Нам нельзя любить

      Начало дня выдалось поразительнее некуда, ведь оно началось со звонка Стаса прям с утра пораньше. Я сладко посапывала, но, увы, не догадалась о намерениях прекрасного мучителя, а потому не выключила на ночь мобильник и сейчас очень об этом жалела. Нехотя приподнявшись на локтях и поморщившись от яркого для меня света из окна, провела пальцем по дисплею и приготовилась слушать о чём угодно. Надеюсь, что будет что-то стоящее, иначе я уничтожу горе-математика за это сиюминутное пробуждение.       — Алин, я знаю, что ты сейчас скажешь, поэтому молчи. — Вот же гад. Я уже хотела было выбить вызов, но он продолжил: — И собирайся. Мы едем ко мне.       От неожиданности я даже подавилась воздухом и, закашлявшись, начала бить себя по груди. Во рту было сухо, в голове ни единой светлой мысли, кроме как той, что сейчас математик нес откровенную лабуду.       Злость с утра била ключом, и не было абсолютно никакого желания вести с ним диалог. Но я выжала из себя все силы и спросила:       — Зачем так рано?       Голос спросонья хриплый, но вполне внятный. В ответ он задумчиво промычал, словно не хотел раскрывать все карты, но сказать что-то нужно было.       — Увидишь. Собирайся, — и в этот раз выбил вызов он, а я, тихо чертыхнувшись, скинула с себя одеяло. Помассировала виски, пытаясь прогнать утреннюю усталость и прийти в себя, раскрыла шторы, впуская в комнату дневной свет, и недовольно осела в кресло.       Спустя полчаса была худо-бедно готова, однако наносить макияж не было никакого желания. Избавиться от синяков под глазами всё равно не получится и вряд ли бы вышло, поэтому я махнула рукой на то, как выглядела. Сам виноват, нечего было будить девушку в рань-раньскую. Вот пускай теперь узрит плоды своей учительской беспечности.       Отправила ему смс, что готова к любым приключениям, ответ не заставил себя долго ждать, и уже через пару минут я прощалась с котом и обещала, что дела надолго не задержат.       На улице витал приятный запах сырости и свежей мяты после дождя, природа ещё спала, а мир был окрашен в лёгкую утреннюю синеву. Было ещё темно, но очертания предметов вполне различимы. Я втянула это благоухание и почувствовала, как начала понемногу успокаиваться. Природная прохлада отрезвила, и я вновь была готова к любым приключениям.       Он подъехал на зло всем соседям прямо перед окнами, едва не задев бордюр и вазон с завядшим растением. Опустил стекло и приглашающе поманил рукой, а я в ответ закатила глаза и плюхнулась на знакомое место. Столько пафоса от него, соседи же отцу скажут. Праведный отцовский гнев — страшная сила.       Стас довольно улыбнулся, а я, не скрывая явного недовольства, снова закатила глаза. Так рано, ни свет ни заря, а он лыбился. Как вообще можно было радоваться в такое время суток? Видимо, мне его никогда не понять.       — Куда мы едем?       Ответом послужило подозрительное молчание. Снова повторила вопрос, но он продолжил игнорировать, спокойно держа руки на руле и сохраняя безразличное выражение лица. Я испуганно вжалась в кресло и положила руки на колени, маниакально теребя ими одежду. Подняла на него взгляд, но не заметила в его виде ничего враждебного, поэтому смогла спокойно выдохнуть и облокотиться на сиденье. Скорее всего, снова себе что-то навязывала. Стоило бы относиться ко всему проще.       Через несколько минут, однако, вновь задала ему тот же вопрос и ответ, как ни странно, получила.       — Увидишь.       Тусклый пейзаж городского отшиба сменился на более достопочтенный. Я с интересом наблюдала сквозь утреннюю мглу эти видные высотные дома, не сломленные ни возрастом, ни природными катаклизмами, ярко горящие баннеры и живописные пестрящие вывески. Стас въезжал сюда как не впервой, будто к себе домой. Хотя, может, так и было.       — Приехали, — гордо отчеканил он. — Выходи.       