость. Маги не умеют лечить заболевания мозга, поэтому ей приходилось принимать препараты, выписанные обычными психотерапевтами и специалистами по проблемам сна, но они не всегда помогали. Тётя Айрис, сестра матери Гарольда, вышла замуж за русского волшебника из древнего рода, соблазнившись его богатством, и уехала в Москву. Все беды из-за нефти — война на ближнем востоке, этот брак… Она родила двоих детей — Марью, талантливую волшебницу, и Илью, не имевшего ни малейшего намёка на магические способности. — Мама думает лишь о своей коллекции роз редких сортов, а Илья только и делает, что лежит на диване, — Марья вздохнула. — Не понимаю, как вообще с ними общаться. Марья была любимой родственницей Гарольда, он относился к ней как к родной сестре, а не к кузине. Они были немного похожи внешне — оба мелкие и тощие в детстве, с ярко-зелёными глазами. Только у него волосы цветом напоминают песок, а у неё — чёрные и блестящие, словно нефть. И у обоих были проблемы с родителями — мать Гарольда умерла, когда ему было всего пять, а отец — профессиональный охотник на тёмных магов, точнее, наёмник, с тех пор только и делал, что пил и время от времени отправлялся в горячие точки, сдав сына в школу-пансион. Тетя Айрис же, после того, как выяснилось, что её сын, Илья, родился самым обычным человеком, буквально возненавидела дочь-волшебницу, постоянно запрещая ей колдовать, чтобы «бедный мальчик» не чувствовал себя неполноценным. Отцу же Марьи до детей дела вообще никогда не было, и он сбыл дочь в тот же самый пансион, оплатив ей учёбу в Англии. Повезло хоть, что школа попалась со смешанным обучением. Что двое детей-волшебников, брошенных среди самых обычных сверстников и учителей, могут невольно выдать себя и влипнуть, почему-то никому в голову не пришло… — Но они должны гордиться твоими успехами, — заметил Гарольд. — Ты же пишешь докторскую, и никто не разбирается в проклятьях древних могильников так, как ты. — Ну, ты преувеличиваешь, — Марья смущённо улыбнулась. — Мне на самом деле как раз и надо в Берлин, чтобы посоветоваться с Хансом Хоффманном относительно одной рунической вязи из захоронения под Ладогой… Он лучший специалист в мире, хотя боевой маг, а не учёный. — Главой Гримм? — уточнил Гарольд. Гримм — магическая полиция Германии. Ханс Хоффманн считался одним из сильнейших волшебников в Европе. — Тем самым, одноруким? — Да. Как-то странно, он же сражался за нацистов и потерял руку на Восточном Фронте, в схватке с вервольфом из спецотряда «Зимние витязи», — Марья запустила пальцы в волосы, глядя куда-то вдаль. — А теперь занимает такой высокий пост, словно не сделал ничего плохого… Если честно, мне как-то некомфортно с ним общаться, чисто психологически неприятно. — Если его не судили, вероятно, на Войне он просто выполнял приказы, — Гарольд испытывал такое же чувство несправедливости, но, возможно, следовало учесть смягчающие обстоятельства. — К тому же, он был совсем молод тогда… — Да, но всё же это странно, — Марья потёрла глаза и снова повертела в руках веточку. — Как же спать хочется… Знаешь, есть легенда про шиповник — будто бог войны и победы Один решил наказать валькирию, нарушившую его приказ, и уколол её шипом дикой розы, чтобы она спала до тех пор, пока её не разбудит герой, не знающий страха… — А в чём провинилась валькирия? — заинтересовался Гарольд, давно допивший местный гадкий чай. А посадку всё ещё не объявляли. — Отдала победу в битве не старому прославленному герою, как того хотел Один, а молодому и никому не известному, — пожала она плечами. — Не захотела убивать мальчишку. — Мне кажется, в такой ситуации всё зависит от личностей, — Гарольд почесал в затылке. — Возможно, старый герой был действительно достоин очередной победы, а юноша мог стать неприятным человеком в будущем, а возможно, старика давно следовало отправить в Вальхаллу для общего блага… — Помнишь Гунтера? — спросила внезапно Марья, заглянув в смартфон. — Он одно время с нами учился по обмену. Увидел, что я лечу в Берлин, и предлагает встретиться. — Сестра у него приятная, а сам он мне никогда не нравился, — у Гарольда немец тоже висел в друзьях в соцсети, но они не общались с тех пор, как познакомились в летней школе для молодых волшебников. — Просто чутьё. — Гудрун? — кузина помрачнела. — Так ты не знаешь? Она же погибла, её убили. И тут наконец объявили посадку. — Вот, возьми на всякий случай. — Гарольд