Я послушно выполнила указание и едва не наступила в лужу. Лишь в последний миг смогла увернуться и свободно вздохнуть, ведь беды удалось избежать. Хорошо, что он не увидел эту мою неуклюжесть, иначе здорово бы посмеялся, а мне было бы очень стыдно.       — А где мы? — тихо поинтересовалась, стараясь не спугнуть эту приятную для слуха тишину. Всё вокруг словно замерло в этот ранний час, чему я удивилась. Всё-таки как ни крути, а центр города всегда был оживлён, но сейчас я не слышала всей этой кутерьмы, лишь тихое пение какой-то птицы, не дремлющей в этот час, и всё ещё заведённый мотор.       — У меня дома, — обыденно заявил, словно часто водил к себе домой учениц и для него это дело времени. — Поторопись, скоро рассветает, — посмотрел на часы и, взяв меня за руку, повёл в сторону лестничной клетки. Мне оставалось лишь быстро ступать за ним, наскоро обходя лужи и стараясь не навернуться.       Мы забежали в парадную, где я хотела перевести дух, но он словно не замечал моей усталости. Всё так же крепко сжимал в тисках ладонь и плёлся на верхние этажи. Кажется, мы уже обогнули несколько лестничных пролётов и были уже где-то на этаже десятом, но нужного ему места так и не достигли.       — Долго ещё идти? — прохрипела я. Не выдержала и вырвала руку из его хватки, прижимая её к груди. Пытаясь отдышаться после не хилой такой пробежки, облокотилась о подъездную стену и начала шумно вдыхать в лёгкие воздух. Не могу, не хочу, не буду! Нет сил просто-напросто.       — Сегодня же позвоню твоему учителю физкультуры и заявлю, чтобы лично тебе давал удвоенные физические нагрузки! Ну Минаева, совсем распустилась. — С этими словами он, не терпя никаких возражений, бережно взял меня на руки и продолжил ускоренный шаг дальше. Я исподлобья наблюдала за ним и удивлялась такому желанию оказаться дома. Где он вообще жил? На крыше, как Карлсон?       Я уже отчаялась, что мы когда-нибудь вообще прибудем, поэтому по-свойски развалилась на нём, чтобы было удобно, и приготовилась находиться в таком положении ещё долго.       — Почти прибыли, — заявил он заботливо, когда мы обогнули этажей двадцать точно. — Я хочу показать тебе одно место, где люблю бывать, когда мне одиноко.       Его голос был спокоен, дыхание ровное, хотя у меня бы уже давно после такой ходьбы не осталось сил на разговоры. Да кому я врала, я бы не смогла и пяти ярусов обогнуть, чего уж там о двадцати говорить.       — Почему нельзя было воспользоваться лифтом? — забыв, в каком я положении, даже всплеснула руками и чуть не упала, но он спокойно удержал, словно я для него пушинка.       — Ну так же веселее, разве нет? — ухмыльнулся.       — Кому?       Мой вопрос остался проигнорирован. Вместо здравого ответа он просто аккуратно опустил меня на холодный бетонный пол и галантно подал руку.       — Надеюсь, у дамы найдутся силы? — мотнул головой в сторону высоченной лестницы, которая явно вела на чердак. Или на крышу? Только не говорите, что он собрался меня с неё скидывать? Я буду очень громко вопить.       — Зачем? — сглотнула слюну и потрясла головой, стараясь отогнать навязчивые дурные мысли. Стас хороший, он точно не станет.       — Так надо.       А ведь ещё с дуру подумала, что окажусь у него дома впервые. Ага, сейчас прям! Не дождусь! Мой удел быть на крыше.       Я осторожно наступила ногой на железную перекладину и подтянулась, напрягая все мышцы тела. Постаралась сделать это быстро, но, засмотревшись вниз, едва не опустила руки и не полетела головой вниз. Весь мир буквально поплыл, и я едва ли задержалась наверху. Снова трясущимися руками схватилась за другую перекладину и, стараясь удержать равновесие, карабкалась вверх. Но неожиданно почувствовала на филейном части тела чьи-то руки и недовольно обернулась.       — Это для безопасности, — заверил Стас, удобнее умостив руки. — А то ты уже несколько раз едва не навернулась.       Тут он был прав, скалолаз из меня фиговый. Оставалось лишь удручённо вздохнуть и согласиться. Хоть и терпеть не могла, когда мужчины себя так развязно вели, однако пускай и таким образом, но меня он удержит точно. Ситуация сломать нос и навернуться кверху задом точно обойдёт стороной.       Самостоятельно открыв люк, хоть и жутко боясь, что оттуда что-нибудь посыпется (такого, к слову, не произошло), выбралась на крышу высотного здания. Немного отошла, дабы Стасу было удобнее выбраться. И вот, когда мы вдвоём стояли на такой огромной высоте, я-таки повторила ему свой заезженный вопрос: «Что мы тут делаем?»       — Ты ещё не поняла? — удивлённо вскинул он брови. — Ну и ну, Минаева. И как я тебя, действительно, учу-то?       Я осмотрелась вокруг, решив, что это просветлит меня так или иначе. И задержав взгляд прямо перед собой, с широко распахнутыми глазами уставилась в ту сторону. Небо было окрашено в золотистый перламутр, который переливался всеми тёплыми оттенками. Кое-где, вокруг встающего из-под горизонта солнца, сохранена ещё приятная для глаз дымчатая синева. Облака окрашены в темноватый оттенок. Я несколько минут не могла отвести взгляда, так и замерев. Не в силах была даже дёрнуться, будто боялась, что в этот момент вся красота падёт с поля зрения.       Стас сам постелил плед, разложил заранее приготовленные продовольствия и помог мне уместиться рядом с ним. Всё это время я неотрывно глядела на безумно красивый рассвет, поэтому даже не уловила тот момент, когда оказалась в сидячем положении и на краю крыши. А ведь я так боялась высоты, но сейчас было будто не до этого.       — Тебе нравится? — как приятный шелест ветра, отозвался его бархатистый голос.       — Очень! — ответила, так и не отрывая глаз.       Больше мы ничего не говорили. Только с интересом наблюдали за тем, как медленно на небо восходило огненное светило, как постепенно сходила ночная синева и мир окрашивался новыми позолоченными красками. На миг даже показалось, будто и облака загорались этим огненным светом, до того прекрасно было наблюдать это явление.       Мне, соне, никогда не приходилось видеть подобное. Ведь я никогда никуда не торопилась, так как знала, что в любом случае опоздаю, а когда летела в школу с утра, то не вглядывалась в окно, а потому мне никогда воочию не приходилось лицезреть эту красоту.       — Спасибо, — искренне поблагодарила, когда смогла отойти от всепоглощающей неги. — Для меня эти моменты бесценны, — улыбнулась. — Я рада, что у меня есть ты.       Кажется, он искренне удивился. Даже как-то нервно дёрнулся и задумался, смотря мне в плечо. Я подумала, что сказала что-то не то, но он быстро взял себя в руки.       — А я счастлив, понимая, что могу дарить тебе радость, — с подобной мне искренностью и благодарностью в голосе ответил. — Я часто бываю тут, когда хочется увидеть нечто прекрасное, но рядом нет тебя, — с иронией продолжил говорить он, но я уловила и толику честности.       Я запоздало заметила на себе взгляд Стаса и то, с каким откровением он меня разглядывал. Словно всматривался в каждую деталь, в каждую ямочку на лице и в каждую складку на одежде.       Но я и не успела удивиться этой его реакции, как он резко поддался вперёд, схватил одной рукой меня за подбородок и, едва касаясь, с особой нежностью прильнул к губам и самым кончиком языка облизал нижнюю, как бы спрашивая разрешение. Я пребывала в лёгком недоумении, поэтому не шевелилась и казалось, что даже не дышала. Стас вновь бережно прикоснулся к пересохшим от ветра губам, уже более настойчивее засасывая их поочерёдно, и только тогда я вышла из ступора и ответила на поцелуй. Плюнула на все запреты, позабыла, что он мой учитель и у нас потом могут быть неприятности. Всё отошло на второй план, в голове не было ни единой мысли.       