протянул ей пистолет «Глок-17» и патроны. — Я заколдовал его, никто ничего не замечает, не переживай! Он легкий, и отдача не сильная, как раз идеально для девушки! Интересно, как погибла сестра Гунтера? Жаль девушку, совсем пожить не успела! Насколько он помнил, она была умной и красивой… Не должны люди гибнуть в мирное время, это не правильно! Но смерть настигает всех… Никто не уйдёт от неё! Гарольд вдруг вспомнил, как сражался с дервишем, одержимым древним артефактом бога смерти Месламтаэа из Ирака… Он убил безумного колдуна и уничтожил зловещий предмет, но с тех пор ему всё казалось, что солнечные лучи слишком яркие и хотят кого-нибудь испепелить. Глупо, в Лондоне не так много солнца… — Серьезно, это лишнее, — пробормотала Марья удивлённо. — Хэл, со мной всё будет хорошо!***
Небо над городом, когда-то бывшим столицей громадной Империи, часто закрыто дождевыми облаками, но сегодня солнце ярко освещало торжественно убранный знамёнами памятный обелиск — Кенотаф на Уайтхолл, собравшихся стариков-ветеранов в покрытых яркими орденами мундирах, помпезные здания и членов правительства, пришедших возложить традиционный траурный венок и произнести речь. Раньше город был вечно окутан туманами, но сейчас они отошли в область легенд… и Вторая Мировая Война с каждым годом всё более отходит туда же. Их прадеды победили немецких нацистов. А в Лондонском Тауэре всё ещё живут вороны Короля Брана. Согласно ещё одной легенде, древней, старше Артура и Круглого стола, пока они там, Британия не будет захвачена врагом. Но мир всё ещё очень опасен. Солнце — это плохо. Оно жжёт, не вовремя слепит глаза, сбивая точность прицела. Когда солнечно, Гарольд Смит всегда ловил приступ посттравматического синдрома, вспоминая выжженные жаром нефтеносные пески Ирака и Сирии. Гарольд никогда не любил историю. Его не особо интересовало, что там вещает какой-то хрен из Парламента относительно северного конвоя «Дервиш», героически доставившего куда-то военную помощь в сороковых, пробиваясь через огонь немецких подлодок, потому как сейчас его волновало исключительно то, что такое массовое сборище, как празднование восьмого мая в Лондоне — лакомая цель для террористической атаки. Гарольд обвёл тревожным взглядом толпу. Он знал, что сам он кажется совсем обычным, ничем не запоминающимся — белый, среднего роста, песочно-русые волосы, только загар мог бы выдать того, кто не столь давно вернулся с Ближнего востока. Боец спецподразделения Британской магической полиции «Благословенные вороны», носящего своё имя в честь воронов Тауэра, и должен быть незаметным. Его задача сейчас — стоять в секретном оцеплении и тайно охранять обычных людей. В две тысячи одиннадцатом войска вывели из Ирака. Но он, тогда ещё совсем мальчишка — восемнадцать лет — только ставший «Вороном», остался. В разорванной войной стране процветали тёмные культы, принося массовые жертвоприношения, нечисть вроде оборотней жирела и набиралась сил, пожирая человечину. «Благословенные вороны» не столько действительно защищали обычных людей, что Гарольд по наивности полагал их долгом, сколько уничтожали тех, кто мог открыть широким массам существование магии. Пока всё было без неожиданностей — единственными волшебниками здесь были такие же стоящие в оцеплении «Вороны», как и он, да пришедший поздравить немногочисленных присутствующих ветеранов советских союзников с Георгиевской ленточкой и портретом какого-то родственника Виктор Гагарин — его давний знакомый и бывший парень Марьи. Виктор, приехавший в Британию по учёбе, был бы, наверное, неплохим человеком, если бы не крайне угрюмый характер. Кажется, этот похожий на медведя русский проявлял живую реакцию лишь тогда, когда кто-то интересовался, находится ли он в родстве со знаменитым астронавтом — строил ещё более мрачную физиономию, чем обычно. Наверное, завидовал, что однофамилец умел улыбаться. Впрочем, в целом Гарольд неплохо относился к русскому. Тем временем церемония наконец-то закончилась. Завтра она должна продолжиться — 9 мая в Лондоне проводится концерт для ветеранов на крейсере-музее «Белфаст». Когда-то этот корабль был грозным оружием, а теперь — лишь напоминание, история… Гарольд собирался узнать, как дела у кузины, но тут поступил срочный вызов от непосредственного руководства. «Чего им от меня понадобилось? — подумал Гарольд, иронией пытаясь заглушить тревогу. — Судя по срочности, нам объявил войну Рейх!»