Я обвила руки вокруг его шеи, поглаживая, слегка зацепляя покрытую мурашками кожу ногтями. Он приподнял меня и усадил на колени, тихо рыкнув куда-то мне в плечо, тогда я с ещё большей страстью стала углублять поцелуй, сплетая наши языки. Его руки, до этого лежащие на моей талии, опустились ниже, с силой сжимая ягодицы. Я потеряла контроль над временем, не отдавая себе отчёта в собственных действиях.       Когда почувствовала, что в бедро мне упиралось что-то твёрдое, с откуда-то взявшейся энергией отскочила и вновь села рядом. Покачала головой из стороны в сторону, пытаясь снять наваждение, которое до этого имело власть надо мной, и устало провела рукой по лицу. Чёрт, как стыдно-то и неудобно. Но вместе с тем это вызвало и приятные чувства, ведь меня не покидало ощущение, что только что я позволила себе допустить нечто запретное.       — Извините… То есть… — я махнула в воздухе рукой, а после отвернулась, стараясь не опускать глаза вниз.       — Всё в порядке, — убедительно заверил он.       Но нет! Ничего не в порядке и не будет уже. Я бы очень хотела убежать, но некуда. Разве что прыгать с крыши, но он меня поймает на полпути, я почти уверена в этом. Тогда будет ещё более неловко. Хотя, казалось, куда уж более?       Спустя пару минут, отдышавшись, мне-таки удалось взять себя в руки. Стас хоть очевидно и побывал в более неловком положении, сего, однако, не ощущал. Он свободно себе сидел рядом со мной и даже имел наглость несколько раз бросить на меня парочку однозначных взглядов, на что я презрительно фыркала и заливалась краской.       Откуда-то из рюкзака Стас вытащил несколько бутербродов и термос с чаем, заверив, что до алкоголя я ещё не доросла, да и к тому же он за рулём. Поэтому мы жевали его запасы, пили тёплый гибискусовый чай и смотрели на уже восставшее над горизонтом солнце.       Спустя некоторое время решили спускаться. Дабы не травмировать ещё больше мою неустоявшуюся психику, он даже не пустил в ход ни одну из арсенала своих пошлых шуточек и не прикасался ко мне лишний раз. И я была ему в этом благодарна, хоть в моральной поддержке и не нуждалась. Для меня это не было чем-то шокирующим, ведь это всего лишь поцелуй, который едва не зашёл слишком далеко. И от которого у него встал. Ну и что? Всего-то?       Когда подъехали к моему дому, какое-то время ещё продолжали сидеть в тишине, вперив взгляды в одну точку. Я не знала, что следовало говорить в таких ситуациях, но и молча уйти тоже посчитала невежливым. Поэтому мы до сих пор сидели и молчали, я от скуки даже облокотилась на сиденье и едва не уснула. Наконец, когда собралась уже уйти, он-таки нарушил тишину первым:       — Прости меня за это… Я не знаю, как так получилось. Будто в тот момент был сам не свой.       — Всё в порядке, — сказала на этот раз я и изогнула губы в дуге, смутно напоминающей улыбку. Хоть и понимала, что это вовсе не так.       Когда оказалась дома, первым делом позвонила репетитору и оповестила эту бедную заждавшуюся уже меня женщину, что сегодня снова не смогу её навестить, но обещала это сделать завтра. И убедительно уверила её, что завтра прибуду во что бы то мне это ни стало.       Стас перед тем как уехать обещал снова заехать за мной, но только вечером, а пока пожелал отлично выспаться, коль уж оборвал мой сон на самом приятном моменте. И к слову, сейчас я именно это и желала сделать. Но только легла на кровати поудобнее, как мобильник запищал. Я, чертыхаясь на ходу, встала и отправилась за ним в соседнюю комнату, но тут же мой былой гнев и сонливость спали. На дисплее высветилось, что звонил мне загульный отец.       — Готовь поляну, Алиночка, — перво-наперво начал он. — Блудный папка сегодня возвращается.       Я радостно запищала, а когда мы закончили разговор, поняла, что мысли о прекрасном сне можно запрятать в дальний угол. Что-что, а здраво поспать у меня сегодня точно не выйдет.       И что больше всего меня гложило сейчас — придётся врать отцу, что пойду на свидание я с подругой, а не с «великим» учителем Стасом, в тайне от всех совращающим юных маленьких учениц.